Значение двух "И"

В 7 утра я проснулась не от звона будильника, а от того, что кто-то ласково гладил меня по голове. Я сонно приоткрыла один глаз. — Папа? — хрипло спросила я, садясь в кровати. — Да, — виновато улыбнулся он, — с добрым утром, лисеночек. Пора просыпаться. — Ага… И ничего, что мне ко 2 паре и я могла бы спокойно спать до 9. Но всю злость на папу я, кажется, истратила ещё вчера, осталась лишь обида. Поэтому я молча смотрела на него, пытаясь понять вчерашние мотивы столь отвратительного поведения. — Иса, я не буду ходить вокруг да около, — наконец начал говорить отец. — Скажу сразу, что твои вчерашние слова не только задели меня, но и заставили задуматься. Почему ты думаешь, что я люблю Виту сильнее, чем тебя? — Ничего я не думаю, пап, — я потянулась и зевнула. «Врушка, — шептало сознание, — врушка-а-а». Все знают, что мой самый большой страх — стать ненужной папе. Всё сказанное мною вчера — ни что иное, как выплеснутые фобии и желание услышать, что он больше никогда не разлюбит меня. Но эти слова так и не прозвучали. Может, от того, что я слишком громко орала и не давала отцу вставить и слова? — Иса, — он взял мою холодную ладонь и стал растирать её, желая отогреть, — я понимаю, что… далеко не идеальный отец. Я много ошибался, много обижал тебя — мою ни в чем неповинную звездочку. Понимаю, что когда ты была маленькая, у нас с тобой не было хороших отношений… «У нас их вообще не было, — мысленно фыркнула я, — ты даже не замечал меня». — Но это от того, что я не знал, как обращаться с тобой, не знал, как тебя нужно любить. Со мной в детстве были только няньки — откуда мне было знать, как должен вести себя родитель? «Тем более, когда тебе 20 лет, в голове только тусовки, алкоголь и шлюхи. Какое уж тут родительство». Яд так и сочился из меня тонкой струйкой, но я молчала, понимая, что если он выльется в слова — папа отравится им. Но, несмотря ни на что, я не упрекала его, а… Жалела. Да, я жалела того 20-летнего мальчика, брошенного в одиночку с навязанной дочерью на руках. Смогла ли бы я полюбить такого ребенка? Не знаю… Вот и папа не знал. Несчастный заложник обстоятельств. — Но потом к нам пришла мама. Ты же помнишь этот день? — папа тепло улыбнулся. О да, я помнила мамино появление в моей жизни. В тот день словно солнышко разогнало тучи… В тот день я впервые познала объятия. Мама обняла меня так ласково и по-родному, будто действительно нашла свою дочку — родную, биологическую. — Она показала мне, как нужно любить тебя, показала, что с тобой может быть интересно. Она научила меня довольно сложному делу — быть папой. Солнышко… — папа поцеловал меня в лоб. — Я очень люблю и тебя, и Виту. Но любовь эта диаметрально разная, её нельзя сравнивать, понимаешь? Её я люблю как женщину, как спутницу жизни, как часть своей души. А ты, Иса, моё сердце, моя кровь. Моя единственная дочка — как я могу не любить тебя? Не думай, что ты не важна для меня. Я не смогу жить, если с тобой что-то случится. Я растрогалась. Папа крайне редко говорил мне что-то подобное, больше специализируясь на подколах. Нежничал он только с Матвеем — наверное, от того, что это его самый младший и самый похожий на маму ребёнок. Не дожидаясь, пока папа захочет обнять меня, я сама прильнула к его груди. Он положил ладони мне на спину, закрыв её почти полностью и что-то забормотал. В этот прекрасный момент единения, когда я была облачена в кокон папиных объятий и слушала мерный стук его сердца, я особенно остро почувствовала, насколько сильно люблю его. — А теперь-ка подробнее о том, где ты была вчера вечером. Какие переулки? Какие чужие машины? Разве ты не должна была вызвать такси? — Эээ… С одной стороны, папа должен знать об этом. В конце концов, он бизнесмен, а у бизнесменов неприятелей немало. Вдруг кто-то решил свести с ним счеты посредством его детей? По спине прошёл холодок. Черт со мной, но Рома и Матвей… Они же слишком маленькие, чтобы быть втянутыми в это дерьмо. А если заденет ещё и Костю, то… Но в то же время я не хотела наводить панику. Для «Атриума» и без того настали неспокойные времена. Наш крупный партнер, Глобал, решил перевезти в российский офис своих директоров из-за границы. В честь этого планировалось небывалых масштабов мероприятие, на котором буквально обязаны быть все партнёры Глобала. Но папа появляться там не хотел, имея с данной компанией весьма натянутые отношения. Разорвать партнерство ему не позволяло лишь влияние Глобала — покровителя лучше нам не найти. Половину своего состояния папа сколотил только на строительстве заводов для них! Поэтому папа разрывался противоречиями: на одной чаше