
Метки
Описание
Дань Хэну кажется, что день не может стать ещё хуже, пока не наступает ботинком в свежую лужу, пока не опаздывает на важную встречу и пока проезжающая рядом машина не окатывает грязью его джинсы.
Примечания
Навалила нежнятины жоска.
Надеюсь, никто до меня такого не писал, идею ни у кого не подсматривала, всё написанное лишь идея, зародившаяся в моей голове и я знала, что если не напишу в ближайшее время - не напишу никогда, так что вот:)
(Да, у меня паранойя, что любую работу, какую я ни напишу, уже кто-то до меня писал, как жить ааааа)
тгшчка: https://t.me/+SrhiDxeCl3Q1NjZi
Посвящение
Посвящаю моей сладости. Я люблю тебя, кахцрс ❤️🩹
Часть 1
07 января 2024, 12:56
Пятничное утро встречает Дань Хэна духотой в комнате и едва пробивающимися сквозь облака лучами солнца. С балкона не тянется струйка дыма, сочащаяся запахом жженого табака, а с кухни не доносится аромат свежесваренного кофе. Дань Хэн принимает сидячее положение с закрытыми глазами, пока вся информация, полученная его обонянием медленно обрабатывается в мозгу. Он расслабленно потирает шею, но глаза его распахиваются с осознанием: дома никого, даже запаха от утренних сборов не осталось. Который час?
Телефон на тумбочке не подавал признаков жизни. Часы рядом с ним, стоящие скорее ради декора, нежели по их прямому назначению, показывали половину десятого утра. Твою мать. «Спокойно, встреча в 11, дорога займет около часа, но нужно дойти до метро и привести себя в порядок. Что с моими волосами? А рубашка поглажена?», — мысли сменялись одна за одной, казалось, будто тысячи нейронов в его голове превратились в офисных работников, у которых дедлайн сгорит через пару минут, а из готового материала — лишь созданный файл на рабочем столе. Дань Хэну хватает десяти минут, чтобы почистить зубы и наспех уложить волосы. Он мечется по квартире, одевается на ходу, хоть примерно и осознает, что если собираться спокойно и размеренно, то все успеется. Темные брюки как на зло еще не высохли, придется надевать джинсы, что он так сильно не любит на деловые встречи. К сожалению, ему не выбирать. Рубашка идеально прилегает к стройному телу, подчеркивает изящную талию, уходя под джинсы, перетянутые ремнем. Несмотря на быстрые сборы, Дань Хэна его внешний вид оставил более, чем довольным. На тех же часах стрелка близится к десяти утра. «Успею», — с улыбкой думает Дань Хэн, запирая дверь квартиры.
На улице не так душно, как дома. Облака значительно потемнели, предвещая в ближайшие пару часов дождь. Дань Хэн корит себя за то, что не додумался хотя бы на секунду включить телевизор, чтобы узнать прогноз погоды. Он мысленно молится всем богам, надеясь, что дождь начнется и закончится, пока он будет в помещении или хотя бы метро. Дань Хэн придерживает свою сумку, собранную на все случаи жизни, при входе в переполненный вагон. Не слишком тесно, но книгу в такой обстановке не то, что не почитаешь — даже достать будет проблематично. Телефон остался лежать на тумбочке, он так и не был поставлен на зарядку. Дань Хэн уже чувствует себя безумно уставшим, нервно потирает переносицу закрытыми глазами и надеется, что этот день закончится как можно скорее.
Утомительная поездка отняла чуть больше часа. Наручные часы показывают 10:52. Времени мало, а опаздывать Дань Хэн ненавидит. Ещё больше он ненавидит людей, с которыми запланирована встреча, опоздать на нее — значит подписать себе приговор на гневные тирады и еще более ужасный день.
На подходе к эскалатору дует холодный ветер, но стоять на движущихся ступеньках времени нет. Чёртово правило стоять по одну сторону, чтобы спешащие люди могли пройти, почему-то игнорирует добрая половина столь населенного города. Шум вокруг, недовольная толпа, уставшие лица, сплошной мрак — причина ненавидеть густонаселенные города, но приемлимая зарплата заставляет людей оставаться здесь и толкаться в душном метро. Пробираясь сквозь толпу и все еще надеясь на отсутствие дождя, Дань Хэн извиняется перед людьми, скорее из вежливости, чтобы пройти как можно быстрее. Холодный ветер бьет в лицо и, к сожалению, на выходе он видит людей с мокрыми зонтами. Твою же…
Идти недолго, но шагать под дождем с опущенной головой занимает чуть больше времени, чем обычно. Светофор предательски сменяется на красный свет, стоит только подойти к пешеходному переходу. Очередная капля в чашу терпения.
10:58. Дань Хэн перешел последнюю дорогу и быстро шагает в практически безлюдное место. Туда, где располагаются частные дома, в основном — трехэтажные особняки. Встреча была назначена в доме его дяди. Радовало только одно — присутствие двоюродной сестры. Единственного человека в семье, с которым у Дань Хэна действительно хорошие отношения. Мысли о сестре оказываются прерваны мыслями о ботинке. Ботинке, только что оказавшимся в луже. «Блять…»
11:04 — Дань Хэн стучится в дверь. Замерзший, промокший практически до нитки и предвещающий неприятности. Дверь открывает взрослый мужчина с надменным взглядом, что так неприятно хорошо сочетается с его светлыми волосами с проглядываемой местами сединой. Заносчивая ухмылка едва прячется за ухоженной короткой бородой. Он оглядывает запыхавшегося и все еще мокнущего под дождем молодого парня, прежде чем слышит тихое:
— Здравствуй, дядя. Прошу прощения, я опоздал.
Короткий смешок мог бы растворить все вокруг своим ядом.
