Гемера и Эреб.

             Приятное солнышко просто греет, а не пытается изжарить двух молодых людей, которые лежат рядом друг с другом на лежаках у бассейна на их только их, на время, вилле. Они наслаждаются тишиной и приятным заходящим солнцем. Они никуда не спешат. До похода на концерт есть ещё пара часов, за которые можно просто расслабиться и не думать ни о чём, кроме приятных ощущений. Они даже не разговаривают, а просто лежат, иногда всё же касаясь почти голых тел друг друга. В основном — это делает только любимый тусер, который нацепил на свои солнцезащитные очки интересную подвеску-держалку из белых крупных бусин.       Вдруг эту благоговейную тишину прерывает резкая музыка, раздающаяся где-то внутри их прекрасной виллы. Ребята сначала в прямом смысле закрывают на этот звук глаза, надеясь, что он сам прекратится, он через какое-то время и прекращается, но ещё меньше чем через минуту, снова прорезает прекрасную атмосферу тишины и расслабления.              — Зай, ну сделай что-то с этим своим телефоном! — злится брюнет, снимая с себя очки и поворачивая голову направо, чтобы увидеть прекрасное лицо с чёрной бородой и ухоженными усами. — Ну, ответь на звонок, вдруг там важное что-то?       — Еххх, — тянет он, — это вставать нужно, не хочу.               Резкий звук звонка наконец-то прекращается, но начинает доносится из комнаты короткий писк, который в пару раз неприятнее той мелодии, что поставил на звонок его усатый бойфренд. Этот писк повторяется не раз и не два, а становится практически ежесекундным, всё же заставляя усатого подняться с лежака и пойти к устройству. Арсений, который уже был давно вытянут из приятной атмосферы, снял свои очки и грациозно дельфинчиком прыгнул в бассейн, издав при этом небольшой плеск. Вынырнув из тёплой воды, он не стал плавать, а просто сразу же поплыл из центра бассейна, где он оказался, к бортику и начал подниматься из воды. Вечерний воздух был прекрасен и свеж, но не был слишком холодным или слишком жарким. Он был как тёплое молоко, которое приятно обволакивало мокрое тело в тёмно-синих плавательных шортах. Мокрый Арсений пошёл вглубь виллы, взяв по дороге с лежака полотенце, чтобы не входить в приятный дом с тёмно-коричневыми деревянными балками влажным и не закапать приятный, тёплый на ощупь деревянный пол, рельеф которого приятно ощущался босыми ногами. Из спальной комнаты доносится голос его парня. Он был какой-то раздражённый, даже злой, хотя его редко таким услышишь, ведь даже чтобы он просто повысил голос — это было для него странно, а тут просто орёт на кого-то по телефону.              — А кто ему, по большому счёту, разрешил трогать активы компании?!!! У него нет, что ли, своих денег на устройство празднования?! — на время, пока парень затихает, Арс тихо проскальзывает с полотенцем по комнате, чтобы не мешать ему разговаривать. — Я же, блять, уволить его не могу!!! — эта фраза доходит до Арсения, когда он уже прошёл гостиную и подходит к двери в спальню, где всё ещё бушует его парень.               Попов тихонечко открывает дверь, чтобы ему не помешать, и, видя, что тот сидит лицом к ванне, аккуратно на носочках, идёт мимо него, стараясь не издавать никаких звуков, но дёргается от очередной фразы:              — Да, я сам его назначил и уехал в отпуск, и да, теперь вам придётся ждать меня ещё десять дней, так как я не планирую заканчивать свой отпуск спустя шесть дней пребывания тут! Зачем я тебе деньги плачу Вов? Чтобы ты жопу подтирал ими?! Или чтобы в таких ситуациях ты был моей правой рукой и приструнил этого дебила? — пока он слушает ответ, Арсений всё же решается появиться в поле зрения парня и, когда тот заметил его, отправляет ему воздушный поцелуй. Он быстро скрылся за почти прозрачными дверями ванной, чтобы не мешать своему директору. — «Как я могу?!» — передразнивает собеседника тот. — Легко, блять! — Арс тем временем полностью обнажился, чтобы залезть под тёплые струи душа, не думая, специально он это сделал или нет, но приоткрытая дверца ванной комнаты возбуждающе подействовала на злого директора, который увидев безобразиев ванной, начинает как-то быстро говорить. — Значит так! Я не могу больше разговаривать, реши эту проблему сам. Чтобы этот Игорь получил по рукам из-за того, что он себе позволил. Объясни популярно. Отключаюсь. Двадцать восьмого увидимся.              Бросив устройство, которое за время разговора успело нагреться, парень не может больше спокойно наблюдать любимое голое тело, которое моется у него прямо под носом и просто бросается в комнату, попутно стягивая единственную деталь одежды с себя.              — Арсюш, ну куда ты без меня в душ? — вот уже немного коротковатые руки и пухленькие пальчики обвивают и прикасаются к упругому, уже загорелому телу со множеством родинок. Вдруг по попе Арса прилетел легкий шлепок. Издав лёгкое «Ах», он всё же попытался сосредоточиться на тех словах, что планировал сказать ему.       — Ну, ты был занят, а нам скоро на концерт ехать, — Арс разворачивается лицом к парню и легонько согнутым указательным пальцем прикасается к мягкой бороде на щеке своего парня. Нежно поглаживая Попов как бы невзначай спрашивает притянувшего к себе парня, — у тебя что-то случилось? Ты чего так орал?       — Да ничего, просто иногда нужно думать, что ты делаешь, — Арс собрался ещё что-то спросить, но его рот накрыли любимые губы и с напором заставили замолчать. А вода всё продолжала нежно касаться их соединённых голов — так мы едем на концерт или??? — спросил тусер, когда они оторвались друг от друга.       — Мне, в принципе, этот репер как-то побоку, но там же будут твои друзья, и ты очень хотел…       — Значит, никуда не едем!       — Не, ну зай, давай поедем. Тебе после тяжёлого разговора нужно отвлечься, а там выпьем, а потом, как приедем, покуролесим, — подмигивает одним глазом мокрый Арсений, по-прежнему обнимая любимого в душе.              Они недолго пробыли под горячими струями и, быстро собравшись, выехали на мопеде в клуб, где должен был пройти концерт. Вёл, естественно, любимый парень, Арсению, с одной стороны, было напряжно управлять транспортным средством в большом потоке людей, не умеющих водить, а с другой — было приятно было обнимать любимую плотное тело и прижиматься к нему всем телом. Концерт прошёл на удивление хорошо, любимые треки, которые знал даже Арсений, сменялись один за другим. Толпа бесновалась, узнавая знакомый бит, и орала любимые текстá.              