весов были деньги, а на другой — непонятная мне и очень сильная антипатия к партнёрской компании. Страсти накалялись. Папа получил несколько заказных писем с требованием явиться на мероприятие, которое приходится откладывать и откладывать из-за его нежелания выполнять свои обязательства перед Глобалом, но он только слал работников Глобала, что приносили ему эти письма, в пешее эротическое. Делал он это с улыбкой на лице. — Забудь, — закусила я губу и, откинув в сторону одеяло, буквально отпружинилась с матраса. Легкой походкой я подошла к шкафу. — Что значит забудь, а? Ты ввязалась в неприятности, и кто их будет потом расхлебывать? Папа! — Так не расхлебывай, — я пожала плечами, пальцами перебирая рубашки. — Иса. — Пап, я всё придумала. Хотела привлечь твое внимание глупой выходкой, ничего не было. — Врешь. — Не вру. Случись что, я бы вернулась домой с фингалом под глазом, а не розой. — Кстати, о розе… — Забудем. — Алиса, посмотри на меня. Папа называл меня полным именем крайне редко — оно не очень ему нравилось. Я напрягалась всякий раз, когда он делал это — ничего хорошего потом не следовало. Мне захотелось присесть перед ним в реверансе, склонить голову и тихо пролепетать: «Да, батюшка». Ну, или как ещё показывали покорность в средние века, дабы избежать неприятного разговора? Но вместо этого я набрала в грудь побольше воздуха, хлопнула дверьми шкафа и посмотрела на него самым честным взглядом. Ох, как же мне надоела эта тема с розой! — Скажу честно, — папа взял меня за подбородок и чуть приподнял лицо, не убирая пальцев, — я приревновал. Ты — моя единственная девочка, ты всегда была со мной рядом. А тут… Увидел этот чертов цветок и словно разум помутнел. Перед глазами пронеслась и свадьба, и твой уход из дома, и… Черт, я ведь не привыкну жить без тебя. Кто будет играть мне, кто будет петь, а? — он улыбнулся и заправил мне за ухо прядь. — Вите ведь медведь на ухо наступил, ни слуха, ни голоса! — Па-а-ап, — я засмеялась, — торжественно обещаю, что буду приезжать минимум трижды в неделю, чтобы спеть специально для тебя. — Да ведь не только в песнях-то дело. Я и не представляю, как это — когда ты любишь какого-то мужчину сильнее, чем меня — своего отца. Я на миг приподняла уголки губ, изображая подобие улыбки, и отвернулась к шкафу. — Какая свадьба, пап… — вздохнула я. — Правильно, никакой. Не надо тебе замуж выходить, всегда с папой будешь жить. — С твоими запросами к будущему зятю так и будет. — Нормальные у меня запросы! Я всего-то хочу, чтобы он зарабатывал больше меня, не пил, не курил, зависимостей не имел, матом не ругался, со мной не пререкался, тебе не перечил и домой приходил к 9. — Ну да, и ко всему прочему был девственником. — А почему бы и нет? Я закатила глаза. А я-то что с таким делать буду? В шахматы играть? — Переодевайся и спускайся к завтраку, — папа вышел. Опаздывать к завтраку было нельзя, в нашей семье незыблимая традиция — завтракаем и ужинаем мы всегда вместе. Я покосилась на косметичку. Если начну краситься — точно задержусь. Но и ненакрашенная из дома выйти не смогу. — Даша-а-а! — заголосила я, выглянув в коридор. — Дашенька-а-а! Дашулечка-а-а! Она выбежала из своей спальни, на ходу завязывая длинные волосы в хвост. — Чего орешь? — беззлобно спросила она. — Костя с кровати скатился от твоих криков. — Я разбудила его? Тетя посмотрела на наручные часы. — Да нет. Время восемь, хватит ему спать. Сегодня его очередь вести Мирона в школу. Чего хотела-то? Я красноречиво сунула ей в руки кисти для макияжа и сложила ладони в молящем жесте. Никто не владел искусством макияжа лучше, чем Даша. Ей бы реализовать себя в сфере визажа — она красила и быстро, и красиво, но вместо этого она убила свой талант, выучившись на экономиста. Тоже пошла за моим отцом, решив, что так лучше и ошиблась! Не ошибаюсь ли я?.. Я тряхнула головой, гоня прочь дурные мысли. Экономисты всегда при деле, без хлеба не останусь. Нечего и сомневаться. — Хорошо, — согласилась тетя, — только быстро. А то как всегда: косячат или мужики, или ты, а получаем я и твоя мама. Закрывай глаза. Даша невесомо скользила кистями по моим векам, бровям, губам и скулам. — Ты же не против, чтобы было поярче? — она повернула меня к зеркалу. И я… Мягко говоря обалдела. Было действительно красиво, но очень непривычно. Темно-бордовые тени легли красивым ореолом, черная стрелка оттеняла ресничный край. Губы были чуть тронуты светло-коричневой помадой, дабы не перегружать образ. — Красиво… — прошептала я. — А так будет ещё красивее, — быстрым движением Даша бросила на кровать классическую белую рубашку, джинсы и черный жакет. — Под