— Другого я от тебя и не ожидал. Заходи и надень тапки, не намочи мне паркет. Байлу, — громко зовет он, — принеси полотенце! — напоследок он снова одаривает Дань Хэна презрительным взглядом, прежде чем добавляет, — Не благодари. Вытрись и присоединяйся к беседе.
Мужчина запирает дверь после последнего пришедшего на встречу человека и, к счастью, уходит без дополнительных издевок. Дань Хэн находит гостевые тапки и видит пришедшую сестру с чистым полотенцем. Она одаривает его теплой улыбкой и протягивает полотенце. В такую погоду она кажется тем самым глубоко спрятанным лучиком солнца.
— Я бы тебя обняла, но ты мокрый, — она играет бровями, один взгляд говорит об открытом подколе с ее стороны, но Дань Хэн принимает его с улыбкой.
— Зато я могу тебя обнять, чтобы ты промокла.
— Я же знаю, что ты так не сделаешь, — они оба тепло смеются, на какой-то момент воцарилась приятная обстановка, — Хвала Эонам, что ты пришел. Я думала с ума сойду с этими занудными стариками.
— Ты даже не представляешь, насколько я рад тебя видеть, Байлу.
Ей было всего шестнадцать лет, но положение в обществе и строгое воспитание сделали ее той, кем она является сейчас. В её гардеробе коллекция из юбок-карандашей на каждый день, к каждой из них прилагается пиджак соответствующего цвета, а также водолазки и блузки. Длинные волосы собраны в тугой конский хвост, по одному его взмаху и стуку каблуков ее легко можно узнать в толпе. Но, несмотря на весь свой «деловой» вид, она все еще оставалась ребенком в душе, сбегающим с уроков игры на фортепиано, чтобы найти двоюродного брата и утащить его к игровым автоматам. И, конечно же, он всегда приводил ее обратно, извиняясь перед родителями и брошенным преподавателем. Но почему-то виноватым в глазах ее родителей больше был Дань Хэн, нежели дочь, не желающая жить той жизнью, которую пытаются навязать ей родители.
Большая мягкая одежда и теплые пушистые носки хранятся в ящике под ее кроватью, куда она строго запретила заглядывать домработнице. Стоит ей остаться дома одной, как она сразу снимает маску серьезной леди и спокойно может почувствовать себя обыкновенным подростком, способным поплакать вместе с героями романтической дорамы. Появляется возможность позвонить старшему брату, потому что среди одноклассников друзей она так и не обрела: общаться с напыщенными стервами и павлинами, ставшими такими из-за богатства и влияния родителей, не было ни малейшего желания. Она старалась не думать о всепоглощающем чувстве одиночества и быть прилежной дочерью, пусть и с редкими побегами из дома или с гимназии. Только рядом с братом она могла спокойно выдохнуть и быть собой.
После короткой беседы, ощущающейся глотком свежего воздуха, брат с сестрой направились в кабинет. В нем располагается длинный переговорный стол, за которым собралось практически целое семейство. Во главе стола, на удивление, сидел не хозяин дома, а нотариус, с которым Дань Хэн говорил лишь однажды. Сразу после похорон его отца.
Напряжение прошлось от самого затылка до пят. Ладонь сжалась в кулак, но через секунду разжалась. Поклон — в знак приветствия, усаживание на свое место и оживленная беседа тут же прекращается. Тишину первым нарушает нотариус.
— Добрый день. Вы все знаете, кто я такой и почему мы все собрались. Прежде всего, я бы хотел попросить вас выслушать меня от начала до конца, прежде чем начнется обсуждение, — мягко начал нотариус, уже будучи знакомым с семейством, не способным сдерживать позывы плюнуть ядом.
— Позвольте уточнить, что здесь делает человек, отказавшийся от своей доли в завещании? Разве его слово имеет вес? Его присутствие уже оскорбляет все то, что оставил нам брат, — женщина с чёрными волосами и красной помадой окинула Дань Хэна многозначительным взглядом, который он стойко выдержал, — Мог хотя бы из уважения прийти в подобающем виде.
— Согласен. Раз он отказался от отцовского бизнеса, не вижу смысла в его присутствии. Это не должно его касаться. Разве мой племянник не предвидел ситуации? Разве нет другого человека, которому он завещал дело всей своей жизни? — двоюродный дедушка даже не удосужился взглянуть на парня.
— Именно поэтому я и попросил вас дослушать. Я отвечу на все ваши вопросы, только дайте мне немного времени, — родственники лишь недовольно фыркнули и кивнули, — Благодарю. «Весь свой бизнес передается моему законному наследнику, моему сыну — Дань Хэну. В случае, если наследник отказывается от своей доли, он обязуется сам выбрать другого наследника, являющегося членом семьи.».
Кабинет тут же наполнился голосами, хоть нотариус и не объявил о конце своей речи. Члены семьи повышают голос, меняют свой тон на более агрессивный. Дань Хэн потирает виски. Галдеж на фоне приглушается и уступает голосу отца, звучащему из воспоминаний:
«Прости меня, сын. Я слишком поздно понял, что тебе не нужен мой бизнес. Я оставил твое воспитание на твоих преподавателей и никогда не прислушивался к тебе. Хотя, может, не зря ты редко со мной был откровенен. Мне жаль, что твоя мать скончалась и не успела подарить мне второго ребенка, который, может быть, смог бы унаследовать то, что от меня останется. Я завещаю бизнес тебе, чтобы никто не посмел думать, что достоин присвоить его себе. Придется оставить все на тебя, даже если ты этого не хочешь. Напоследок скажу тебе одно — ни в коем случае не отдавай его моему брату. Он подлый человек, поэтому и не унаследовал компанию, даже будучи старшим ребенком в семье. Запомни мои слова, Дань Хэн. Занимайся тем, чем должен.»