Друзья нашлись быстро, и они все вместе провели хороший вечер. Друзья парня — пара, которая планировала провести тут брачный обряд на закате на фоне несильно шумящих волн — хорошо отнеслась к Арсению и пригласили его быть свидетелем на их свадьбе, как и любимый тусер, который предупредил Попова, что одна из причин этой поездки как раз брачный обед этих двоих. Пара быстро нашла общий язык с новым парнем друга, который, узнав, что влюблённые занимаются сёрфингом, очень заинтересовался этим и захотел даже поучиться этому виду спорта. Пара согласилась хоть завтра провести первый урок, но у Попова был чёткий график того, что они с любимым должны были посмотреть в этом раю и обучение отлажилась.              После глубокого и сладкого сна в объятьях друг друга, они долго не хотели вставать и куда-то двигаться, но у них уже была запланирована экскурсия в один из храмов, что располагались на этом прекрасном острове. Они лениво оделись, поели какую-то еду и поспешили в арендованную машину, потому что этот храм находился очень далеко и на мопед было бы неудобно, хотя парень был уже готов организовать свой байкерский клуб из своих друзей, что тоже прилетели отдохнуть в этот рай и провести молодых в гавань под названием «семья».              Для них погода, что была на острове, была прохладной, и поэтому они натянули лёгкие джинсовки, чтобы не промёрзнуть. Они тут были неделю и должны были бы привыкнуть к такой температуре, но им всё ещё было достаточно прохладно. Поэтому, прогуливаясь по зелёным рисовым полям и всё же поддавшись на уговоры любимого прокатиться на зиплайне, Арс немного дрожал от холода, когда они пошли в сам храм, но завораживающий вид буддийского храма повлиял на обоих, и они не смогли скрыть своё восхищение огромной статуей и цветовому богатству огромного зала. Они долго гуляли, проголодались, естественно, и уже вскоре входили в один полюбившихся им ресторанчиков прямо на берегу. Арсений, хоть и не любил рыбу и морепродукты за их вкус и запах, всё же героически попробовал какой-то местный деликатес, ведь не обижать же добродушного хозяина, который каждый раз встречал их как дорогих гостей, будто у себя дома. Но вот только что они отложили вилки на пустые тарелки, как снова раздался противный звонок телефона. Усатый парень быстро повернул лицом устройство и нахмурился, увидев, кто ему звонит. Он тут же ответил.              — Ну что расскажешь, Вов? — он сосредоточенно выслушал ответ, и тут его глаза стали как пятирублёвая монета. — Пять миллионов!!!??? Только на клуб! А что за клуб? — Он быстро выслушал ответ. — Антоновский Fiebre!!!!!!? — Арсений тем временем с удивлением посмотрел в сторону любимого. Он вспомнил, как они были там, празднуя свой день рождения, и чем это потом кончилось. Так как стол был небольшой, он провёл своими пальцами по руке с телефоном, в который продолжали орать. — Ну, у Антона закрытие стоит двадцать. Откуда такая скидка? Ну вот, пока не выяснишь всё, мне не звони, и ещё мне нужна точная сумма, которая была потрачена на этот «праздник», — и отключился.       — Продолжение плохих новостей?       — Не бери в голову! Лучше поехали домой.       — Куролесить?       — Да что-то не хочется….       — Тебе вернутся нужно?       — Да и без меня проживут, пока этих не отправим в лодку, — парень имел в виду друзей с вечеринки, — я никуда не планирую ехать, да и ты же взял отпуск до двадцать восьмого, что тебе там делать? У тебя-то в офисе всё хорошо?       — Не знаю. Я отключил все рабочие чаты. Команда у меня хорошая, они сами уговаривали меня поехать, просто силком выпихивали. Я тоже без отдыха работал, — с небольшим укором произносит он, — ну, поедем домой. Массаж тебе сделаю, в душе пообнимаемся, глядишь и силы появятся, — подмигнул брюнет.              Они действительно быстро собрались из ресторанчика, обещая на прощание владельцу, что обязательно заглянут ещё. Быстро, без пробок из мопедов, они добрались до своей виллы и сразу же, минуя гостиную, прошли в душ. Арсений долго пытается расслабить парня массажем и всякими поглаживаниями, да и поцелуями, но тот не расслабляется и просто сидит, как та статуя в храме.              — Ты прости, Арс, не в настроении я.       — Да, я понимаю. Тогда давай спать? — говорит он.       — Люблю тебя, — парень целует в нос, и пара укрывается простынкой.                            Так было каждый день. Походы по достопримечательностям, обед в ресторане, обычный звонок Вовы, парень грустнеет и очередное «Прости, я не в настроении». С каждым днём всё его состояние ухудшалось. Ему становилось всё неинтересно, и улыбка совсем потерялась на его лице. Арсению каждый раз теперь приходилось чуть ли не тащить его на себе, благо тот начал худеть, хотя зая нравился ему «в теле» и не нравилось это внезапное похудение. Ведь скоро он мог превратиться в короткую шпалу, чего бы Арсению не хотелось.              Все места, что выбрал Арсений, перестали впечатлять парня. Попов ещё до вылета постарался найти что-то интересное: таинственные пещеры, красивые озёра, величественные действующие вулканы, перед которыми проплывали мимо облака, несколько храмов с интересной историей, вид от которых прямо завораживал всех, только не его любимого, они даже купаться перестали. Тусер даже доверил Арсу вести машину, хотя тот очень давно не садился за руль, просто тут же вцеплялся двумя руками в кожаную обивку руля и не отпускал её до завершения поездки. Хоть и любимый глядел всё время в пути в прострации в окно, но когда он садился в машину или выходил из неё, он всё же успевал отвесить пару колких замечаний про вождение как у деда, и время от времени оглядывался, не появилась ли на заднем сидении рассада.               Пятьдесят пять миллионов.              Именно на такую сумму стало меньше активов в одной компании, чей директор отдыхал на этом чудном острове. Точная сумма всплыла в разговоре в последний день их пребывания на острове. Уже завтра они планировали вылететь в Москву и вернуться к своим прямым обязанностям. Парень не озвучил цифру Арсу, хотя тот и переживал за своего директора. Он не планировал худеть от стресса аж на семь килограмм на этом острове. Хотя в тайне от Попова он начал немного тренироваться и перестал есть сахар, кроме как во фруктах. Он мечтал о кубиках на животе, и чтобы Арсений ахнул, когда это увидит, нежно проведёт по ним своими аристократическими пальчиками и прикоснётся к ним своими тонкими губами.                            