act like you love me

Walking On Cars — When We Were Kids

then

      Сердце бешено бьется. Не знаю, зачем я это делаю? Почему я здесь? Что я здесь забыл? Что я ему скажу?       Темно, улицу освещает фонарь, который работает еле-еле, и в пяти-десяти метрах от меня, и если я сейчас уйду, никто этого и не заметит.       Кроме меня.       Это так странно. Я должен это сделать. Ради чего-то же я пришел сюда в два часа ночи. Значит, какой-то смысл в этом все-таки есть.       Вот только себя не обмануть.       К счастью, я так и не решился поделиться этой историей с кем-то. Интересно, как бы это всё выглядело? «Привет, я тут хочу поговорить с одним человеком… Нет, я не буду звонить. Я собираюсь прийти к нему домой в два часа ночи. Адрес? Да, я знаю всё, кроме номера квартиры. Что я буду делать, когда подойду к подъезду? Скорее всего, развернусь и поеду домой, ну или буду ждать утра, пока он сам не выйдет ко мне».       Господи, что за бред?       Холодно.       Еще чуть-чуть, и я не буду чувствовать свои пальцы на ногах. На улице дует очень холодный ветер, он касается моей голой кожи на лице, шее, руках, и после его прикосновений остается неприятное ощущение в виде мурашек. Надо что-то делать.       Надевать теплые носки, перчатки и шарф, когда выходишь на улицу в минус десять, к примеру.       Достаю телефон и ищу его номер в контактах. Дрожащими от холода руками набираю сообщение: «Привет, я около твоего подъезда. Не хотелось бы умереть тут от холода, может, спустишься?». Это лучшее, что я мог придумать. Нажимаю кнопку «отправить» и думаю, не лучше ли будет уйти, пока не поздно.       Поздно.       Теперь, наверное, надо думать, о чем же я все-таки буду с ним говорить? С чего начать? «Какого черта ты меня бросил, ведь нам было так хорошо вместе? Что случилось за каких-то пару дней, что ты вдруг прекратил все общение и решил, что лучший вариант сообщить мне о расставании — игнорировать меня?» Немного подумав, я все же решаю, что начать разговор нужно с чего-то другого. Нельзя начинать с предъявлений претензий, есть риск, что он развернется и уйдет, а я так и буду стоять тут в темноте и на холоде один.       Как идиот.       «Почему ты решил перестать со мной общаться?» Но мне этот вариант тоже не нравится. А вдруг это было не его решение? Вдруг его попросили игнорировать меня? Звучит как начало очередной сопливой дорамы, а у нас тут реальная жизнь, между прочим. Которая трещит по швам.       «Соберись, Чонгук», шепчу я себе в темноте ночи.       Может быть, надо просто импровизировать? В любом случае, это у меня всегда получается гораздо лучше, чем то, что я планирую делать.       Прошло полчаса или около того с того момента, как я отправил сообщение. Ни ответа, ни привета. Вероятность того, что он все-таки спустится, очень маленькая. Но за это время я чуть-чуть успокоился, сердце бьется в обычном ритме, дыхание не учащено, все-таки в какой-то степени мне это помогло. Может быть, помогло принять ситуацию, что мы больше не вместе. Больше не будет его крепких рук на моей талии, не будет жаркого шепота в мое красное ухо, не будет обжигающих поцелуев в шею, не будет всех тех ласк, которые он мне дарил на протяжении нескольких месяцев.       В один момент перед моими глазами пронеслись все те счастливые моменты, которые он мне подарил. Как мило улыбался, показывая свои забавные ямочки, как шутил разные и понятные только ему шутки и как сам смеялся после этого. Как держал меня за руку, когда мы гуляли в парке и я ходил по бордюру, представляя, что асфальт — это лава. Как крепко ловил меня с того самого бордюра, когда я, споткнувшись о собственные ноги, терял равновесие и зажмуривал глаза, готовясь к падению. Казалось, он никогда не даст мне упасть.       И сам толкнул меня в пропасть.       Поблагодарил пустоту и уже собрался развернуться и уйти, как услышал звук открывающейся двери подъезда.       — Привет.       И вот у меня остановилось сердце.       Я больше не чувствую его стук.       Я перестаю дышать. Я не помню, как это, когда ты чувствуешь проходящий воздух сначала в твой нос, затем он проникает в носоглотку, вот он уже в твоем горле и спускается ниже, попадая сначала в одно легкое, затем в другое. Я забыл, как это — дышать. Что это такое за ощущение, когда твои легкие выпрямляются из-за поступившего в них потока воздуха? Интересно, а им вообще нравится это? Может, они никогда не хотели расправляться. Они каждый раз думают: зачем мы дышим? Для чего?              Вдох.       И вот он передо мной.       Выдох.       Такой сонный, взъерошенный, в домашней одежде, по-домашнему уютный.       Стою и смотрю на него, как дурак, не зная, с чего начать. Полчаса репетиций впустую. И для чего всё это? Я забыл слова. Я забыл буквы. Забыл, каково это, когда буквы собираются в слова и выходят из моего рта. Хорошо, что мысли меня не покидают. Столько мыслей, ухватиться бы за одну.       Накатила обида.       Какого черта он меня бросил? Какого, блядь, хуя он со мной не общается? Почему я, как конченый идиот, стою сейчас здесь и думаю, что во всем виноват я, хотя, по сути, моей вины тут нет! Он, блядь, сам решил просто так прекратить какое-либо общение…       Нет, без обвинения тут точно не обойтись. Со мной они плохо, а я с ними еще хуже.       Но это неправильно. Я не такой человек. Я добрый. Я не могу злом отвечать на зло. И хоть многие меня за это осуждают, я никогда и никому не причиню вред.       — Слушай, тут холодно, зайдешь? — вновь нарушает тишину он, а я все еще молчу, не проронив за эти мучительные пять минут, что мы стоим на холоде и просто смотрим друг на друга, ни единого слова.       Ничего не ответив, просто кивнув, я захожу в подъезд после него.       Он живет на втором этаже. В этом подъезде одна лестница содержит десять ступенек, то есть через каких-то тридцать ступенек я окажусь в ловушке.       Первая ступень. Мой инстинкт самосохранения подсказывает мне, что сейчас самое время бежать. Серьезно? А где ты был сорок минут назад? Сейчас как-то поздно уже, не считаешь? То есть я всю ночь не спал, ехал сюда в душном такси минут сорок (просто потому, что живу на другом конце города), поругался с таксистом из-за того, что тот начал распускать свои руки, скорее всего, получил обморожение первой степени, разбудил чувака только ради того, чтобы сказать: «Извини, я передумал?»       Пятая ступень. Зачем я даю лишний повод себя ненавидеть? Все-таки он же не просто так взял и перестал обращать на меня внимание. Значит ли это, что он первоначально ненавидел меня? А сейчас это чувство просто усилилось? И почему тогда он меня терпит? Зачем спустился и впустил в дом? Мог бы оставить меня там. Я все равно уже собирался уходить, пусть он этого и не знал.       Думаю, я бы принял тот факт, что он не впустил меня. Я бы принял это хотя бы потому, что в этот момент он мог не оказаться дома. Я бы подождал еще три-пять минут и ушел. Но я тут. Я продолжаю подниматься.       Десятая ступень. По-моему, девять кругов ада легче пережить, чем это испытание тридцатью ступеньками. А я продолжаю считать.       Пятнадцатая ступенька. Если повернуть голову на сто восемьдесят градусов, то можно увидеть его дверь в квартиру. Она отличается от трех других дверей. Вся такая пошарпанная, старая, в некоторых местах видны рваные края. Эту квартиру он снимает и поэтому не особо парится, как выглядит тот или иной ее участок. Это временно.       Как и ваши отношения.       Двадцатая ступень. Вторая слева. Слегка приоткрыта и пропускает свет от люстры в прихожей. Может быть, он и не спал. Может быть, я все-таки его не разбудил.       Ну да, конечно, он сидел и ждал твоего сообщения.       Захожу в дверь. С прошлого раза тут ничего не изменилось.       Ну естественно. Прошло чуть больше двух месяцев. Ты думал, тут сейчас евроремонт будет?       Иногда я ненавижу свой внутренний голос.       Напротив меня вешалка, что-то вроде мини-гардероба, куда можно повесить свою куртку и вниз поставить обувь. Я не собираюсь раздеваться. Я не собираюсь оставаться тут. Интересно, он догадывается, почему я здесь? Он так спокойно впустил меня в подъезд. Без лишних слов и вопросов. А если бы был теплый июнь, а не морозный март, он так же поступил бы?       Ты иногда слишком много думаешь.       Оставив на вешалке свое пальто и рядом поставив обувь, я прошел чуть дальше по коридору и наткнулся на зеркало в полный рост. Оттуда на меня смотрел уставший парень, у которого была потрепана прическа, а точнее, было потрепано отсутствие прически, и пряди вылетали из разных мест небрежно сделанного хвостика. Мешки под глазами и высохшие слезы выдавали себя. Без них всё выглядело бы по-другому.       Как будто этого незнакомца только что кто-то побил.       Но это не так.       Как будто он всю ночь ревел.       Без комментариев.       Одежда тоже оставляла желать лучшего. Хоть это и были белый теплый свитер и такого же цвета штаны, но они были мятые, небрежно сидели на фигуре парня и очень сильно оттеняли его и без того бледную кожу, но эта одежда очень ему нравилась.       Все остальное было более или менее в норме. В руках седьмой айфон, и вроде бы все хорошо, но тот человек, который стоит позади него, не дает забывать, зачем этот незнакомец, что сейчас смотрит на меня из зеркала здесь.       Мне нравится говорить о себе в третьем лице. Как будто это не моя история. Как будто я избавляюсь от ответственности, говоря о себе так. Но с этим надо завязывать.       — Чаю?       Он еще секунды три стоит позади меня, разглядывая отражение в зеркале, то ли любовался собой, то ли оценивал картину полностью, но по его лицу можно сказать, что отражение его вообще не устраивало. Скорее всего, дело было во мне, ведь он идеальный. Идеальные черные штаны, которые свободно болтались на его голенях, но в то же время облегали его бедра. Белая майка, которая не пыталась скрыть его мускулистое тело, также облегающе легла на его торсе. И рядом я. Потрёпанный парень и он, который имеет красоту до потери сознания. До потери моего сознания. Это нечестно. Несправедливо. Надо уходить.       — Да, если можно, — слышу я свой голос.       Я же совсем не то хотел сказать. Видимо, это знак свыше, что все-таки, как бы я это ни отрицал, но я тут, я остаюсь, я буду с ним разговаривать.       Я иду на кухню сразу же за ним. Его идеальный вид сзади заставляет меня чуть-чуть, на долю секунды, потерять сознание. Может быть, я уже знаю, почему он перестал общаться со мной.       Идеал достоин лучшего. Не идеал останется один.       Кухня находится в трех шагах от зеркала, в которое мы только что смотрели. Она маленькая, тут еле-еле умещается один человек, не говоря уже о двух. И как только в такой маленькой квартире смогло уместиться четырнадцать человек?       Нет.       Зачем я это вспомнил? Слезы опять подступают к глазам. Память опять начинает возвращаться, и ей плевать, сколько времени и алкоголя я убил на то, чтобы забыть всю эту боль. Я здесь, и, значит, воспоминания тоже здесь. Я вспомнил кальян, я вспомнил своих одногруппников, которые кричали на меня, делая вид, что это я во всем виноват, что это я устраивал сцены, а они тут совершенно ни при чем. Я вспомнил, как именно тут, на этой кухне, на этом стуле, где я сейчас сижу, я рыдал, выплескивая всю обиду и боль. Я помню, как Чимин успокаивал меня, я помню эти милые похлопывания меня по спине, этот утешающий жест. Это было мило, что он меня успокаивал, хотя и понятия не имел, почему я плакал. Я очень благодарен ему за это. Именно этого мне тогда и не хватало. Поддержки.       Когда Намджун поставил кружку на стол прямо передо мной, это вернуло меня в реальный мир, где только я, он и мои воспоминания.       — Мне надо с тобой поговорить, — прерываю я тишину.       Я вижу на его лице чуть заметную улыбку. Я вижу его ямочки, которые появляются на обеих щеках. Я отдал бы все на свете, чтобы только видеть их каждый день, каждый час, каждую секунду, чтобы смотреть на них вечность. Но это невозможно.       — Да, это я уже понял, — улыбаясь, говорит он. — Ты же не зря пришел сюда в половину третьего.       Вообще-то я пришел сюда в два.       С чего бы начать? Я хочу сначала поблагодарить его за его дружбу, за его смех, за его шутки и за поддержку, которую он мне обеспечивал в течение долгого времени. Затем я хотел бы сказать, что всё то время, когда мы перестали общаться, я плакал, не переставая. Я вспоминал всё, что нас когда-либо связывало, и из-за этого плакал еще больше. За эти два месяца не было ни дня, чтобы с моего лица не упала слеза. Я бы хотел рассказать, что произошло в декабре прошлого года, я бы рассказал про свою боль, про всё то, что произошло в тот день. Но я не могу. Ведь прошло уже два месяца, как мы не общаемся, и просто так начать выворачивать всё, что у меня накопилось за столь долгий период, было бы нечестно по отношению к нему.       — Гук.       Глубокий вдох. Я слышу его голос. Такой чарующий, мягкий, но одновременно грубый, когда он произносит мое имя. Я хочу, чтобы он всегда называл меня именно так. Непринуждённо. Просто «Гук».       Я не могу выдохнуть. Я жду, когда он продолжит. Он не заставляет долго ждать.       — Гук, — и вот опять, — пей чай, скоро остынет.       Я беру в руки чай и только сейчас понимаю, насколько я замерз, пока стоял там на улице. Руки у меня дрожат, ноги до сих пор помнят этот холодный ветер, как он дотрагивался до кожи, не давая ей шанс передохнуть и согреться. Я почти не в силах удержать кружку, как только я делаю глоток, он забирает ее у меня.       Он дотрагивается своими теплыми руками до моих холодных пальцев.       У меня будет ожог от их прикосновений. Я отдаю ему кружку и убираю руки за спину. Это слишком больно — помнить его прикосновения. Это слишком больно — ощущать их.       — Почему ты так поступил со мной? Почему больше не разговаривал с того дня? Почему бросил? — я слышу, как дрожит мой голос. То ли от холода, то ли от того, что я все-таки решился начать диалог, ради которого сюда пришел.       Он берет свою и мою кружки со стола и кладет их в раковину. Я хотел ему сказать, что хочу еще отпить своего горячего чая и чуть-чуть согреться, но он не дал мне этого шанса.       Если быть откровенным до конца, он никогда не давал тебе шанса.       Я буду мерзнуть. Но мне все равно. Я могу потерпеть физическую боль. Я могу потерпеть и холод, который обрушился на меня, я могу потерпеть унижение, которое в скором времени даст о себе знать, как только я покину эту квартиру. Я могу стерпеть все, кроме морального дисбаланса в моей душе. К глазам опять подступают слезы. Я не хочу плакать-только-не-здесь-и-не-сейчас.       — Я хочу знать правду, — моя голова опущена, я уже не вижу его лица, не вижу, где он сейчас находится. Пусть кухня и маленькая, но в такой позе я могу видеть только свои замерзшие ноги и лежащие на коленях холодные руки.       Правая рука намокла.       Я чувствую, как капля стекает с тыльной стороны кисти и спускается ниже, попадая на колени, оставляя мокрый след на потертых штанах. Я чувствую это. Я плачу.       Нет-нет-нет. Только не сейчас. Пожалуйста.       Он подходит ко мне, я чувствую его дыхание. Он рядом. Вот тут. Близко. Со мной. Мое сердце бешено стучит, и я не знаю, что мне сделать, чтобы его успокоить. Всё, что мне остается: глубокий вдох, перестань-плакать-перестань, глубокий выдох.       — Встань, Гук.       Я мотаю головой. Я не хочу, чтобы он видел меня таким. Слабым, беззащитным, хрупким Чонгуком. Я хочу быть сильным парнем. Настолько сильным, что не побоялся разобраться с таксистом. Настолько сильным, что приехал сюда ночью и смог написать парню, который мне очень сильно нравился. Я хочу казаться ему тем сильным парнем, которым казался самому себе.       Но я не могу.       Я не перестаю плакать.       Странно, но сейчас я хочу, чтобы появился Чимин и опять утешил меня.       Намджун берет меня за плечи и притягивает к себе. Я встаю и не могу удержаться. Он обнимает меня, прижимает к себе, и я подчиняюсь ему. Впервые за этот вечер я делаю то, что действительно хотел сделать. От него пахнет свежестью. От него пахнет яблоком, я узнаю этот запах, ведь это я дарил ему этот шампунь. Я опять начинаю плакать.       Он теплый. Я хочу согреться, но боюсь, что, обнимая меня, замерзнет он, и поэтому отстраняюсь от него. Я всхлипываю, когда он не дает мне этого сделать и еще крепче прижимает меня к себе. Ему этого тоже не хватало. Он тоже скучал по мне. Я это чувствую.       Его шепот нарушает тишину.       Его шепот нарушает мой внутренний покой.       — Тебе пора.

