
◾️◾️◾️
***
Когда всё было закончено, раздался хлопок и появился домовой эльф с позолоченным подносом в руках. Он поставил поднос на стол и посмотрел на Малфоя. Домовик не пригнулся, не поджал уши, не отвёл взгляда. А кивнув, сказал: — Приветствую вас, сэр, — он сделал несколько шагов назад. Поднял руку кверху и щёлкнул пальцами, чтобы растворится в воздухе. — Говорите, не рабы? Гермиона нахмурилась. — Нет, не рабы. — Но они приносят мне кофе! — Его зовут Найт. Это он принëс тебе кофе, как и всем посетителям агенства. Кофе — это его работа. И у каждого своя. Малфой поднёс белоснежную фарфоровую чашку к губам, вдохнув аромат напитка. — Ореховый? Но как он узнал? — Это ещё одна особенность эльфов, когда они не испытывают страх, то могут предугадывать желания… — Гермиона замялась, вероятно, подбирая уместное слово. — Волшебника, — сказала она, растягивая губы в улыбке. — Но я так понимаю, тебе это было неизвестно?! Малфой поставил чашку и внимательно посмотрел на неё, после чего мотнул головой. — Потому что они не были свободны, а страхи пожирали их, лишая способностей и ясного ума. Я надеюсь, что скоро ты поймёшь, что это не просто бизнес. В нём живёт сердце. — Теодор мне рассказал политику этого дела. Посмотрим, Грейнджер. Кстати, хотел спросить, но не предоставлялось случая: а почему ты всё ещё Грейнджер? Гермиона ухмыльнулась. — Ты же гордишься своей фамилией, родом, регалиями, а я своей. Тем, что я — Гермиона Грейнджер. Меня знают как Грейнджер, маглорождённую волшебницу, а не как миссис Нотт, жену чистокровного волшебника. Теперь ухмыляться была очередь Малфоя. — Нотт, а тебе нравится, что так отозвались о твоей фамилии? Это ведь ты вписан в священную книгу или я что-то путаю… Теодор нагнулся и поцеловал Гермиону в макушку. — Конечно же ты не путаешь, но в этом кроется глубокий смысл. Не заморачивайся, друг. — Что? Гермиона встала и протянула ему руку. — Рада сотрудничеству, Малфой. Надеюсь, что мы друг друга услышали. Он встал и протянул ей руку в ответ, рукопожатие было коротким. Малфой скользнул по ней взглядом и остановился на её большом животе. — Мальчик? — Сын, — ответил Теодор. — Поздравляю! — Ещё рано, — заметила Гермиона. — Неужели Грейнджер суеверна? — Не люблю опережать события. Всему своё время, Малфой. — Пусть будет так. До скорых писем, Грейнджер. — Что? — удивленно спросила Гермиона. — Дело в том, что я уверен, что в ближайшем времени на моём столе вырастет папка от Гермионы Грейнджер с рекомендациями о том, как правильно вести бизнес, подробности «о частном агентстве по домашнему магическому персоналу имени Гермионы Грейнджер» и всяких подробных нюансов, — сказал он. Снова его ухмылка, рукопожатие с Теодором. Дверь распахнулась, Малфой вышел. А Теодор пошёл и закрыл за ним дверь, прижимаясь лопатками к ней. — Видишь, ничего страшного не произошло. Нам необходимо, чтобы кто-то занимался агентством. Тебе нужно время на отдых. А ведь скоро ты сядешь в министерское кресло и… — Об этом рано говорить, — поторопилась прервать его Гермиона. — Я помню, что ты не любишь опережать события. Да, ты права. Давай сначала разберёмся с тем, что у нас есть сейчас. Но… Это случится Гермиона, что бы ты сейчас не говорила. Она села и поводила плечами, ощущая напряжение в спине и усталость, которая накрывала её с головой. Вдруг девушка, зажмурившись, нахмурилась и открыла рот, выдыхая. — Что такое? Что-то не так? — Теодор оказался рядом в эту же секунду. — Меня… Чувствую, что-то не так, — она вскрикнула, хватаясь пальцами за его плечи, а он смотрел в её глаза и видел, как её зрачки расширяются, дыхание становилось часто. — Тео, кажется, я рожаю. — А кто говорил, что у тебя есть ещё пару недель? Не ты ли хотела искать другого компаньона? — Помолчи пожалуйста, Teo… О, нет, нет, нет, нет… Только не сейчас. — Давай уже сейчас! — он перехватил её руки, сжимая пальцы, и целуя в нос. — Всё хорошо. Милая, ты только правильно дыши.Шесть часов спустя
Гермиона держала крошечный свёрток в руках и смотрела на сморщенное лицо и зажмуренные глазки. Она нежно провела пальцами по лысой голове. Смотрела на сына и ощущала пульсирующее счастье внутри, боясь даже на него дышать. — Малыш, — прошептала она. В этот момент по светлой и большой комнате с овальными окнами пролетел маленький белоснежный самолётик. И, приблизившись к её кровати, затрепетал и развернулся, превратился в послание, на котором проявлялись золотые извилистые буквы:Я хочу начать со слов благодарности: Гермиона, спасибо за то, что ты выбрала меня. Что когда-то ты пришла на порог моего поместья и предложила быть твоим спонсором, точнее, того дела, папку которого ты прижимала к своей груди. Ты доверилась, вот так ни с того ни с сего, человеку, которого особо и не знала. А позже ты доверила мне свои идеи, время, своё сердце и тело. Ты разделяла со мной всю себя без остатка, а сегодня подарила мне сына. В днём течёт наша кровь. В нём наше сердце.
Сегодня четырнадцатое февраля. Да, ты забыла об этом, впрочем, как и всегда. Праздники для Гермионы будто бы и не существуют, ни одного, но я хотел сделать для тебя сегодня сюрприз, хотел увезти в Италию, но боялся, как это скажется на твоём здоровье. На вашем. И подумал, что ресторан — это лучшее решение. Но ты как всегда поступила иначе. Но только теперь не ты, а он. Весь в мать. Надеюсь, что теперь ты запомнишь этот праздник. С Днём всех влюблённых, любовь моя. Теперь у меня есть два бесконечно любимых сердца. Ваш Теодор.
Гермиона чувствовала, как слёзы стекли по щекам и, смахнув их пальцами, взглянула на сына, который открыл глаза и посмотрел на неё. Глаза были тёмными, даже чёрными, но вглядевшись, увидела в них синеву, как у его отца. И знала, что придёт время, когда эти глаза станут яснее. И в них будут различимы несколько оттенков океана.