— Это просто невероятно. Дань Хэн, мы все прекрасно знаем, что ты не справишься, хоть твой отец и прикладывал все усилия, чтобы сделать из тебя достойного наследника, но ты его подвел. Сделай правильный выбор, — всё та же женщина с красной помадой не унималась. Дань Хэн вопросительно вскинул бровь, не понимая, как двоюродная сестра отца вообще может на что-то рассчитывать.
— Что ты понимаешь, женщина? Внучок, у нас были разногласия, но все здесь понимают, что ты далеко не глупый человек и способен принять нужное решение, — тот же дедушка, которого Дань Хэн видит, наверное, третий раз в своей жизни, принялся открыто и мерзко подлизываться, выдавливая из себя вежливую улыбку.
— Разве не вы согласились с тем, что мое присутствие оскорбляет память о моем отце? — он чувствует некую власть, зная, что теперь каждый будет жалеть о своем отношении, он больше не намерен строить из себя саму вежливость, — И я еще ничего не подписывал, бизнес все еще по праву принадлежит мне.
В кабинете воцаряется тишина. Дань Хэн видит, как Байлу даже не старается скрыть своей довольной улыбки, игнорируя взгляд своего отца. Она целиком и полностью на стороне двоюродного брата. Для нее нет наслаждения больше, чем видеть, как прежде самодовольные лица краснеют от злости.
— И что ты собираешься делать? Очевидно, ты не захочешь отдавать бизнес никому из нас, — до этого молчавший дядя вдруг подает голос, — И что тогда? Оставишь себе? Твоя тётя права, ты не способен управлять компанией. Всё, что тебе остается — отказаться. Иначе кому он достанется? Моей безответственной дочери? Ты ведь только с ней способен нормально разговаривать. Она слишком мала и еще более неспособна, чем ты, — несмотря на спокойствие и ровную речь, все его слова пропитаны желчью.
Дань Хэн переводит взгляд на Байлу, которую позвал ее же отец и которую по непонятным причинам он решил унизить перед всеми. Зачем? Очередной способ пытаться надавить на него через драгоценную сестру? Ее ухоженные ногти с силой впиваются в ладонь, пытаясь сдержать порыв обиды. Глаза стремительно краснеют, но ни одна слезинка не упала с выразительных глаз.
— Я думаю, все согласятся, что это место по праву мое. И должно быть моим уже много лет. У тебя нет иного выбора, заканчивай этот спектакль.
Байлу коротко мотает головой, незаметно для всех, кроме Дань Хэна. Его лицо остается невозмутимым, но голова болит так, словно по вискам стучат молотком с двух сторон одновременно. Парочка глубоких вздохов, решительный взгляд. Родной и мягкий голос из воспоминаний вторит: «Покажи, насколько эти люди низко пали. Будь выше этого. Выведи их своим спокойствием.». Обладатель голоса наверняка работает, даже не представляя, сколько дерьма сейчас выливается на любимого человека.
— Вы последний человек, которому я доверю фирму. Я скорее продам ее нашим конкурентам, нежели человеку, чьей мечтой всей жизни было подставить собственного брата ради бизнеса и денег. Я принял решение и попрошу оставить меня наедине с нотариусом, — его слова вызывают шокированные вдохи и округленные глаза всех присутствующих. Один лишь дядя стал покрываться красными пятнами от злости.
— Ты не посмеешь. Ты похоронишь этим свой бизнес точно так же, как недавно хоронил своего отца, — последняя капля в чашу терпения Дань Хэна.
— Вы не имеете права очернять моего отца, говоря о нем своим поганым ртом. И вы правильно заметили, если я захочу, я похороню свой бизнес. Я сказал, что хотел. Вы, в свою очередь, не сможете подать в суд, даже если очень этого захотите. А теперь, повторяю в последний раз — оставьте нас наедине.
Не было никакого смысла спорить дальше. Родственники, участвовавшие лишь в поддержании галдежа молча удалились, в помещении остались лишь Дань Хэн, нотариус, Байлу и ее отец, который вновь продемонстрировал свои навыки краснения от злости, бросив напоследок тихое: «Ты об этом еще пожалеешь, щенок», так же вышел из собственного кабинета, утягивая за собой свою дочь, достаточно крепко держа ее за запястье, что вызвало у нее болезненное шипение, и громко хлопнул дверью.
— Это не мое дело, но я считаю, что вы поступаете правильно, но все же я обязан уточнить, действительно вы собираетесь взять отцовский бизнес на себя? — мягко спрашивает нотариус, глубоко в душе радуясь наступлению тишины.
— Я пока не уверен, но точно знаю, что на данный момент это будет лучшим решением.
Нотариус коротко кивает в ответ
Последующая беседа проходила в обсуждении деталей завещания и подписания бумаг. Перед тем, как оставить последнюю роспись, рука Дань Хэна дрогнула. Он старательно избавил себя от мыслей о плохом предзнаменовании и, надавив чуть сильнее на ручку, расписался. Дело сделано, назад не свернуть. Возможно, потом он пожалеет, но других вариантов просто-напросто на данный момент он не видит. Дань Хэн переводит взгляд на окно, складывая копии документов в сумку. Дождь усилился, превращаясь в самый настоящий ливень. Лето уже кончилось, так что для него было загадкой, продлится ли ливень пару минут, или же будет продолжаться до самой ночи. Он планировал уйти, ни с кем не попрощавшись, так что зонт просить не хотелось. Раз уж высохнуть не успел, можно и потерпеть.
По дороге до метро он думал, что скажет дома. Это будет: «Привет, я теперь бизнесмен»? Или: «Запомни, как я выгляжу, в таком виде наследуют бизнес»? А может быть: «Я послал свою семью, гордишься мной?». Вариантов много, один лучше другого. Улыбка на измученном лице появляется вместе с образом любимого человека, выстраиваемого в голове.