***

Theory Of A Deadman — Does It Really Matter

      Намджун мирно спал в своей кровати, когда надоедливый звук на телефоне сообщил ему о новом сообщении. Сколько раз он себе говорил, что надо поменять мелодию, а то этот «дзынь» уже действует на нервы. Парень опустил ноги с кровати и дотянулся до виновника шума. Открыл телефон и удивился, когда увидел имя написавшего ему. Чонгук. Вот так сюрприз! Сколько сейчас времени? Неужели проспал и его уже ищет весь курс? Половина третьего утра? Какого черта?       Ким, не посмотрев, что там за сообщение, встал с кровати и направился на кухню. Не стал включать свет, потому что глаза привыкли к темноте, и ему так легче ориентироваться и дойти до стакана воды. Интересно, почему ему так хочется пить? Вчерашний вечер, видимо, удался, хотя он совсем не помнил, что вчера было. Ему надо бы позвонить Чимину и расспросить детали, почему он вчера так быстро вырубился. Господи, столько вопросов, кто бы мог на них ответить.       Вернувшись к телефону, поставил его на зарядку и прочитал сообщение. Что привело Чона сюда? Он понимал, что ради этого единственного вопроса, на который может получить ответ, надо спуститься и открыть парню входную дверь.       Он, наверное, замерз.       От мысли, что кто-то стоит на улице в такое время суток, у него пошли мурашки по коже. Он хотел как можно скорее впустить Гука в дом погреться, но также он не хотел с ним разговаривать. Вообще, Чон тут ни при чем, Намджун сам по себе такой человек. Для него, чем меньше людей его окружает, тем лучше. Но оставить Гука на морозе он все же не мог. Накинул на себя халат, потом снял его, подумав, что не сильно-то он и замерзнет, если спустится всего на несколько секунд.       И вот Гук уже у него дома. Ким включил во всех комнатах свет и только сейчас увидел отголоски прошлого вечера. Все-таки у него была вечеринка, и все-таки он пропустил все самое интересное. Вокруг были пустые бутылки от пива, вина, соджу и коньяка. От мысли, что это всё они выпили впятером, немного кружилась голова.       Он сидел на кухне, пытался собрать по кусочкам моменты, всплывающие в памяти, как вспомнил, что на пороге стоит Чонгук и чего-то ждет. Наверное, приглашения войти домой, но он же уже зашел. Может, хочет чай?       От горячего напитка он не отказался, и это как бы естественно, сколько времени парень провел на морозе до того, как к нему вышли? Ким налил в две кружки горячую воду и положил в одну из них пакетик чая. Одной заварки хватит. Он не намерен просто так расходовать пакетики. Он все-таки нигде не работает и живет на одну стипендию. Если кого-то что-то не устраивает, пускай уходит и пьет чай у себя дома.       Три часа утра.       Он не хочет видеть Чонгука здесь. Он вообще никого не хочет видеть. Он хочет спать. Голова начинает болеть. Во рту сухо. Кости ломит. Вот что значит бухать, когда тебе немного за двадцать. Интересно, а гость уже допил свой чай?       Намджун хотел было уже отправить его домой, как вдруг Чонгук сказал, что им надо поговорить. Конечно, парень не отличался особой догадливостью, но понимал, что люди просто так в три часа утра не приходят к тебе и что, скорее всего, это срочно и не подождет до утра.       Он посмотрел на Чонгука. Он знает, для чего парень здесь. Ему тоже больно осознавать, что они больше никогда не будут парой и что еще каких-то полтора года, и они, возможно, больше никогда не увидятся, потому что именно через полтора года у них выпуск в университете, и Джун планировал свалить из этого города раз и навсегда, оборвав связь со всеми, кого знал до этого.       Чонгук. Милый парень с миловидным личиком. Его большие глаза, его пухлые губы, его маленькая милая родинка под нижней — всё это Намджуну очень нравилось в парне. Именно такого миниатюрного парня в качестве своего будущего мужа он хотел бы видеть рядом с собой. Не парень, а идеал.       Намджун всё понимал. Он не идеальный мужчина. Он даже не идеальный человек. Он знал, что не подходит Чонгуку и что, перестав с ним общаться, он лишь делает одолжение Гуку. Он его испортит. Он уже испортил Чона. Вряд ли тот парень, на которого Ким запал на первом курсе, пришел бы разбираться к нему в такое время. Прошлый Чонгук бы не парился из-за какого-то чувака, потому что он был уверен в себе и не обращал ни на кого внимания.       Абьюзеры не выбирают себе изначально слабую жертву, они выбирают сильных и смотрят, насколько далеко они могут зайти, чтобы сломать человека.       Ким сломал его.       Сломал его самооценку, сломал самомнение. Теперь Чонгуку становилось дурно от каждого кривого взгляда в свою сторону. Он всегда был на стороже, если слышал свое имя из чужих уст. Он всегда пытался опровергнуть слухи, что якобы переспал со всем пятым курсом и со всем преподавательским составом. Намджун знал про эти слухи, потому что сам придумал их.       Парень, которого он полюбил, даже не обратил бы на такое внимание.       И ему стыдно.       Нет.       Намджун гордится своей работой. На его счету около сотни разбитых душ. И он про каждую может рассказать. Все их секреты и страхи. И он может рассказать про все те истории, после которых эти парни и девушки так или иначе ушли из его жизни. Ведь он сам создал эти истории.       Чай, наверное, уже остыл, а Чон даже и глотка не сделал. Намджун был рад, что не заварил два пакетика чая. Он мог бы просто налить кипятка в кружку, и Чон, Ким в этом уверен, выпил бы. Ведь сам Намджун сделал это для него.       Ким встал, взял обе кружки и поставил в раковину к уже стоящей там грязной посуде, оставленной со вчерашнего вечера.       Ким подошел к гостю, попросил встать со стула. Парень встал. Намджун знал, что он встанет. Он знал это, потому что Чонгук сделает все, о чем он только попросит. Ему это нравилось. Он чувствовал себя самым важным в жизни Чона, хотя для этого ему даже делать ничего не пришлось. Просто милая мордашка с ямочками на щеках, и все девушки и парни, в том числе и Чонгук, у его ног. Ким подошел к гостю еще ближе и очень сильно захотел обнять его. И обнял, как бы извиняясь за то, что создал хрупкое тело со сломленной душой. Он его обнял и прогнал. Он не намерен видеть эти сопли и слюни. Ему было все равно на чужие чувства.       Он закрыл за гостем дверь, выключил свет во всех комнатах и уснул.

***

Now

3 года спустя

Sabrina Carpenter — Skin

      — Ты зря переживаешь, Гук-а, — успокаивал его сосед, — просто возьми диктофон, возьми блокнот с ручкой и езжай на свое интервью, — отпив горячий суп из кружки, которая была последней чистой посудой в этом общежитии, продолжает Мин, — я тебе даже свою машину отдам, — хмыкает он, укутываясь в теплое одеяло.       — Ты лекарства пьешь? — спрашивает Чон, игнорируя его наставления и рассматривая себя в зеркале, которое лишь наполовину отражало его вид. — Когда мы уже купим нормальное зеркало, чтобы рассмотреть себя в полный рост? — бубнил тот, поднимаясь на носочки, чтобы рассмотреть свои ноги в обтянутых черных штанах, поворачиваясь влево и вправо, чтобы разглядеть себя со всех сторон.       — Когда переедем в собственную квартиру, — шмыгает носом Юнги. Он берет очередную коробку с сухими салфетками и, не стесняясь друга, громко высмаркивается в одну из них. Они живут вместе уже полгода и видели друг друга в любых состояниях, — а для этого тебе нужно будет хорошо провести интервью, — с улыбкой договаривает он.       — Ты ведь хотел меня успокоить? — все же поворачивается он к Мину, рассматривая бледное лицо, которое наполовину прячется в теплом одеяле. — Ты хоть помнишь, к какому деспоту я иду? — выгнув бровь, спрашивает Чон и видит легкий кивок друга. — Какая температура? — он холодными пальцами касается чужого горячего лба, отчего у Мина бежит табун неприятных мурашек по телу, и он непроизвольно ежится.       — Тридцать восемь где-то, — чихает в подтверждении своих слов, — лучше отойди, а то тоже заболеешь, — снова чих и очередное высмаркивание соплей в салфетку.       — Ладно, — все же делает пару шагов назад, чтобы обезопасить свое здоровье, — заеду в аптеку, куплю все необходимое, — кивает и вновь возвращается к зеркалу, поправляя выпавшие пряди темных волос.       — Да красивый, красивый, — гнусавым голосом успокаивает соседа Мин, шмыгая. — Если ты через минуту не выйдешь из комнаты, то можешь вообще никуда не ехать, потому что…       — Он не любит, когда опаздывают, — договаривает за друга Чон. — Я помню, ты много раз это повторял.       — А ты много раз меня игнорировал.       — Ладно, — Чонгук делает глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. — Целовать не буду, — улыбается он, вешая сумку через плечо. — Ключи от машины?       — В кармане пальто, — кивает Мин, вновь отпивая горячий суп с громким хлюпом.       — Выздоравливай, — прощается Чонгук и закрывает за собой дверь, выходя из комнаты общежития.

