3D. Destiny

      В комнате царил уютный полумрак. Свет двух настенных бра лишь частично освещал достаточно большое помещение. Массивная, но комфортная мягкая мебель была покрыта теплыми, пушистыми пледами и завалена симпатичными декоративными подушками. Тихо потрескивал камин, отдавая комнате свои свет и тепло. О том, что сейчас время Рождества, говорили несколько гирлянд, светящихся над окном, и небольшая нарядная елочка, стоящая в углу комнаты.       Тэхен не особо любил Рождество и Новый год. В чудеса он давно перестал верить, а Новый год… Он не считал это праздником. Ему казалось глупым приходить в восторг от того, что еще двенадцать месяцев пролетели. По сути, каждый новый год — это приближение к концу, и радоваться этому, по крайней мере, нелепо. Поэтому Ким воспринимал этот день просто как смену даты и старался не акцентировать свое внимание на сути этого, так любимого народом, праздника. Тэхен так думал, но вслух свои мысли не озвучивал. Он стабильно наряжал елку и украшал свой дом, покупал подарки и дарил их, создавал видимость сказки. Не для себя — для своей дочери.       Ханни была его любимой принцессой, как называл ее Ким. Он всегда баловал ее, но в разумных пределах, многое разрешал, надеясь на острый ум и благоразумие девушки. К слову, дочь его ни разу не подвела, и всегда была его гордостью. И сейчас господин Ким с уверенностью мог сказать, что воспитал достойного человека и великолепную женщину. У него получилось. А сначала, когда они с Ханни остались одни, он паниковал. Тэхен не знал, совершенно не был уверен в том, сможет ли он один воспитать девочку. На помощь тогда пришла коллега, мудрая женщина, которой удалось вселить в Кима уверенность одной лишь фразой о том, что для девочки очень важен именно отец и его отношение к ней. И что у Кима все получится, потому что он замечательный человек.       Мужчина сидел в своем любимом кресле, закинув ноги на стоящий рядом пуф и читал. Ему редко удавалось найти время для своего увлечения, но сейчас был именно тот момент, когда общественная и трудовая жизнь будто замерла, все старались проводить больше времени дома, с семьей, никуда не надо было торопиться, можно было сполна насладиться покоем и домашним уютом. Тэхен любил этот дом и этот поселок. Он специально выбирал для загородного дома такое место, где можно было бы отдохнуть от шумного и бурлящего Мюнхена, поразмышлять, соединиться с природой. Поселок Этталь в семидесяти километрах от столицы Баварии подошел идеально. С одной стороны — всего тысяча жителей, с другой — не совсем захолустье, потому что поблизости находятся места, привлекающие большое количество туристов.       У Кима была роскошная квартира в Мюнхене. Но большую часть времени он старался проводить именно здесь, в Эттале, а в квартире оставался только по мере необходимости, когда работа требовала его ежедневного присутствия в городе.       На первом этаже послышался шум, Ким улыбнулся, снял очки, отложил книгу и встал. Его принцесса вернулась от друзей, и он направился встречать девушку.       — Папочка, как ты? — подскочила к отцу девушка, уже успевшая снять обувь и зимнюю куртку. Ханни обняла его и чмокнула в щеку. — Ты не скучал?       — Нет, принцесса, я приготовил ужин и потом читал. Будешь ужинать?       — Да, я от твоей стряпни никогда не откажусь, — улыбнулась Ханни и направилась следом за отцом в кухню-столовую. Тэхен жил в Германии уже больше двадцати лет, но сохранил привязанность к корейской кухне и свои фирменные блюда готовил, ни на шаг не отходя от традиционных рецептов. Он научился готовить, а вот кондитерское дело ему так и не далось. Ким, правда, пытался, но идеально получался у него лишь один пирог, рецепт которого он знал и хранил в памяти с юности. Дочь очень любила еду, приготовленную Тэхеном. У самой девушки, по ее мнению, так вкусно не получалось, хоть она и исправно пыталась повторять все за отцом. Видимо, к готовке тоже должна быть склонность, решила Ханни и корейской кухней заниматься перестала.       После вкусного ужина отец и дочь перебрались в гостиную, прихватив с собой на подносе кофейник, две чашечки и тарелку со сладостями. Поставив все на небольшой столик, они расположились на удобном диване. Ханни разлила кофе по чашкам и сидела, задумчиво потягивая дымящийся напиток.       Тэхен наблюдал за дочерью и молчал. Ему казалось, что она настраивается на какой-то серьезный разговор. И он не ошибся.       — Папа, мне надо с тобой поговорить, — произнесла Ханни, не переставая кусать губу. Она всегда так делала, когда волновалась.       — Конечно, давай, — спокойно ответил Тэхен. — Почему ты волнуешься? Ты же знаешь, что я в любом случае поддержу тебя и помогу, чем смогу.       — Папа, скажи, а как не упустить в жизни своего человека? И как понять, что он — тот самый, и не сделать ошибку?       Вопрос застал Тэхена врасплох. Он совсем не ожидал его от своей дочери. Конечно, он понимал, что его принцесса выросла, но этот факт существовал как бы сам по себе. Последние полгода Ханни жила в Штатах, проходя там стажировку и повышая уровень своей квалификации. И даже после этого Тэхен как-то смутно представлял себе, что его малышка может упорхнуть из родительского гнезда и свить свое. Вернее, он об этом просто не думал. И сейчас он сидел и просто молчал. Ханни чуть нахмурилась, внимательно посмотрела на отца.       — Папа? — озадаченно произнесла девушка.       — Да, моя принцесса, я услышал тебя, — Тэхен слегка тряхнул головой, будто избавляясь от каких-то навязчивых мыслей и, улыбнувшись, посмотрел на дочь и мягко проговорил:       — Какая ты у меня уже взрослая, Ханни. Могу я поинтересоваться, что сподвигло тебя на такие размышления? Я чего-то не знаю?       Девушка, увидев, наконец, заинтересованность в глазах отца, заулыбалась и смущенно опустила взгляд.       — Помнишь, я рассказывала тебе про парня, Джехена, с которым познакомилась в Америке?       — Конечно, и? — кивнул Тэхен, ожидая продолжения.       — Он сделал мне предложение…       — Ханни! — воскликнул Ким, вытаращив на дочь свои и так большие карие глаза. — Боже, у вас уже все так серьезно? И что ты ответила?       — Я сказала, что подумаю.       — Так… Ты не любишь его?       — Люблю.       — Тогда что тебя сдерживает?       — Я хотела поговорить с тобой.       — Почему? Это только твое решение, я не стану тебя отговаривать или принуждать.       — Я понимаю. Просто… не знаю, как объяснить. Это было потребностью, обсудить все дома. Вдруг я ошибусь, папа? — Ханни говорила быстро и очень эмоционально, но потом замолчала и, спустя секунд тридцать, продолжила уже совсем другим тоном, осторожно, будто боясь причинить своими словами боль дорогому человеку. — Вдруг получится, как у вас с мамой?       — Так вот в чем дело… — задумчиво протянул Ким и тоже замолчал.       — Папочка, только не обижайся на меня, пожалуйста, но мне действительно пришла в голову эта мысль, и избавиться от нее никак не получалось. Поэтому я сказала Хени, что очень его люблю, но ответ дам только после праздников, что мне надо подумать.       — Бедный парень, — ухмыльнулся Ким. — Ты хоть представляешь, как он сейчас переживает?       Ханни вытаращила глаза и повернулась к отцу, глядя прямо ему в глаза.       — Так, понятно, об этом ты и не подумала, правильно? — хохотнул Тэхен.       — Не смейся надо мной. У меня возникла проблема, и я размышляла только над ней.       — Ладно, не переживай. Думаю, если он любит тебя, то поймет. Такое решение меняет жизни. К нему действительно надо подходить разумно. Он-то все решил, заранее все обмозговал, прежде чем делать предложение. Вполне понятно, что тебе тоже нужно все взвесить. Ты молодец, — участливо сказал Тэхен и взял дочь за руку, жестом показывая ей свою поддержку и одобрение. Ханни не решалась вновь повторить сказанную раньше фразу, она понимала, что отец не забыл ее, просто, либо не хочет об этом говорить, либо подбирает нужные слова. Девушка тоже очень хорошо знала своего отца и часто могла буквально считывать его эмоции. Но сейчас даже она затруднялась это сделать. Поэтому просто ждала. Когда пауза слишком затянулась и тишина стала давить из-за некоторой недоговоренности, Ким все же заговорил:       — Не бери в пример нас с твоей матерью. У нас никогда не было взаимности, Ханни. Возможно, тебе будет тяжело услышать это, но я никогда не любил ее.       — Как? — изумилась девушка. — Тогда почему…       Она не успела договорить, как Тэхен продолжил свой рассказ:       — Мы вместе учились в университете. Анна всегда была рядом, мы неплохо общались. Потом она призналась, что все годы любила меня. Мне же ответить ей было нечем, и я так прямо и сказал. Мое сердце на тот момент было давно уже занято и разбито. И как я ни старался, новую любовь оно так и не впустило. Все это я рассказал Анне. Некоторое время мы не общались, но потом она снова нашла меня и сделала предложение. Сама. Ей хотелось быть со мной, и на тот момент она была согласна на то, чтобы любить, но не быть любимой. Я пытался ее отговорить, отказывался, но твоя мать твердо стояла на своем, убеждала меня, что и мне будет лучше жить в любящей семье, чем одному. И я поверил. Поддался на ее уговоры. Хватило ее на десять лет. Что было дальше, ты знаешь.       — Мда… — протянула задумчиво Ханни. — Вот это история. А я все не могла понять, чего же ей не хватало. Вы были такой красивой парой.       — Да, ты права, смотрелись мы, и правда, шикарно. Да и не ругались никогда. Но женщине важно чувствовать любовь своего мужчины. Она от этого расцветает. А если ее нет — вянет и чахнет. Так случилось и с Анной. Поэтому она ушла, когда получила это чувство от другого мужчины. И я никогда не обвинял ее в этом. Наш брак был обречен с самого начала, просто она не хотела признавать этого и свято верила, что ее любви хватит на двоих. Но, увы.       — А ты? Как же ты? Все эти годы…       — Меня спасала любовь к тебе, Ханни. Ты была моим солнцем, ради тебя я жил.       — Я сейчас не об этом, пап… — попыталась продолжить разговор Ханни, но Ким прервал ее:       — Я понял, о чем ты, — резко и немного нервно произнес он и встал с дивана. Тэхен подошел к окну, помолчал и добавил:       — Я сейчас не могу говорить на эту тему. Я не готов, прости. Обещаю, что все расскажу тебе. Когда-нибудь.       — Хорошо, пап, — тихо произнесла дочь. — Это ты прости меня, что я своими вопросами расстроила тебя.       — Тебе не за что просить прощения, принцесса, — ответил Ким и повернулся к Ханни. Он смог взять себя в руки и вновь отодвинуть от себя призраки прошлого. — Просто это жизнь. А она иногда бьет и не жалеет. Но сейчас все хорошо, и это главное. Сейчас мы должны решить твой вопрос, выходить ли за этого Хени? Тэхен улыбнулся и вернулся на диван к дочери.       — Так, ты уже поняла, что главное в этом вопросе — взаимность и уважение. И я бы так сказал, Ханни, – продолжил Тэхен. – Если вы готовы принять друг друга такими, какие вы есть и не переделывать, если ты с ним можешь быть самой собой, не пытаясь казаться лучше, и не притворяясь тем, кем ты не являешься, то это точно твое, подумай об этом. А сейчас расскажи мне поподробнее о своем парне, — попросил Ким, и разговор вновь потек плавно и размеренно, как у них обычно и было. Они разошлись ближе к полуночи, когда, действительно, было уже пора ложиться спать, обсудив все, что только было возможно и решив продолжить беседу завтра.       Тэхен зашел в свою комнату, принял душ, произвел все необходимые уходовые процедуры, надел пижаму и… понял, что не уснет. Он накинул сверху теплый халат и всунул ноги в домашние тапочки, подошел к комоду, стоящему у дальней стены, достал из нижнего ящика небольшой скетчбук и сел в свое любимое кресло. Ким напряженно смотрел на блокнот и не решался его открыть.       Рисунки, что хранил этот альбом, были единственными, что смог нарисовать Тэхен после того, как насильно вырвал себя из объятий любимого человека. Ему прочили блестящее будущее, он сам мечтал стать художником и усердно занимался живописью, но все пошло прахом. Он попросту не смог. Больше не смог рисовать. Тэхен перестал видеть красоту в окружающем мире, у него иссякли сюжеты. Ким с легкостью поступил в универститет, предоставив свои предыдущие работы, год старался прийти в норму, но все было бесполезно. И тогда, по совету профессора, который возлагал на него большие надежды, но понял, что с парнем творится что-то неладное, он перевелся с художественного факультета на искусствоведческий. Так, по крайней мере, Ким получил образование и, все-таки, был ближе к своей так и неосуществившейся мечте.       Он не доставал этот альбом уже очень давно, усердно делая вид, что все забыл и прошлое больше не имеет для него никакого значения. Делал вид. Он всегда знал, что не сможет ничего забыть. Поэтому, да, просто делал вид…       Ранним утром Ханни встала, чтоб спуститься на кухню за бутылкой воды. В доме было темно, включена была лишь нижняя неоновая подсветка, которую они всегда оставляли на ночь. Но из комнаты Тэхена просачивался свет. Девушка слегка нахмурилась и подошла ближе. Она знала, что ее папа не любитель ранних подъемов, поэтому, горящая в столь раннюю пору люстра в его спальне озадачила ее. Она осторожно приоткрыла дверь и зашла в комнату. Тэхен спал, сидя в кресле, на щеках его явно виднелись высохшие дорожки слез, а в руках он крепко держал раскрытый альбом для рисования, на развороте которого было несколько раз, в разных ракурсах изображено лицо одного и того же человека. Это был молодой парень, очень красивый, с большими выразительными, черными и сверкающими глазами, широкой открытой улыбкой и удлиненными, чуть вьющимися волосами.       