***
Блэйд с детства был спокойным и молчаливым, если не считать моменты, когда мог сильно разозлиться. Их знакомство произошло на собрании спонсоров в каком-то конференц-зале дорогого отеля. Будучи десятилетними мальчиками, они неловко пожали друг другу руки, после чего вместе, по инициативе Дань Хэна, отправились изучать закуски. Скучные разговоры отцов их не очень интересовали, хоть они взяли с собой сыновей, чтобы показать, чем занимаются важные занятые люди, а не чтобы они провели весь вечер под лестницей. Говорил преимущественно Дань Хэн, почему-то его язык легко развязался при новом знакомстве, что случалось крайне редко. Блэйд был хорошим слушателем, а еще очень внимательным. С годами эти качества только улучшились. Позже судьба столкнула их в старшей школе. Неловкая встреча перед главным входом, имена друг друга в списке в одном классе, очередные встречи на конференциях. Неловкие переглядки, случайные касания на уроках физкультуры, неприлично долгое рассматривание чужого тела в раздевалке, совместные прогулки до автобусной остановки. Всё кончилось тем, что на одной из деловых встреч они заперлись в кабинке туалета, жадно целуясь, поспешно раздеваясь, прикусывая губы до крови, лишь бы не вырывались стоны. Вышли из кабинки раскрасневшиеся и потрепанные. Дань Хэну на вечер подарили пиджак, потому что рубашка на спине запачкалась спермой, а рукава измазаны слюной, что нещадно капала с подбородка, пока во рту с языком игрались длинные пальцы. Позже этот пиджак Дань Хэн использовал крайне неприлично и постыдно для самого себя: он вдыхал аромат терпкого одеколона, моментально возбуждался, уходил в душ и мастурбировал, вспоминая тот вечер. В глубине души он надеялся, что это повторится, где-то еще глубже он отрицал рождающуюся влюбленность. Время шло, постепенно кабинки в отелях заменялись кабинками в школе, раздевалкой, а после домами друг друга. Отцы ликовали и с радостью принимали гостей: их сыновья подружились, что может стать хорошим продолжением их сотрудничества. Они так и не узнали, что на самом деле происходило за дверями комнат юношей. Дань Хэн съехал из родительского дома, когда отец не принял его решение заниматься писательством, вместо продолжения семейного дела. Громкий скандал, выведение друг друга на эмоции, ужасные слова, шлепок по лицу, еще более ужасные слова. Хлопок дверью, сбор вещей и на следующий день сына уже нет дома. Денег вполне хватало на съем скромной, но приемлемой квартиры недалеко от школы. Блэйд, узнав об этом, нисколько не удивился и как ни в чем не бывало предложил жить вместе, списывая всё на то, что они только ночуют каждый в своем доме. После школы всегда были вместе, домашнее задание делали тоже вместе, непринужденно беседовали или наслаждались тишиной, иногда занимались более взрослыми вещами. Да и вдвоем снимать квартиру гораздо выгоднее, пусть оба и родились в богатых семьях. Недолго думая, Дань Хэн согласился. Родителям Блэйд сказал, что хочет научиться самостоятельности (совсем не важно, что он был гораздо более самостоятелен, чем большинство его ровесников). В студенческие годы пришлось найти новую квартиру, но переезжали уже вдвоем. В этой квартире они живут до сих пор. И именно туда сейчас возвращался Дань Хэн.***
Дань Хэн очень не любил откладывать дела в долгий ящик, но сейчас хотелось думать о чем угодно, но не о той ответственности, что легла на его плечи. Он банально не понимал, с чего ему стоит начинать. Как к смене владельца отнесутся деловые партнеры? Возьмутся ли за него конкуренты? А может действительно стоило отбросить игру в главного героя, кишащего справедливостью и отдать бизнес дяде? Он наверняка знает, что с ним делать и как его не угробить. Дань Хэн считал, что его собственных знаний, которых ему прививали в детстве и юности недостаточно. В общем и целом, он был прав. Здесь нужен человек, имеющий хоть какой-то опыт и действительно разбирающийся в своем деле. Невольно пришла мысль, от которой Дань Хэн прыснул смехом. Ну да, человек вполне себе подходящий, жаль только членом семьи он не является. Дождь так и не прекращался, продолжая барабанить по чьим-то подоконникам и вырисовывать круги на образовавшихся лужах. Шум ливня успокаивал, каким-то магическим образом создавал чувство уединения с самим собой, даже находясь на оживленной улице. Дань Хэн чувствовал, что вот он, один единственный во всем мире петляет по улицам, совершенно никуда не торопясь. Он наслаждался ощущением того самого одиночества, которое иногда всем так необходимо. К сожалению, напомнил о себе весь остальной мир проезжающей машиной, окатившей Дань Хэна лужей с проезжей части. К и без того мокрым джинсам прибавилась грязь, что уже обозначила свою территорию на стройных ногах. «Ну сколько можно…». Видимо, ничто не позволит ему сегодня расслабиться. Дрожащие от холода и мокрые от дождя пальцы быстро достают ключи из кармана. Больше всего на свете Дань Хэну хочется просто снять с себя одежду и закутаться в одеяло с чашкой горячего чая. Очередные планы в очередной раз срываются, когда за открывшейся дверью он видит горящий свет в гостиной, соединенной с кухней. Темная макушка выглядывает из-за угла. На лице Блэйда читается недовольство, сменяющееся удивлением. — Я не мог до тебя дозвониться, — и все же в голосе больше недовольства. — И тебе привет, — ботинки стягиваются с неприятным хлюпанием, носки сразу же за ними. Стараясь не поскользнуться на своих же мокрых ногах, Дань Хэн проходит в ванную, чтобы отправить носки в корзину для стирки. — Что случилось? Почему не взял зонт? Что