***

      Самый красивый бизнес-центр в Сеуле — «Glass Tower» — это сияющее здание из стекла и металла, возвышающееся над городским пейзажем. Здание имеет уникальную волнообразную форму, отражающую энергию и инновации города. Внутри лобби отделано природным камнем и экзотическими деревьями, настенные инсталляции искусства создают атмосферу роскоши и престижа. Панорамные лифты поднимают посетителей наверх, предоставляя завораживающий вид на город.       Чонгук, после того как зарегистрировался у секретаря, назвав свое имя и должность, сел в коридоре с такими же, как он, братьями по несчастью, ожидая свою очередь в интервью. Как выяснилось, он тут не один желающий поговорить с директором сего чуда, в котором сейчас сидит и мысленно просит у всех прощения за свой внешний вид, не понимая, почему он не должен был опаздывать, если, придя точно к назначенному времени, он уже просидел около часа, просто пропуская перед собой всех тех, кто пришел раньше него. Все здесь — элегантно и красиво, в то время как он просто «здесь». Чонгук нервно сжимает свой блокнот, провожает взглядом очередного вышедшего из кабинета директора, который, не сдерживаясь, поливает грязью всех и вся, крича о том, что директор — конченый идиот.       Чонгук хмыкает и видит, как несколько парней и девушек, услышав очередное нытье вышедшего интервьюера, сами покидают холл вслед за ним, дабы показать, что они себя уважают и не намерены терпеть оскорбления в свой адрес. Парень лишь нервно кивает, жует свою нижнюю губу, изредка хмурится, но все же решает остаться. Что такого, если он выслушает о себе пару ласковых? Ну и что, что он не понравится директору компании, это и не обязательно. Он здесь не для того, чтобы очаровать кого-то, а для того, чтобы проявить себя и выйти на новый уровень, чтобы получать хорошую зарплату и, наконец, съехать из этого общежития, в котором уже полгода живет вместе с Юнги, и, естественно, взять Мина с собой в новую квартиру, потому что друга в этом «клоповнике» одного не оставит.       Чон познакомился со своим соседом именно в тот день, когда решил поменять свою жизнь и перевернуть ее с ног на голову. Раньше его не волновала его будущая профессия, он знал, что не будет работать по специальности, потому что журналистов в его родном городе пруд пруди. Он знал, что в этой сфере деятельности нет места для него, поэтому особо не парился. Чон любил заниматься тем, на кого учился, и поэтому для себя вел свой личный сайт, где писал разные новостные сводки, которые так или иначе его интересовали. И в какой-то день шутки ради он решил отправить одну из своих статей в школу юных журналистов, которая обещала призовой фонд в размере кругленькой суммы, а также собеседование с директором крупной компании, чтобы подняться из числа любителей на новый уровень и быть не просто писателем какой-то желтой прессы, а редактором главного глянцевого журнала. Ну, по крайней мере, Чонгук очень на это надеялся.       И он выиграл. Призового фонда хватило, чтобы он смог переехать в Сеул и снять комнату в общежитии, деля койко-место с соседом, который также, как и сам Чон, учился в этой школе. Чонгук даже взял интервью у того директора после выигрыша, но решил повременить с должностью главного редактора потому что знал, что тот журнал не сможет дать ему того, чего хотел Чонгук. На самом деле парень пока еще сам не понимал, чего именно он хотел, но Чон был уверен, что в таком глянцевом журнале он не будет работать.       В их дружбе Юнги был тем, кто мог заработать достаточно денег, чтобы они вдвоем не нуждались в еде и одежде, но его сбережений не хватило бы на съем квартиры в центре Сеула, поэтому у них была определенная договоренность: Юнги кормит Чонгука и покупает ему вещи первой необходимости до тех пор, пока Чонгук не найдет достойную для себя работу, чтобы они вдвоем смогли переехать из общежития. На том и порешали. Друзьям осталось только дождаться ту компанию, которая бы полностью удовлетворяла потребности Чонгука. Тем более, после публикации его выигрышной статьи и интервью с директором парню начали поступать предложения. Снова и снова. Он с головой окунулся в эту сферу деятельности и решил для себя, что вершина его эпоса — взять интервью у директора компании «Glass Tower».       По слухам Чон помнил, что директор либо оскорбляет интервьюеров, считая их всех жалкими стажерами-новостниками, которые лезут в чужую жизнь со своими никому не нужными сплетнями и догадками. Постоянно читал истории о том, что очередной интервьюер выходил со слезами на глазах из-за неудачного разговора с директором, и тогда Чон решил, что тоже должен попробовать себя на самом сложном уровне.       Гук понял, что в какой-то степени является мазохистом, и всё то, что другим кажется сложным и недосягаемым, он воспринимает как вызов. Шаг за шагом, гора за горой он преодолевает препятствия, становясь лучшей версией себя. Доказывая себе, что достоин большего (унижения или уважения, Чонгук еще не решил).       И вот поэтому он здесь сидит, трясется, ждет, когда последний человек выйдет из кабинета, громко рыдая, крича и покрывая матом все вокруг. Чонгук, собрав последнюю волю в кулак, подходит к кабинету, чтобы три раза постучать и, услышав разрешение, зайти внутрь.       — Сколько вас еще там? — спрашивает мужчина, стоя спиной к Чонгуку, наслаждаясь видом из окна с семьдесят восьмого этажа бизнес-центра.       Чонгук повернулся, чтобы удостовериться, что вопрос был задан именно ему и что позади него никого нет.       Он украдкой осмотрел офис директора — современное пространство с минималистичным дизайном, подчёркивающим целеустремлённый характер господина Кима: стол из тёмного дерева, за которым не найдётся ничего лишнего, лишь необходимые технологии и парочка изысканных предметов искусства, подтверждающих тонкий вкус и уважение к культуре.       — Я последний, сэр, — неуверенно отвечает Чон, смотря на статную спину перед собой.       Парень замешкался и не знал, что ему нужно делать: стоять тут и ждать приглашение присесть? Сесть самому, проявив наглость, и вылететь отсюда, продержавшись меньше всех? Ведь по ощущениям Гука, рекорд интервьюера, который мог задержаться в кабинете дольше обычного, — пятнадцать минут, и Чонгук неосознанно поставил себе планку, чтобы продержаться тут хотя бы пятнадцать минут и одну секунду.       — Замечательно, — выдыхает директор, медленно поворачиваясь в сторону Чона, и в эту секунду Чонгук забывает, как дышать, понимая, почему люди так отчаянно хотят поговорить с главой компании, ведь этот мужчина просто Бог!       Уверенный в себе Ким Тэхен является воплощением современной деловой успешности и прагматичности. Его возраст — чуть больше тридцати лет, но выражение лица отражает серьёзность и опыт: лобная морщинка, которая появляется, когда он сосредотачивается, рассматривая лицо Чонгука, а у парня в это время в нервный узел затягиваются все внутренние органы. Чонгук, сделав нервный глоток, осматривает директора с ног до головы, не скрывая свою заинтересованность.       Одежда Кима тщательно подобрана: безукоризненный, хорошо сидящий костюм, сшитый, видимо, по индивидуальному заказу, подчеркивает его спортивное телосложение. И Чонгук знает, что мужчина предпочитает нейтральные тёмные цвета, которые украшает стильными аксессуарами: «Ролекс» на запястье, идеально отполированные туфли из высококачественной кожи и булавка-зажим для галстука с логотипом компании — символ того, что именно он является ее создателем.       Лицо его украшает лёгкая недельная щетина, придающая непринуждённость жёстким чертам, в то время как ухоженные, модно уложенные светлые волосы говорят о том, что он следит за собой и внешними трендами. Его глаза — ясные и внимательные, способные пронзить насквозь, указывают на быстрый ум и способность к аналитическому мышлению.       Хоть директор и молод, он не похож на тех, кто позволяет себе непрофессиональную раскованность; наоборот, его манеры кажутся изысканными и полными решимости, о чём свидетельствует уверенная, решительная походка и прямой взгляд. Улыбка у него — скорее исключение, чем правило, но когда она появляется, она эффектна и укрепляет его авторитет. Чонгук соврёт, если скажет, что не изучил до этого предыдущие интервью с господином Кимом, ведь для него самое очевидное, нужно знать зверя в лицо, когда идешь к нему в логово. Чон всё проштудировал, изучил всю информацию, которая только была в интернете и в различных глянцевых журналах. Он всё скупил. В первую очередь сделал это, чтобы взять несколько вопросов оттуда, потому что нужно было с чего-то начать собственное интервью. Ну а уже потом найти фотографию не для интереса, а, скорее, принципа ради, где улыбается господин Ким.       Такой фотографии нет.       — Садитесь, — приказывает Ким и сам подходит к своему креслу, показывая Чону кресло напротив.       — Меня зовут Чон Чонг-       — Дальше       — Я интервьюер в издательстве-       — Дальше.       Прокашлявшись, Чон неуверенно смотрит на мужчину исподлобья, как бы спрашивая, что конкретно от него хотят? Всех студентов-журналистов учат, что первым делом нужно представиться и сообщить, из какой ты организации, чтобы, если человек, у которого ты брал интервью, захотел, смог увидеть себя в этом издательстве. Видимо, мужчине было совершенно неинтересно что-то подобное, и он хотел перейти сразу к делу, а Чонгуку стоит продержаться еще как-то двенадцать минут, чтобы побить предыдущий рекорд.       — Мистер Ким, — в горле пересохло, и он на время замолкает, чтобы достать из своей сумки бутылку воды и прямо перед директором многомиллионной компании утолить свою жажду. Чонгука все равно покроют благим матом, так что ему терять нечего. — Какую концепцию Вы хотели воплотить при проектировании «Glass Tower»?       Тэхен издает что-то похожее на нервный смешок и откидывается в кресле, расслабляясь. Чонгук уверен, что все вопросы, которые он запланировал для этого интервью, уже так или иначе были озвучены, и велосипед он вряд ли построит, но все равно ему нужно было получить эти ответы.       — Мы стремились создать не просто бизнес-центр, а символ инноваций и эстетики. «Glass Tower» воплощает в себе стремление к прозрачности в бизнесе и к устойчивости в архитектуре, — спокойно отвечает Ким. Чонгуку показалось, что этот ответ был отрепетирован от буквы до буквы и что, если вам повезет разбудить среди ночи господина Кима, он отчеканит эту заученную строчку «от» и «до». Голос его больше не напряжен. Он легко скользит взглядом по сидящему перед ним парню, облизывает сухие губы и едва ли не улыбается своим мыслям. Чонгук пытается игнорировать все это, сконцентрировавшись на вопросах.       Вспомнив про диктофон, он оставляет блокнот с ручкой на столе, ставит бутылку с водой туда же и лезет в свой портфель, чтобы затем достать нужную вещь и включить запись. По просьбе парня, Тэхен повторяет свой ответ и ожидает следующего вопроса, не переставая пронзительно смотреть на Чонгука, будто сквозь него.       — Какие технологии «зелёного» строительства Вы внедрили в этот проект?       — Мы использовали солнечные панели, системы водоподготовки для повторного использования дождевой воды и автоматизированные системы климат-контроля для минимизации энергопотребления. Экологичность — это не просто модный тренд, это наша философия, — просто отвечает он и видит кивок журналиста.       Как там его зовут? Чон Чонгук, верно?       Тэхен на короткое время отвлекается от журналиста, чтобы взять со стола свой телефон и, открыв гугл, начинает вбивать в поисковик имя парня напротив.       — Какие услуги вы предлагаете арендаторам, чтобы «Glass Tower» выделялся на рынке?       Тэхен медлит, обдумывая вопрос и листая социальные сети Чон Чонгука в своем телефоне, рассматривая его фотографии и различные статьи. На его лице появляется тень улыбки, не такой заметной, чтобы можно было подумать, что этот вопрос заставил его откровенно смеяться, но все равно достаточной, чтобы понять, что Чонгуку удалось поднять настроение директору, а, возможно, эта улыбка вызвана чем-то, что господин Ким увидел в своем телефоне. Одно радует Чонгука — ему осталось продержаться семь минут, если его часы на правом запястье его не обманывают, и он со спокойной душой в скором времени сможет покинуть этот кабинет, а затем и это здание.       — Мы предлагаем нашим арендаторам полный спектр услуг премиум-класса, — эта едва заметная улыбка уже настораживает Чонгука. Его щеки краснеют, он нервно прижимает колени друг к другу, кусает губу, сжимает блокнот, чтобы скрыть дрожь в руках, и делает пометки на листах бумаги, чтобы сконцентрироваться на чем-то еще, кроме этих пронизывающих душу темных глаз, — включая высокоскоростной интернет, конференц-залы с лучшими аудиовизуальными системами, фитнес-центр, рестораны и кафе на верхних этажах с великолепным видом на город. Наша цель — обеспечить такой уровень комфорта, чтобы наши арендаторы смогли сосредоточиться на своих бизнес-инициативах, — и мужчина вновь кусает губу, возвращая свое внимание к телефону, а щеки Чонгука краснеют все сильнее и сильнее.       Парень рассчитывал, что его будут оскорблять и унижать, как и остальных. Он подумать не мог, что будет смущаться, сидя в этом кабинете.       Он чувствует себя некомфортно, мечтая о том, чтобы его тут, как и всех остальных, унизили, и он со спокойной душой попрощался с директором и вышел из этого центра. Сколько он уже тут сидит? Почему на него не кричат из-за стандартных, стереотипных вопросов, которые он задает?       — Как бизнес-центр «Glass Tower» влияет на развитие делового сообщества Сеула? — вновь вопрос, на который Тэхен отвечал уже тысячу раз, и Чон видит, как улыбка с чужого лица пропадает, как мужчина нервно до побеления в костяшках сжимает телефон и как до сих пор пронизывающий взгляд снова смотрит в его душу.       — «Glass Tower» стал местом встречи для мировых лидеров бизнеса, технологий и инноваций. Мы содействуем сетевому взаимодействию и развитию возможностей для стартапов, — всё же отвечает он давно заученную фразу. — У тебя есть более оригинальные вопросы, Чонгук? — забив на формальное общение, спрашивает Ким. Теперь, видимо, его очередь задавать вопросы.       Парень смотрит на него замершими глазами, не мигая, забывая при этом дышать. Откуда он знает его имя? Чонгук же не успел назвать его полностью? Что директор хочет услышать? Он все вопросы подглядел из разных интервью, чтоб собрать свой собственный материал, при этом надеясь не вылететь из кабинета раньше назначенного для себя времени.       Хотя, если так подумать, может, по этой причине Чонгук и не составлял свои собственные вопросы, зная, что его выгонят после первого-второго вопроса, подсмотренного в других интервью, и не видел смысла быть оригинальным, потому как эту «оригинальность» все равно не оценили бы.       — Вы по пятнадцать-двадцать раз в день общаетесь с журналистами из разных изданий, которые задают почти одни и те же вопросы, потому что не знают, что еще можно спросить, чтобы вас удивить.       — Зачем им меня удивлять? — подняв бровь, спрашивает Ким, наклоняясь ближе к Чону, откладывая телефон на стол и облокачиваясь на ручки кресла. Его поза все еще расслаблена, он держит себя, пусть и немного заинтересован в парне, который сидит напротив и нервно жует губу, придумывая ответ.       — Тот журналист, который сумеет взять у вас интересное интервью, сможет продать его в одно из лучших издательств Сеула и устроиться в это издательство на работу, претендуя на должность главного редактора, без какого-либо опыта, собеседования и многолетнего ожидания, — честно отвечает Чон, потому что не видит причин скрывать правду.       — Допустим, я дам тебе, — короткая пауза и вновь скользящий взгляд по Чонгуку, а парень сильнее прижимает колени друг к другу, чтобы скрыть дрожь тела, которое так реагирует на прожигающий взгляд напротив, — это интервью, — бархатным голосом продолжает Ким, пододвигаясь еще ближе, и вот одно его колено касается чужого. Всего лишь легкое прикосновение, после которого у Чонгука пробежало электричество вплоть до кончиков волос. — Чтобы ты сделал после этого?       — Расцеловал бы Вас, — тараторит он облегчённо, но, поняв, что он озвучил это вслух, резко накрывает ладонью рот и быстро моргает, смотря на еле заметную улыбку напротив, — то есть…       — Я понял, — кивает директор. — Напиши мне на бумаге свою почту, и я пришлю тебе собственные вопросы и ответы на них, чтобы у тебя получилось «интересное», — показывает в воздухе кавычки, — интервью.       — Ч-что?       — Взамен ты кое-что для меня сделаешь.       У Чонгука будет готовое интервью с Ким-мать-вашу-самым-богатым-мужчиной-в-мире-Тэхёном и, плюс ко всему, уникальное интервью, которое на шаг ближе подведет его к цели, и они с Юнги переедут в нормальную квартиру, и Чонгук будет работать на нормальной работе, только потому, что директор Ким согласился собственноручно составить вопросы и ответить на них…       Стоп.       Что-то сделать для него?       — Что мультимиллионеру нужно от простого студента? — боязливо спрашивает тот.       — Ты будешь работать на меня, — кивает Тэхен, вновь отодвигаясь на кресле и возвращаясь к столу, складывая руки на груди. — Опубликуешь статью в самом престижном издательстве Сеула или, возможно, мира, получишь призовой фонд или что они там еще предлагают, но откажешься от работы у них, а придешь ко мне и будешь моим журналистом с завтрашнего дня.       Чонгуку надо выпить.       Много.       Чонгук уже хотел было что-то сказать, что-то насчет того, что не хочет работать в этой многомиллионной компании, или, быть может, его пугает директор этой самой компании. Что-то хотел сказать, точно, только вот его перебивает стук в кабинет Тэхена, и Чонгук так и застыл с открытым ртом, поворачиваясь в сторону двери.       — Господин Ким, — начал до боли знакомый голос, и Чонгука пробила дрожь вместе с электрическим током. Нет. Не может быть. Только не это. — К вам из «Скай индастриал», встреча через десять минут.       — Хорошо, — кивает Тэхен, но знакомый голос не уходит. — Что-то еще? — выгнув бровь, спрашивает и смотрит на человека позади замершего Чона.       — Чонгук? — любопытно спрашивает тот голос, который Чонгук хотел забыть как страшный сон.       Чон медленно поворачивается, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и не показывать свою нервозность и вообще какую-либо эмоцию на лице. Он забыл этого человека полностью. Забыл, как плакал по ночам, как скулил в подушку, как игнорировал чужие слова о том, что им нужно быть друзьями. Забыл про всё, что когда-либо связывало его с Намджуном.       Забыл.       — Господин Ким, я отказываюсь от вашего предложения и, наверное, пойду, — все же он не смог посмотреть на Намджуна. Кивнув Тэхену, он выбежал из кабинета, игнорируя пронзительные глаза.       Боже, что это с ним происходит? Почему он так реагирует на человека, которого не видел уже долгое время? Все эти походы к психологу, разговоры с лучшим другом на кухне в пять часов утра, лишь бы забыть запить эту пронизывающую сердце боль. Только не опять, только не снова. Он не переживет еще один такой раз. Ему необходимо забыть дорогу в эту компанию, стереть номер господина Ким Тэхена, хотя его у Чона никогда и не было, удалить интервью и никогда больше не возвращаться в этот день. Для собственного благополучия.       Чон уже вышел из здания, тяжело дыша, потому как спускался с высокого этажа по лестнице, игнорируя наличие шести лифтов. Не было времени ждать, пока кто-то из них поднимется на семьдесят восьмой этаж. Нужно было бежать. Инстинкт самосохранения требовал, чтобы он бежал по этим лестницам, ощущая, как горят легкие от такой быстрой физической нагрузки, как сердце колотится в грудной клетке и разум восстанавливается. Это ему помогает.       Но, оказавшись на улице, он понял, что оставил все свои вещи, включая ключи от машины, в кабинете директора, и, как бы Чонгук этого не хотел, ему пришлось вернуться обратно. К счастью, на этот раз он все-таки вызвал лифт.       — Господин Ким, я заб-       Чонгук замер в проеме двери, тяжело дыша из-за пробежки от лифта до кабинета директора, и остолбенел от картины, которую видел перед собой: Намджун страстно целовал Тэхена в губы, сжимая чужую талию одной рукой, в то время как другая сминала упругие ягодицы директора.       Блять.

***

Alessia Cara — How Far I'll Go

      Возвращаться в общежитие после увиденного было довольно трудно. Вместо того, чтобы следить за ситуацией на дороге, Чонгук постоянно видел перед глазами Намджуна, целующимся с директором компании, в которую Чон почти согласился устроиться работать. В принципе, предложение замечательное: во-первых, он бы опубликовывался в самом известном издании в Сеуле и стал бы одним из востребованных журналистов в столь юном возрасте, во-вторых, устроился бы в такую замечательную компанию без собеседования, ведь сам директор пригласил его на работу. Но одна мысль о том, что Чонгук подпишет сам себе смертный приговор из-за того, что будет вынужден видеть Намджуна каждый день, перечеркивала все остальные плюсы.       Он не сможет. Не сможет видеть это лицо, не сможет не вспоминать всю ту боль, которую ему причинил этот человек, не сможет поверить в то, что он изменился… Просто не сможет. Чонгуку давно не двадцать лет, и он давно перестал верить во все те сказки, что говорил ему Намджун.       Мысли в голове крутились одна за другой, и Чонгук хотел ухватиться хоть за какую-нибудь, чтобы успокоить быстро колотящееся сердце, успокоить легкие, которые раз за разом пускают в себя кислород и выпускают углекислый газ. Чон сильнее сжимает руль и пытается отвлечься, рассматривая красивый пейзжаз Сеула, пытается думать о чем-то другом, о чем-то хорошем. Перед глазами мелькает образ Юнги, который сидит в комнате, меряет температуру, кашляет и высмаркивается в очередную порцию салфеток.       Юнги.       Чонгук вспомнил, что обещал другу заехать в аптеку и приобрести лекарства, которые помогут тому быстрее встать на ноги. Купив всё необходимое, он вновь садится за руль и уже на большей скорости по магистрали мчится обратно в общежитие. После того, как он увидел Намджуна, мысли о каком-то переезде уже не посещали его. Ведь общежитие — не худшее зло, если взять в расчет то, что ему пришлось бы устроиться к господину Киму на работу и каждый раз смотреть на человека, которого он стал ненавидеть только для того, чтобы перестать любить.