Полёт прошёл успешно. Хотя почти сутки в пути с четырёхчасовой ночной пересадкой в Дохе, где они просто завалились в капсулу для сна, жаль раздельно и покимарили немного. Но уже Москва встретила их привычной адской жарой и палящим солнцем. Плюс, сука, шестьдесят! Это чувствовалось даже в здании воздушной гавани. Они быстро нацепили солнечные очки у парня, всё те же белые бусины легонько колыхались вокруг его головы.              У входа в аэропорт Попов ждал служебную машину парня, что должна была их отвести на квартиру, и там они должны были отдохнуть до завтрашнего рабочего дня. Машин на парковке и на подъезде ко входу как всегда много: тут и школьные автобусы, и многочисленные такси, да и обычных рейсовых автобусов достаточно. Все бегают, стукаются друг друга тяжёлыми чемоданами и, конечно же, курят. Теперь курить можно только на улице, и курильщики пользуются последней возможностью потянуть сигаретку перед перелётом. Арс не стал дожидаться парня в здании, так как тот застрял что-то в уборной, и теперь один стоял с тяжёлым чемоданом в окружении незнакомой толпы людей, снующей туда-сюда.              Чёрный тонированный Кадиллак Целестик останавливается прямо перед Арсением. С водительского места выходит приятный подтянутый парень в деловом чёрном костюме, который быстро идёт к багажнику и, открыв его, достаёт большую дорожную деловую сумку, явно очень дорогую. В то же время с пассажирской двери выходит молодой весьма высокий парень в солнцезащитных очках квадратной формы и берёт багаж из рук водителя. Кучерявый парень, не глядя ни на кого, потому что он в наушниках, даже не попрощавшись с водителем, заходит внутрь аэропорта, а интересный Кадиллак уже растворяется в потоке вновь прибывших к воздушной гавани машин.              Как раз в этот момент появляется запыхавшийся парень Арса, и тут же подъезжает его служебная машина, из которой выходит водитель и берёт объёмный чемодан.              — Поехали, закину тебя к себе, и потом я уеду. Мне в офис надо.       — Что случилось? — обеспокоенно спросил Арсений, ставя свой чемодан рядом с чёрной машиной.       — Я дебил. Пойдём.              Он открыл перед Арсением дверь в машину и легонько пихнул его в плечо, чтобы поторапливался. Водитель парня тем временем ставил второй чемодан рядом с первым и захлопнул объёмный багажник.              — Зай, по-прежнему ты мне ничего не расскажешь???       — Позже, но всё плохо. Лёша, — это было сказано водителю, который только что сел за руль, — давай быстрее ко мне домой, высадим моего любимого, а потом сразу в офис.       — Слушаюсь, — и чёрный матовый Мерседес двинулся от аэропорта.                     

***

                           — Макар! Какого хера я узнаю сейчас от Славы, что Бебур был здесь на своём дне рождении?!       — А, ну это…       — Хорош мямлить! Я же тебе сказал, что ему вход сюда воспрещён!       — Ну, это Антон… — Илья немного замялся и тут же добавил, чтобы больше не раздражать владельца. — Андреевич, за него впрягся его бывший парень Сергей Борисович. Так как у него пожизненный вход и всегда плюс один, то этим человеком стал Андрей.       Антон сидел в своей приват-комнате, слушая объяснения управляющего клубом, который зачем-то, два дня назад, впустил Бебура, нарушив тем самым его приказ. Он очень злился. Славик, который случайно ему всё рассказал после того, как немного выпил, очень удивился, что хозяин этого не знал. А теперь он сидит рядом на любимом и мягком чёрном диване и, положив руку Антону на бедро, пытаясь его успокоить.       — Антон, выпей, — в возникшей паузе от матов тихонько только ему говорит Слава, протягивая бокал с виски. Тот его берёт и пытается не раздавить. Он зло дышит и гладит хореографа по бедру.                     Слава после отравления стал чувствовать себя нервно. Он ел только свою еду, которую сам приготовил, пил только то, что сам покупал, и перестал доверять кофейням. Только тогда, когда он оставался один в комнате с Антоном, он мог позволить себе расслабиться. Он не помнил, как какой-то препарат оказался в его бутылке. Единственное, что он помнил в тот день, что он случайно столкнулся, наверное, уже бывшим парнем своего хозяина. Это было вечером, перед тем, как он пошёл на работу. Он немного опаздывал, ему нужно было разогреться перед вечером и успеть прогнать свой номер до прихода гостей, в частности Антона, а ещё нужно было подготовиться к общему выступлению.              Он как раз переходил дорогу к служебному входу и с кем-то столкнулся. Сначала он не понял, кто это, так как от неожиданности упал и выронил из рук пакетированную бутылку с водой, но на землю полетели две одинаковые бутылки. Когда Слава посмотрел на этого человека, он удивился, так как не ожидал того увидеть перед этим заведением. Этот человек уже тогда не общался с Антоном, и вроде как тот был зол на него за что-то, но, попросив у высокого парня с коричневыми волосами и худым овальным лицом прощения, Слава поднял свою бутылку, у которой внезапно оторвалась этикетка, и побежал в клуб. Во время подготовки к выступлению он чувствовал себя отлично, весело болтал со своими танцовщиками, попивая воду из той самой бутылки. Он им напомнил, что сегодня будет Антон Андреевич, и все ещё раз репетнули «Bust your windows». Вот тут-то что-то и произошло с ним. Он как будто захотел спать и стал каким-то дёрганым, но он постарался ото всех скрыть, что ему не очень, ведь как он мог сказать Антону, что ему плохо и не показать того, что репетировал пару месяцев. Да и, наверное, его фанаты будут снова сегодня…              Вот по клубу раздались знакомые скрипичные ноты, и Слава пошёл наверх. Антон был в хорошем расположении духа, и они немного выпили, и Слава начал показывать свой номер. Где-то на середине у него просто закрылись глаза, которые открылись уже в какой-то больнице. Рядом был Журавль. Улыбка не сходила с его лица даже во сне, и он тихонечко сопел на стуле рядом. За окном был мрак ночи.       — Дима! — несколько раз негромко позвал он. Тот сонно открыл глаза.       — О! Привет! Давай я врача позову?       — Подожди!       — Чего?       — Там Антон в порядке?       — Ты дебил? Ты только что пришёл в себя после того, как три дня провёл без сознания, а спрашиваешь, как там Антон?!       — Не злись.       — Я не злюсь, — последовала небольшая пауза, — он в порядке. Только ты пострадал, — как-то отрешённо сказал Дима. Он встал со стула и ушёл в коридор за врачом.              В больнице Слава провёл ещё несколько дней, а после его ждал внезапный недельный отдых в прекрасном спа-комплексе под Москвой, где он ходил на массаж, спа-процедуры и, конечно же, в бассейн, который очень любил. Уже выезжая, он узнал, что все расходы оплатил Антон, и тут же от него прилетела достаточно крупная сумма. Хореограф отправил благодарственное сообщение и получил в ответ, что скучает и ждёт встречи в клубе, когда тот оправится окончательно. Блондин ответил, что готов хоть завтра, но Антон его остановил.                                  — Итак, вернёмся к нашим баранам, Илья, — Антон допил виски и зло посмотрел на своего управляющего, — а, да, в пизду, я уже устал. Чтобы больше такого не повторялось, — Антон передал пустой бокал Славе.       — Да, — грустно ответил Илья, — не повториться.       — Вали отсюда.       Антон и Слава остались вдвоём, и хозяин тут же повернулся к блондину, взяв его правую ногу и положив её на свою, чтобы было удобно гладить парня по бедру, доставая до упругой попы. Слава снова взял очередной стакан с виски и передал его Антону. Так как в это время бутылка, которую в начале вечера принесла Даша, закончилась, он нажал кнопку «повторить» и парочка стала ждать девушку, которая в достаточно скором времени принесла новую. Когда девушка вносила алкоголь, в основном зале приветствовали ди-джея, который сменил другого, менее популярного. Первое, что поставил Снежок — была его новая (старая) песня, просто в новой обработке. Зал взорвался и начал подпевать знакомые слова.       — Дашуль, а можешь взять у Журавля пять таблеточек, скажи, что для меня он знает какие, только посильнее, те, что были раньше, уже не действуют. Главное, принеси скорее, — Антон говорил с девушкой, но не отрывал свой взгляд от паренька и легонько шлёпнул его по жопе.       — Сейчас принесу, — отозвалась девушка.       — Антон, ты бы не злоупотреблял этим.       — Да ничего не будет, — затянувшись электронкой, сказал Шастун, держа в другой руке бокал с алкоголем. Выдохнув дым, он бросил курительное устройство на диван и снова шлёпнул по попе Славу, — не учи учёного. Всё в порядке будет, отвечаю, — хореограф хотел на это что-то ответить, но понял, что хозяина не переубедить. Парень тяжело вздохнул, снова взял бокал у Антона и наполнил его из бутылки. Шастун ненадолго залип на прекрасную жопу. Ему хотелось как-то развлечься, что-то интересное придумать. На завтра по работе особых планов не было, и Антон поглядывал на белобрысую башку и на прекрасное тело хореографа. Он провёл рукой по желанному прессу, — Славик!       — Ммммм…       — Развлечёмся?       — Конечно.       — А твой против не будет?       — Стасяо? Пошёл в жопу. Мне теперь на него плевать, — Антон удивился.       — Передай бокал, — тут вошла девушка с прозрачным пакетиком, где лежали белые небольшие таблеточки. Она протянула их Антону, на котором всё также одной ногой сидел Слава, — Спасибо большое, Дашуль!       Девушка вышла из комнаты, и когда затихла музыка из основной части клуба, где все также веселились и смотрели на прекрасные танцы, Антон вынул одну таблетку и запил её новым бокалом с виски. Слава вытаращил на хозяина глаза.       — Слав, — Антон снова пожамкал жопу любимого хореографа, — а поехали ко мне?       — Чё? — ответил тот.       — Не, ну давай потусим у меня. У меня есть место где развлечься, — подмигнул Антон, затянувшись своей электронкой, — посидишь у меня, отдохнёшь. в бильярд сыграем.       — Ты уверен?       — На все сто! Давай, — Антон в очередной раз шлёпнул по, наверное, уже красной славиной жопе в красивых трусах, — жду тебя тут, — Антон отпил вискаря.       Паренёк поднялся и пошёл к выходу. Пока Антон продолжал сидеть на диване и пить, иногда потягивая свою электронку.                     В машине они просто сидели и залипали друг на друга. Антон продолжал потягивать свою курилку с приятным дымом, пытаясь соорудить кольцо и отправить его Славе. Вся машина была уже в этом дыму, и паренёк уже немного начал кашлять. У Антона началась стадия небольшого дёргания. Он отбивал ритм ногой в такт музыке, что играла в салоне, и напевал те слова, которые он знал и уже очень хотел впиться в те губы, манившие его на протяжении вечера. Только он подался к нему — машина остановилась, и они оказались на подземной парковке комплекса. Водитель открыл Антону дверь и пошёл открывать её Славе. Тот легко и грациозно вылез, дав ещё один повод залипнуть на свою прекрасную жопу. Они направились в лифт. Парень, поправив на плече свой рюкзак, куда убрал свой телефон, удивился его внутренней отделке.       — Второй уровень мастерской, — проговорил Антон и ждал, когда закроются двери, но ничего не происходило, вместо этого где-то сверху прозвучал неприятный сигнал и на экране высветилась надпись: «Подтвердите гостя», — а, бля, забыл. Доступ разрешаю, — только после этой команды двери начали закрываться и лифт поехал вниз. Слава всему этому удивился.              Если Антон был радостным и заведённым, то Слава был каким-то отстранённым. Он просто прислонился к стенке лифта и смотрел в пустоту своими немного пьяными глазами.       — Слааваааа, — докапывается к парню Шастун, — Чё ты такой?       — Какой? — безучастно говорит он.       — Ну, грустный… Сейчас же развлечёмся.       — Угу… — в пространство мычит он.       — Рассказывай.       — Стасяо… — Антон напрягся. Он знал, что парень его мальчика тот ещё мудак и вмиг сосредоточился.       — Что он сделал?       — Со Снежком… изменил. Прям в клубе.       — Нахуй, уволю обоих, — Антон достаёт телефон, как они вышли из лифта, — аллё, Макар! — в трубке что-то послышалось. — Мне похеру, что три часа ночи! Стасяо с Пашей нахер уволить! — и бросил трубку.       Слава удивился решению Антона уволить любимого ди-джея гостей и СММ-щика, который принёс большую пользу заведению, но ещё больше он удивился пространству, когда оглядел огромную мастерскую.              