с твоим телефоном? — Блэйд понемногу закипал. — Не успел посмотреть погоду, потому что проснулся позже, чем планировал. А проснулся позже, потому что телефон забыл зарядить, — пуговицы рубашки отчаяно выскользают из-под пальцев, выводя из себя уже Дань Хэна, — Телефон я тоже забыл. Допрос окончен? С последним вопросом пуговица в середине рубашки с треском отрывается, укатываясь под ноги Блэйду. Тот лишь наклоняется, поднимает пуговицу и кладет ее на столик рядом. Подходит ближе к Дань Хэну, сухими пальцами помогает расстегнуть оставшиеся. Дань Хэн вздыхает, опуская мокрую голову на плечо любимого человека. Почему-то под чужими и уверенными руками рубашка расстегивается гораздо быстрее и безо всяких проблем. — Прости. Ты, наверное, нервничал, когда увидел, что меня нет дома, а телефон недоступен. Я встречался с родственниками и нотариусом, — рубашка мягко сползает с плеч, заставляя содрогнуться от холода в последний раз. Блэйд относит рубашку в ту же корзину и возвращается с полотенцем, накидывая его на голые плечи Дань Хэна, — Ты сегодня рано. Я думал, что вернусь раньше тебя. — Сегодня пятница, дел было не очень много, по прогнозу передавали дождь, а вечером и без дождя пробок хватает. Решил закончить пораньше и отпустить остальных, — он заметно успокоился, мягко проводит полотенцем по чужим волосам, оставляя его край свисать с головы, — Со штанами помощь потребуется? Дань Хэн не сдерживает смешок, на лице остается слабая улыбка, когда он принимается расстегивать ремень. — Я совсем забыл, что вы встречаетесь сегодня. Стоило разбудить тебя перед выходом. Опять слушал о том, какой ты безответственный невежа? — его на удивление теплая рука ложится на еще немного влажную талию, мягко согревая. — Не только, еще я был абсолютно неспособным, оскорбляющим доброе имя своего отца, чьим-то умным «внучком», а под конец стал владельцем семейного бизнеса. Неплохой карьерный рост, не считаешь? — улыбка на лице становится только шире, когда на лице Блэйда он видит недоумение. На какое-то время в комнате воцаряется тишина, сопровождаемая тихим копошением Дань Хэна с одеждой и шумом ливня из приоткрытого окна. — Договорим позже? Я хочу принять ванну, — Дань Хэн кладет свою руку поверх руки на своей талии, медленно разворачивается, собираясь уйти. — Я пойду с тобой. — Зачем? — Расскажешь о своих планах, пока я помогу тебе расслабиться, — фраза, казалось бы, не несущая в себе скрытого смысла, если бы не тот факт, что каждое совместное принятие ванны заканчивалось…тем, чем обычно заканчивалось. Блэйд стягивает с себя водолазку, после чего смотрит на замершего Дань Хэна и на всякий случай уточняет, — Или ты против? Кровь неожиданно предательски приливает к щекам. Дань Хэн прочищает горло и очень старается не смотреть на голый торс своего сожителя. Неуверенно обхватывает запястье Блэйда, прежде чем зовет за собой: — Пошли уже. Постепенно маленькую ванну наполнила теплая вода. Поскольку места в ней было не так много, Блэйд лежал сзади, облокотившись на край и разведя ноги в стороны. Между его ног разлегся уже Дань Хэн, полностью опираясь на Блэйда, укладывая затылок на его плечо. Было тихо, уютно, а еще очень тепло. Никто не решался начать разговор. Блэйд лишь изредка поглаживал мягкое тело перед собой, держа в своих объятиях. — Ты, кажется, хотел послушать о моих планах, — он неприятно жмурится, свет от лампочек бьет по глазам, но голова находилась в слишком удобном положении, чтобы менять его. Он едва поворачивает голову, надеясь спрятаться в изгибе шеи и длинных волосах, едва касается шеи губами, но все же оставляет там мимолетный поцелуй. — И все еще хочу. — Что ж… попробую взять все в свои руки. Других вариантов нет. Поеду в понедельник в офис, созову собрание, наверняка у отца есть человек, владеющий всей информацией не меньше него. Работу, видимо, придется бросить. И все из-за этого условия с членами семьи. Какой в этом смысл? Разве были какие-то достойные варианты, кроме дяди? — А разве были какие-то варианты кроме? Я могу понять твоего отца. Наверняка он верил, что ты справишься с бизнесом лучше, чем кто-либо посторонний. — Если честно, то в какой-то момент я подумал о тебе, — Дань Хэн усмехнулся в чужую шею, когда почувствовал, как напряглись мышцы под ним, — Наше семейное дело гораздо меньше вашего, для тебя это могло бы стать неплохим дополнительным опытом. Может, даже совместить компании. Мой отец доверял твоему, думаю, он был бы не против. Блэйд задумчиво промычал, накрыл лицо рукой и какое-то время молчал. Возможно, Дань Хэну стало стыдно за свои мысли и за то, что он решился их озвучить. Вот так легко сместить всю ответственность на чужие плечи. По лицу Блэйда, как и практически всегда, было невозможно различить какие-либо эмоции, особенно сейчас, когда оно было прикрыто. Дань Хэн не знал, что происходит в его голове. — Но это всего лишь глупая… — Мне нравится. Дань Хэн моментально принял сидячее положение и повернулся к нему лицом, забыв о том, что вода может расплескаться. Он удивленно смотрел на такое же расслабленное, как и пару минут назад, лицо Блэйда. Его невозмутимость поражала больше, чем когда-либо. — Ты серьезно? — Почему бы и нет. Мой отец еще не так стар, полон здоровья, так что его бизнес вряд ли передастся мне в ближайшие несколько лет. Конечно, нужно будет обсудить все с ним, но я не думаю, что он будет против. Ты прав, для меня это станет очень хорошим опытом. — А как же пункт о члене семьи? — Мы можем расписаться. Кое-что на лице Блэйда все же изменилось. Сейчас он смотрел Дань Хэну в глаза