Когда закончится жизнь по вызову

Хан ненавидел себя. Он испытывал дикое чувство вины за свою профессию. Он просто ненавидел себя за это. Когда же вскрылось всё его грязное белье перед Минхо, Джисон хотел провалиться сквозь землю и никогда больше не видеть света Божьего. Ему стыдно за то, что он чёрство лишился девственности в этой комнате, что его просто отъебали здесь без презерватива, не соблюдая никакого эротического этикета. За то, что он получил тогда несколько сотен, хотя полагалось больше. Стыдно за то, что он был тогда невероятно глупым. И из-за этого он попал в проституцию. Всё это теперь знал Минхо. Джи ненавидел себя за это. Он винил себя, что получает такую любовь. Винил себя, что Мин узнал эту чёрствую правду. Винил себя, что познакомился тогда с ним и не оттолкнул. Винил себя, что тайно встречался с ним несколько месяцев. Он ненавидит себя за это. — Хани, всё хорошо? — спрашивает бархатный голос рядом, и Хан просыпается. Чувствует, что на щеках слёзы; быстро вытирает их. — Да, всё нормально, — отвечает он, медленно садясь. — Я люблю тебя, — сказал Минхо и поцеловал мужчину в изгиб шеи. — К чему ты это? — удивился Джисон. — Просто чувствую, что тебе нужно сказать это прямо сейчас. Он ещё раз целует мужчину в то же место и легко улыбается. Джи кивает и нежно смотрит на Мина, поглаживая его руку. Он тянется к нему, Хо медленно обнимает, тяжело вздыхая. Сейчас были самые лучшие минуты в его жизни. Объятия этого мужчины делали Сона мягче и расслабленней, словно мороженое плавилось в комнате. Ли так любит его, и Хан это до ужаса чётко чувствует. — Сегодня отработаю, а завтра никуда не пойду, — сказал со вздохом он и блаженно закрыл глаза, чувствуя жар, исходящий от голой кожи груди Минхо. — И чудно… Я заберу тебя сегодня, ладно? Джисон долго молчит в раздумьях. Терять ему нечего — друзей там нет, осудить — осудят все. Джи гладит мужчину по изгибу бока и облизывает губы: — Да, забери меня… — Хочешь поесть? Я приготовил завтрак. — Да, давай. Они молча завтракают блинчиками и кофе. Потом Джи снова падает в сон, так как поспал всего часов пять. Мин зашторил окно плотными шторами, чтобы дневной свет не мешал мужчине спать, и подоткнул одеяло, любовно поглаживая его по волосам. Сону было очень приятно спать, а вот просыпаться — отвратительно. — Отвезёшь меня? — спросил Хан, подкрашивая ресницы у зеркала в ванной. — Да, конечно, — ответил Хо, сидя на кровати и забирая в телефоне. — Ты в три закончишь? — Если без чудес и происшествий, то в три, — подтвердил Джисон и вышел из ванной, выключая свет. — Поехали тогда. Ли заметил, что Джи нехотя собирался на свою работу. Да и как проституция может быть любимой работой? Это же абсурд. Сон выглядел уставшим, не желающим никуда ехать, но ему нужно было отработать хотя бы предпоследний день, получить деньги за все часы и забрать документы у менеджера. Выходил из машины Хан также не охотно и боязливо. Он посмотрел на мужчину своими большими глазами, погладил его по щеке и громко чмокнул в губы. После Джисон исчез за дверьми «притона», как называл его Минхо в общении с самим собой. Мин много думал о том, что его мужчина работает проститутом, но на удивление он не испытывал никакого отвращения к нему. Наоборот, Хо только сильнее любил Джи, словно выражая сострадание его вынужденному приходу в секс-индустрию. — Сонечке Мармеладовой не очень повезло, но Хан Джисону повезло значительно больше, — вздохнул Ли и направился к себе в офис проверить обстановку среди дел.

***

День протёк медленно, а ночь наступила ужасно тягуче. Минхо с двенадцати ночи сидел как на иголках. Он сам не знал, чему он волновался: тому, что с Джисоном что-то случится, или тому, что Джисон приедет сам. Мин бездумно пил кофе, листал ленту соцсетей, на полчаса забывался в книге, потом ходил по комнате и снова всё по кругу повторялось. Время полтретьего. Хо, увидев стрелки на настенных часах, подскочил с дивана и залетел в коридор, нервно обуваясь. Он выскакивает из подъезда и садится в машину. Едет и покусывает губы. Приехал рано: ещё десять минут до окончания, а может и больше, потому что Джисону нужно забрать все документы от менеджера. Ли был прав: время уже подходило к четверти четвёртого часа, а Джи всё не было. Музыка, игравшая в салоне, Минхо никак не успокаивала. Наконец, дверь хлопнула, в салон бухнулось уставшее тело Сона. Он сел, почему-то, на заднее сидение, а не переднее, прямо за Мином, чтобы тот не увидел его лица, скрытого в темноте. — Хани, что-то случилось? — взволнованно спросил Хо. — Нет, любимый, всё хорошо. Просто поскоей отсюда поехали. Я хочу забыть сюда дорогу, — он бросает пакет рядом с собой и утыкается лбом в сидение. Ли слушается и выруливает с парковки. — Ты все документы забрал? — Да, я больше не работаю там. — Вот всё и кончилось… — облегчённо сказал Минхо, теперь сильно желая оказаться побыстрее дома, чтобы заообнимать мужчину. Всю дорогу Мин не задавал никаких вопросов, хотя изнутри его распирало их задать. Особым стимулом к этим действиям было странное поведение самого Хана. Хо всё больше утруждался, что, всё-таки, что-то случилось, но Джисон пока об этом не рассказывает. Джи отказался выйти из машины первым и зайти в подъезд тоже. Ли нахмурился, но ничего не сказал: всё равно они сейчас окажутся в одной квартире, и Минхо всё увидит сам. Оказавшись в тёплом помещении и раздевшись, мужчины прошли в гостиную. Мин включил свет, обернулся на Сона и удивлённо замер, смотря на него. — Почему… ты мне ничего там не сказал? — спросил Хо, медленно подходя к Хану и боязно притрагивалась к его подрободку пальцем, чтобы осмотреть лицо. Джисона ударили, видимо несколько раз: нижняя губа была разбита у уголка, из носа кровь уже запеклась, над бровью и скулой сияли синяки. — Тебе не стоит знать цену ухода проститутки, — ответил Джи. — Это уже мои проблемы… Ли всё ещё удивлённо смотрел на него. — Не переживай. Меня и посерьёзнее били. Сон взял руки Минхо в свои и погладил пальчиками. Его глаза сияли добротой, нежностью и свободой от рабства. — Давай тогда обработаю, — сказал Мин и ушёл на кухню за аптечкой. Хан сел на диван. Хо быстро обработал полученные раны и помазал синяки специальной мазью, чтобы быстрее прошли. По окончании всей процедуры он громко поцеловал мужчину в обе щёчки. — Ты должен полюбить себя, Хани. И я помогу тебе в этом, ведь ты не видишь, сколько в тебе скрывается красоты.