Боевой Заяц Ханган

Хан чувствовал себя морально уставшим и одновременно взвинченным. Ему не нравилось такое сочетание, потому что раньше он мог гордиться своим умением абстрагироваться от эмоций и неприятных людей, входя в хладнокровную сосредоточенность. Тренировки были направлены не только на умение быстро и точно стрелять, но и создавать внутри себя твердый психологический баланс. Только потом его здорово потрепала жизнь, стирая почти все прежние старания. Сейчас Хан чувствовал себя разбалансированным механизмом, готовым на спонтанные и не всегда разумные слова и поступки. На «судилище» он еще крепился, но сейчас внутри нарастала ярость, пока еще ни на кого не направленная. — Ты отлично держался, мальчик, — Винченцо наклонился к Хангану и легко потрепал его по сжатому на колене кулаку. — Мне такие люди нравятся. Возможно, Донован действительно отыскал достойное пополнение нашего клана. И не стоит обижаться на «жену». Поверь, от этого твое положение в Семье не изменится. — Действительно, Луано просто хотел тебя куснуть посильнее, спровоцировать на резкий ответ, — Себастиан примирительно улыбнулся. — Прости, что не рассказали тебе сразу, но ты так категорично отказался от клейма, что мы сразу перешли к более мягкому варианту. Ты не один такой — сейчас некоторые мужчины выбирают тату. Кстати, есть женщины, предпочитающие метку огнем. Уже нет такого строгого следования традициям. Ханган кивнул, не желая спорить с новыми «родственниками», но на Донована бросил весьма выразительный взгляд. Как ни странно, супруг почему-то выглядел довольным и даже слегка нетерпеливым. Секса, скорее всего, желал, ненасытный кошак. — Прости, что забыл предупредить, — без особого покаяния произнес Донован и взял ладонь Хана в свою. — Кстати, Ильм и его команда проявили приятную деликатность, не акцентируя внимание на значении тату. — И зря, — проворчал Ханган, прикасаясь к метке. — Я бы хоть морально подготовился к прилюдному позору. — Ты считаешь позором стать моему сыну женой? — нахмурился Винченцо. Ханган осекся, глядя на главу Семьи. Он вдруг вспомнил, что Винченцо — не добрый дядюшка, раздающий конфеты, а старой закалки «мафиози», с огромной властью и серой моралью. — Простите, это я сказал, не подумав. Конечно, я не против Донована и нашего с ним союза, но незнание важных моментов могло выбить меня из равновесия, — Ханган бросил опасливый взгляд на Винченцо. Тот широко улыбнулся: — Ты мне нравишься еще больше: знаешь, когда нужно притормозить. Приезжай завтра в мой дом, я хочу узнать тебя получше. Мои люди, конечно, собрали на тебя полное досье, но я его не читал. Предпочитаю сам разгадывать загадки. — Хорошо, — Ханган кивнул, понимая, что отказываться не стоит. — Мне еще нужно узнать, чем я могу заниматься, чтобы не свихнуться от скуки. — Это ты уже с Донованом решишь, — Винченцо выглянул в окно машины. — Но ты в любом случае должен пройти хотя бы минимальное обучение в нашем учебном центре. Неважно, каким образом тебе поставили нашу метку, но ты — мужчина, marito наследника. Значит, должен быть достоин своего статуса. Тогда охрана будет работать не по приказу, а из уважения, а наши люди — кланяться не твоей метке, а твоей личности. Хангану оставалось только кивнуть. Винченцо с Себастианом вышли из машины, а Хан с Донованом отправились дальше, в личный особняк Дона. Ярость слегка притупилась, но желание устроить разборки с битьем посуды почему-то оставалось. Типичная женушка… И чего было обижаться и ворчать? Ханган усмехнулся, послушно прижимаясь к Доновану, который привлек его ближе. — Ты сердишься? — спросил Дон. — Конечно, — признался Хан. — Отлично, — буквально промурлыкал ему на ухо Донован. — Стоп-стоп! Я