Это была даже не мастерская, а просто огромная комната для отдыха. Тут было куча всего интересного: и бильярд, аэрохоккей, какие-то старые игровые автоматы со странной игрой Фобос, диваны, приставки, огромный телек, бар, холодильник — в общем, всё то, что было необходимо для комфортного проведения вечера одинокого мужчины. Антон включил «Рождённый для битвы», пока парень аккуратно ставил свой объёмный рюкзак рядом со входом.       — Ой, как я тут давно не бывал! — воскликнул он, сразу плюхнувшись на огромный кожаный чёрный диван, похожий на тот, что стоял в его приват кабинке всем телом.       — А что так… — Слава зажато присел на краешек.       — Да хз, работа, какой-то кошмар меня всё преследует… не даёт нормально спать… — Антону будто становится жарко и он стягивает с себя пиджак и бросает его на пол.       — Может, тебе к сомнологу сходить, или как его там, или, может, по-другому попробовать избавиться от него? Снотворное, может быть?       — Вот моё снотворное, — Антон помахал пакетиком с четырьмя таблеточками, — пока действует, — он положил его на тумбочку рядом с диваном, — ну что, сыграем? — кивнув головой на бильярд, спрашивает хозяин комнаты.       — Да я не умею…       — А я научу, — сказал Антон, слезая с дивана, выключая музыку. Он притягивает Славу к себе, — тут, правда, кием нужно уметь владеть, — сказал Антон, начиная стягивать с него футболку, чтобы поскорее перед его взором появился любимый пресак.       — А в какой сыграем? — Слава расстёгивает рубашку Антона, обнажая его худощавое тело и поигрывая с его впалыми сосками: — в русский или американский вариант?       — В мой вариант, — ответил Антон, придавливая блондина к игральному столу, впиваясь поцелуем.       — Антон, — оторвался Слава.       — Не разговаривай — целуй меня, — Шаст снова притянул парня к себе.       — Это важно!       — Не сейчас!       — Я знаю, кто виноват в моём отравлении.       — Ну, потом скажешь, — Антон притянул Славу к себе и они слились в поцелуе.              Антон впивался своим руками в белобрысую шевелюру милого парня. Слава был чуть ниже Антона, и он мог спокойно гладить своего хозяина по спине, что он особенно любил делать. Тот захотел его прямо тут, у бильярда. Но первое, чего он захотел, чтобы Славик поработал своим языком. Сильно оттянув хореографа от своих губ, он коварно улыбнулся. Парень сразу же понял, что от него требуется, и опустился перед Антоном на колени. Нежно поглаживая руками по ногам, ещё находившихся в синих деловых брюках, он поглядел снизу лукаво, и Антон тут же притянул белобрысого к паху, чуть ли не заставив его сильно приложится о металлическую молнию. Тот чуть отстранился и хотел было руками потянуть замок вниз, но Шаст показал пальцем на губы, показывая, чем нужно работать. Слава Богу, хореографу не пришлось губами расстёгивать пуговицу — это сделал Антон. Когда брюки стали свободными — они упали к ногам и никому уже не было до них дела. А Слава тем временем уже наслаждался любимыми запахом, уже водя руками по оголённым бёдрам и дотрагиваясь до попы, которая была хоть и слишком узкая, но не менее любимая. Слава тёрся и щеками и носом о заветный пах. Сквозь тонкие трусы уже проглядывала капля естественной смазки, которую хореограф с любовью слизывал, тем самым начиная уже свой восхитительный минет. Антону это как всегда нравилось, и он уже издавал тихие вздохи, которые гасли в этой большой комнате. Никто не мог больше сдерживаться, и вот уже синие трусы оказались спущены заботливыми руками Славы и быстро повисли на столе для игры в бильярд. Перед хореографом пристал достаточно внушительный орган любимого хозяина. Антон своей рукой направил возбуждённое достоинство податливый рот Славы. Сначала парень просто нежно насаживался на половину достоинства, но сверху послышался уже не стон, а рык желания, поэтому он сначала начал заглатывать больше, соблюдая удобный для себя темп. Сверху снова были им недовольны, и поэтому тяжёлая рука вновь оказалась на белобрысой башке и чаще насаживала на мокрый от слюны и смазки орган.       Фрикции стали чаще и всё глубже, пока головка не упёрлась в глотку, а губами Слава не почувствовал большие яйца, и это был уже не минет, его просто трахали в рот. Его же член был давно готов и изнывал от отсутствия внимания. Хотя парень знал, что совсем без внимания он не останется, только сначала нужно довести этого зверя до оргазма, а потом он получит всё с лихвой. Может, даже Антон его и трахнет, ведь по факту они трахались уже давно, ведь тот пускал в ход только свои пальцы, а кончал только после минета, который делал Слава. Парень не думал, трахался ли с кем-то Антон ещё. Они не разговаривали на подобные темы. И вообще, Слава делал только то, о чём его просил хозяин.       Вот уже Антон насаживает парня до основания члена и с громким стоном сперма заполняет податливый рот. Парень всё проглатывает, но струйка всё же скатывается с уголка. Её ловит тонкий палец и запихивает обратно в блондина.              Антон тяжело оперся на бильярдный стол. Это было привычно и хотелось разрядить Славу, у которого всё внутри уже изнывало от желания. Он, наконец встал с колен и обнял своего хозяина, который быстро оттолкнул его от себя на игральную зелёную поверхность, чтобы он забрался повыше и Шастуну было проще действовать. Хореограф без лишних приказов встал в коленно-локтевую прямо на столе, развернувшись задом к Антону. Тот уже отошёл от кружащего голову оргазма и быстро стянул оставшиеся на блондине боксеры, спортивные брюки парнёк стащил незаметно для хозяина, когда поднимался с колен. Рядом, уже с самого начала, стояла любимая смазка Антона компании «Эос» с любимым увлажняющим и обезболивающим эффектом, она ещё и на водной основе, что было вообще прекрасно. А ещё любимый Антоном запах персика, несильный, но был всё же замечен им. Обмакнув пальцы в вязкую субстанцию, Антон со смачным звуком жахнул другой рукой любимого хореографа по жопе, от чего тот немного прогнулся, издав небольшой стон. И тут же хозяин, практически не разминая вход, тут же засунул один палец в жаждущую жопу. Стон наслаждения сорвался с губ блондина. Он скучал по длинным и тонким пальцам Антона в его теле. Даже пальцы Стаса ощущались не так и не доставляли ему столько наслаждения, как эти артистические пальцы, увенчанные многочисленными кольцами.       