так, будто объяснял очевидные вещи ребенку. Дань Хэн же был, мягко говоря, шокирован. — Ты ведь не хотел. — Да, и я по прежнему считаю, что это всего лишь формальность. Но теперь эта формальность дает нам большие возможности. Единственное, что изменится в наших отношениях — подпись на бумаге, — он так же присел, взял руку Дань Хэна в свою, пока второй перебирал его волосы на загривке, — Дань Хэн, сколько уже мы вместе? — Восемь лет, — без промедлений ответил он. — Тем более. Я тебе доверяю, думаю, ты мне тоже. Это ведь не проблема? Блэйд пристально смотрит, а еще не перестает перебирать его волосы. Дань Хэн слегка подается назад, желая ощутить больше прикосновений. Морщинистые от влаги пальцы путаются в мокрых прядях, кончиками массируют кожу головы. Приятное чувство постепенно накрывает Дань Хэна, он прикрывает глаза и позволяет себе уставшую, но такую довольную улыбку. Блэйд подсаживается ближе, зарываясь в волосы уже двумя руками, продолжая свои нехитрые манипуляции. Дань Хэн едва приоткрывает глаз и с легкой усмешкой уточняет: — Я настолько плох в управлении компанией, что ты решил сделать мне предложение в ванной, не дав и дня отработать? И собираешься сморить меня массажем, серьезно? Блэйд таращится на него. Дань Хэн хитро усмехается, наконец-то завидев хоть какие-то эмоции на слишком спокойном в данной ситуации лице. А в голове у Блэйда эхом повторяется лишь одна часть фразы: «…решил сделать мне предложение…». В какой-то момент он действительно забыл о том, как это обычно бывает: кольцо, одно колено, крики радости и слезы счастья, после которых чаще всего следуют свадьба, дорогие подарки, венчание, костюмы и целая толпа народу. Когда он предложил расписаться, в его голове это выглядело, невероятно, действительно расписаться. Пара подписей, печать в паспорте — свободны. Почему-то осознание того, что все это лишь разные процедуры с одним и тем же результатом, стало для него как будто озарением. Из него вырывается смешок, от которого Дань Хэн слегка вздрогнул. Пришла его очередь удивляться. — Этого я тебе сказать не могу, — его лицо вновь становится серьезным, что делает ситуацию только комичнее, — Ты давно хочешь предложение, как в романтических фильмах? — вопрос звучал так, будто над ним издеваются за его библиотеку на стриминговом сервисе. — Ты же не смотришь романтику, откуда тебе знать, как там делают предложения? — надулся Дань Хэн. Ну да, у Блэйда же нет младшей сестры, которой не хочется идти в кинотеатр одной на премьеру долгожданного фильма, в большинстве своем — романтического. — Этот момент я не уточнил. Но ты не сказал нет. Дань Хэн улыбается, подсаживается еще ближе, закидывая свои руки на плечи Блэйду, притягивая к себе. — Если тебя все устраивает, то и меня тоже, — руки Блэйда опускаются на талию, большие пальцы оглаживают нежную кожу живота, пока остальные мягко надавливают на забившиеся мышцы вдоль позвоночника. «Храни Эоны его длинные пальцы!» — Вот и отлично. Блэйд окончательно разрушает какое-либо расстояние между их лицами. Губы сливаются в нежном поцелуе, мягко сминают друг друга. Его горячий язык едва касается нижней губы Дань Хэна, когда он прерывает поцелуй с громким стоном, грузно опуская голову на плечо Блэйда, которое вместе с громким звуком покрылось мурашками. Причиной всему оказались ловкие пальцы, слишком сильно надавившие на места, которые действительно необходимо промять. — Терпи, потом станет лучше, — горячий шепот раздается над влажным ухом. Дань Хэн давно не был в спа-салоне. Обычно они ходили туда вместе, но из-за загруженного графика и сгорающих дедлайнов на работе, походы пришлось отложить. Именно поэтому Дань Хэн испытывал давно позабытые ощущения с тех пор, как они посетили спа-салон впервые. Сейчас было больновато, но отпускало быстро, оставляя за собой приятную легкость, лишь отголоски боли и немного щекотки. Тихие стоны продолжали нарушать тишину, ловкие пальцы пробирались все выше. «Интересно, он научился этому, лежа на массажном столе?». Дань Хэн придавал большое значение собственным мыслям. Иногда даже слишком большое. Сейчас одна единственная мысль билась в голове и не давала покоя. Он просто не представлял, что то, что происходит на данный момент действительно реально. Что чьи-то руки заботятся о его теле, мягко оглаживают бока и проминают затекшую спину. Позволяют забыть о событиях сегодняшнего дня насовсем. Заставляют думать только о них. И, Эоны, как же это заводило. Как же это выбивало новые стоны наслаждения, содержащих в себе лишь каплю болезненных ощущений. За восемь лет отношений Дань Хэн так и не привык к чужой заботе, пусть и воспринимал ее гораздо спокойнее, чем раньше. Не привык чувствовать себя важным просто за то, что он существует. Ему не нужно делать нечто особенное или доказывать, что он чего-то стоит. О нем хотят заботиться. И о нем заботятся. Слушают о тяжелом дне, помогают расслабиться и не дать усталости вылиться наружу, делают массаж, чтобы напрочь обо всем забыть. И предлагают расписаться, но это так, мелочи жизни. Дань Хэн приобнимает Блэйда за плечи, лбом перекладывается на свою руку и на секунду приоткрывает глаза, так удачно направленных под воду. А под водой видна слишком бурная реакция организма Блэйда на его стоны. Румянец моментально расползается по щекам, переходя на шею и уши. Приятное чувство возбуждения накатывало волнами и медленно, но верно превращалось в настоящее цунами. Руки Блэйда постепенно скользят выше, разминая тугие мышцы грудного отдела, и когда пальцы надавили чуть слабее нужного, проведя ими мягким движениям