это дело нужны лодочки, возьмешь у меня на полке. А теперь выметайся! Даша вытолкала меня из комнаты. Схватив за руку, она понеслась вниз и буквально волоком протащила к столу. — И тебе доброе утро, — недовольно взглянула на Дашу бабушка. — Дочь моя, кто учил тебя манерам? — К сожалению, гувернантка, а не мама, — не удержалась от колкости она и села рядом с мужем и сыном. Я же протиснулась к своим. — Доброе утро, — улыбнулась мне мама, отвлекаясь от кормления Матвея, — Рома, уйди со стула сестры, сядь на свой. Лисеночек, как спалось? Несмотря на столь ранний час, мама была при параде — и накрашена, и причесана, и одета. Вид у неё был довольно сдержанный — начальница отдела, как-никак. — Хорошо, — сдержанно ответила я, — мам, Матвей кашу по столу размазывает. — Ой! — она поспешно вытерла малышу испачканные руки. — Красивый макияж, родная. — Да, насчет макияжа, — вклинился в разговор папа, — а… Что это у тебя на глазах?.. Так и должно быть? — Замолчи, — смотря на меня всё с той же улыбкой, процедила ему мама. — Нет, а что? Зачем так ярко? Она же на учебу идет, а не на… Вита, больно! — заорал он. — А скажешь ещё хоть слово — я тебя не просто пну, я тебе в ногу вилку воткну. Иса, не слушай его. Вчера он стер мне румяна со словами «у тебя что-то на щеке»! Просто кто-то ничего не смыслит в макияже. Да, папа? Видимо, под столом мама так сильно вцепилась ногтями ему в ногу, что ответить отрицательно он не мог. — Да. Я, кажется, не до конца проснулся. Красиво. Костя, устав слушать наши разборки, протяжно вздохнул. Ему совместные завтраки давались тяжелее всего — он перед работой любил побыть в тишине. Эта же черта передалась и Мирону, поэтому они, страдальчески приткнувшись друг к другу, жалостливо смотрели на мать семейства Линковских — Дашу. Но она упорно делала вид, что не замечает их, аккуратно отламывая кусочек круассана. Я мрачно уставилась в тарелку с омлетом, понимая, что аппетит пропал. Только мой отец умеет так: сначала поднять настроение, а потом испортить его в два раза сильнее, чем было. Но, судя по всему, на папу была обижена не только я. Рома отвечал на его вопросы напряженно, словно нехотя и маме даже пришлось приструнить средненького, напомнив, что нельзя так разговаривать с отцом. Матвей и вовсе отлупил папу по лицу, когда тот понёс отмывать его от каши. — Отцу по морде дал?! — возмущался он. — Это тебе и двух нет, а в семнадцать что будет? Кирпичом по башке за наследство? — Если будет драка за наследство, этим займусь я, — злорадно крикнула ему вслед мама, — а потом разделю деньги между детьми! — Хоть на гроб мне выделишь? — Нет, в голой яме похороню. Бабушка не сдержала улыбку — её забавляли несерьёзные склоки моих родителей — и одобрительно кивнула маме. Однако все присутствующие здесь знали, что мама не проживет без папы и дня. Как, впрочем, и он без неё. Костя цокнул языком и демонстративно закатил глаза, предварительно посмотрев на маму. Ну, чтобы она точно поняла, что это предназначается ей. Мама не растерялась и показала брату язык. — Порой я недоумеваю, — прищурив глаза, проговорил он, — почему именно ты моя сестра. Ладно эта, — мужчина кивнул на Дашу, — её я сам в жёны выбрал. Но тебя-то я за какие грехи заслужил… — За плохое поведение в молодости, — проходя, она чмокнула его в макушку на прощание и, поторопив Рому, исчезла за дверьми — повела его в школу. — Мне тоже пора, — я встала из-за стола. — Водитель уже ждет тебя на заднем дворе, — произнесла бабушка, не удостоив меня и взглядом, — пешком не ходи. — Хорошего дня, — помахала мне Даша, — пиши, ладно? — Ага. С Дашей мы редко расставались больше, чем на час. Если мы были не вместе, то активно переписывались. Я выскочила на улицу и побежала к машине. Фактически она была моей — подарок папы на 18-летие — но ездила я на ней редко, предпочитая метро. К тому же прав у меня не было, каталась я только с водителем. — До университета? — уточнил Николай, предварительно пожелав мне доброго утра. Я кивнула и стала смотреть в окно. До пары ещё полчаса — успею не только доехать, но ещё и в сквере перед вузом погулять. Думала я… Наивная! До тех пор, пока мы не попали в третью по счету пробку. — Что там? — нетерпеливо спросила я, постукивая ногтями по сиденью. — Похоже, какой-то придурок развернуться не может, движение перекрыл… Я ждала пять, десять, пятнадцать минут… Взглянув на время, обомлела. Пара пять минут как идет! — К черту! — взвизгнула я и, схватив рюкзак, выскочила из машины. Несколько метров пришлось бежать прямо по трассе, лавируя между машинами. Я ловила на себя взгляды удивлённых зевак, но старалась не обращать