Недолго указательный палец был в одиночестве в жопе Славы, скоро к нему присоединился и средний, снова заставляя блондина издать стон. Антон даже не пытался как-то сильно раскрыть проход блондина, просто насаживая паренька на свои пальцы и придерживал его другой рукой, иногда снова и снова шлёпая его. Парень всегда расслаблялся во властных руках, полностью доверяя им, зная, что если и будут его жёстко трахать, то любя и не причиняя ему вред, поэтому он и просто расслабился и получал удовольствие. Но его член уже просто изнывал от невнимания со стороны Антона, что тот вскоре исправил, просто прикоснувшись к его головке. Хореограф тут же ещё больше выгнулся и издал стон, но не выпустил два пальца из своего сокровенного отверстия. Как раз к нему присоединился и безымянный. И снова стон наслаждения прозвучал от человека на ватных ногах, которые начали пригибаться к столу. Антон начал надрачивать член парня. Спереди уже не стонали — громко молили во всё горло войти в него, но хозяин всё продолжал совершать те же действия, хотя сам уже созрел для нового раунда.       Долго так продолжаться не могло, и Славик обильно кончил прямо на зелёное полотно. Он не думал, насколько испортит игровое место, а Антону было на это просто плевать. Ему этот стол был для игры в бильярд не нужен. Через минуту после оргазма, за которую Антон вышел из горячего тела и нашёл влажные салфетки в маленьком баре, что был рядом. Он также успел протереть свои пальцы в смазке и, взяв ещё одну, подошёл к парню сзади, чтобы почистить его член от выделений. Он поднял паренька на руки, аккуратно переместил его на мягкую кровать, где уже лежали отправленные им туда ранее салфетки и смазка.              Обоим было прекрасно. Пока Слава ещё отходил от оргазма, Антон гладил его по белобрысым волосам, перебирая их пальцами. Спустя недолгое время, когда хореограф пришёл окончательно в себя, он подался ближе к своему любовнику, чтобы его поцеловать. Но тот отстранил от себя.       — Антон, всё в порядке?       — Да, но я не целуюсь.       — Но ты же сейчас… — парень с непониманием в глазах показал рукой на бильярдный стол, на котором они только что хорошо провели время.       — Да, тогда я ещё был под кайфом и пьяный. Сейчас я уже практически протрезвел. Повторяюсь — я не целуюсь, — сказал он, когда паренёк снова подался ближе к губам.       — Кстати, а почему ты не вошёл в меня? Я так этого хотел…       — Я…. — Шастун немного растерялся от этого вопроса. — я просто редко трахаю кого-то. Мне не комфортно.       — А почему?       — Это сложно.       — Мне можно сказать. Я могила, и ты знаешь, я тебе так предан, что всё, что ты мне скажешь, я похороню в себе, — блондин положил свою руку на голую грудь Антона, как бы успокаивая его, — доверься мне. Я не предам тебя, — тот долго думал. Рука его любовника всё же немного успокаивала от тех страшных воспоминаний. Но он не знал, стоит ли ему рассказывать то самое страшное, что случилось в его жизни. Он глубоко вздохнул и, переведя свой взгляд с тёмного потолка на прекрасные голубые глаза напротив, всё же решился рассказать, хотя эта история больно сидела в его душе.       — У меня отец не мог принять того факта, что мне нравятся мальчики.       — Но это же нормально! Сейчас всем пофиг, кого ты любишь и с кем у тебя стоит штамп в паспорте. Да и религиям вообще похрену, ну, кроме одной…       — Ну а ему нет, не похрену. Он всю свою жизнь боролся с этим «противоестественными» и «аморальными» традициями, которые нужно немедленно запретить. Но он одинок был в своём желании. Хотя я всю свою жизнь слышал: «Любовь не может быть с представителями одного пола», — следующие фразы Антон хоть и говорил своим голосом, но внутри себя слышал голос его властного отца, который любил после своей ненапряжной работы в офисе прийти домой, развалиться на диване и попивать пивко под футбол, чтобы его тихоня-жена-домохозяйка вовремя приносила ему очередную бутылку, которая иногда потом, пустая, возвращалась ей по голове, — «истинный оргазм только между мужчиной и женщиной! Для нормальной семьи нужна мама и папа, а не «Родитель один» и «Родитель два». Только тогда в мире будет счастье, а не этот беспредел», — Антон глубоко вздохнул, переводя дух, и продолжил своё повествование практически шёпотом, — и однажды он застал меня с тогдашним парнем у нас дома. Мне тогда шестнадцать было. Сам понимаешь, это была моя первая любовь, первый секс, первые поцелуи за школой… — последовала небольшая пауза. — Он его выгнал тогда с квартиры, я только трусы успел натянуть, помню, весна стояла, май, кажется, — последовала ещё одна небольшая пауза. Антон стал говорить ещё тише и медленнее, как бы воспроизводя в своей памяти все события, — он ворвался в мою комнату и с криком: «Я выбью из тебя всю эту дурь», с силой ударил меня по яйцам и кинул меня на пол, — он ещё раз тяжело вздохнул. Теперь практически после каждого слова он глубоко вздыхал, — он меня порвал, грубо, без смазки, без раскрытия, без моего желания, просто пихал свой огромный хер в меня. Он даже не кончил. Когда он отбросил меня снова на пол, то просто развернулся и молча ушёл. Я ещё долго не мог встать. Только мама через несколько дней смогла на его деньги тихонько отвезти меня в клинику. Когда это всплыло, он просто избил её до полусмерти, и не прошло и месяца, как она умерла.              Антон больше не мог оставаться в кровати со Славой и встал. Он не смотрел на него, он смотрел куда-то в пространство. Парень не остался равнодушным и встал за ним, чтобы обнять и утешить. Только он начал его обвивать своими руками, как раздался от Антона громогласный рык на всю комнату: «Руки!» и нежные пальцы грубо оттолкнули накаченные до небольшого рельефа руки. Слава отступил на несколько шагов от него, так как не мог ничего сделать, если не принимают его помощи.       — А что с отцом стало?       — Я его…. — парень осёкся. В глазах промелькнул ужас от того, что он чуть не проговорился. Говори, как репетировали, повторяй: «он» … — Он (правильно, Антон, он что сделал? Переписал) переписал на меня (что? Свой бизнес) свой бизнес и оставил (что он оставил? Записку…) записку, в которой он говорил, что устал от дел и (поехал куда? Антон, ты всё помнишь!) поехал в Сибирь отшельничать (молодец, ты справился).       — Странно как-то… — задумался Слава.       — Не задавай лишних вопросов, раньше поседеешь. Я сейчас в душ, развлекись тут как-нибудь.              