не собираюсь тешить твои фантазии, — невольно развеселился Хан, глядя на преувеличенно обиженное лицо супруга. — Но могу потешить свои. — Согласен, — ухмыльнулся Донован. — Кстати, я получил твою медицинскую карту… Ханган поморщился: — Ты такой романтик… Но я твою тоже видел. — Вообще, такой обмен должен был происходить еще до оглашения брака. У нас с тобой всё пошло немного не по плану. Но ты слишком привлекательный, чтобы я отказался от игр в постели, — Донован расслабленно откинулся на спинку сиденья. — И что, ты у каждого или каждой своей пассии требовал справку? — Ханган прикусил губу, чтобы не рассмеяться. — Нет, конечно. Но и секс с ними другой, — покачал головой Донован. — И какой же у нас? — Банни вылез со своим кокетством, несмотря на оставшиеся нерешенные вопросы. — Супружеский, — хитро прищурился Донован. — Более открытый и доверительный. Ты ведь не будешь наставлять мне рога, пока мы вместе? — Не планировал, — поджал губы Ханган. — А ты? — Только со своей работой, — поморщился Донован. — Поверь, ночей, когда я приду, чтобы просто уснуть рядом с тобой, будет больше, чем ты думаешь. — Знаешь, у меня три года не было нормального секса, так что уж как-нибудь потерплю, — Ханган ухмыльнулся, увидев удивление на лице Дона. — Что? — У тебя не было желания или психологический ступор? — Это может тебе польстить, но я действительно не очень хотел кого-то рядом. Вернее, либидо время от времени напоминало о себе, но кое-какой опыт быстро всё гасил. — Думаю, мы должны поговорить о твоем прошлом. Мне нужно знать, какие психологические триггеры могут вызвать у тебя реакцию, — Донован слегка нахмурился. — Я не люблю рыться в своих воспоминаниях, — отвернувшись к окну сказал Хан. Донован промолчал, но Ханган догадывался, что разговор не окончен. Возможно, действительно нужно выговориться? К психологу Хан не ходил, друзья потерялись еще во время длительной реабилитации, маму он и сам не хотел излишне волновать своими проблемами. Поэтому, когда дверь спальни закрылась, оставляя их с Донованом наедине, Ханган остановился возле кровати и принялся раздеваться под заинтересованным взглядом Дона. Обида, злость и недовольство, которые обуревали Хангана еще недавно, словно подернулись туманом, потому что наружу полезли не самые приятные воспоминания. Ханган даже физически чувствовал боль в руках и на лице, хотя врачи сделали всё возможное, чтобы исправить плачевную ситуацию. Донован протянул руки, чтобы привлечь к себе, но Хан отрицательно покачал головой: — Ты хотел узнать… — Если ты не можешь сейчас… — Могу, хоть и не очень хочу, — Ханган почувствовал, как учащается сердцебиение. — Смотри. Вот эти, почти окольцовывающие шрамы на руках… Мне их пытались отрезать, но потом просто сломали. Врачам пришлось вставлять импланты и долго восстанавливать нервы и сухожилия. Теперь я не могу долго напрягать кисти или держать руки на весу. Вот эти два косых шрама — следы от ожогов. Они накаляли какой-то прут и прикладывали к моей груди. Врачи сгладили самое страшное, но я предпочел, чтобы деньги были потрачены на восстановление лица, а не торса. — А с лицом что? — Донован смотрел черными от ярости глазами. — Его порезали, а потом, когда меня выбросили из машины в той улочке, я сломал нос и правую скулу, — Ханган провел пальцами по гладкой коже, чувствуя, как они дрожат. — Пластический хирург сделал всё неплохо, но я попросил заодно и немного изменить черты лица, на что ушла немалая сумма. — Ты знаешь, кто тебя заказал? Не думаю, что ты просто попался каким-то отморозкам на улице. — Нет. Меня вытащили ночью из квартиры, — Ханган рассеянно погладил один из шрамов и накинул на себя халат. — И мне чертовски повезло, что