на это внимание. — Вика, я опаздываю! — орала я в телефон старосте, как оглашенная. — Вика, скажи преподавателю, что я бегу! Я спешу, я мчу к тебе! Ох, и чувствовала же я, что отымеют меня за опоздание. Проще было бы и вовсе пропустить первую пару, но я упрямо решила, что пропускать не буду. Перепрыгнув через забор, я ворвалась в здание универа и проскользила несколько метров по мокрому полу, чудом не упав. — Куда? — охранник придержал турникет, не давая мне пройти. — Студенческий. Черт! Я стала копаться в рюкзаке, тратя столь драгоценное время на поиски студенческого. — Пропуск, — продолжал издеваться охранник после того, как я шлепнула перед ним билет. Взревев, я почти швырнула пропуск ему в лицо. — Маску. — Какую маску?! — С улыбкой на лице. Одарив его ернической улыбкой, я хлопнула турникетом, как дверью холодильника после ночного жора — сильно и злобно. А вот в аудиторию я заходила полностью противоположно — тихо и осторожно, надеясь быть незамеченной. Но мне не повезло. — Куда крадешься?! — гаркнул Антон Геннадьевич прямо над моим ухом, когда я почти достигла цели — своего места. Я почти подпрыгнула на месте. — Сказано же — после звонка никого не пущу! Фамилия? — Демидова, — скорбно вздохнула я. — А, понятно. Это твой отец довёл приемную комиссию до истерики в августе? — Меня не хотели зачислять на бюджет! — Так учиться надо было, чтобы зачислили! — Но мои документы перепутали с… Папа просто… Но преподаватель не давал вставить мне и слова, постоянно перебивая криком. — Видимо, ты думаешь, что раз у твоего отца денег хоть вместо туалетной бумаги используй, то тебе можно всё? — А вы, видимо, и на туалетную бумагу не зарабатываете, раз так интересуетесь папиными деньгами… — пробубнила под нос я, стараясь не нарваться. — Я бы вышвырнул тебя как котенка, если бы лекцию вёл я. Но сегодня в качестве лектора будет выступать один из трех ведущих директоров… Эээ… Как же? — Глобала, — подсказал кто-то я. Я тут же оживилась и заинтересовалась: неужели я не только услышу о наших партнерах, но и увижу одного из них воочию? Глобал был для меня запретным яблоком, а потому столь желанным. — Садись, Демидова. — Можете называть меня Алисой, — всё-таки не удержала внутреннюю змею я. С честью пройдя на свое место, я шепотом спросила у соседки, той самой старосты: — А кто сегодня придёт? — И. Д. Максимов. — А полностью? Девушка пожала плечами. — Не знаю, придет — представится. Правда, занятие какое-то бестолковое будет… «Мотивы выбора профессии» — разве это лекция? Наверняка главный заставил его ходить по вузам и агитировать устраиваться в Глобал после вуза. Я только фыркнула. — Смешно. Глобал не нуждается в агитации, там за рабочее место десять человек. И от первого курса им прока нет… — Демидова! Варойская! Закрыли рты! — прикрикнул Антон Геннадьевич и нам пришлось замолчать. Кроме того, мы заметили, что дверь приоткрылась, и вытянули шеи, силясь увидеть того, кто спасет нас от бубнежа преподавателя. Он вошёл и остановился посреди аудитории. Я смотрела снизу вверх: черные ботинки, брюки, ремень, белая рубашка… Увидев его лицо, я округлила глаза и прикрылась ладонью, отворачиваясь. Понимая, что не смогу думать ни о какой чертовой лекции, я стала приговаривать: — Я тебя не помню… Я тебя не знаю… Я тебя забыла… Но мыслительный процесс упорно возвращался к воспроизведению потрясной улыбки на красивом лице и алой розе, что он мне подарил. Это он! В его машину я вчера залезла без спроса! Сердце забилось в бешеном ритме. Господи-Боже… Так он… А я… Господи, а я к нему на ты обращалась! А я его доставала! А он из Глобала! А папа Глобал ненавидит! — Ууу… — протянула я. Если отец узнает, что меня привез директор Глобала, то точно наложит домашний арест. Сидеть под папиным арестом — хуже нет! Пробовали, знаем. — Демидова, подними свои бесстыжие глаза, — прошипел над моим ухом преподаватель, — не заставляй краснеть за тебя! Я нехотя убрала ладонь от лица. Конечно, я хотела с ним встретиться ещё раз, но… Но теперь я в смятении. — Иван Денисович, можете начинать, — оповестил его Антон Геннадьевич. Тот отвлекся от телефона и недовольно посмотрел на преподавателя. Глаза Ивана Денисовича были красными: либо он всю ночь не спал, либо пил. Но так как ночью он вез меня домой, вероятнее всего первое. — Благодарю, — процедил он, — но в разрешении не нуждаюсь. Мужчина тяжело вздохнул и окинул аудиторию взглядом. Посмотрев на меня, он и не подал и вида, что знает меня на пару часов дольше, чем известно остальным. Я закусила губу, чувствуя, как при одном только взгляде на него выделяется слюна. — Значит так, меня зовут Иван Денисович и сегодня мы с вами в одной лодке. В одной дырявой, разваливающейся и тонущей лодке… — он потер глаза, всем своим видом показывая, что и сам не рад находиться здесь. Но начальство есть начальство — его не ослушаешься. Даже мама подчинялась отцу на работе и не смела перечить, сохраняя отношения работник-начальник и не смешивая их с браком. — На какую тему я должен прочитать лекцию? Финансовая грамотность? Бух.