Антон пошёл в душ и только там, наконец, расплакался. Он держал в себе всю эту историю половину жизни, никому не рассказывая её. Но он никогда про неё не забывал. Он просто пытался её убрать в дальний ящик своего мозга, но она, как большая книга, туда не влезала, и ящик не мог закрыться полностью. Но что-то с ним произошло, ведь каждая его слезинка, каждый заглушаемый кулаком во рту крик как бы очищали его и вынимали, как по иголочкам боль из его колючего сердца. Одними слезами не ограничилось. Его начало сильно рвать, то ли от алкоголя, то ли от болезненной истории. Из него начал вылезать весь перекус, что он ел в своём клубе. Всё тело теперь пронзила боль от диких спазмов. Также он разбил в кровь свой второй кулак, ударяя им по плиточным стенам душевой, но эта физическая боль всё больше облегчала боль душевную. Вскоре Антон затих на полу просторной кабины, а ещё через какое-то время смог встать с пола, вымыть кровавый кулак, прополоскать рот и полностью помыться, смывая всю ту боль, что причинил его отец. Ему показалось, что теперь он сможет жить настоящей жизнью, где будет и любовь, и полноценный секс.              Он уже был готов выйти, как понял, что он ещё грязный. Поэтому он ещё раз вымылся, помыл голову, и только тогда он смог спокойно пойти к Славе.              Тот не скучал. Он долго не мог прийти в себя от истории своего начальника и понял, что должен сделать всё, чтобы ему помочь. Но сначала он должен помочь себе. История сильно ударила по парню, и он не мог осознать, как же в их мире возможно, что человек не признаёт существования однополой любви. Ведь никто не выступал никогда публично с опровержением данного факта, и всем было достаточно наплевать, кто с кем спит и целуется. Но вот парень, наконец, отошёл от шока и решил всё же выпить. Он натянул трусы и пошёл в сторону бара, который оказался здесь, в нём были представлены все виды напитков по нескольку бутылок. Он взял себе водки и прямо из горла сделал большой глоток. От сорокоградусной жидкости его сморщило и только через пару секунд отпустило. Хорошая водка! Поставив тару на стол, он стал рыскать в поисках какой-то закуси и нашёл несколько больших пачек чипсов. Не глядя на вкусы, что были, он открыл первую попавшуюся и взял сразу большую горсть.              Антон, пошатываясь, вышел из душа в полотенце на бедре, и Слава ужаснулся, увидев кулак в крови. Он сразу же начал искать, чтобы как-то обработать рану, но тот не дал этого сделать, просто пройдя мимо него к лежащему на полу пиджаку. Он что-то достал из кармана и только потом плюхнулся на стул у бара, достав стопки, которые находились в шкафу и налив в них водки. Пить, конечно же, для его больного желудка сейчас самое правильное дело, но Антон не обращает на это внимание. Похлопав по сидению рядом, Шаст без слов попросил паренька сесть рядом, а когда тот сел, они молча чокнулись и осушили ёмкости. Антон вроде что-то запил, какую-то таблетку, но паренёк точно не разглядел, что именно. Они оба поморщились и решили заесть спиртовую жидкость чипсами. Антон устало повернулся к парню и долго его рассматривая, как будто впервые видел. Тщательно рассматривая властный подбородок, Антону захотелось прикоснуться рукой к его выпирающим скулам, что он и сделал. Парнишка принял нежные поглаживания пальцами, которые были не настойчивыми, не властно проводили по нежной коже, не давя на неё. Антон притянул за подбородок Славу и нежно его поцеловал. Не давя на него, не торопя события. Антону также открывались новые грани, если он и целовал раньше, то целовал властно, с позиции «ты моя вещь и я делаю с тобой всё, что хочу и как хочу», но сейчас ему потребовалось просто расслабиться и побыть тем парнишкой, которым он был в свои шестнадцать и который был спрятан все эти годы глубоко внутри. А поцелуй всё продолжался и не планировал распадаться. Они не напирали друг на друга, а просто легонько переплетались своими языками, поворачивая то туда, то сюда головы. Руки тем временем изучали шевелюры друг друга. Эти нежные прикосновения иногда были и грубыми, что заставляло в основном Славу немного постанывать прямо в поцелуй, но не отрываться от желанных, любимых и, внезапно для него, нежных губ. Парнишку плавило капитально. Он любил Антона любым: и жёстким, властным, насмешливым, но он ни разу не видел его таким робким и даже зажатым. После своего отравления они даже толком и не виделись до сегодняшнего вечера, и он не знал, что послужило причиной таких изменений.              Они быстро встают со стульев и в поцелуе несутся к кровати, где Антон нежно кладёт хореографа на мягкое одеяло и нежными пальцами водит по его достаточно тонкому телу. Он часто останавливается на сосках парня, просто поигрывая с ними. Антон оторвался от тонких губ парня и взял в свой рот правый сосок, нежно вылизывая его языком, пока рукой он водил по левому. Для Славы всё было непривычно. Ведь он много раз в своих мыслях молил Антона так сделать. Он очень хотел от него нежности, но не получал её. И сейчас он был на седьмом небе от счастья, правда, он не понимал, как он мог так измениться за короткое время, но не забивал сейчас этим себе голову. Он просто наслаждался. Его член также напрягся и жаждал такой же ласки, как и соски, но пока оставался в тех же боксерах, но готовый вырваться из них. У Антона тоже член начал причинять боль, хотя после столько выпитого за вечер, он странно, что он снова не блевал, а выцеловывал стоячие соски хореографа. Время от времени Антон отстранялся от прекрасных сосков и припадал к тонкой шее с большим количеством жил, которые он не просто целовал — вылизывал, а потом и просто сделал шею и ключицы синего цвета от большого количества засосов, которые доставляли обоим сильное наслаждение. Антон также стал впиваться в волевой подбородок с прекрасной ямочкой посередине, также вылизывая её и закусывая её нежно зубами, отчего у парнишки вырывался тихий стон.       — Антон, прошу, трахни меня, — это было сказано прямо в кучерявую шевелюру тихим голосом, но её обладатель услышал её и снова продолжил свои ласки сосков. Слава же хотел большего и аккуратно отстранил любимую голову от уже давно влажных сосков.       