***

      — Ты отказался? — гнусавым голосом спрашивает Юнги и улыбается, когда друг отдает ему пакет с лекарствами, потому что Чонгук взял абсолютно все, что может понадобится во время простуды. Он сам принимал именно эти лекарства и уверен, что Юнги после них поправится гораздо быстрее.       — Конечно, — выдыхает Чон, присаживаясь на свою кровать напротив друга. — А что бы сделал ты, если бы увидел своего бывшего, который целовался с директором той самой компании, в которой тебе предложили бы работать? — Выгнув бровь, спрашивает Чон, заинтересованно смотря на друга. Юнги в курсе всей ситуации, которая произошла между Намджуном и Чонгуком. Чон чуть ли не в первые секунды знакомства с другом рассказал ему всю подноготную. Ну еще бы! Как такое не рассказать? Признаться честно, одна из первых статей, которую Чон опубликовал в своем личном дневнике на сайте, была именно его история с его бывшим парнем. Естественно, все имена были изменены, а Чонгук просто хотел с кем-то поделиться. С кем-то, кто его не знал, ведь незнакомому человеку трудно принять чью-либо сторону. Они могут незаинтересованным взглядом оценить ситуацию.       И, конечно же, большинство его читателей было именно на его стороне.       — Я бы устроился ему назло! — хмыкает Юнги, поднимаясь на кровати выше, чтобы выпить таблетки, купленные Чонгуком.       — Мне это не нужно, — качает головой Чон, откидываясь на кровать. — Я оставил этот этап своей жизни позади и не хочу, чтобы он когда-либо повторился.       — Он не повторится, — говорит Юнги, запивая таблетку водой из стакана, который стоял на прикроватной тумбочке. — Во-первых, уже прошло много времени, и ты уже не тот милый мальчик, каким были три года назад…       — А вот и нет, — перебивает его Чон.       — Во-вторых, — продолжает Юнги, вновь ложась на кровать и укутываясь в одеяло, — ты не обязательно будешь с ним контактировать, ты даже не узнал ничего по поводу предложенной должности…       — Господин Ким сказал что-то про журналистику.       — Ну вот, — кивает Юнги, но Чон видит только его светлую макушку, которая выглядывает из-под одеяла, — может быть, ты вообще будешь журналистом, который работает из дома? Тебе ведь необязательно постоянно находиться в офисе? — задает логичный вопрос Мин. Голос его приглушен, но Чон может его понять.       — Я не знаю, — честно отвечает Чонгук, глядя в потолок и обдумывая слова друга. — Он ведь просто упомянул вакансию, но ничего не сказал о месте работы или вообще о работе в целом.       — Ну вот, — продолжает Мин бросать аргументы. — Зря ты отказался, — дает заключение друг и отворачивается к стене. — Я спать, твои таблетки, видимо, имеют какой-то снотворный эффект. Ключи от машины положи обратно в пальто, если больше никуда не поедешь, — бубнит Мин из-под одеяла. — Спокойной ночи, — и пофиг, что сейчас четыре часа дня.       — А куда это я должен ехать? — удивленно спрашивает Чон, подняв голову в сторону соседа. — Юнги? — Но друг уже посапывает и не отвечает ему.

***

Citizen Soldier — Weight of the World

      Чонгук все же взял ключи от машины, закрыв комнату на замок, потому что его сосед уснул, и медленно вышел на улицу, ощущая, как его наполняет предвкушение свободы. Словно заключенный, которому после долгих лет одобрили прогулку, он направился к машине своего друга. По мере того, как город начал мелькать за стеклами авто, мысли Чона невольно устремились к «Glass Tower» — символу его рвения и амбиций, — а также к его бывшему парню, который теперь казался чужим.       Компания «Glass Tower» заманила его своим величием. Чонгук даже и не мечтал занять какую-нибудь рабочую позицию здесь, где решались участи многих успешных проектов. Место, где светились блеском мечты о будущем, где каждый член команды мог стать кем-то большим.       Плюсы работы в такой многомиллионной компании были очевидны: престиж, карьерный рост, возможность сделать свой вклад в крупные и грандиозные проекты, а также широкий круг профессиональных связей. Чон понимал, что такое место — это ключ к влиянию и успеху в индустрии, которой он собирался посвятить свою профессиональную жизнь, а также одним из главных плюсов было то, что они с Юнги могли переехать в квартиру.       Но эта же работа имела и свои минусы. Наиболее ощутимым из них было присутствие бывшего парня, человека, который однажды занимал большую часть его сердца. Чонгук не хотел каждый день видеть лицо, заставляющее его сердце сжиматься от старой боли и переживаний, которые он хотел оставить позади. Эмоциональная плата за возможность работать в «Glass Tower» казалась слишком высокой.       За рулем машины друга Чон чувствовал зарождение душевного спокойствия. «Стоит ли мне преодолеть эти эмоции, ради должности главного редактора?» — раздумывал он, позволяя самому вопросу лететь вместе с прохладным вечерним ветром сквозь открытое окно. Карьера в «Glass Tower» казалась ему золотым ключиком к мечтам, но каждая встреча с прошлым могла бы нанизывать на нить его дней тяжелые бусины нежелательных воспоминаний.       По трассе проносится автомобиль, порхают листья цветущей Сакуры, а парень с каждой минутой становится все более уверенным в том, что его личное счастье важнее жажды успеха. Может, стоит искать свое место где-то еще, там, где прошлое не будет омрачать настоящее, а каждый глоток воздуха будет наполнен лишь ожиданием нового начала. Решение не было принято окончательно, но свобода, которую он сейчас чувствовал, заполняла его смелыми мыслями о будущем — будущем, в котором может не быть места для «Glass Tower».

***

Bloo — but I'll wait for you

      Чонгук был уверен, что про него забыли так же, как и он забыл про компанию и про ее директора, когда две недели не было новостей, и он легко выдохнул, почувствовав, как с плеч сбрасывается тяжелый груз недосказанности. Он ощущал крайнюю необходимость как-то связаться с господином Кимом и еще раз оповестить о том, что Чонгук не будет у него работать, потому что сейчас он не уверен, что его хорошо расслышали, когда он быстро выбежал из кабинета, пробубнив что-то по поводу отказа от должности. Чонгук почему-то думал, что господин Ким все еще ждет от него ответа.       Юнги уверял друга, что всё хорошо и что «отсутствие ответа и есть ответ», но Чонгука это не устраивало. У него был незакрытый гештальт по этому вопросу, и он всё думал о том, чтобы связаться с директором и точно высказать ему свой отказ.       Но спустя две недели молчания господин Ким сам связался с ним. Где-то нашел личный номер телефона Чонгука, который, Чон уверен, не мелькал ни в одной социальной сети, и нигде в интернете его не смогли бы найти. Как так получилось, что у Тэхена оказался его номер телефона, осталось загадкой для Чонгука. Чон даже думал о том, что, возможно, Намджун дал директору его номер, но быстро отказался от этой мысли, потому как, закончив университет, в котором учился вместе со своим бывшим парнем, он поменял номер телефона, чтобы никто из его прошлой жизни не смог связаться с ним.       Это был новый Чон Чонгук с его новым номером телефона. Он хотел было сказать его только одному человеку — Чимину, но не сделал этого, потому что был риск, что Пак даст этот номер Намджуну, потому как являлся и его лучшим другом.       В общем, нет необходимости объяснять, почему Чон перестал общаться с Чимином. Нет, он не обвинял друга в том, что тот отказался прекращать свое общение с Намджуном. Он понимал, что это было решение Чимина, и не винил его за это. Пак считал, что его общение с бывшим парнем Чона не должно влиять на их с Чонгуком отношения. Однако Чон был уверен, что нельзя сидеть на двух стульях одновременно. Если ты общаешься с одним человеком, то не стоит поддерживать отношения с другим. Это может привести к недопониманию и конфликтам. Поэтому Чонгук решил, что пора прекратить эту дружбу.       И вот Тэхен ему написал и попросил встретиться на нейтральной территории. Понятное дело, что Чонгук ни при каких обстоятельствах не вернется в «Glass Tower» и что он вряд ли пригласит господина Кима к себе в общежитие, но то, что Ким предложил встретиться где-то посередине, все равно насторожило Чона. Во-первых, от одной мысли, что ему предложили встретиться уже становится немного дурно, во-вторых, видимо, у Чонгука в первую встречу было всё на лице написано, когда он увидел Намджуна, и господин Ким понял его нежелание появляться в «Glass Tower» еще когда-нибудь.       Ресторан, куда его пригласил директор миллионной компании, представляет собой образец роскоши и изысканности. Заведение находится в самом престижном районе Сеула, и уже один только его величественный фасад намекает на эксклюзивность внутреннего убранства здания. С первых шагов чувствуется, что каждая деталь здесь дорого стоит: от полированных ручек дверей до величайших люстр из муранского стекла, гордо висящих в дворцовых размеров зале. Каждый элемент интерьера скрипит богатством.       Стены украшены изящными панелями из темного дерева и инкрустацией из редких пород камня, а полы покрыты мрамором, на котором легко можно было бы кататься на коньках, если бы не мягкие турецкие ковры, сглаживающие каждый шаг посетителей. Огромные окна от пола до потолка, украшены шторами из шелка, которые при необходимости раздвигаются, предоставляя восхитительный вид на сияющий ночной город.       Столики в ресторане расположены так, чтобы гарантировать приватность и уединение гостей; все они накрыты безупречно белыми скатертями, а столовое серебро и хрустальные бокалы непринужденно играют отражениями мерцающего света свечей. Обслуживание в ресторане далеко от обычного: официанты двигаются так тихо и грациозно, словно это духи элегантности, появляющиеся из ниоткуда, чтобы исполнить любое желание ещё до того, как оно было высказано, буквально по одному миганию посетителя официант должен принести то, о чем только успел подумать клиент.       Воздух в ресторане окутан ароматами дорогих парфюмов и ненавязчивыми нотками гурманских деликатесов. Чонгук, ступив в этот мир, ощущает, как его глаза округляются от одного лишь вида — каждая мелочь тут кричит о несметных богатствах, каждый шорох напоминает о высоких стандартах жизни клиентуры, для которых этот ресторан стал повседневной нормой. И весь этот фейерверк роскоши испускает воздух, который заставляет сердце парня биться чаще — не от страха, а от непонимания, почему именно его, недавнего студента, избрал для трапезы человек, чьё имя известно далеко за пределами деловых кругов, человек, который и есть успех, на который многие могут лишь надеяться в самых смелых мечтах.       Неужели это из-за того, что Чонгук отказал Тэхену в должности в его компании? Неужели потому, что Чонгук понравился директору? Ну это же бред!       Несусветный бред.       Осматривая все это величие перед собой, Чон невольно взглянул на свое отражение в одном из зеркал ресторана. На нем самая обычная одежда: простые, немного поношенные джинсы и мягкая хлопковая футболка, что уже слегка потеряла свой первоначальный цвет после многочисленных стирок. На его ногах кеды, чуть истертые по бокам, но все еще пригодные к носке. На плечах висит легкий хлопковый рюкзак.       Тэхен, что сейчас стоял рядом с Чоном и о чем-то разговаривал с работником ресторана, предстал в элегантном костюме, который сам по себе являлся вершиной портновского искусства. Тёмно-синий шерстяной костюм, сшитый на заказ, идеально сидел на нем, подчеркивая статус и внимание к деталям. На лацкане красовался тонкий золотой значок в виде логотипа компании. Белоснежная рубашка была аккуратно заправлена, а шёлковый галстук с тонкими, едва заметными полосками деликатно выделялся на фоне рубашки. Обувь, блестящая от полировки, казалось, не знала иных дорог, кроме идеально чистых паркетов офисных пространств и богатых интерьеров.       Контраст между двумя стоящими рядом фигурами в дорогом ресторане был, мягко говоря, разительным. Чон выглядел как оленёнок, застигнутый лучами фар движущегося автомобиля, его постоянный взгляд, скользивший от своих скромных кед до блестящих туфель директора, выражал беспокойство и неловкость. Чонгука посетила мысль о том, что ему для начала нужно было загуглить то место, в которое пригласил его Ким, чтобы подготовиться и не выделяться из толпы своим внешним видом. Хотя, конечно, у Чонгука нет ни единой подходящей одежды, чтобы хоть как-то вливаться в эту тусовку, и поэтому, что бы он ни надел из своего гардероба — все оказалось бы не тем в сравнении с окружающими людьми, но Тэхена это явно не волновало. Поговорив с работником, мужчина взял опешившего парня под локоть и аккуратно повел его к заказанному ранее столику. Чонгуку было неловко, и он желал то ли скрыться от посторонних глаз за специально отведенным для них столиком, то ли вообще покинуть данное заведение, которое внушает парню один только ужас.       Когда они сели друг напротив друга и им один из тихих официантов принес меню и также тихо покинул их, Чон начал нервно перебирать пальцами по краю меню и часто сглатывать, пытаясь скрыть своё волнение.       Директор же, напротив, был воплощением уверенности и спокойствия. Он изящно листал меню, так искренне предлагая Чонгуку заказать что-нибудь особенное, что вначале это казалось просто любезностью:       — Не бойтесь разорить меня, Чонгук-а, — вновь эта тень улыбки на чужом лице, и Чонгук уже на инстинктах прижимает колени друг к другу, чтобы только унять в них дрожь, да и вообще во всем теле. Его организм сейчас — сплошной оголенный провод, который пускает электрические импульсы от кончиков волос до пальцев ног и обратно, — бери что душе угодно, — продолжает Ким, смотря на Чонгука. Его голос был спокойным и уверенным, а жесты в сочетании с ним выражали расслабленность человека, который находится в своей стихии.       — Это вряд ли, — тихо сказал Чонгук, когда осмотрел цены в меню. Да на стоимость одного простого салата он может жить как минимум месяц, ни в чем себе не отказывая в бюджетных местах.       — Отчего же? — удивленно спросил Ким, переводя свой взгляд на парня, а у Чона вновь мурашки по спине и холодный пот. Парень сильнее прижимает колени и елозит на стуле, пытаясь скрыться от этих пронзительных глаз.       — Стоимость одного салата здесь равна полугодовой аренде комнаты в общежитии, в котором я живу, — пожимает плечами, игнорируя карие глаза, — поем салат сейчас, чтобы потом спать на улице? — хмыкает он.       — Я же сказал, что все за мой счет, — кладет меню на стол, складывает руки на груди и продолжает смотреть на краснеющего парня.       — Господин Ким, — тоже откладывает свое меню Чонгук и все же смотрит в глаза напротив, — скажите, вы ведь не поужинать меня сюда позвали?       — Нет, — кивает Тэхен, — но я не люблю решать дела на голодный желудок, — и Чонгук хотел было уже что-то сказать, как к ним снова подошел официант, чтобы принять заказ. — Джапчэ, саннакчжи, ёньпо танг, гуи-сэт , а на десерт принесите Юмиль тток, и всего по две порции, — кивает официанту и отдает один экземпляр меню.       «Не знаю, какая ваша фамилия, но есть — вы горазд», — пробегает у Чонгука в мыслях, но он закрывает рот, чтобы только слова сами по себе не вылезли наружу.       Все то время, пока шеф-повар готовил для них все, что заказал Тэхен, они сидели в полном молчании. Чонгук думал о том, чего же все-таки хочет от него директор компании. Сможет ли Чон вновь отказать ему, когда они сидят в столь удивительном месте и собираются поесть замечательную и дорогую еду, которая так или иначе, но подкупала Чонгука на положительный ответ по поводу работы в «Glass Tower», пусть его об этом никто и не спрашивал. Тэхен молчал, и это очень сильно напрягало Чонгука. Мужчина просто сидел и будто смотрел прямо в душу парню, не мигая.       Когда еду наконец принесли, а они приступили к трапезе, Чонгук на время забыл про неловкость, пока Тэхен не нарушил тишину.       — Что у тебя с Ким Намджуном? — спросил он. Его голос, как и лицо, не выдавали ни одной эмоции. Парню была непонятна цель данного вопроса? Тэхен интересуется для себя как кто? Как директор компании? Как любовник Намджуна?       — Что? — И вне зависимости от того, что Чонгук четко расслышал вопрос директора, он попытался притвориться, что это не так, в надежде услышать хоть какое-то объяснение интереса.       — Мне повторить? — спокойно, без злобы в голосе уточняет Ким. — Что у тебя с…       — Нет, я понял, — прерывает его Чон, не желая вновь слышать это имя. Сделав глоток воды, он откладывает приборы на стол, вытирает рот и исподлобья смотрит на Кима. — Зачем вам это?       Чонгук думал, что его позвали в этот ресторан, чтобы вновь спросить про трудоустройство, но никак не мог предположить, что разговор пойдет о его бывшем парне.       — Я расскажу, но сначала ответь.       Чонгук минуту-две медлит, не уверенный, стоит ли рассказывать господину Киму свою историю. А потом, когда вспоминает, что все его читатели дневника в интернете уже знают эту ситуацию и что, в принципе, при желании Тэхен тоже мог бы прочитать всё это, и что скрывать Чонгуку нечего, он рассказывает, упуская детали, которых нет нигде и которые не знает даже Юнги.       Он не рассказывал другу, что лишился девственности с Намджуном. Он не рассказывал, что несколько раз застукивал Намджуна с какой-то рыжей девчонкой, и уж точно не рассказывал, что Намджун уверял его, будто она сама наткнулась на его член, будто поскользнулась на банановой кожуре, как в диснеевских мультфильмах. И Чонгук верил.       Сейчас он понимает, каким глупым был. Именно поэтому он никому не рассказывал эту часть своей истории с Намджуном, так как знал, что получит осуждение в ответ. Он сам себя осуждал и не хотел получать это осуждение от кого-либо еще из числа простых наблюдателей.       — Теперь ваша очередь, — неуверенно шепчет Чонгук.       — Я знаю, что представляет из себя Ким Намджун, — спокойным голосом говорит Тэхен, откидываясь на спинку кресла. Чонгук издает нервный смешок и так же откидывается на спинку, неосознанно копируя чужой жест. Психологи говорят, что отзеркаливание позы собеседника дает ему уверенность в том, что человеку напротив можно доверять. Чонгук не знает, доверяет ему директор или нет, но сам Чон однозначно не может ответить на этот вопрос. — Пять лет назад, когда я только начал строить свой бизнес, я нуждался в любой финансовой поддержке, которая помогла бы мне осуществить задуманное. И я нашел эту поддержку в лице родителей Намджуна, — кивает тот, продолжая свой рассказ, — они владели акциями компании, и даже тогда, когда я им вернул долг, они продолжали владеть большей частью, хотя ничего ради этого не сделали, — выдыхает он. Чонгук может поклясться, что для Тэхена эта больная тема, пусть он и не может быть уверен в этом на сто процентов, — когда его родители погибли в автокатастрофе, — продолжил он, и Чонгук задержал дыхание. Он слышал про эту трагедию и в тот день написал с одноразового телефона искренние соболезнования Намджуну, на что получил полнейший игнор, — акции перешли к их единственному сыну.       Чонгук молчит и ждет продолжение рассказа.       — В их завещании был еще один пункт, — Чонгук перестал дышать и даже подвинулся к Тэхену ближе, потому как Ким продолжил говорить намного тише, чем раньше. — Если в течение года их сын не женится на директоре компании, то все мои акции автоматически переходят к нему вместе с завещанными ими восьмьюдесятью пяти процентами, и я потеряю «Glass Tower» окончательно, — выдыхает Тэхен, заканчивая свою речь.       — Н-но…       — Мои юристы проштудировали завещание от и до, пытаясь найти лазейки и нюансы, но всё тщетно. Они заключили, что либо Намджун женится на мне, и я не потеряю свои пятнадцать процентов, а он не теряет свои восемьдесят пять, либо не женится, и я потеряю все, что заработал честным трудом. Был еще один вариант, в случае, если Намджун сам откажется от свадьбы, то все его акции перейдут ко мне, — продолжил Тэхен, пожимая плечами. — Таким же образом его родители могли бы завещать мою компанию какому-нибудь бомжу с улицы, и я не смог бы и слова сказать.       — Мне очень жаль, — кивает Чонгук, возвращаясь в прежнее положение, — но чем я могу помочь? — Он действительно не понимал этого. Неужели Тэхен думает, что Чонгук выкупит акции Намджуна?       — Он любит тебя, — отвечает Тэхен, и Чонгук снова забывает, как дышать, — в его квартире я нашел папку с твоим личным делом, где был твой адрес проживания, новый номер телефона, также номер и данные Юнги, с которым ты живешь, и еще много чего. Намджун нанял частного детектива, чтобы тот собрал всю интересующую его информацию о тебе и…       — Подождите, — останавливает его Чонгук, — к чему вы клоните?       — Верни его, — говорит он, умоляюще смотря на Чонгука, — осталось два месяца до истечения срока завещания и ровно двадцать пять дней до назначенной свадьбы, и если Намджун сам откажется от нее, то все его акции перейдут законному владельцу, — показывает на себя, — и я буду свободен.       — Это бред, — отрицательно машет головой Чон, — я никогда и ни при каких обстоятельствах не вернусь к нему. Если бы вы только знали, как мне было больно после нашего расставания, сколько психологов и курсов антидепрессантов я прошел, чтобы прийти к нормальной жизни и забыть про всё это… Ни за что, — заканчивает он. Чонгук берет свой портфель и уже собирается уходить, как его аккуратно берут под локоть и разворачивают к себе.       — Пожалуйста, — шепчет Тэхен, смотря на Чонгука сверху вниз, и Чон впервые видит директора настолько близко. Парень нервно сглатывает. Пытается отвести взгляд и вырваться из захвата, но у него не получается. Эти глаза будто приковали его к полу, и он не чувствует собственного тела. Он даже не моргает, настолько сильно заворожили его карамельные глаза Тэхена. — Два месяца. Ты будешь работать на меня, ты сможешь переехать в квартиру рядом с офисом вместе с Юнги. Ты сможешь купить собственную машину и не брать автомобиль друга, чтобы куда-то поехать и проветрить свою голову. — Чон хотел возразить и спросить, откуда Тэхену все это известно, но вспомнил про папку, которая есть у Намджуна с личным делом Чона, и вновь закрыл рот, внимательно слушая директора. — Через два месяца ты сможешь отомстить ему и причинить такую же боль, которую Намджун причинил тебе три года назад, — последний аргумент Кима бьет под дых, и Чон уже вот-вот согласится. — Пожалуйста.       — Зачем его родителям так подставлять вас? — спрашивает Чон.       — Ты ведь знаешь, какой Намджун — манипулятор, так? — видит кивок младшего и продолжает, — Так вот, его родители в сто раз хуже их сына, и напоследок они просто хотели посмеяться надо мной. Более того, если свадьбы вдруг не будет, то по условиям завещания я не смогу открыть новый бизнес-центр. Они буквально оставляют меня без гроша в кармане.       — Мне надо подумать, — тихо отвечает Чонгук, опуская голову и смотря куда-то в пол. Рука на его локте слабеет, и Чонгук принимает это как знак, что можно идти.       — Позвони мне, — просит Тэхен и садится обратно в кресло, провожая взглядом парня, выходящего из кафе.