учет? — обратился Иван Денисович к Антону Геннадьевичу. — Э… Нет. Мотивы выбора профессии. Его брови неодобрительно взметнулись вверх. На секунду мне даже показалось, что он вот-вот развернется и уйдет. — Это несерьёзно. По-моему, поздновато узнавать о причинах поступления на данное направление после того, как студенты отучились полтора месяца. Бред… Ладно. Раз нам не отвертеться, то… Скучная лекция о расхваливании экономики не интересна ни мне, ни вам, верно? Большинство аудитории согласно закивали головами. Я же прикусила ноготь на указательном пальце и никак не отреагировала, продолжая наблюдать. Надеюсь, он пришел лишь раз и больше в нашем универе не появится. С ним я не могу думать об учебе, в голову сплошь непристойности лезут! — Предлагаю провести что-то вроде интерактива. Делимся на две команды. Команда А, — Иван обвел рукой первые два ряда и постучал рукой по первой парте, где сидел Вова, — ваш капитан. И команда Б, — он перешёл к двум оставшимся рядам, — а это ваш. Услышав неожиданный стук возле себя, я подняла глаза. Иван Денисович стоял рядом со мной, смотря сверху вниз. — Вика? — переспросила я, ткнув пальцем в старосту. Она взвизгнула и шлепнула меня по руке. — Нет. Ты. Как твоё имя? — мужчина издевательски усмехнулся. Я по-идиотски открыла рот, не понимая, чего он добивается. — Закрой, — Иван несильно хлопнул меня по подбородку, — муха залетит. Как зовут-то? — Алиса она, — староста пнула меня ногой под столом. — Алиса. А фамилия? — Демидова. — Алиса Демидова… Чудесно. Иван вернулся к кафедре и, облокотившись на неё, продолжил объяснять правила игры: — Представим, что я — желторотый, неоперившийся абитуриент, выбирающий себе профессию. Вам нужно назвать несколько причин, почему я должен пойти на экономический, заинтересовать меня. А после я, как человек, образование уже получивший, разберу каждую причину по полочкам и выживет ли ваша теория в мире денег. Правильный ответ — плюс. Чья команда набирает больше плюсов — за ту я договариваюсь с преподавателем за автомат. Мои одногруппники одобрительно загудели. Конечно, лучше часок поиграть с добрым директором Глобала, чем ходить весь семестр на лекции и учить их. Вот только меня дома за такие игры убьют. — Но это ещё не всё. За команду отдувается капитан — выходит к кафедре и дает мне отчет. За харизматичность капитана и умение подать себя я ставлю дополнительные плюсы. — Господи! — не удержалась от восклицания я, готовая биться головой об парту. Приличная часть Исы помнила о папе, который готов сжечь Глобал со всеми его сотрудниками, если бы тот не приносил ему деньги. А другая часть страстно желала игриво стрелять глазками и кусать губки. Правда, эта часть умирала ещё и под напором воспитания. Я не могла позволить себе такое поведение. — Иса!!! — раздался вопль тех бедолаг, которые оказались со мной в одной команде. — Господи, да ей же вообще по барабану, как она у кафедры отвечать будет? — Хочешь постоять там вместо меня? — огрызнулась я. — Иван Денисович, а можно нам сменить капитана? — Нет, нельзя, — флегматично ответил он, что-то расчерчивая на доске. — Но… — Нельзя. К слову, время на исходе, у вас осталось 3 минуты. Все тут же ринулись писать мне конспект на листочке, чтобы я могла хоть прочесть. Все хотели автомат. Все, кроме меня — у меня хорошая посещаемость, я получу его и так. — Время, — отвлекся Иван Денисович и повернулся к нам лицом, — капитаны, прошу к кафедре. У меня затряслись руки, к горлу подступил ком. Я поняла, что не могу сделать и шага, в то время как мой соперник уже стоял у кафедры, насмешливо смотря на меня. На ватных ногах я подошла. — Начнем с Алисы, — Иван Денисович встал совсем рядом, почти касаясь меня локтем. — Что такое? Он заметил, как я нервничаю. Лист выскользнул из дрожащих пальцев, я замотала головой, безмолвно крича: «Не могу!». — Так, спокойно. Пойдем иным путем, раз не можем коллективным. Расскажи, чес руководствовалась ты, когда поступала сюда. Ещё лучше. Что я отвечу? Что я «как папа»? — Ну… Призвание? — Так, — мужчина кивнул головой, — имеет место быть, безусловно. Оппоненту есть что противопоставить? Что-то более весомое? — Деньги, — самодовольно произнес Вова, — я считаю, что