НИЛ (наркотическая история любви)

      Несмотря на алкоголь в крови, Арсений был опьянён тем, на кого смотрел прямо сейчас с такой нежностью, с которой не смотрел ни на кого и никогда. В его глазах отражалось счастье, ведь Антон был рядом. Однако напрягал факт, что тот находится под наркотой. Если бы не эта привычка, то мужчина мог бы с лёгкостью представить их совместное и яркое будущее. Но и если наркотики будут присутствовать в жизни Антона, то Арсений всё равно будет его любить.       Юноша поднялся на ноги, подошёл к столу, за которым сидел мужчина и иногда отпивал виски из бокала, глянул на алкоголь и закусил губу. Ему хотелось потеряться, забыться в этом чёртовом дне, чтобы не думать об истечении сроков и надобностью дописать книгу. Днями напролёт он прокручивал сюжет, сцены и диалоги. Однако, как только он принимался за написание сюжета, мысли покидали голову. От того он пил и употреблял наркотики.       — Налей мне тоже, — присел парень на стул, не смотря на Арсения. Тот выполнил просьбу, пододвинул бокал к нему, не говоря ни слова. — Как думаешь, сдохну сегодня? — отпил немного, после поднял посуду на уровень глаз, рассматривая тёмную жидкость.       — Тебе лучше знать свой организм. Наверняка, ты не в первый раз мешаешь.       Шастун перевёл взгляд на мужчину, сощурившись, а после — улыбнулся.       — Дашь мне здесь умереть?       — Не хочу тебя хоронить. Поэтому сделаю всё возможное, чтобы ты завязал с наркотой.       — Зачем? Нахрен я тебе сдался?       Арсению хотелось сказать: « — Потому что ты мне нужен». Но вместо этого он ответил:       — Потому что мне не хочется лишать мира такого писателя.       — Какого «такого»? — скривился он, допив виски. — Потом появится новый какой-нибудь там… — нахмурился. — Не знаю даже. Напишет бестселлер, прославится и бум! Он войдёт в историю. А я… — махнул рукой. — Так же, как и все неудачники. Поэтому какой вообще толк и смысл в моей жизни?       Арсений задумался на минуту, но ответить так и не успел. Он наблюдал за тем, как юноша достал таблетку и хотел было сунуть в рот, но мужчина его остановил, схватив за запястье.       — С ума сошёл? Хочешь чтобы твоё сердце не выдержало? — его голос был грубым и серьёзным, отчего парнишка испугался, глазея зелёными омутами. Первый обошёл стол, забрал весь пакетик, а у Антона началась истерика.       — Отдай! Я хочу ещё! — пытался он забрать своё. Арсений поджал губы, сунул конфискованное в свой карман, после чего взял ладони мальчишки в свои.       — Антон, прекрати этот цирк. Во-первых, тебе на сегодня уже хватит. Во-вторых, я беспокоюсь за тебя и волнуюсь. А, в-третьих, тебе нужно протрезветь.       — Да какая разница, мешать два совершенно разных наркотика и алкоголь? Я не умру от этого!       — Антон.       Под взором голубых глаз Антон через пару минут успокоился и уже тихо сидел, опустив глаза. В нём всё равно бушевали принятые наркотики, поэтому хотелось что-то делать и тратить энергию. Но разве этот человек позволил бы? Тот, кто держал его ладони в своих. Тот, кто смотрел со строгостью и добротой одновременно.       — Не хочешь отпустить? — поднял Шастун свои глаза с расширенными зрачками, смотря умоляюще и устало. Он встал на ноги, оказавшись вплотную к Арсению, почувствовав мгновенно его тепло.       — Где гарантии, что ты не разнесёшь мне дом? — баритоном произнёс он. Антон неожиданно понял, что хочет быть ближе к этому мужчине, настолько, насколько это возможно. Его взгляд упал на тонкие губы. Сглотнул, облизнул свои и встретился с океанами. Чуть сжав ладонь Арсения, он медленно подался вперёд, боясь, что прямо сейчас его оттолкнут и начнут презирать. Их губы соприкоснулись, а глаза закрылись. Сердце одного из парней билось сильно-сильно, а у другого оно остановилось.       Арсений пару секунд не отвечал на поцелуй, думая, что это очередной сон, который вот-вот закончится. Но всё было реально. Поэтому он начал лениво отвечать, пробуждая в себе то самое чувство, что поселилось в нём в первый день их встречи во сне. Казалось, что время замерло в том моменте, когда их губы коснулись друг друга. Потому что весь мир остановился, заострив внимание только на целующейся паре. Мужчина отпустил его руки, в то время как парень дотронулся ими до чужих щёк и шеи. Второму хотелось целовать его, хотелось быть ближе и главное — быть кому-то нужным. Он чувствовал расслабление Арсения, как тот разрешает управлять и владеть собой.       