***

      — И что ты думаешь? — спрашивает Юнги, когда они вдвоем сидят на его кровати и поедают снеки, купленные Чоном по дороге домой.       — Разве не очевидно? — удивленно отвечает вопросом на вопрос, но, когда не видит никакой реакции на лице Мина, продолжает, — Откажусь, конечно же, — от одной только мысли, что ему вновь придется как-то контактировать с Намджуном, кидает в дрожь, а к горлу подступает тошнота.       — Так, ну что мы имеем? — начинает перечислять Юнги, загибая пальцы, — трудоустройство, шикарную квартиру в центре Сеула, не менее шикарную зарплату, работу в замечательном офисе и…       — Очередная лживая любовная связь с моим бывшим парнем, — продолжает Чонгук за друга, загибая палец, — по-моему, это перевешивает все остальное, — пожимает плечами он и кладет в рот очередную порцию лакомства.       — Всего на несколько месяцев, — вторит ему Юнги, также закидывая в рот пару снеков, — только подумай, через два месяца ты будешь, во-первых, с работой, во-вторых, с квартирой, в-третьих, отомстишь ему…       — А кто тебе сказал, что после истечения срока завещания меня оставят на моей должности? — спрашивает Чонгук. — Господин Ким говорил только про временное трудоустройство. Кто знает, может быть, спустя время он выкинет меня из офиса так же, как и Намджуна. И будем мы с ним вместе куковать на улице.       — Так можно же обговорить детали, — предлагает Юнги, с надеждой смотря на Чона. Взгляд друга напоминает кота из «Шрека», и Чонгуку очень хочется почесать тому за ухом, но он держит руки при себе. — И чтобы первое условие было: ты продолжишь работать в его компании.       — Я не знаю, — выдыхает Чон, откидываясь на кровать. — Я уже забыл всю эту историю, начал жизнь с чистого листа, думал, что всё это в прошлом…       — Это и будет в прошлом, — продолжает Мин. — Через два месяца ты вновь будешь свободен, — когда Чонгук не отвечает, Юнги продолжает кидать аргументы, но в этот раз давит на совесть друга. — Неужели ты позволишь Намджуну получить компанию господина Кима? Неужели тебе будет ни капли не совестно, когда все заголовки дорогих и не очень журналов будут кричать о том, что Ким Тэхен, мультимиллионер-холостяк Сеула, потерял свою компанию из-за чьей-то слабости и неуверенности? — И хитро улыбается, потому что знает, как эти слова подействуют на друга.       — Блять, — повержено выдыхает Чон, — сука, почему я об этом не думал?       — Я твоя совесть, — хихикает Юнги и лезет обниматься. — Всё будет хорошо, Чон-и, — кивает он и ластится котом ближе к другу. — Я всегда буду рядом, и если что, наваляю этому Намджуну сильнее тебя.

***

      Благодаря Юнги Чонгук принял предложение Тэхена, потому что действительно не мог отказать в помощи тому, кто больше всего в этом нуждался. Ну подумаешь, он вновь вспомнит те боль и разочарование, что пережил три года назад, ну подумаешь, он снова будет реветь в подушку и винить во всех бедах себя, но ведь это всё ради Ким Тэхена и его дитя, что пытаются у него отобрать.              Чонгук знает Намджуна. Пусть они и недолго встречались, но пять лет они учились в одной группе и чуть ли не сидели за одной партой, поэтому да, Чонгук с уверенностью и с высоко поднятой головой может сказать, что знает Ким Намджуна. И действительно, чтобы тот поверил, что Чонгук снова хочет с ним быть, ему, Чонгуку, нужно в первую очередь очень сильно поверить в это. Разорвать свою душу и сердце на куски, затолкать эту режущую боль глубоко внутрь себя, чтобы Намджун поверил, что Чонгук до сих пор любит его. Ведь, как и говорил Тэхен ранее, Ким Намджун — великий манипулятор и может считывать эмоции на чужом лице на раз-два, и если вдруг у него возникнут сомнения в искренности Чонгука, то всё пойдет наперекосяк, и их план накроется медным тазом.       Поэтому Чонгук должен сам поверить в собственную ложь.       Он устроился в офис спустя день после их встречи с Тэхеном в ресторане. Как выяснилось позже, это был ресторан Тэхена, который он также мог потерять, если откажется выйти за Намджуна. Это завещание было ужасным, по мнению Чонгука, да и по мнению окружающих его людей, которым он это рассказал, а именно Юнги. Друг тоже считал, что у Тэхена связаны руки, и жалел того, пытаясь хоть как-то помочь Киму. Но Мин не мог ничего сделать, кроме как быть моральной поддержкой Чона, уверяя друга в том, что у него всё получится и что он со всем справится.       Чонгук в это верил с каждым днем пребывания в офисе все меньше и меньше. До тех пор, пока спустя пять дней его работы в компании к нему не подсел Намджун в кафе и сам не начал разговор.       — Привет, — вновь эта противная улыбка, и у Чонгука затягиваются все внутренние органы в тугой узел. Парень, как может, сдерживает рвотный позыв, что вот-вот выйдет наружу вместе со съеденным завтраком. — Как жизнь?       Он начинает считать про себя. Психолог рекомендовал этот прием, чтобы успокоить себя, привести мысли в порядок и сосредоточиться на дыхании, но Чонгук думал, что давно избавился от этой привычки, потому что нервных ситуаций после расставания с Намджуном у него не было.       Один.       «Он снова сидит напротив и снова смотрит на меня своими глазами, улыбается своим мыслям и ждет от меня ответа».       Два.       «Я не дам ему показать свою слабость. Я не позволю снова разрушить себя. На мне хитиновый покров, и нужно постараться, чтобы разрушить его».       Три.       «Даже если ничего не получится, Тэхен вместе с Юнги знают, что я сделал всё возможное, что только от меня зависело. Они прекрасно осведомлены о том, какой Намджун манипулятор и что обмануть его гораздо труднее, чем может показаться изначально».       Четыре.       «Я справлюсь. Я сильный. Если Юнги и Тэхен верят в меня, то и я должен».       Пять.       «И даже если у меня не получится разбить ему сердце, как думают другие, я попытаюсь спасти компанию Тэхена и оставить ее при нем».       Со стороны это заняло секунд пять, но для Чонгука это казалось вечностью.       — Нормально, — отвечает Чонгук, опуская взгляд на поднос с едой. Руки трясутся, на глазах выступают слезы, потому что хочет он этого или нет, но все равно начинает вспоминать прошлое, где он, Намджун и они вместе.       — А я тут женюсь скоро, — Чонгук не видит, но может гарантировать то, что Намджун сейчас усмехается, глядя на него, откидываясь на спинку стула, расслабленно наблюдая за чужой реакцией.       — Мои поздравления, — кивает Чонгук, ковыряя рис в тарелке, аппетит пропал, и Чонгук не уверен, что сегодня вообще что-нибудь съест.       — Не хочешь поужинать сегодня? — предлагает Ким, и Чон резко поднимает голову вверх, сталкиваясь с оценивающимся взглядом напротив. Чонгук думал, что сам будет бегать вокруг Кима, ища повод для того, чтобы провести время вместе, а оказалось, что мышь сама попалась в ловушку.       Главное, слишком не радоваться, чтобы не выдавать свои истинные эмоции. Есть шанс, очень большой шанс на самом деле, что у него всё получится.       — Зачем? — спрашивает Чонгук, делая то же, что и Намджун — изучает лицо напротив.       — Не знаю, — легко пожимает плечами и наклоняет голову, — вспомнить былые времена, обсудить то, что пропустили за три года…       — Ты бросил меня, — напоминает Чонгук, сдерживая слезы, — разрушил меня на мелкие кусочки, не оставив и шанса собрать себя заново. Знаешь, сколько денег и времени я потратил на психолога? — конечно, Намджуну не интересно, но, блядь, как же долго мечтал рассказать ему об этом Чонгук. Парень знает, что Киму, скорее всего, будет абсолютно все равно на чужие эмоции, и что, возможно, он будет даже рад, зная, сколько усилий Чонгук приложил, чтобы оправиться после такого болезненного расставания. Чонгуку все равно. Он хотел рассказать правду — он это сделал.       — Можешь прислать мне чек, и я верну все с процентом, — хмыкает он и пододвигается ближе, чтобы взять руку Чонгука в свою, — я соскучился, —шепчет он и Чонгук прикладывает космические усилия, чтобы не вырваться из чужого захвата.       Чон вновь смотрит в чужие глаза, где читается одна лишь похоть и желание вновь разрушить человека, чтобы снова почувствовать эти эмоции. Чонгук не понимает, о какой любви говорил Тэхен, когда они обсуждали это в ресторане? Ведь так Тэхен и сказал? Что Намджун продолжает любить его и что нанял частного детектива, чтобы следить за Чонгуком и проживать с ним вместе его собственную жизнь, не упуская ни малейшей детали. Он ведь даже узнал всю информацию про Юнги, чтобы точно знать, где, с кем и что делает Чон в данную секунду жизни. Но для чего? Чтобы вновь разрушить окрепшую душу и вновь насладиться проделанной работой?       Он не знает что сказать и молчит до тех пор, пока к их столику не подходит Тэхен и не зовет Намджуна для важного разговора. Намджун кивает Чону, говорит, что заедет за ним вечером, даже не спрашивая адрес Чонгука и если бы тот не знал про собственное личное дело, которое лежит в квартире Кима, он бы с радостью спросил, откуда у него информация про его место проживание.       Но Чонгук знает.       Знает обо всем, что только можно знать. Тэхен посвятил его во все нынешние дела Намджуна. Он рассказал ему про всех бывших партнеров Кима, не скрывая ничего. Он даже рассказал, как сам несколько раз трахнулся с ним, лишь бы только от Тэхена отстали, и что какое-то время это действительно срабатывало. Тэхен был в отчаянном положении, и ему не было смысла что-то скрывать от Чонгука.       И Тэхен наблюдал за двумя людьми неподалеку и прервал их разговор именно в тот момент, когда увидел, что слезы Чонгука вот-вот польются по лицу.