эта специальность очень востребована и потому… — Ага, да, да, — нагло перебил его Иван Денисович и перевел взгляд на меня. Смотрел он мягко, спокойно — совсем как вчера перед домом, даря мне розу. От мощнейшего дежавю меня передернуло. — Разберемся, какая же позиция более весомая. Призвание… Это хорошо, когда душа зовёт. Но как ты думаешь, Иса: все ли из присутствующих в этой аудитории пошли потому, что действительно хотели этого? — Не знаю. Я не могу залезть в чужую черепную коробку. — А я могу тебе сказать, что каждый второй тут или не хотел поступать вовсе, или мечтает отчислиться. Но почему же здесь столько людей? Кто-то видит престиж и востребованность, а, соответственно, деньги, — он сделал пальцами соответствующий жест. — Кого-то заставили родители — опять же из-за высоких зарплат, но всё ради блага своих отпрысков. Большая часть группы притихла, смотря на Ивана Денисовича из-под бровей. Он попал в самую точку своими высказываниями… А кому-то и вовсе надавил на больную мозоль. — Есть ещё третий тип, — проговорил он, обездвиживая меня пронзительным взглядом, — я называю их «семейники». Продолжают дело своих родителей, считая, что идти по другому пути неправильно. Я прав? Мужчина будто пытался вывернуть мою душу наизнанку. Ох, не зря он спросил мою фамилию… Я буквально слышала его безмолвный посыл: «Я узнал тебя». И верно… Мы никогда не виделись, но он меня узнал. Именно поэтому он выбрал меня капитаном — хотел узнать, что за зверьки такие, Демидовы — ускользающие и в руки не дающиеся. И раз Демидовы-старшие избегали контакта с Глобалом, он решил «промариновать» младшую — то есть меня. — Понятия не имею, — гордо приподняв подбородок, я сделала шаг вперёд, — лично я пришла сюда по доброй воле. Потому что я так захотела, а не потому что у нас не хватает денег, папа с мамой заставили или на своё рабочее место погнали. — Что ж, дело хорошее. Но, думаю, позиция денег тут всё же выигрышнее. Миллионы людей работают не по зову души, а потому что так надо. У меня не было ни сил, ни желания возражать ему. Я молча наблюдала, как он ставит плюс команде соперников. До конца пары он поставил им ещё с десяток плюсов. А нам — только пять… Я нервно кусала губы, понимая, что, похоже, лишусь всех друзей в группе. Истерично заламывая пальцы, я несла какой-то бред про статус, положение и привилегии. Но Вова разносил меня в пух и прах. Я же звучала очень неубедительно. Когда прозвенел спасительный звонок, я схватила вещи и вылетела из аудитории, не оборачиваясь. Оставшиеся две пары прошли как в тумане. Я не законспектировала ни строчки и, хоть и понимала, что мне это аукнется, тетрадь так и не открыла. Мысли неизменно возвращались к одному — к мужчине, вызывавшему во мне крайне противоречивые чувства. Иван… Так значит, его зовут Иван… Что ж, и правда — за 18 лет я повстречала только одного Ивана на своем пути, имя довольно редкое. Циник. Он чертов циник. Мы общались совсем не долго и в рамках определенной темы, но даже в таких условиях мне не составило труда понять это. Он не верил ни во что светлое, всё сводя к материальным благам. А вчера он показался мне другим. Первое впечатление оказалось обманчивым. Пары кончились. Вопреки бабушкиному наставлению не ходить сегодня пешком, я решила не звонить водителю и добраться до дома самостоятельно. И пройти через этот чертов сквер, куда я так хотела, но не успела утром. Теперь он нравился мне не так сильно, как вчера. Или он и не нравился мне вовсе, просто схлынул первичный восторг первого впечатления? Мною всё больше завладевала тревожность. Черт, он знает, где я живу… В конце концов, папа не просто так ненавидит Глобал. Значит, есть в его управляющих нечто такое, чего стоит опасаться. Проходя мимо одной из лавок, я не обратила внимание на мужчину, спрятавшегося почти целиком за огромной газетой. Но стоило мне подойти ближе, как мужчина резко отбросил газету в сторону. — Дин-дон, — улыбнулся Иван Денисович. И, как мне показалось, довольно зловеще. Стало ещё более жутко: он что, поджидал меня?! Быстрым шагом я пошла прочь. — Куда рванула? — в два быстрых шага он оказался рядом со мной. — Я спешу, — отрывисто бросила я, — меня отец ждёт. Конечно, никто меня не ждал, папа на работе. Я надеялась, что это отпугнёт его и он не станет тащиться за мной до самого метро. Но не тут-то было! Через секунду я пожалела, что не откусила себе язык и упомянула отца. — Замечательно! — просиял Иван Денисович. — Он-то мне и нужен! — Нет, не нужен! — Он не выполняет возложенные на него обязательства! Так не делается! Запястье обожгло прикосновением холодных пальцев. Иван едва коснулся