Когда губы горели и покалывали, помня чужие, Арсений отстранился, рвано дыша. Его ладони давно находились на талии Антона, прижимая к себе. А сердце точно так же было подарено этому человеку. Он слегка приподнял уголки своих губ, распахнув глаза. На него смотрели зелёные глаза с теми же расширенными зрачками, которые он будет помнить всю жизнь, даже если в скором времени парень исчезнет из его жизни. Эти зеркала души, что полны боли, он забыть не сможет.       — Прости… — набрав в лёгкие воздуха, прошептал Шастун, расслабив ладони, которые лежали на плечах мужчины. Только сейчас он осознал, что сделал, что испортил свою репутацию, что разочаровал Арсения. Он высвободился, подошёл к окну, видя там сумерки. Закусил нижнюю губу, виня себя в произошедшем. Это он поцеловал, он не сдержал себя, он выставил себя идиотом.       Через десяток секунд парень почувствовал чужие руки, скользящие по талии и замыкающиеся впереди. А после и мягкий шёпот у уха:       — Ты не виноват. Если хочешь знать, то я готов повторить.       Мужчина не узнавал самого себя, ведь он никогда не вёл себя подобным образом. Запах Антона сводил его с ума, убивал всё плохое и вызывал яркий спектр эмоций. Из-за мальчишки ему наконец хотелось жить, а не проживать годы офисного планктона. С появлением Антона в жизни Арсения многое изменилось, но в первую очередь — он сам.       Парень развернулся к нему, оказавшись в кольце рук, смотрел с ноткой жалости к самому себе. Было так противно от себя, что можно было не целовать Арсения, не позволять себе лишнего, не показывать эту сторону. Но ему внезапно захотелось почувствовать вкус его губ, тепло его рук и запах его кожи.       — Спаси меня… — еле прошептал Антон, скапливая влагу в глазах. Он положил ладони на щёки, наплевав на укор совести. Подался вперёд и накрыл своими губами губы Арсения, желая окончательно потеряться в прошедшем дне. Без остановки целовал его, превращал поцелуй в страстный, так как парень устал от собственной жизни. Устал от того, что Серёга постоянно напоминает о сроках; от того, что книга не может дописаться; от того, что всю жизнь был один и никого не было рядом.       Он позволил мужчине подхватить себя, положить ладони на свои ягодицы и безудержно целовать. Они оказались на диване, на котором недавно Антон сидел сам, находясь в состоянии эйфории. Второй сидел уже на коленях мужчины, выгибаясь в спине и потираясь о чужой половой орган. Он снял с себя и мужчины верх, а после его губы опустились на мраморную кожу шеи, начав выцеловывать каждую родинку. Ладони Арсения блуждали по его талии, иногда сжимая. Антон оставлял отметины, будто бы этот человек точно его. Парень совершенно забыл о собственном теле, а точнее —о шрамах. Но, возможно, Арсений не будет задавать вопросов сейчас и в будущем.       Выгорал каждый снимок прошлого, когда точно так же он сидел на коленях Ромки, так же целовал и его. В те моменты Антон терял голову, ведь любимый человек был его без остатка. Позволив Арсению целовать свои ключицы, поднимаясь к верху, он открыл глаза на секунду и ему показалось, что это Ромка, его первая любовь. Вспышкой вспомнились все подобные моменты, все жадные поцелуи и все мгновения счастья с бывшим парнем. Трезвая часть Шастуна надеялась, что мужчина слишком пьян, чтобы заметить все раны.       — А-арс… — простонал юноша, чтобы подсознание перестало подкидывать обрывки прошлого. Всё больше и больше он выдавливал из себя то имя мужчины, то стоны. Арсений перевернул его так, что спиной уложил на диван, а сам навис сверху, горя желанием. В то время как эйфория вновь накрыла Антона с новой силой. Из памяти наконец стёрся Рома, сгоревшая дотла любовь к нему и мечты о грядущем будущем. Сейчас существовал только Арсений и желание быть ближе. Короткими ногтями он впивался в его плечи, пока на его шее оставляли отметины.       