***

      — Я отменяю сделку, — говорит Тэхен, когда Чонгук заходит к нему в кабинет под конец рабочего дня, удостоверившись, что в офисе больше никого нет.       — Что? — удивленно спрашивает Чон, садясь напротив Тэхена в то самое кресло, как в самый первый день, когда он пришел брать интервью у Тэхена. Кстати, с того самого момента Ким больше не дает никакие интервью и категорически избегает беседы с журналистами. Оно и понятно, когда под рукой собственный. — Почему?       За ним скоро в общежитие должен приехать Намджун, чтобы вместе поехать в какой-то ресторан, в котором пожелает поужинать Ким, и Чонгуку нужно собираться и вообще желательно к тому времени уже быть в общежитии, чтобы ни у кого не возникло вопросов по поводу его опоздания. И да, конечно, Намджун ему никто, и он не обязан оправдываться перед ним, и он может находиться в любом месте в любое время суток, но просто хочет, чтобы их план, от которого только что отказался Тэхен, прошел без проблем.       А для этого нужно быть именно в том месте, где Намджун будет его ждать.       А Тэхен хочет отказаться от всей этой затеи, потому что ему тяжело смотреть на заплаканные и красные глаза Чонгука, который сдерживает эмоции внутри. Ему тяжело думать о том, что кто-то мучается и переступает через собственное «я» только ради того, чтобы Ким в итоге сохранил свою компанию. Это не то, ради чего можно идти на такие жертвы, и Тэхен впервые понял это сегодня в кафетерии компании, когда видел, как Чонгук медленно разрушает себя.       Тэхен переводит свой взгляд на окно, смотря на вечерний Сеул. Именно здесь, в своем кабинете, и именно у этого окна он чувствует свободу. Он любит именно это место, и в свободную минутку своего плотного графика он встает на это место, расслабляя свои мысли и отпуская все трудные ситуации жизни.       Если Чонгуку нужна скорость, чтобы забыться, то Тэхен ищет покой в уединении и замедлении времени.       Вечерний Сеул ярко оживает, освещённый призрачным светом небоскрёбов. С семьдесят восьмого этажа бизнес-центра город расстилается настолько широко, что горизонт кажется бесконечным, а его пульсирующие огни сливаются в одно мерцающее море. Закат уже погрузил город в сумерки, и последний отблеск угасающего солнца окрашивает небо в мягкие тона розового и золотисто-оранжевого. Эти пастельные оттенки плавно уступают место тёмно-синему бархатному воздуху, наполненному прохладой и свежестью весны.       Тысячи огоньков и неоновых вывесок прорезают вечер, создавая тёплую и живую атмосферу. Река Хан, извилистая и спокойная, протекает сквозь городскую застройку, отражая в своих тихих водах то здесь, то там мерцание мостов и прибрежных огней. Бриллиантовое ожерелье мостов, разные цветовые акценты, добавляет к широкому панорамному канвасу множество ярких красок.       В гуще города заметен след зелени, уютно устроившейся среди бетонных великанов; это парки с их пышными кронами деревьев, которые только начинают открывать свою листву в ожидании полного расцвета. На дальнем расстоянии возвышаются холмы и горы, тянущиеся насквозь через ландшафт, создавая контрастную линию на фоне небоскрёбов. В их сумеречных очертаниях бывает уловима тень старой стены крепости, незримо связывающей прошлое со сказочным настоящим города. Автомобили движутся по шестиполосным магистралям и бульварам, их фары словно стремительные ручейки света в потоке быстрых и прерывистых путей городской жизни. Мелькают кораблики, пересекающие реку Хан, оставляя за собой следы светлого и лёгкого мерцания на водной глади.       — Я не хочу, чтобы ты мучал себя, — в итоге отвечает Тэхен, поворачиваясь к Чонгуку и вздрагивая от того, насколько близко парень стоит перед ним, — я видел как ты разрушаешь себя, — шепчет он и Чонгук уверен, что чувствует чужое теплое дыхание на собственной коже.       — Я уже согласился, — шепчет он в ответ и не двигается, разглядывая лицо директора. Он видит его второй раз настолько близко, но словно впервые, отмечая красоту директора, — я помогу вам, — он быстро кидает свой взгляд на чужие губы, затем возвращается к карамельным глазам.       — Не стоит, — нервно сглатывает Ким и противоречиво делает шаг ближе, не оставляя между ними ни малейшего расстояния. — Эта жертва не стоит того, — и Чонгук вновь ощущает чужое дыхание на лице, отчего мурашки табуном бегут по спине.       — Вы — стоите, — и прежде чем подумать, целует манящие губы, вздрагивая от неожиданности собственных действий. И, к его большому удивлению, на его поцелуй отвечают, также легко и нежно, словно это не первый их поцелуй и они знают, как действительно нравится партнеру.       Тэхен отстраняется, скользя своими губами напоследок по чужим, наслаждаясь их вкусом. Он стоит перед Чонгуком, сердце бешено колотится в груди, а руки немного трясутся. Небесные глаза Чона излучают мягкость и ждущую теплоту, и все же Ким может уловить тень легкой тревоги в чужом взгляде, отражающую его собственные переживания. Они оба дышат чуть чаще обычного, в воздухе витает букет эмоций и сладкая напряжённость ожидания.       Тэхен медлит и вновь наклоняется ближе к Чону, его тёплые руки касаются дрожащих плеч. Взгляд Чона, пронизанный доверием, достаточен, чтобы немного умиротворить бушующие волнения Кима. Чон со своей стороны чувствует смутное волнение, смешанное с глубоким влечением к директору. Его темные волосы слегка колышутся при каждом нервном вдохе, и Ким не может удержаться, чтобы не провести по ним пальцами, ощущая их шелковистость.       Оба они знают, что этот момент важен, значим и положил начало чему-то особенному. Они хотят, чтобы он стал незабываемым. Ким еще чуть-чуть наклоняется вперед, и их лица оказываются еще ближе. Тэхен видит, как мягко падают тени ресниц парня, когда он закрывает глаза в ожидании, когда чужие губы вновь накроют собственные. Гук даже несколько раз облизывает пересохшие губы и случайно проезжается своим языком по чужим губам, что не уходит от внимания Кима.       И вот наконец Ким вновь прикасается губами к губам Чона. Они осторожно исследуют новую территорию, учась чувствовать и отвечать на каждое прикосновение, каждый нерешительный жест другого. Чон постанывает, и этот звук вызывает у Тэхена мгновенный глубокий отклик — их связь углубляется.       Целуясь, они ощущают, как их сердца синхронизируются, а дыхание становится ритмичным и согласованным. Поцелуй тихий и сдержанный, но в то же время раскрывает богатую палитру сильнейших эмоций — нежности, заботы и первых всплесков страсти. Невидимые нити, связывающие Тэхена и Чонгука, становятся крепче, словно обещая им, что они со всем справятся.

***

      — Извини, что опоздал, — тараторит Чонгук, садясь на пассажирское сиденье в автомобиль Намджуна. На губах все еще ощущается вкус Тэхена, а на талии — чужие руки. Румянец, что вот-вот появится, Чонгук пытается всячески скрыть, укутываясь в воротник пальто и, приоткрыв окно, вдыхает свежий воздух ночного Сеула.       — Все еще любишь скорость и вечерний воздух? — с улыбкой спрашивает Ким, быстро переводя свой взгляд на пассажира, затем возвращая его на дорогу. Магистраль пустая, и он позволяет себе еще несколько раз отвлечься, чтобы посмотреть на Чона.       — Что-то не меняется, — пожимает плечами парень, отводя свой взгляд от водителя и переключая всё свое внимание на город, что быстро мелькает перед глазами. — Если у тебя скоро свадьба, — начинает Чонгук, не отводя взгляд от вида из окна, — почему я сижу в твоей машине?       — Я уже говорил, — отвечает Ким, сильнее сжимая руль, отчего искусственная кожа противно скрипит под его пальцами. — Я соскучился.       — А твоя невеста знает, где ты и с кем? — все же поворачивается к Намджуну, изучая его профиль. Чонгуку до сих пор противно, и он до сих пор сдерживается, чтобы не разрыдаться. Перед глазами вновь Тэхен, и на его губах губы Чона. Это помогает парню успокоиться и собрать мысли в кучу. Это и еще свежий воздух ночного Сеула, что пробирается в салон сквозь открытое окно.       — Ему все равно.       — Ему? — Делает вид, что это удивило Чонгука. — Все равно? Как это так? Если бы у меня был жених, то вряд ли бы я оставил его без присмотра… — делает вид, что ему не все равно.       — Он — не ты, — вновь пожимает плечами Ким и поворачивает резко вправо, отчего Чон, не ожидая такого движения, откидывается влево и прислоняется ближе к Намджуну, потому что не был пристегнут. Поняв свою ошибку, он возвращается на свое место и натягивает ремень безопасности.       — Никто — не я, — машет головой Чонгук, щелкнув ремнем безопасности в замке, — и все же ты бросил меня, и сейчас у тебя свадьба с человеком, который плевать на тебя хотел.       — Все сложно.       — Нет, если любишь.       Намджун на это ничего не отвечает, и они доезжают до места назначения в полной тишине.

***

      — Он не расстанется с Тэхеном, — сделал вывод Чонгук, когда после встречи (Чон отказался называть это свиданием) Намджун привез его обратно в общежитие. — Ему либо нужны деньги Тэхена, либо все акции компании, либо просто очередная жертва их с родителями манипуляций, но он точно не откажется от свадьбы.       — Ты целовался с господином Кимом? — игнорируя слова друга, возмущается Мин.       — Да, но, — выдыхает Чонгук, зажмуривая глаза и нервно потирая переносицу, — я не знаю… Почему у меня такое чувство, будто я поцеловал его из-за жалости?       — А ты?       — Нет, — резко отвечает Чон, открыв глаза и серьезно смотря на Юнги. — Конечно, нет, — отрицательно машет головой. — Я сделал это, потому что хотел, потому что…       — Потому что это Ким Тэхён, — договаривает тот. — Чувак, будь я геем, тоже был бы не против этого поцелуя, — кивает Мин.       — Да, но…       — Никаких «но», — перебивает Юнги, выставляя вперед, указательным пальцем касается чужих губ, не давая возможности Чонгуку договорить задуманное. — Все идет по плану. Намджун скучает по тебе. Тэхен целует тебя, а я…       — Оказываешь моральную поддержку.       — Да, но был бы я геем, давно бы трахнул эту милую попку, — и получает в ответ громкий смех Чонгука. — И что смеешься? — не понимает он.       — Ничего, — после того, как Чон успокоился, он возвращается на свою кровать, переодеваясь в пижаму. — Давай спать. Завтра приедет Намджун.       — Что? Зачем?       — Он попросил, — читай — настоял, — отвозить меня каждое утро на работу и потом в конце дня обратно в общежитие.       — Мм, у тебя теперь личный водитель?       — Осталось двадцать дней, — мычит Чонгук, укутываясь в одеяло и поворачиваясь лицом к другу, — и я либо останусь в компании, либо…       — Останешься в компании, — договаривает Мин, тоже укладываясь на кровать, — и других вариантов просто не может быть.

***

      Комната в общежитии была наполнена спешными шагами и звуками закрывающихся чемоданов. Юнги с широкой улыбкой засовывал книги и одежду в коробки. Каждый предмет будто напоминал ему о предстоящем начале новой главы их жизни. Свет весеннего субботнего солнца проникал в комнату, делая пыльные стены менее мрачными, а старинный паркет теперь играл на свету.       — Чонгук, да брось ты уже наконец в коробку эти журналы! Ты же сам не можешь дождаться, когда мы выгрузим наши вещи в новую квартиру, — сказал Мин, протягивая ему последнюю пустую коробку, чтобы Чонгук положил туда оставшиеся вещи.       Чон откладывал этот момент до последнего дня. Всё же он действительно хотел переехать в собственную квартиру в центре Сеула и разделить эту жилплощадь с его единственным другом, который был рядом в эти трудные минуты его жизни, разделяя боль и душевную тягу Чонгука, поддерживая во всех его внутренних терзаниях. Чонгук был очень благодарен соседу и сейчас, сидя на пустой кровати, на которой остался только матрац, принадлежащий общежитию, и голая подушка без наволочки, парень смотрел снизу вверх на друга и едва заметно улыбался, нервно вдыхая, пытаясь справиться со своими пугающими мыслями.       Ему казалось, будто он, как и Намджун, обдирает Тэхена и оставляет мужчину без гроша за душой, ведь именно за счет директора многомиллионной компании они сейчас переезжают из общежития в собственную квартиру в центре Сеула. Они мечтали об этом, и Чон это понимает. Однако мысль о том, что они получили это нечестным путем только чтобы обманным образом заставить Намджуна отказаться от собственной свадьбы, после которой он получил бы выгодную сделку в размере восьмидесяти пяти процентов акций «Glass Tower», заставляет Чонгука сомневаться в правильности своих желаний и способах достижения своих целей.       Ведь это был обман. Он обманом заставил Намджуна поверить, будто Чонгук действительно к нему что-то чувствует. Но это не так. Чон уже давно оставил ту жизнь в прошлом, надеясь только на светлое будущее, в котором нет его бывшего парня. Однако мысль о том, что всё не зря и что он таким способом помогает сохранить Тэхену его собственную компанию, заставляет Чонгука взять последнюю волю в кулак и продолжать следовать их плану. Ведь до свадьбы осталось всего каких-то пятнадцать дней.       И все же, вспоминая те чувства, которые сопровождали Чонгук в его рыданиях в подушку и поисках хоть какого-нибудь человека, чтобы выплакать ему на плечо всю ту боль, что копится внутри него, возвращают его в настоящее. Только вспомнив о том, через что ему пришлось пройти, он оставил позади себя все сомнения, чтобы обмануть Намджуна так же, как когда-то Ким сам заставил обманул Чонгука.       Око за око и весь мир ослепнет.       Мысли Чонгука бродили по мрачной территории недосказанности и пугающих тревог. Шикарная квартира в центре Сеула, безусловно, была прекрасной возможностью, но каждый раз, когда он думал о том, что деньги на это всё дал директор их компании, его внутренности сжимались от неуверенности.       — Конечно, — бесцветно улыбнулся Чонгук, но сам он был далеко за пределами этих стен. Его взгляд был прикован к старому постеру на стене, который они повесили в первый день заселения. Это был постер простенькой квартиры в Сеуле. Даже не в центре города, а где-то на окраине. Но, смотря на эту картину, они каждый день засыпали с мыслью, что всё вот-вот получится и они смогут переехать из общежития.       Как же быстро летит время.       — Юнги, ты точно уверен, что это хорошая идея? — спросил Чон, почти прошептав, — не будет ли это всё… ну знаешь, слишком? Ведь одно дело, когда мы тратим деньги Тэхена, который рискует оказаться на улице через пятнадцать дней из-за моей ошибки, и другое — я разобью Намджуну сердце, — продолжает шептать он. — И я помню, как именно поступил он со мной, и каждый раз уверяю себя, что он заслуживает большего, чем этот «простой» обман, но ведь я не такой человек, Юнги, — одна слеза льется по щеке, и Чон быстро вытирает ее, чтобы друг ничего не заметил. Но Мин замечает абсолютно всё. — Я никогда не хотел быть тем, кто злом отвечает на зло. Я ведь добрый и…       Юнги прервал его, положив руку на плечо.       — Я понимаю, — и садится рядом с соседом на кровать, — но в первую очередь мы делаем это не для того, чтобы ты кому-то разбил сердце, — отрицательно машет головой Мин и, повернувшись к другу, касается его лица большими пальцами и вытирает новую порцию слез. — Ты делаешь это для Тэхена, который может потерять компанию. Сам посмотри, Намджун ничего не сделал для того, чтобы владеть большей частью акций. По словам Тэхена, он палец о палец не ударил, чтобы заслужить все, что имеет. Однако он может получить все только потому, что Тэхен в свое время нуждался в финансовой помощи, и именно родители Намджуна оказали ему эту поддержку, — кивает Юнги, продолжая свою пламенную речь. — Тэхен столько работал над своей компанией, чтобы что?       — Что? — удивленно спрашивает Чон, цепляясь за слова друга.       — Чтобы потом отдать всё какому-то человеку, который ничего ради этого не сделал? Плюс ко всему, он вынуждает Тэхена спать с ним, жениться на нем… — Юнги выдыхает и чуть отстраняется от Чонгука, чтобы дать время подумать над сказанным. — По-моему, Намджун заслуживает всей кары мира, если не больше.       Чонгук кивает с легкой тенью улыбки на лице. Слова Юнги зажгли искру уверенности, но сердцу все еще тяжелело от мысли, что в любом случае в этой ситуации может кто-то пострадать вне зависимости, продолжит ли он участвовать в плане Тэхена или нет. Тем не менее он встал и начал аккуратно складывать свои вещи, продолжая думать над тем, что сказал Юнги. Друг прав, Чонгук очень хочет помочь Тэхену сохранить компанию. Очень надеется на то, что Тэхен не останется через две недели на улице только потому, что те, кто когда-то ему помог, погибли в автокатастрофе и написали чудовищное завещание, тем самым сковывая руки директору компании.       День казался длинным и утомительным. Гул улиц Сеула приветствовал их, когда они покинули общежитие. С ними остались воспоминания об этом месте и о знакомстве в первый день переезда Чонгука в общежитие. Они искренне любили это место и с такой же искренностью в душе были рады покинуть его навсегда.