Ханни не решилась тревожить отца. Она чувствовала, что в этот момент ей лучше уйти и ничем не выдавать своего присутствия. Это было слишком личным переживанием, и Ханни это поняла. Она тихо вышла и осторожно прикрыла за собой дверь.       Тэхен проснулся необычно рано и обнаружил себя сидящим в кресле. Тело затекло от неудобной для сна позы, шею тянуло, голова болела. Но Ким знал, как с этим бороться, не впервой для него такие ночные посиделки с самим собой. Вспомнив события вчерашнего вечера и ночи, он лишь горько ухмыльнулся. Опять поддался эмоциям, опять расковырял и так постоянно кровоточащую рану в своей душе. Он даже не мог оправдать себя тем, что на размышления его натолкнул вопрос дочери. Ким понял, что его ожидают довольно трудные времена. Раньше все его свободное время было посвящено дочке. Сначала она была маленькая и нуждалась в его заботе и опеке, потом она подросла, и с ней стало интересно просто общаться. Ким любил молодежь, и друзья Ханни были частыми гостями в его доме. И Тэхену было попросту некогда думать о себе и о своих проблемах, или об их отсутствии. Его жизнь до определенного момента была наполнена детским смехом, юношескими проблемами, и он не чувствовал одиночества. Почти не чувствовал. Сейчас он понимал, что дальше его ждет просто тоскливое существование. Тэхен в полной мере ощутил это, когда его дочь уехала на стажировку. И Ким осознал, что всегда изматывал себя, лишь бы упасть в постель без лишних ночных бдений и размышлений. Сейчас же он остался один, и не видел в этом смысла. Ким начал понимать, что, по сути, потратил свою жизнь впустую, остался у разбитого корыта. Ему уже далеко за сорок, но нет ни любимого человека рядом, ни любимого дела. Все это он перечеркнул много лет назад, одним единственным поступком. Утешало Тэхена только то, что жертва его, как он надеялся, была не напрасна, и что тот, ради кого он все это сделал, счастлив.       Тэхен встал, потянулся, покрутил головой и направился в ванную комнату. Он привел себя в порядок, достал блистер с обезболивающими таблетками, налил воды из стоящего на столике графина и выпил лекарство прямо на голодный желудок, чтоб не делать этого на кухне и не расстраивать Ханни. Ким открыл балкон и впустил в комнату струю свежего морозного воздуха. Закрыв глаза, он сделал пару глубоких вдохов, собрался с мыслями и спустился вниз. Нужно приготовить завтрак для Ханни, пока она еще здесь. И да. Нужно поговорить. Тэхен решил, что расскажет все дочери, поделится с ней историей своей молодости. Возможно, его пример убережет ее от своих собственных ошибок.       Однако, зайдя на кухню, Тэхен увидел Ханни, которая сидела там и читала один из своих многочисленных учебников по экономике. На столе стояла большая тарелка свежеиспеченных панкейков, вазочки были наполнены джемом, большой керамический заварной чайник пускал через отверстие в крышке тонкую струйку пара. Завтрак был готов, о нем уже позаботилась его дочь.       — Доброе утро, Ханни, — поприветствовал ее Ким.       Девушка подняла глаза на отца, улыбнулась и отложила книгу.       — Доброе, пап. Ты сегодня рано, — обратилась к Тэхену девушка. — Садись. Будем завтракать.       — Да и ты, смотрю, не горишь желанием валяться в постели. Какие-то планы на сегодня? — поинтересовался Ким, присаживаясь за стол.       — Нет, никаких. Хочу побыть дома, с тобой, — улыбнулась Ханни, ловко разложила панкейки по тарелкам и залила их джемом. — Я сегодня проснулась в пять утра, и больше не могла уснуть. Вот и решила зря время не терять.       — Молодец, — произнес Ким, чуть прищурив глаза. У него было ощущение, что кто-то заходил к нему ночью, но он решил, что ему все приснилось. «Но, похоже, нет, не приснилось. А раз так, вероятно, Ханни видела альбом и теряется в догадках» — раздумывал про себя Ким и еще раз утвердился в решении рассказать дочери все. Когда-нибудь.