меня, не сжал и не напугал, но я пригрозила: — Щас заору! — Орать вчера надо было, когда тебя два придурка преследовали! — прошипел он, но руку убрал. — Да погоди ты, хватит убегать! Я просто хочу поговорить! — Нет, не хотите! — А вчера ты звала меня на ты, — мужчина криво усмехнулся, в очередной раз смущая меня. Я думала, ему не больше 25! — До свидания, — процедила я и устремилась на выход, да так стремительно, что случилась неприятность. Неудачно споткнувшись о камень, я упала. На миг мне показалось, что щиколотка вывернулась в другую сторону — настолько больно мне было. Чуть не взвыла. Потирая ушибленную ногу, я со злобой посмотрела на Ивана Денисовича. Он, пользуясь ситуацией, догнал меня. Всё из-за него, гада. Перед группой подставил. Перед отцом подставляет. Перед людьми в сквере подставил! Я тут, дура, чуть на шпагат не села! — Совесть ищешь? — поинтересовался он, присаживаясь рядом на корточки. — Копай глубже, она явно где-то под землёй. — Очень смешно, дай похлопаю! — я издевательски похлопала в ладоши. — Больше этого никто не сделает! — Ну-ну, прибереги свой яд. На меня он не действует. — Ах ты ж юморист! — О-па, опять перешла на ты. Ладно, признаться, так мне нравится даже больше. — Хватит язвить, а? — Что, проигрываешь? Силенок не хватает со мной тягаться? Ничего, не расстраивайся. Доживешь хотя бы до 30 и сможешь, как я. — Это всё прекрасно, но я упала, если ты не заметил! Он нарочито внимательно осмотрел меня. — И что я должен сделать? На руках донести? — Свинья, — прошипела я, — ещё и издевается. — Что-что ты там шипишь? Погоди, я не Гарри Поттер. На змеином не говорю. Пора сваливать. Слишком многое произошло за сегодняшний день, мне нужно хоть немного покоя. И Матвей — мне срочно нужен Матвей. Рядом с этим пухлощеким хомячком, пускающим слюни, у меня всегда поднимается настроение. Матвей — поистине лучшее мамино творение. А Рома — папино. Я попыталась встать, но ничего не получилось. Как только на ногу вернулось давление, я сдавленно охнула и снова осела на асфальт. — Эй, ты чего? — забеспокоился мужчина и, привстав, протянул ко мне руки. — Больно? Так серьезно упала? — Что сделаешь? На руках донесешь?! — немного истерично воскликнула я, всплеснув руками. — Иди сюда. — Иван Денисович… — Не надо так. Называй просто по имени, раз уж добилась его. Он взял меня под руки и, приподняв, дал опереться на себя. Что дальше? — Черт, похоже и правда придется на руках тащить. Я далеко припарковался. — Сама справлюсь. Ваня закатил глаза и, придерживая меня за талию, медленно побрел по тропинке рядом, подстраиваясь под мой шаг. — А ты в курсе, что за твоего отца по голове получаю я?! — неожиданно и резко спросил он. — Что? — я непонимающе хлопнула ресницами. — То! Два месяца за ним гоняюсь! Мероприятие срывает Кирилл Олегович, но Рома срывается на мне. — Рома? — Роман Александрович, если тебе так угодно. Владелец. — Нет, это я знаю, но… Почему? — мой голос стал звучать не так раздраженно, как минуту назад. — Потому что он не работает с вашей компанией напрямую, несмотря на всю важность для нас. С вами работает Фил, его заместитель. Но даже Фила не всегда пускают на порог… И даже Фил не видел твоего отца лично уже много лет, пересекаясь лишь с заместителем. В чем дело, Алиса? От дурацкого «Алиса» по коже прошла дрожь. Иса. Я Иса. Хоть имя в паспорте меняй… Но вслух я это не произнесла, понимая, что это бесполезно. Ваня будет называть меня так, как ему хочется. — Если б я сама знала… Но я не понимаю, в чем проблема. Папа продолжает строить и ремонтировать для вас заводы, он выполняет все пункты, прописанные в контракте. Почему его присутствие на этом чертове мероприятии так важно? — Потому что Атриум — наш главный «строитель», если так можно назвать. Мероприятие масштабное, и если твой упрямый отец не явится на него, поползут ненужные нам слухи, которые непременно скажутся на репутации. Нам оно не надо. Алиса… — Да не называй ты меня так! — вскипела я. — Не знаю я ничего, отец меня к делам бизнеса не допускает! Я ни при чем — вот и разбирайся с ним, а не со мной. — Понял. Но, может… — Не может! — раздался рык сбоку от меня. Из рук Вани меня вырвали резко, словно куклу, и я даже не успела понять, что произошло. Злая как черт Даша завела меня себе за спину, невзирая на моё страдальческое от боли лицо. Мне казалось, что она вот-вот порвет Ваню на куски. — Всего хорошего, — процедила она ему сквозь плотно стиснутые зубы и, взяв меня за руку, потащила за собой. — Мы не договорили! — крикнул мужчина. — Не о чем вам разговаривать. До свидания! — Но… — Подойдешь к ней ближе, чем на километр, — Даша