***

      Ким Тэхен действительно позаботился о том, чтобы Чонгук жил в удивительной квартире в центре Сеула. Квартира располагалась на тридцатом этаже, откуда открывалась завораживающая панорама города. Переезжая, Чонгук и Юнги дружно таскали вещи. Сначала они заносили их в лифт, который, словно кабина на колесе обозрения, медленно поднимал их все выше над городом. Затем они переносили коробки в свою общую квартиру, о которой так долго мечтали.       Их новое жилище было примером современного дизайна и комфорта. Просторный холл встретил их ярким, но уютным светом, что ласкал белые стены и полы из натурального дерева. Здесь было несколько комнат, каждая со своим уникальным характером. Гостиная с мягкими диванами и последней моделью телевизора казалась идеальным местом для вечерних посиделок, но Чонгук и Юнги не те ребята, которые будут созывать незнакомых людей только для того, чтобы перевернуть их квартиру с ног на голову. Для них эта гостиная была местом, где они смогли бы после тяжелого дня расслабиться перед телевизором с бутылкой пива или чего-то покрепче и за просмотром очередного ужастика.       Стеклянные двери в этой комнате выходили на балкон, где можно было насладиться звездной ночью над городом.       Спальни оформлены в спокойных тонах. В них стояли большие удобные кровати и шкафы для одежды, а большие окна от потолка до пола наполняли комнаты светом.       Несомненно, главной жемчужиной квартиры была кухня. Она была поразительно просторной для центра мегаполиса, с блестящими гранитными столешницами и островом посередине. Современная встроенная бытовая техника, включая высококлассную плиту и духовку, была мечтой любого кулинара. Юнги просто обожал готовить, а Чонгук — восхищаться его стряпней. Верхние шкафчики с иллюминацией украшали стены, а интегрированная кофемашина была готова в любую минуту подарить аромат свежесваренного кофе.       Коробки были повсюду, и парни удивлялись, как всего за столь короткий срок, чуть больше полугода, у них накопилось столько вещей? С учетом того, что большую часть из них парням пришлось оставить на мусорке, потому как они не предназначены для квартирной жизни. Чонгук был рад избавиться от этого барахла. Он чувствовал, как, выкидывая мусор, он будто очищал свой разум. Казалось, это еще один вид терапии, про которую ему не рассказывал психолог. Возможно, в этом не было необходимости, потому что после расставания с Намджуном Чонгук сразу же сжег все вещи своего бывшего парня, посчитав, что тем самым сжигает их историю.       Тогда он думал, что всё закончено.       И, возвращаясь к просторам квартиры, конечно же, нужно рассказать про вид из нее: гостиная, как и кухня, и спальные комнаты, обладали панорамными окнами, через которые открывался вид на знаменитое здание бизнес-центра «Glass Tower», в котором работают Чонгук, Тэхен и Намджун. Свет играл на его стеклах, создавая мозаику, которая менялась в течении дня из-за движения солнца по небу.       Весь переезд, включая сбор вещей в общежитии, перевозку их в новую квартиру и затем разбор этих самых вещей в новой жилой площади, занял около десяти часов, и, ясное дело, парни вымотались, придавая новой квартире уют и комфорт для лучшей жизни в ней.       Юнги, обнявшись с Чонгуком и порадовавшись тому, что у них наконец-то всё получилось, ушел в свою комнату с ноутбуком, уверяя друга, что, скорее всего, уснет на часов-таки девятнадцать минимум! Чонгук хмыкнул, сказал другу отдыхать, а сам, приняв душ в новой ванной комнате, переоделся и вышел на улицу подышать свежим весенним воздухом города.

***

      Под звездами весеннего Сеула, где мерцающие огни большого города создавали волшебную атмосферу на фоне ночного неба, Чон вышел из бетонных джунглей своего уютного дома, чтобы вдохнуть свежий городской воздух. Весенний ветерок нежно обдувал его лицо, играя с темными прядями волос.       С каждым шагом он всё дальше уходил от напряжения своего повседневного существования. Тревожные мысли, как дикие птицы, упорхнули прочь куда-то в глубь города, оставляя за собой только спокойствие и мир в голове. Уличные фонари рисовали золотистые ореолы на мокрой после дождя мостовой, а тени деревьев замерли в покое ночи.       Парень чувствовал, как натиск жизни остается позади, а перед ним расстилается большое, еще неизведанное полотно будущего, манящее своими неожиданными красками. Взгляд его обращен к звёздам, хотя кроссовки прочно чувствовали шершавость тротуара, идя по едва знакомой дороге.       Так он шагал, пока не увидел огромное здание «Glass Tower», которое возвышалось словно маяк в ночи. Он знал, что там, на семьдесят восьмом этаже, горит свет — это озаренное пространство, куда стремилась каждая его клеточка. В кабинете директора еще трудился кое-кто важный для сердца Чонгука.       Чонгук и не заметил, как ноги сами привели его туда, куда отчаянно просилась душа. Он не виделся с Тэхеном с тех самых пор, как впервые поцеловал его. Казалось, прошла вечность, но то были лишь какие-то пять дней. Чон не понимал, почему скучал по директору, но он признался в этом самому себе — скучал. Так странно, что в первую их встречу Тэхен показался холодным и отстраненным, оскорбляя и унижая журналистов, чтобы только потешить свое эго. На самом деле, это самый ранимый человек, какого только знал Чонгук. Парень понимал, почему мужчина себя так вел: журналисты постоянно лезли не в свое дело, мечтая урвать «хит-историю», которая помогла бы им оказаться на вершине их творческого пути.       Узнав Тэхена поближе, Чон впервые возненавидел свою профессию. Раньше, общаясь со знаменитостями, он, не стесняясь, спрашивал про всё сокрытое, что хранили люди глубоко в душе, мечтая получить уникальную информацию из первых уст. Поговорив с Тэхеном и услышав то, что почти каждый первый журналист при встрече с ним спрашивает Кима про его скорую женитьбу… Поэтому Тэхен оскорблял. Поэтому покрывал благим матом всех интервьюеров. Потому что, блядь, во-первых, это их не касается, во-вторых, это принудительный брак, после которого Тэхен потеряет большую часть акций своей компании и будет разве что кофе приносить новому директору «Glass Tower».       Чонгук не знал этого и никогда не задумывался, каково по ту сторону баррикады? Каково это, когда у тебя спрашивают такие вопросы, которые словно нож разрезают тебя изнутри, пуская кровь из твоих внутренних органов, доставая все скрытые тайны наружу? Чон плакал, когда Тэхен рассказывал это и просил прощение у Кима. Не только за себя, но и за всех тех, кто лез не в свое дело.       Ким бы давно отказался от этой затеи и не тратил бы столько времени, общаясь с интервьюерами, которые говорили обо всем, не стесняясь никакой темы. Тэхен бы прекратил, но одно из условий завещания было проведение интервью для того, чтобы у компании появился собственный журналист. Это вновь было одно из нелепых условий родителей Намджуна, потому что они считали, что для того, чтобы раскрутить компанию и поставить ее на наивысший уровень заработка, необходим рекламный промоушн, а для этого нужен был журналист. Тэхен, подчиняясь последней воле ушедших из жизни, для себя решил, что возьмет на работу того, кого не будет интересовать личная жизнь Кима, и вопросы будут исключительно по поводу компании «Glass Tower». Таким человеком оказался именно Чон Чонгук, двадцати трех лет, студент школы юных журналистов, мечтающий съехать из общежития в квартиру в центре Сеула со своим другом Юнги.       Тэхен и представить не мог, что, ища медь, он найдет золото.       И вот Чон все ближе и ближе к зданию компании, где на семьдесят восьмом этаже горит свет в единственном работающем кабинете, оповещая всех, кто может увидеть его издалека, о том, что директор компании не знает про существование выходных. С тех самых пор, как Тэхен начал детально изучать процессуальное право, пытаясь оспорить завещание, находя в нем хоть малейшую опечатку или лазейку, Тэхен забыл про выходные.       Чонгук ускорил свой шаг, не замечая даже того, как быстро преодолел расстояние и оказался возле стеклянной двери вестибюля, глядя в его неоново освещенные просторы. Вдыхая аромат прополиса и машинных масел, парень взбежал по ступенькам, прошел через холл, вызвал лифт и нажал кнопку с номером семьдесят восемь. В горле появился комок предчувствий, а сердцебиение участилось.       Наконец двери лифта распахнулись, встречая его тишиной заключительного аккорда этого вечера. Свет в кабинете директора сиял, как факел в темноте, и Чон пошел навстречу ему, словно мотылек, летящий на яркий свет. Этот свет манил его, как фата-моргана, обещая нежное прикосновение и тепло мира, который можно найти только в объятиях любимого человека. Он шел, поддаваясь магнетизму момента и обещанию личного счастья, которое ожидало его в офисе на вершине городского небоскреба под звездами весеннего Сеула.

***

      — Как ваш переезд? — спрашивает Тэхен, откидываясь на спинку рабочего стула и выключая компьютер. Его голос расслаблен, даже немного уставший. Чонгук замечает это, но всё-таки принимает решение промолчать, потому что это его не касается.       Вообще, с тех пор, как Тэхен рассказал ему про все те жуткие вопросы, которые его раздражали во время интервью, Чонгук старается больше ничего не спрашивать у Кима.       — Хорошо, — пожимает плечами парень, стоя у окна, наблюдая за тем, как вечер сменяется ночью. Окно чуть приоткрыто, и он чувствует, как холодный ветер проникает в офис, как касается его оголенной кожи и как после этого по телу бежит табун неприятных мурашек. Чонгук невольно начинает обнимать себя за плечи, стараясь согреться. И, несмотря на морозный ветер, он все равно отказывается закрывать окно.       Пусть ему будет холодно. Пусть. Он со всем справится.       Чонгук вздрагивает, когда на его плечи что-то накидывают, и он медленно поворачивается в чужих объятиях, чувствуя крепкие руки на своем теле.       — Спасибо, — шепчет он, смотря снизу вверх из-под густых ресниц на Тэхена, внимательно изучая глубину этих красивых глаз и очаровываясь этим пронзительным взглядом мужчины.       — Мне не трудно, — хмыкает Ким, поправляя свой пиджак на Чонгуке.       — Нет, я не про это, — кончиками пальцев проходит по грубой ткани и начинает мелко дрожать от того, что его холодные руки берут в теплые, пытаясь согреть. — Спасибо за то, что исполнил мою мечту, — он больше не поднимает взгляд на мужчину. Щеки его пунцовеют. Парень дрожит и кусает свою нижнюю губу из-за нервов.       — Почему ты грустишь, когда говоришь об этом? — От Тэхена невозможно скрыть ничего. Он легко касается указательным пальцем подбородка парня и так же легко и неторопливо поднимает его лицо вверх. Увидев слезы на глазах Чонгука, Тэхен хмурится, но ничего не говорит. Ждет, когда Чон сам что-то скажет.       — Мне жаль, — едва не всхлипывает Чонгук, пытаясь вновь опустить голову, но чужая рука, что держит его, не дает ему это сделать. — Он не откажется от свадьбы.       Чонгук смотрит куда угодно: на кресло директора, на его бежевую рубашку, которая расстегнута на две верхние пуговицы и открывает волнующий вид на ключицы мужчины, на булавку-зажим для галстука с логотипом компании, на крепкие руки Тэхена, украшенные крупными венами. Смотрит куда угодно, но не в глаза, чтобы не выдавать своих искренних чувств, пусть и уверен, что Тэхен читает его как открытую книгу и что мужчине совсем необязательно для этого смотреть парню в глаза.       — Я знаю, — хмыкает Тэхен и вновь поднимает лицо Чона, — не переживай. Я рад, что ты помогаешь мне, хотя ты не обязан этого делать…       — Я хочу, — перебивает Чонгук.       — Я знаю, — вновь кивает Ким, — но у меня, как у хорошего бизнесмена, всегда имеется туз в рукаве, — и вновь на его лице появляется подобие улыбки, и Чонгук уверен, что у господина Кима она очень красивая, пусть он и не видел ее никогда.       — Вы же не собираетесь убивать его? — настороженно спрашивает парень. Чон уверен, даже если ему сейчас расскажут грандиозный план, который включает в себя кровопролитие, он ни за что на свете никому не расскажет об этом и унесет эту тайну с собой в могилу, если потребуется. Не сдаст Тэхена никогда, но все же его пугает мысль о том, что мужчина готов пойти на такое.       — Нет, — Тэхен отпускает чужое лицо и возвращается к своему столу. — В завещании, которое оставили родители Намджуна, был также пункт о том, что если с их сыном что-то случится, несчастный случай или счастливое совпадение, компания вновь никому не достанется и, скорее всего, перейдет во владения государства. Такое бывает, когда законный владелец чего-то миллионного покидает этот мир, а наследство он либо никому не успел оставить, либо у него просто не было наследников. В любом случае мне невыгодно заказывать кого-то ради того, чтобы избавиться от проблемы.       — Заказывать? — зачарованно спрашивает Чонгук, вслушиваясь в бархатный голос мужчины. Чон уверен, даже если бы Тэхен сейчас рассказал по пунктам, как он собирался убить Намджуна, парень бы все равно слушал, не перебивая, наслаждаясь глубоким голосом директора, и не важно, что только что произнесли эти уста.       — Неужели ты думал, что я смогу убить кого-то собственными руками, Чон-и? — вновь тень улыбки украшает и без того симпатичное лицо. — Нет, в этом мире есть те, кто получают за такое немалые деньги. А они у меня пока еще имеются.       — Тогда… что за план? — осторожно спрашивает Чонгук и присаживается напротив директора так же, как и в первую их встречу. Подумать только, прошло всего ничего с того дня, а его жизнь успела перевернуться вверх дном.       Тэхен около минуты стоит, не двигаясь, смотрит на Чонгука и о чем-то думает, в то время как парень задерживает дыхание, чтобы не нарушать тишину в помещении и не привлекать к себе большего внимания. Ему отчего-то страшно на данный момент находиться с мужчиной здесь без свидетелей, и Чонгук жалеет о том, что вообще задал этот вопрос. Да, Тэхен помнит о том, что парень — журналист и при желании смог бы уже написать замечательную историю и опубликовать ее на сайте, но Ким доверяет Чонгуку и понимает, что он бы не сделал ничего подобного. И все же он не хочет впутывать его в свои дела, пусть и ранее сделал это.       Его поступок был необдуманным и даже жалким и отчаянным, по мнению мужчины. Тэхен понимал, что ему ни при каких обстоятельствах не стоило приглашать Чонгука в свой ресторан и рассказывать эту историю с его будущей свадьбой и риске потерять компанию, но Тэхен просто не мог не. Он понимал, как рискует, впутывая кого-то еще, и, если бы Намджун догадался, ради чего Чонгук пришел работать в компанию, он бы, скорее всего, приблизил дату свадьбы, и у Тэхена осталось бы гораздо меньше времени для того, чтобы придумать план отступления. Хотя у мужчины был год, и всё, что он смог и успел придумать, — рушилось на глазах.       — Извините, не стоило мне это спрашивать, — мямлит Чонгук, вставая со стула, желая покинуть кабинет директора, оставляя чужой пиджак на столе Кима.       — Тебе, наверное, интересно, как так получилось, что его родители когда-то помогли мне выполнить желаемое и открыть такой большой бизнес-центр? — спрашивает Тэхен, садясь в свое кресло, когда Чонгук уже коснулся ручки двери, собираясь выйти из кабинета.       Чон медленно поворачивается, внимательно изучая чужое лицо. Парень до этой минуты даже и не думал об этом. А ведь действительно, как так получилось, что какие-то левые, по мнению Чона, люди одолжили денег незнакомому человеку, не прося ничего взамен?       — В детстве его родители очень хорошо дружили с моими, — начинает Тэхен, и Чонгук возвращается на свое место, внимательно слушая рассказ мужчины. — Я не знаю, как так получилось, что столь немыслимо богатые люди подружились с моими родителями, которые постоянно задумывались о своем финансовом положении. Не скажу, что мы были бедны, на основное — учебу, еду, одежду — нам хватало, но все равно это не сравнится с тем, какие финансовые возможности были у родителей Намджуна, — пожимает плечами и тяжело выдыхает.       Чонгук видит, что для мужчины это болезненная тема, но все равно не перебивает. Не просит остановить свой рассказ, а лишь внимательно слушает.       — И на самом деле, мой отец попросил их мне помочь, а не я. Я лишь стоял в стороне и благодарил Вселенную за то, что они позволили мне исполнить свою мечту, — вновь этот нервный смешок касается его губ, — бойся своих желаний.       — Когда они составили это завещание? — осторожно спрашивает шепотом Чон.       — Незадолго до смерти, — просто отвечает Ким. — В течение долгого времени после того, как я отдал им долг, я думал, что всё хорошо и теперь я никому ничего не должен. С плеч свалился большой груз, и я впервые ощутил себя свободным. Впервые почувствовал глоток этой самой свободы, до тех пор… — Тэхен замолчал, и Чонгук не нашел ничего лучше, чем пододвинуться к мужчине и взять его дрожащие руки в свои. — До тех пор, пока не увидел документы, подписанные мною пять лет назад, где было написано, что компания будет на восемьдесят пять процентов принадлежать им до тех пор, пока не будет документально зафиксирован факт возвращения долга. — Тэхен нервно выдыхает и сжимает холодные пальцы Чона в своих, желая их согреть. — Как я мог пропустить это? — спрашивает Ким в пустоту, смотря на Чонгука. Мужчина понимает, что парень не может ответить на этот вопрос, — а затем пришел второй документ, где говорилось, что я могу потерять и те жалкие пятнадцать процентов, если не выйду замуж за Намджуна…       — Звучит, как плохой анекдот.       — Это так, — Тэхен вновь смотрит в глаза Чонгуку. — Уже поздно, — шепчет он, поглаживая большим пальцем тыльную сторону холодной руки Чонгука, которая словно не хочет греться и не хочет забирать чужое тепло. — Пора домой.       — Могу я вас поцеловать? — Чонгук в шоке от собственных слов, которые только что вырвались у него изо рта, не давая возможности обдумать сказанное.