парочка, которая хотела перепихнуться по-быстрому, завернула в тот проулок и наткнулась на меня. Еще больше повезло, что они не убежали, а вызвали полицию и медиков. — А что полиция? — спросил Донован, притягивая обессиленного откровениями Хана к себе на колени. — Они появились только раз, когда я смог прийти в себя. Но мое состояние тогда было не очень адекватным, соображалось плохо. Да и не видел я лиц тех тварей… — Тебя не насиловали? — Донован повернул лицо Хана к себе и мягко коснулся губ, подрагивающих из-за страшных воспоминаний. — Нет. Вернее, не помню такого. У меня случился болевой шок, я отключился в какой-то момент. Уже в больнице мне немного рассказали о ранах, но про изнасилование не говорили. Знаешь, мне так показалось… я анализировал… Это не было приступом садизма. Они четко и профессионально выполняли указания: сломать мне руки, уничтожить лицо, испортить тело. Этим я лишался и спортивной карьеры, и медийной привлекательности, и уверенности в себе, — Ханган не стал отстраняться, когда Донован поцеловал его шею. — Ты знаешь, кто это сделал, — уверенно сказал Дон, запуская руку за отворот халата и поглаживая Хана по груди. — Догадываюсь. К тому же, если проследить, как вело себя руководство, они тоже знали, — Ханган со вздохом расслабился, подставляясь под легкие поглаживания. — Чтобы не поднимать скандал во время Олимпиады, расследование тормозили всеми способами. Я тогда был в медицинской коме. А после мое руководство предложило сделку, от которой трудно было отказаться. — Какую? — Или я добиваюсь справедливости и остаюсь калекой и уродцем, или спускаю всё на тормозах, а мои медицинские счета будут оплачены весьма щедро, — Ханган сглотнул горькую слюну и закрыл глаза, утыкаясь Доновану носом в шею. — Я хоть и зарабатывал неплохо, но за рекламу мне еще не заплатили, а потом и вовсе забрали в счет неустойки. Накопленного не хватило бы даже на минимальную пластику. А у меня еще мама… — Ты хочешь, чтобы я провел расследование и наказал виновных? Не по закону, а по справедливости, — голос Донована звучал глухо, но с какими-то незнакомыми рычащими нотками. Ханган выпрямился и посмотрел на него со смешанными чувствами. — Хочу. Очень хочу. Но только если ты точно будешь уверен в их виновности. — Поверь, Банни, мои люди умеют искать, — Донован усмехнулся. — Найдем и заказчика, и исполнителей. — Мне, наверное, нужно будет к психологу походить, — вздохнул Хан. — Потому что триггеров у меня достаточно, как ты уже понял. — Я знаю, к кому тебя направить. Но сейчас… могу я зализать твои душевные раны? — Донован тем не менее не спешил действовать. — А если я откажусь? — осторожно спросил Ханган. Всё же могут быть негласные правила, при которых отказывающий в близости супруг будет наказан. — Значит, просто будем спать, — улыбнулся Донован. — Банни, мы взрослые люди, тем более ты пережил сегодня два сильных стресса. Но я бы хотел переключить тебя на что-то приятное и далекое от негативных воспоминаний. — Спасибо, — Хан прижался к Доновану. — Чувствую себя сентиментальной женушкой в этот момент. — Прости-прости, — Донован рассмеялся. — Я действительно забыл тебе сказать о тату. Это не имеет особого значения ни для меня, ни для Семьи. Смотрят не на метку, смотрят на поступки. Ты — Боевой Заяц, так покажи это всем. Донован поднялся и помог Хангану устроиться под одеялом. Забравшись следом, он обнял Хана, прижимаясь щекой к макушке. — Я не представляю пока, как это сделать, — признался Банни. — По сути, то, чем я занимался в последнее время, мало похоже на что-то выдающееся. — Время у нас есть, освоишься и найдешь себе применение, — Донован зевнул. — Спи, Банни, завтра будет новый день и новые впечатления.