гневно откинула волосы за спину, — и мой муж, который сейчас сидит в машине, свернет тебе шею, понял? Я обалдела от такой резкости. Ваня, по-видимому, тоже — он остолбенел посреди тропинки и дальше не пошёл. А я решительно ничего не понимала: Ваня всего лишь спокойно разговаривал со мной, помогая ковылять, но Даша перепугалась так, словно он насиловал меня посреди сквера. В том, что она напугана, я не сомневалась. За жесткими словами скрывался страх, который так и метался в её глазах. — Даш, мне больно, давай помедленнее! — Где больно? Он что-то сделал тебе? — тётя принялась истерично ощупывать меня. — Нет, я сама упала. — Тогда всё потом, пошли! — Да что происходит? — Пошли! Она шла, всё время оборачиваясь и проверяя, не следует ли кто за нами. Успокоилась она только, когда затолкала меня в машину и сама села на переднее сиденье. Костя изумленно посмотрел на неё. — Что случилось? — Эта дура, — она злобно зыркнула на меня, — вляпалась хрен пойми во что! — Что? — я обиженно ахнула. — Ни что! — гаркнула Даша. — Во что ты лезешь, на что нарываешься?! Почему тебе всегда мало, а?! — Угомонись! — прикрикнул Костя на жену. — Она вся побледнела от твоего наезда. Объясни по-человечески, что произошло? Даша молчала, поджимая губы. А мне вообще-то тоже очень интересно, за что меня дурой назвали. — С Астаховым спуталась, — тетя едва ли не плюнулась. — Господи, я их мерзотный взгляд за километр узнаю! Такой же неприятный тип, как Рома! Костя то ли от шока, то ли от неожиданности услышанного совершил крутой маневр, едва не вписавшись в столб. В целях безопасности он решил съехать на обочину и притормозить, чтобы одарить меня тем же неодобрением, что и Даша. Я чувствовала себя собачонкой, нагадившей в углу и подравшей диван. Но ничего плохого я не сделала и от этого было ещё обиднее. — Серьезно? — дядя взметнул брови. — Иса, ты издеваешься? — Вот расскажу отцу, — пригрозила Даша. — Расскажешь что?! — чуть не плача воскликнула я. — Я вообще ничего не понимаю! — Всё ты понимаешь! Видела я, как он тебя за талию лапал. И давно это? Так вот от кого ты цветы таскаешь! Не зря ты от отца по шапке получила, а я ещё заступалась за тебя! — Он не лапал, я ногу подвернула! А даже если и так, то что?! — я сорвалась на визг. — Что с того?! Вы катите на Глобал бочку, а почему — объяснить мне не можете! — Не доросла ещё. — Цыц! — гаркнул Костя. — Нет сил ваши вопли слушать! Даша, повысишь голос ещё хоть на один децибел — я высажу тебя на хрен у обочины, обещаю. Мы обе заткнулись. Хоть ничего подобного Костя в мою сторону не сказал (я знаю, что меня-то ему жалко), я тоже сочла нужным держать рот на замке. Ни к чему накалять обстановку. — А теперь спокойно, — выдохнул Костя, — с кем она была? С каким именно Астаховым? — Чёрт его знает… Сперва я подумала, что это брат, но больно уж молодой. Может, сын? — Старшая у него только дочь, а сын — ровесник Матвея. — Откуда нам знать, кого и когда он трахал. Залетные дети не редкость, знаешь ли. — Ага, — мрачно подала голос я с заднего сиденья и сползла вниз. — Не понаслышке знакомы с данным явлением. Даша прикусила язык и виновато хлопнула себя ладошкой по лбу. — Даша, будь добра — используй в следующий раз голову по назначению, ладно? Иса, — Костя взял меня за руку, чуть сжав, — меня, например, родители тоже не планировали. А потом и вовсе девочку хотели, но родился я. Может, поэтому они Витку больше любят? Она и «по плану» пришла. Обстановка не разрядилась, оставаясь всё такой же напряженной. Я всё думала, думала, думала… И вдруг додумалась! — Так он же Максимов. — Что? Кто? — Даша даже перестала барабанить ногтями по панели. — Ваня. Сегодня он приходил к нам в универ и преподователь представил его как Максимова Ивана Денисовича. На лицах Кости и Даши отразилось крайнее недоумение. — Нет, — неуверенно проговорила она, — я не могла ошибиться. Они даже похожи! — Он из Глобала, это да… Но необязательно же, что он родственник Астаховых… — Быть того не может, я ещё не выжила из ума! — Замолкни. Если всё так, как говорит Иса, то это немного смягчает ситуацию. — Костя, на дорогу смотри! — завизжала Даша, выхватывая из его рук руль и делаю выверт влево, чтобы не сбить человека, что ошивался неподалеку от ворот нашего дома. Правда, беднягу всё равно задело и он упал под машину. Мы синхронно выскочили из автомобиля. Хоть бы жив был! — Вы в порядке? — подбежала к нему Даша, готовясь извиняться за своего невнимательно мужа. — Да-да, всего лишь пара царапин… Ничего страшного… Мужчина приподнялся на локтях и посмотрел мне в глаза. Я похолодела. Это он… Он преследовал меня вчера вечером.