к бокам, Дань Хэну неожиданно стало слишком щекотно: он резко дернулся, не сдержав в себе стон, переходящий в смех. Блэйд едва улыбается и наклоняется к нежной коже шеи. Вбирает носом ее аромат, мягко прижимается, прежде чем оставить на ней поцелуй и едва ощутимо царапнуть зубами. Очередной прилив щекотки заставляет Дань Хэна не дернуться, а прижаться ближе. Блэйд не хотел отрываться от его спины, но это расстояние между ними начинало выводить его из себя. Хотелось оказаться ближе, чувствовать кожей тепло друг друга, ощущать биение чужого сердца и как оно сливается в унисон с его собственным, стуча в бешеном ритме. Блэйд мягко подхватывает Дань Хэна за бедра, усаживает его на себя так, что их возбужденные члены соприкасаются друг к другу. А Дань Хэну хорошо, приятно обвивать руками длинную шею, притягивать любимое лицо к своей, ощущать поцелуи и горячее дыхание, пока мозолистые, но, Дань Хэн готов поклясться, самые нежные на свете пальцы разминают мышцы спины. Ощущать поцелуи на шее оказалось недостаточно. Внезапно захотелось почувствовать эти мягкие губы на своих. Дань Хэн тянется за поцелуем, не забыв перед этим оставить другой где-то за ухом, в особенно чувствительном месте у Блэйда. Волна дрожи проходит по их телам, когда губы соприкасаются в таком нужном, словно воздух, и нетерпеливом поцелуе. Хочется прижаться еще ближе, насколько это вообще возможно. Не отрываться друг от друга никогда. Словно за дверью этой наполненной паром маленькой комнатки не существует целого мира, где у них полно забот и обязательств. Их миры прямо перед ними и жаждут новых поцелуев. Дань Хэн жмется ближе, их члены тоже оказываются прижаты не только друг к другу, но и полностью зажаты между ними. Одно небольшое движение сумело выбить весь воздух из легких Блэйда и мягкий стон в поцелуй из Дань Хэна. Блэйд руками поднимается выше, останавливается в коротких черных волосах, пальцами вцепляется в них, прижимая любимое лицо еще ближе. Дань Хэн же не знает, куда деть свои руки: они скользят по всему телу Блэйда, от поясницы до плеч, от плеч к шее, от шеи к сильным рукам, от рук снова на спину. Напряжение растет, атмосфера накаляется так, что ее можно почувствовать каждой клеткой кожи, разрезать ее при желании ножом. Поцелуи становятся глубже, еще нетерпеливее, полные страсти и желания, но у Блэйда свои планы. Он не разрывает поцелуй, когда снова опускает руки к упругим бедрам, не забыв при этом огладить нежную кожу ягодиц, легко подхватывает податливое тело, укладывая его на склоненный край ванной. Поцелуями переходит ниже, дразняще кусает шею, облизывает яремную ямку, ведет языком ниже, много кусается, очень много. Больше всего укусов пришлось на грудь, пока торчащие соски ласкали ловкие пальцы. Дань Хэн тяжело дышит, кусает свои припухшие губы почти в кровь, судорожно хватается за длинные волосы. Поцелуи переходят все ниже и ниже, пока не доходят до самой сокровенной части тела, находящейся под водой. Но и эту проблему Блэйд уже знает, как решить. Сильные руки вновь хватаются за бедра, едва приподнимая их над уровнем воды, локти удобно устроились под коленками, пока ладони удерживали поясницу. Дань Хэн не успевает вовремя среагировать, чуть соскользает по краю ванной, пока не хватается руками за ее бортики. Он удивленно смотрит на Блэйда, частично осознавая, что он собирается сделать. Его мысли подтверждает мимолетный поцелуй в головку изнывающего члена, выбивший остатки воздуха из легких. Лицо краснеет пуще прежнего. — Что ты… — Я говорил, что хочу помочь тебе расслабиться, а не утомить тебя еще больше, так что помоги мне немного, — он держит зрительный контакт, когда проводит языком по внутренней стороне бедра, не забыв обязательно укусить особо чувствительную кожу в этом месте. Дань Хэн откидывает голову назад и прикрывает глаза, стараясь не думать о том, насколько раскрыта сейчас его поза. Перед глазами то и дело маячит представшая только что перед ним картина. Как его легко держат на весу, ласкают языком и кусают, когда перед лицом у Блэйда колом стоящий член. А ему только нравится, все видно по горящим ярким пламенем глазам, по тому голодному взгляду, которым его только что одаривали. Вода в ванной, кажется, прилично остыла, но воздуха все еще крайне не хватало, словно все вокруг настолько горячее, что голова кругом идет. Дань Хэн окончательно теряется в мыслях, когда чувствует, как его естественную смазку с уретры слизывают кончиком языка. Блэйд отрывается лишь на секунду, чтобы дополнительно смочить губы, после чего целиком накрывает ими налитую головку. Языком обводит ее вокруг, специально затрагивая все больше чувствительных мест. Губы смыкаются сильнее, щеки втягиваются, а Дань Хэн сходит с ума. Мало того, что Блэйд в принципе не был любителем делать минет, так еще и постарался на славу, принося крышесносные ощущения в такой позе. Дань Хэн не понимает, было ли это спонтанным решением, вызванное внезапным возбуждением, или же заранее спланированным. А Блэйд действительно все спланировал заранее, еще когда возвращался с работы подумал о том, что Дань Хэну было бы приятно, и так «удачно» подвернулся изматывающий день и внезапно выстроившаяся романтическая обстановка. Сегодня Дань Хэну полагается исключительно получать удовольствие. Сомкнутые на члене губы постепенно опускаются ниже, мучительно долго, вслед за ними опускается и язык, не делая ни одного лишнего движения. Дань Хэну тяжело. Он искренне пытается держаться за бортики ванной, чтобы не соскользнуть снова, но как же хочется схватиться за эти длинные