Антон с непониманием посмотрел на парня, который начал касаться его руками по худощавому телу. Его пальцы аккуратно начали водить по низу его живота, легко щекоча уже возбуждённый пах. Даже под полотенцем угадывались достаточно большие очертания вставшего органа. Слава приподнялся было на кровати, но нежные руки настойчиво положили паренька обратно, но чуть выше по кровати. Антону вдруг захотелось доставить удовольствие любимому человеку. Он начинает нежно целовать его губы, очень медленно спускаясь всё ниже, сначала на подбородок, потом на уже немного синюю шею, снова оставив там засос, который присоединился к остальным, поочерёдно покусывая и посасывая каждый сосок, заставляя паренька даже немного выгнуться. Оставляя влажную дорожку языком, он дошёл до натянутых боксеров, которые руками резко спустил вниз, и после того, как они уже не находились на ногах, не нужная ткань была откинута куда-то в сторону и никого не заботила.       Антону открылось прекрасное. Крупноватый, твёрдый вставший пенис, смазка на головке так и просилась её слизать, что неожиданно для себя Антон и сделал. Он на этом не остановился. Потому что вздох любимого, который мечтал об этом, но не признавался, поразил русого парня. И уже ничего не останавливало Антона взять пульсирующий горячий орган в рот и как-то попытаться достичь пика. Паренёк просто замер от счастья и от огромного возбуждения. Антон сосал медленно, аккуратно (боясь, что ли?), но одобрительные вздохи, которые он услышал, переросли в стоны и становились всё громче и придавали уверенности, поэтому он начал наращивать темп, чем порадовал своего любовника. Тот хотел было положить руку на кудряшки, но не решался. Поэтому он просто поглаживал их, почти не касаясь. Антон устало отстранился, не доводя парня до оргазма. Тот разочаровался немного, но сам додрочил себе, когда лицо Антона появилось в его поле зрения. Шаст тяжело дышал, но потянулся к любимым губам, когда оргазм накрыл парня с головой, тут же их губы соединились и ещё какое-то время не распадались. Антон быстро взял влажные салфетки, что лежали рядом на кровати и протёр ими липкий живот парня.              — Может, я быстро в душ?       — А ты не хочешь, чтобы тебя трахнули? МММММ????????       — Хочу, — легонько улыбнулся танцор.       — Тогда поворачивайся на живот.       Выудив из бара, где всё хранилось в этой комнате, пачку любимых презиков «Атон», он достал один и, хищно улыбаясь на повернувшийся только что зад хореографа, надорвал упаковку. Антон, быстро стянув с себя мешавшее полотенце и выкинув его куда-то, раскатал защиту по давно вставшему члену. Не раз смачно жахнув по оттопыренной заднице, Антон чуть больше раздвигает ноги и пристраивается между ними. В коленно-локтевой парень выглядит шикарно, что не мешает Шастуну лечь на него сверху и куснуть за нежное плечо. Оторвавшись от такого занятия, он вспоминает про смазку, что ранее поставил здесь, нашарив её рукой на постели, выдавил большое количество себе на руку и вернулся к аппетитным булочкам, меж которых зияло самое важное отверстие. Он провёл рукой, оставляя смазку на члене, а остатком стал разминать заветный вход. Иногда даже позволяя себе засунуть то один палец внутрь, то иногда и парочку. Вот уже вход подготовлен тремя пальцами. Антону показалось, что прошло много времени, но весь процесс занял достаточно времени, чтобы Слава уже находился на ватных ногах и просто мысленно молил о том, чтобы в него наконец вошли. Что и через секунду происходит. Антон с размаху входит на половину своей длины, заставляя паренька громко вскрикнуть.       — Тщщщщ, — шипит обладатель кучерявой шевелюры, — больно? Прости! Давно не входил. Мне что сделать? Остановиться?       — Да. Секунду, — тихо отвечает паренёк, жмурясь от боли, — можешь пока постоять так?              Кучерявый не отвечает, но всё же выполняет просьбу паренька. Спустя минуту, за которые у паренька проходят звёзды перед глазами, он рукой касается Антона, показывая, что можно начинать двигаться. Тот замечает прикосновение и начинает движение, нежно взяв паренька за бёдра. У обоих с уст срывается стон, показывая, как им хорошо сейчас. В жопе у Славы узко, и это сносит крышу. Как он мог игнорировать такое прекрасное занятие полжизни?! В голову начинают лезть воспоминания об отце, но он их отгоняет. Сейчас есть только он и его Слава, что сейчас под ним. Антона переполняет возбуждение, и он увеличивает темп, просто ложась сверху на Славу, пристроив свою руку прямо на шею паренька. Парень уже давно не стоит в позе — он уже лежит, распластавшись на животе просто от нехватки сил в ватных ногах. Сбылись все его мечты. Только рука Антона больно давит на шею. Рукой он хлопает по плечу той руки, что давит слева, но, если и Антон замечает это, то не обращает на это никакого внимания, продолжая всё биться своими яйцами о упругие булки хореографа. Ему сейчас не до каких-то там похлопываний. Он их замечает краем сознания, но принимает за одобрение и за желание увеличить темп происходящего, хотя уж куда ещё?! Пошлые звуки и аромат секса распространяются по всей комнате. Также слышны и небольшие хрипы, но они проходят незамеченными никем. Вскоре Слава как-то внезапно обмякает, и Антону кажется, что Слава кончил, хотя никакого стона оргазма он не слышал. Ему остаётся совсем чуть-чуть до разрядки, и он пока не может остановиться.                     Он кончил обильно, заливая всё вокруг себя, в том числе и зад любимого хореографа своей спермой. После, устало повалился рядом с ничком лежащим Славой. Кинув использованный презик куда-то в сторону, Антон тяжело дышит. Пока он отдыхал, парень даже не изменил позы, не обнял его, не поцеловал.       — Ей! — Шастун обращается к хореографу, когда чуть пришёл в себя после бурного оргазма. — Ты уснул, что ли? — он немного трясёт горячее тело. Антон уже пришёл в себя и может встать. — Ладно, спи тут, завтра по внутренней связи, как проснёшься, звякни в апартаменты, позавтракаем вдвоём.              На прощание Шастун достаточно смачно шлёпнул по заднице танцора и только тогда смог тяжело встать с кровати, дойти до бильярдного стола, на котором остались его боксеры, натянуть их. Взяв также с пола брюки и рубашку, а у дивана пиджак, он устало пошёл к лифту. Последнее, на что Антону хватило сил, так как стимулятор прекратил своё действие — это ввалиться в свой лифт, оставив спящего Славу в мастерской, и рухнуть в кровать по приезде в свои апартаменты. Он думал, что веселиться до пяти утра — самое то, чтобы не просыпаться в шесть пятнадцать утра, как обычно для него в последний месяц.