Отстранившись, Арсений раздел парня до конца. Худое тело всё больше и больше становилось обнажённым. Видел и белые шрамы в разных областях. Самый большой — на груди. Хозяин израненного тела дышал тяжело, закрыв глаза, так как он был в другом измерении, пусть и чувствовал каждое прикосновение. Арсений бегал глазами от светлых прядей волос до каждой отметки прошлого. Шрамы были не только белые, но и алые, будто бы рана зажила совсем недавно. На руках Антона были следы от шприцов, хотя Арсений думал, что тот употребляет только синтетические наркотики. Сколько же тайн в себе хранит эта молодая душа.       Но, что сейчас, что во снах всё было одинаково — ему нравилось это тело, несмотря на шрамы. Эти выпирающие рёбра и бёдра сводили с ума. Эти выделяющиеся ключицы и кадык вызывали желание. А эти розовые и пухлые губы помогали терять контроль. Однако, «рисунки» напрягали и вызывали гнев ко всем, кто посмел запечатлить прошлое на теле парнишки.       Оголив и себя, он вернулся к юноше, спустив одну руку к чужому члену и колечку мышц. Эти действия вырвали стон из уст мальчишки, посему он сжал край дивана, выгнув спину. А следующие действия мужчины и вовсе свели его с ума — старший осторожно вводил в него палец, вставляя и вынимая. Под действием наркотиков ему было чертовски хорошо, не учитывая растягивание. Однако, Арсений доставлял неимоверное удовольствие, что Шастун простанывал его имя чаще и чаще. Парня не волновало стеснение и стыд, так как он забыл обо всём.       Арсений оставил на алых губах несколько поцелуев, а после, медленно вошёл в мальчишку, следя за его сменой эмоций. Второй прикусил нижнюю губу, закрыв глаза, а когда мужчина вошёл по основание, то издал протяжный и тихий стон. Арсений плавно повторял движения, время от времени целовал в губы и шептал тому, что он самый прекрасный на свете человек. Если бы только Антон знал, почему ему говорит это Арсений. Если бы только понимал причину.       Антон просил ещё и ещё, и Арсений выполнял просьбы, ускоряясь. Будто в штиль неожиданно начался шторм: небо затянулось чёрными тучами, хлынул ливень и волны поднялись, взбушевав океан. С каждой минутой погода портилась сильнее и, казалось, не собиралась успокаиваться. Всякое судно подвержено шторму, и его судьба была предрешена. Умрёт каждый, кто был в этот миг в океане, а корабли пойдут ко дну. Эта любовь убьёт всех.       Когда возбуждение достигло пика, то Арсений вышел из парня, кончив на его живот с протяжным стоном. От этого действия сдался и сам Антон. Оба дышали тяжело и прерывисто, но один из них по-прежнему летал в эйфории, получив наслаждение от секса. Вытерев Антона, Арсений упал рядом, прижав тельце к себе. Он уткнулся носом в светлую макушку, закрыл глаза и мысленно поблагодарил Бога за их встречу. Все те семь месяцев Арсений жил от ночи к ночи, потому что в царстве Морфея его ждал любимый человек с зелёными глазами и счастливой улыбкой. Он обнял парня сильнее, поклявшись себе, что больше никогда и ни за что не отпустит того, в кого влюблён. Шастун же, прижался к нему, но не дал сознанию отключиться. Уже находясь в реальности, он как ребёнок чертил на груди Арсения пальцем какие-то узоры, улыбаясь как юный мальчишка.       — Арсений, что всё это значило для тебя? — поднял он голову, дав взглянуть в свои глаза. Тот подарил улыбку и сказал:       — Хочу, чтобы мы были вместе. Но это надо будет обсудить завтра, когда мы оба протрезвеем.       — А хочешь знать, что я чувствую? — на это Арсений кивнул, и Шастун выдохнул, приняв удобное положение. — Мне хорошо… — выдох. — Это не только из-за наркоты, но и из-за… ну, ты понял. И… — снова заглянул в голубые глаза. — Пожалуйста, не спрашивай о… — прикусил губу. — Шрамах. Я не люблю говорить об этом. Не трожь прошлое, которое недавно уснуло.       Антон спокойно улёгся, закрыл глаза и расслабился. Обняв крепче Арсения, он разрешил себе уснуть. А мужчина погрузился в свои мысли. Парень, что сейчас обнимал, посещал его сны, даря не только чувство нужности, но и самое прекрасное на свете — любовь. Он не мог поверить, что объект его мыслей в данную секунду был рядом — настоящий и живой. Несмотря на просьбу, Арсению было не столько интересно, сколько важно знать, откуда эти шрамы. От одного только осознания, что этому человеку было когда-то жутко больно, он готов самолично испортить жизнь обидчикам Антона. Но не станет ли всё ошибкой, которая перевернёт жизнь Арсения на сто восемьдесят градусов?