волосы, зарыться в них пальцами, запутаться в темных прядях и надавить на голову, заставить двигаться быстрее, потому что все это похоже на пытку. Абсолютно все чувства и эмоции, делающие его человеком, постепенно скатываются вниз живота, словно тягучая карамель: выливается тонкими струйками — Дань Хэн чуть не вскрикивает, стоит горячему языку вновь задеть особо чувствительные места. Головка упирается мягкие стенки горла, когда Блэйд опустился до основания, касаясь носом лобка. С сожалением чуть отстраняется, чтобы не закашляться от рефлексов, но не выпускает член изо рта, оставляет половину длины, двигает головой, направляя его в свою щеку. Дань Хэн судорожно выдыхает, старается не слушать все до ужаса похабные звуки, что издает рот Блэйда с его членом во рту, но они все дальше продолжают наполнять пространство вокруг, сопровождаясь лишь его же, Дань Хэна, стонами. Он не понимает, как Блэйд научился так искусно отсасывать, если ему это не нравится. Он и не знает о том, как тот держится из последних сил, чтобы не отпустить его тело и не прикоснуться к собственному члену, который, кажется, сейчас просто-напросто взорвется от всех ощущений. Никогда еще минет не приносил ему столько удовольствия, как сейчас. Его язык продолжает играться с головкой, слизывая все большее и большее количество смазки с уретры, дразняще на ней задерживаясь, проходит самым кончиком по уздечке и слышит до ужаса пошлый всхлип сверху, от которого по всему телу проходит дрожь. И все же Блэйд жалеет, что поза не позволяет использовать руки. Безумно хотелось одной рукой помогать себе спереди, пока вторая игралась бы с простатой. Он определенно отложит себе эту идею на потом. Движения головы постепенно возобновляются, ускоряются, губы сильнее смыкаются вокруг члена, слюна вперемешку с предэякулятом нещадно стекают по подбородку, шумно капая в воду. Блэйд чувствует, что Дань Хэн скоро кончит. По тому, как часто вздымается чужая грудь и как несдержанные стоны становятся всё громче. Он поднимает глаза и выпускает член изо рта, чтобы томно произнести: — Смотри сюда, мой драгоценный жених. Дань Хэн едва различает слова, но его сердце заходится в еще более сумасшедшем темпе. Он жалобно всхлипывает, когда поднимает голову и видит, как его член, блестящий от всех жидкостей на нем, изнывающе дергается в сантиметре от чужого лица. До чего же развратная картина, но приносящая такое удовлетворение, что Дань Хэн чуть на месте не кончил. — Нравится? — его язык проходит по всей длине, на лице довольная и хищная ухмылка. Он не прекращает зрительный контакт, когда вновь накрывает головку губами, сразу же плотнее смыкая их и двигая головой все быстрее, желая довести дело до конца. Дань Хэн сильнее вцепляется в ванну, продолжая наблюдать за происходящим, смотря Блэйду в глаза. Даже после всего, что они делали вместе, ему все равно становится неловко. Настолько, что он отрывает одну руку, чтобы прикрыть ею рот вместе с половиной лица. Блэйду думается, что никогда еще Дань Хэн не был так прекрасен, как сейчас. Обнаженный, раскрасневшийся, с глазами на мокром месте от удовольствия, так тяжело дышит, так смущен и так уязвим. Он больше не может ждать, хочет видеть, как это миловидное личико расплывается в оргазме. Пара движений головы — и Дань Хэн не выдерживает. Весь тот тугой ком из ощущений взрывается, он вскрикивает, и рука, зажимающая рот, совершенно не помогла его заглушить. Член отчаянно пульсирует, выстреливает спермой, а Дань Хэн наконец-то расслабляется, прикрывает глаза, скатываясь в такую холодную, по сравнению с его распалившейся кожей, воду. Блэйд мягко опускает его спину, сам прикрывает глаза, опускает руку к себе, доводя себя за пару быстрых и уверенных движений до оргазма. Дань Хэн приоткрывает глаза, пока они не распахиваются в ужасе, замечая, куда попала его сперма. И краснеет еще больше, резко приближаясь и вытирая удовлетворенное лицо перед собой. — И чего ты сидишь?! На глаза не попало? Если попало — не открывай, сейчас я…- он мягко вытирает стекающую сперму между его бровей, гладит его щеки, вытирая остальные белесые капли с лица, старается найти еще, но видит только на волосах и шее. — Успокойся, все нормально, — Блэйд лениво открывает глаза, смотрит на обеспокоенное лицо перед собой, чистой рукой оглаживает покрасневшую после прелюдий шею и мягко целует припухшие искусанные губы, уже зная, что Дань Хэн будет не против, даже после того, что он только что делал. Они быстро споласкиваются после того, как успели запачкаться снова, оборачиваются в полотенца и, наконец, покидают ванную комнату. Блэйд идет на кухню, думая, что можно предложить на ужин, пока Дань Хэн завороженно подходит к окну, смотря в небо. Дождь продолжал стучать по подоконнику, капли словно наперегонки стекают вниз, но его внимание привлекло нечто восхитительное. Темные облака расступились в одном единственном месте, куда тут же пробрался солнечный свет. Такой яркий по сравнению с мрачным вокруг пространством, а рядом тянется едва заметная, но не менее прекрасная двойная радуга. Дань Хэн уже давно не ребенок, но такое редкое явление привело его в настоящий восторг. Уголки губ сами собой полезли вверх, а когда чьи-то теплые и невероятно родные руки обвили его тело сзади, улыбка полноценно расплылась на умиротворенном лице. До прибытия домой он даже не смел подумать о том, что день может стать настолько прекрасным. Капли дождя все продолжают барабанить по стеклу, но теперь он не чувствует себя одиноко. И пусть в следующий раз шум ливня оставит его не единственным человеком на Земле.