***

      Антон проснулся совершенно один, не помня события прошедшего дня. В голове было пусто, в горле сухо, а на душе — противно. Он узнал эту комнату, этот дом и этот запах. Здесь пахло парфюмом Арсения. На подлокотнике дивана юноша увидел чистую и сложенную одежду, чему обрадовался. Однако, хотелось вспомнить то, что было вчера, но его внешний вид говорил сам за себя. Антон был обнажен, потому обмотался пледом и потопал на кухню, где его ждал остывший завтрак и такой же кофе. Отпив немного, он схватил оставленную одежду и направился в душ. Заперевшись на ключ, сбросил с себя лишнее и встал напротив зеркала. Смутно помня только вчерашние утро и день, он умылся холодной водой, зажмурив глаза.       Антон разомкнул губы, посмотрел на своё тело и в его памяти всплыли воспоминания. Медленно бегая глазами по своему отражению, он вспоминал все прикосновения, мягкий шёпот и чужие объятия. Рядом с Арсением парню было неистово хорошо. Настолько хорошо, что было чувство безопасности и тепла. Если у них всё было, то значит Арсений видел эти шрамы, до которых юноша сейчас дотрагивается. Всё это было оставлено ребятами из детского дома, начиная с раннего детства. Шастун прикусил нижнюю губу так, что через время почувствовал вкус крови на языке. В своих глазах он увидел те страшные картины, когда его избивали, резали кожу и причиняли моральную боль. В ушах стояли его же крики о просьбах прекратить. Голос мальчик надрывался, сам плакал и молил о пощаде. Но разве его слушали? После таких «встреч» парень то в душевой, то в комнате, когда не было соседей, брал лезвие или станок для бритья и начинал резать вены. Мальчику хотелось исчезнуть из этого мира, сбежать туда, где его никто не знает.       А видя то, как время от времени женатая пара забирает детей, его знакомых, он горько плакал в туалете, ведь и Антону хотелось обрести настоящую семью. Провожая уходящих взглядом полным боли, мальчик прислонился лбом к стеклу, понимая, что здесь он заточен до своих восемнадцати. Его детская душа буквально погибала в детском доме, умирала и изнывала от боли, так как никто не желал усыновлять высокого мальчика с зелёными глазами. Он искренне радовался новым парам, когда его вызывали и знакомили с ними, надеясь, что именно эти люди станут его родителями. Но годы шли, а Антон так и оставался ждать своих маму и папу.       Хилого мальчишку избивали без жалости, унижали при всех и угрожали. Давили на психику, вызывали в нём ненависть ко всему. Шастун действительно возненавидел детдомовцев, поскольку это самые жестокие люди, которые только могут быть на этом свете. Сколько боли он испытал за восемнадцать лет жизни в этом Аду. Сколько раз он проклинал свою жизнь и собственных родителей, которых не знал. Эти родные по крови люди бросили его, оставили в детском доме и даже ни разу не появились в его жизни. После выпуска Антон узнал, что его мать жива и живёт в России, но где именно, не знал, а отец погиб в автокатастрофе, когда сыну было пятнадцать. Тогда парень подумал, что смерть Андрея, отца, — его же наказание за то, что бросил своего ребёнка.       Стоя сейчас в этой ванной, где всё принадлежит Арсению, юноша подумал, что и тот его бросил, раз ушёл и ничего не сказал. Он быстро принял душ, оделся, собрал свои вещи и покинул дом. Но встретил Лизу во дворе, потому остановился и потрепал собаку по голове.       — Скажи, почему все меня покидают? Я такое ничтожество? — Лиза только проскулила, мол, это не так, ты хороший. Антон прикрыл глаза, поднял голову к небу и проклял себя, что снова он доверился, а его бросили как какого-то котёнка. — Ты ничего не знаешь, Лиза. Не знаешь, как мне было плохо, как я хотел сдохнуть, как ненавидел всех. А тебя хотя бы любят, ухаживают за тобой, кормят и знают, что ты ждёшь дома. В то время как я никому не нужен.       Антон выпрямился, а Лиза, судя по всему, не желала отпускать его, так как смотрела с мольбой в глазах.       — Прости, девочка, но мы больше не увидимся. У тебя есть хозяин, так что жди его. Прощай.       Он двинулся дальше и покинул территорию, вызвал такси и принялся ждать. Арсений мог бы позвонить, оставить записку или написать СМС, но он этого не сделал. Мужчина просто воспользовался пьяным Шастуном и наутро исчез. А теперь сам Антон исчезнет из его жизни, начав предпринимать попытки довести дело до конца и наконец уехать из страны.