Chris Rain — Sunshine

      Прежде чем мужчина дал свой ответ, Чонгук решил вновь сделать что-то неожиданное. Встав со стула, он медленно подошел к директору и, не придумав ничего лучше, сел к нему на колени и коснулся холодными руками горячих щек Кима. Руки Тэхена сразу нашли свое место на чужих упругих ягодицах, чуть сжимая их. Сам Ким заинтересованно, с легким трепетом в сердце и мягким ожиданием в глазах доверчиво смотрит на парня снизу вверх и ждет, когда Чонгук продолжит свои смелые действия.       Их дыхание смешалось, силуэты лиц оказались так близко, что каждый из них чувствовал теплые струйки воздуха другого. Тэхен вдохнул аромат, который был только у Чонгука: сладкий и одурманивающий, столь характерный, что вызывал бурю желаний в самой глубине его сущности.       Взгляды переплелись, заговорили молчаливым языком страсти и притяжения. Тэхен, на мгновение задержав дыхание от возрастающего напряжения, едва заметно кивнул, словно открывая ворота к своему сердцу. Страсть и сила были ощутимы в каждом их движении, в подавленном рычании, нараставшем в груди. Чон не заставляет себя долго ждать и, наклонившись, накрывает манящие губы в легком поцелуе.       Когда их губы наконец встретились, это было подобно столкновению двух миров, слиянию небес и земли в один великий огонь. Тэхен страстно накрыл своими губами губы Чонгука, который отвечал с той же интенсивностью и жаждой. Поцелуй был глубоким и поглощающим, они исследовали друг друга, отпивая сладость страсти, питаясь желанием, которое теперь казалось неисчерпаемым. Первый стон Чонгука сорвался с губ, когда мужчина сильнее сжал его ягодицы через ткань брюк, и парень невольно поерзал, проезжаясь промежностью по уже вставшему члену Кима. Страстный взрыв чувств охватил их обоих, и тогда Ким притянул парня еще ближе к себе.       Чонгук обвил руками шею мужчины, приглашая глубже исследовать собственный рот и поддаваясь лидерству в их танце желаний. Губы Тэхена были настойчивы, но ласковы, их языки танцевали в хороводе возрастающей страсти. Они оба пожирали друг друга с аппетитом звёздных путешественников, нашедших свой истинный дом.       Чувство их связи усиливалось, руки мужчины еще сильнее сжимали тело Чона, и парень в ответ еще с большим желанием и жаждой промычал в страстный поцелуй, обнимая крепче, укрепляя их объятие и подчёркивая непреходящую силу и энергию. Всё вокруг утратило значение, оставляя их один на один в бесконечности этого момента, где страсть правила всем и каждым движением.       Поцелуй медленно угасал, оставив их с тяжелым дыханием и жаждой большего. Их глаза вновь встретились, насыщенные эмоциями и глубоким пониманием своего особого союза.       — Обещай, что даже если я в итоге окажусь нищим и без вона в кармане, ты все равно будешь меня так целовать, — тяжело дыша, шепчет Ким в чужую шею.       Чонгук ничего не отвечает, хихикая в плечо мужчины и наслаждаясь запахом любимого человека.

***

      У Чонгука было много идей, как именно ему стоило провести пятничный вечер: в компании Юнги за просмотром очередного ужастика, в компании Тэхена за очередным вкусным поцелуем с мужчиной или в полном одиночестве, общаясь со своими читателями на личном сайте, обсуждая интересующие их темы. Но парень все никак не мог понять, почему при разнообразии вариантов событий он сейчас сидит в нелюбимом ресторане с нелюбимым человеком и пытается вести себя так, будто этот самый нелюбимый человек — всё, что у него есть на планете.       — Зачем он тебе? — на середине беседы, когда все остальные темы уже исчерпали себя, спрашивает Чон. — Зачем тебе «Glass Tower»?       — Незачем, — отвечает Намджун, доедая невкусный рамен в этом ужасном, по мнению Чона, ресторане. Парень буквально ненавидит всё, что его окружает на данный момент, и мечтает поскорее оказаться в объятиях любимого.       — Тогда… к чему всё это? — свадьба уже завтра, и Чонгук отчаянно пытается нарушить ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами, но понимает, что это просто невозможно. Намджун никогда не откажется от компании и от Тэхена, который будет для него в качестве очередной жертвы его ужасных деяний. Тэхен для него игрушка, бонус, кукла, с которой можно играть и которую можно бросить, если вдруг надоест.       Когда-то именно он был этой куклой для Намджуна. Но Чонгук справился, ушел от своего болезненного прошлого. Начал жизнь с чистого листа. Пусть Намджун думает, что Чонгук вновь в его руках, парень знает, что никогда не принадлежал ему после расставания.       Только Тэхену.       — Мне интересно, на что готов пойти Ким Тэхён ради своей компании, — пожимает плечами, берет салфетку и вытирает рот.       — И на что же он пошел? — Чонгук чувствует, будто Намджун вновь и вновь закидывает удочку, и парень снова и снова цепляется за нее, потому что не может не.       — В этом-то и проблема, — улыбается старший, — видимо, Тэхен смирился со своей участью. Мои юристы и частный детектив не нашли ничего, что могло бы помешать свадьбе. Тэхен даже не снимал за последний год круглую сумму денег, ну, чтобы, знаешь…       — Заказать тебя? — догадывается Чонгук и вспоминает, как, казалось бы, совсем недавно разговаривал по этому поводу с Тэхеном.       — Угу, — кивает Намджун. — Еще вина? — он все равно заказывает бутылку красного полусладкого, даже тогда, когда видит отрицательный ответ Чона. — Ты придешь завтра? — спрашивает, выгнув бровь, и смотрит на то, как официант заменяет его пустой бокал вновь заполненным красной жидкостью.       — Ты серьезно хочешь меня, своего бывшего парня, видеть на собственной фиктивной свадьбе? — выгнув бровь, спрашивает Чон. Он сам не уверен, что захочет видеть, как Тэхен после бракосочетания будет весь вечер целоваться с Намджуном, потому что это принято делать на свадьбе.       — Я серьезно хочу тебя, — говорит Намджун, и Чонгук перестает дышать, медленно считая от одного до десяти, а потом в обратном порядке, чтобы успокоиться. Голова начинает кружиться, и он вновь вспоминает все то, что было три года назад, когда он встречался с парнем напротив, которого на данный момент ненавидит так же сильно, как когда-то любил.       — Почему? — шепотом спрашивает Чон, не переставая считать и в то же время смотреть в глаза напротив. — Зачем тебе это?       — Ты не такой, — спустя время отвечает Ким, хоть Чонгук и не надеялся услышать что-то, потому что прошло много времени. — Как остальные мои бывшие. Меня сначала злило то, как быстро ты оправился. Я начал сомневаться, а действительно ли ты любил меня…       Любил. Больше жизни любил.       — И, потеряв тебя, я понял, что мои чувства к тебе тоже были настоящие и что после тебя я никогда и никого так больше не смог полюбить, — Намджун протягивает руку через стол и берет холодную руку Чонгука. — Я действительно рад, что ты захотел вернуться ко мне.       Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел. Не хотел.       — Я люблю тебя, — произносит Ким, поглаживая чужую руку. — Почему ты плачешь?       Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю. Не люблю.       — Скажи что-нибудь, — Намджун настороженно смотрит на Чонгука, желая, чтобы Чон уже действительно что-нибудь сказал.       Тэхен, пожалуйста, обними меня, пожалуйста, приди сюда и скажи, что всё будет хорошо, что ты меня не оставишь, что будешь всегда рядом. Тэхен, пожалуйста, убери его с моих глаз, не заставляй снова испытывать эту жуткую боль, которая заставляет сердце ломаться на мелкие осколки, а легкие гореть из-за ненавистного чувства внутри.       Тэхен.       Пожалуйста.       — Я люблю Тэхена, — плачет Чонгук, смотря на ненавистное лицо, — и если ты действительно любишь меня, отпусти его. Не заставляй страдать так же, как когда-то заставлял меня. Не делай ему больно так же, как делал мне, — слезы рекой льются по щекам, он не может остановить этот поток. Голос дрожит, рука, что сейчас держит Намджун, трясется, и Чонгук хочет вырвать ее из чужого захвата. Он хочет уйти. Хочет побыть с Тэхеном последнюю свободную ночь, а вместо этого он сидит здесь с человеком, которого не любит, ненавидит всей душой. — Отпусти его, если действительно меня любишь, — и, схватив свои вещи, выбегает из ресторана.

Peyton Parrish — Rise

      Дверь ресторана распахивается, и Чонгук вырывается на улицу, тяжело дыша, ощущая холодный порыв ветра на лице. Он замедляет шаг, чувствуя, как крупные капли дождя бесцеремонно прорываются сквозь барьер его одежды, сливаясь с горькими слезами на его щеках. Небо Сеула плачет вместе с ним, отражая всю тяжесть его переживаний.       Внутри его сердце колотится бешено от мысли о предстоящей свадьбе Тэхена — торжестве, на котором он скрепит себя узами с тем, кто не достоин его чистой, искренней любви. Чонгук ранее не задумывался, что свадьба действительно состоится. Для парня это было что-то похожее на плохую шутку, и что в один день Намджун скажет, что отпускает Тэхена и ему не нужна чужая компания, как и не нужен сам мужчина. Намджун богат, ведь его родители были весьма богатыми людьми, и после смерти, кроме Тэхена и «Glass Tower», оставили сыну круглую сумму, на которую он может прожить всю жизнь, не работая.       Память беспощадно возвращает Чонгука к моментам, когда они с Тэхеном были вместе, когда каждый намек на улыбку, каждое прикосновение, каждый поцелуй казались частью вечности. Их собственной вечности. За такой короткий промежуток времени Чонгук полюбил человека, всей душой проникнув в чужую душу. Чон любил трудности, но никак не ожидал, что всё то, с чем он столкнулся, за двадцать пять дней сломает его окончательно. Он не мог смириться с мыслью, что потеряет Тэхена. Парень не знал, как долго Тэхен должен будет состоять в браке с Намджуном, чтобы умерших родителей это устроило и они по доброте душевной разрешили бы Тэхену развестись с мужем, при этом сохранив все сто процентов акций при себе, не потеряв и остальные свои бизнес-идеи, такие как ресторан, в который Тэхен пригласил Чонгука в их первую встречу. На их первое свидание.       Теперь же, стоя под натиском непогоды, он чувствует, как его душа терзается вихрем отчаяния и ломки — порывы ветра напоминают о несгибаемости судьбы, о том, что завтра всё изменится навсегда.       В глубине души он всё ещё молится о чуде, о последнем мгновении мирного сосуществования их с Тэхеном душ, о вечере, который они могли бы провести вместе — два одиноких сердца в безмолвной симфонии проливного дождя.       Он знает, что не может отнять Тэхена у будущего, которое он сам выбрал или которое, вероятнее, выбрали за мужчину. Но он хочет хотя бы на одну непродолжительную вечность побыть с любимым человеком, погрузиться в тепло его глаз, дыша единственным в этом мире воздухом, вкушая мгновение, в котором они вместе, где нет на свете ничего, кроме них.       Чон идет под дождём, каждый шаг приближает его к дому, где живёт его любовь. Этот дождь — словно переходный ритуал, очищение перед последней встречей, когда можно оставить всю боль в прошлом, хоть на миг обрести утешение в тишине присутствия друг друга.       Сердце бьется в унисон с ритмичным стуком капель по зонтикам прохожих, это напоминает ему, что время идет неумолимо. С каждым шагом он чувствует, как его решимость и желание видеть Тэхена последний раз растут, пробиваясь сквозь невидимую броню безнадёжности.       В этот вечер он не желает ничего, кроме как быть с мужчиной — быть единственным для него, хоть на эфемерный миг, оставив за порогом уходящего дня всю свою боль и печаль, почувствовать себя живым, таким же непоколебимым, как и небесный поток, обрушивающийся на землю. С дождем, который, как он надеется, унесет всю боль и оставит за собой лишь мягкий след воспоминаний.       — Чонгук? — Тэхен открыл ему дверь, такой уютный и домашний. Из дома доносился аромат чего-то вкусного, и желудок Чонгука сжался от этого запаха, ведь в том ресторане он так ничего и не съел.       Мужчина с опаской смотрел на молодого человека, который был полностью промокшим. Откуда он пришел? Почему у него нет зонтика? Почему он оказался здесь? И самый главный вопрос, который волновал мужчину — почему он плакал?       Столько вопросов, но перед тем, как получить ответ хотя бы на один из них, ему следует впустить парня в дом и высушить его, чтобы тот не заболел.       — Проходи, — суетливо предлагает Тэхен и сразу ведет заплаканного Чонгука в ванную комнату, чтобы снять с него всю сырость. Чонгук не стесняется наготы и, когда оказывается полностью обнаженным, чувствует, что именно сейчас, именно в эту секунду и в этот вечер как никогда раньше хочет Тэхена. Хочет быть с ним единым целом, чтобы в первый и последний раз насладиться мужчиной в полной мере.       — Я люблю тебя, — шепчет Чонгук и видит, как Тэхен мгновенно замирает, забывая, что хотел сделать до этого. — Пожалуйста, прости меня, что я не смог тебе помочь избавить тебя от твоего будущего мужа, — всхлипывает Чон и трясется. Он не может произнести его имя и поэтому заменяет его на что-то более приемлемое. Хотя называть Намджуна будущим мужем Тэхена оказалось больнее для Чонгука.       — Маленький мой, — Тэхен вытирает слезы с чужого лица, которые ранят его самого. — Все хорошо, — и пододвигается ближе, чтобы поцеловать парня в лоб и на мгновение задержаться в таком положении.       — Нет, не все, — вновь всхлипывает Чон, обнимая мужчину и чувствуя, как чужая одежда намокает из-за того, что Чонгук до сих пор мокрый из-за дождя. — Я подвел тебя. Я обещал, что справлюсь, что не будет этой свадьбы, что ты будешь свободным от чужих манипуляций, что ты сможешь свободно дышать и не чувствовать оковы на своей шее, которые сильнее и сильнее затягиваются и перекрывают доступ кислорода в легкие…       — Я люблю тебя, — прерывает терзания Чонгука и, отстранившись, смотрит на заплаканные глаза. — Больше жизни, — и накрывает губы Чонгука в сладком поцелуе, чтобы Чон не сумел вновь что-то сказать.       Тэхен чувствует дрожь парня и, пытаясь как-то ее унять, включает горячую воду. Они вместе заходят в душевую кабину. Не теряя времени, Тэхен слегка отстраняется от Чонгука, снимая с себя домашнюю футболку и штаны, чтобы вновь накрыть вкусные губы парня.       Стеклянные стены душевой блестели от чистоты и отражали мягкий свет, создавая романтическую атмосферу. Вода начала нежно падать с высоты, как ласковое поглаживание самих небес, и в дымке пара они снова посмотрели друг другу в глаза, полные любви и признательности за сладкие моменты уединения.       Ким вновь медленно двинулся вперёд и обхватил Чонгука нежными, заботливыми руками. Они прижались друг к другу, и их губы встретились в медленном, изысканном поцелуе под водопадом тёплых струй. Вода, стекая по их телам, уносила с собой весь стресс дня, оставляя лишь чистые эмоции и теплое ощущение другого тела.       Руки мужчины скользят по хрупкому телу Чона, пуская табун крупных мурашек. Чонгук в это время обнял мужчину, желая быть с ним еще ближе.       — Мы же не будем заниматься сексом в воде? — спрашивает Ким в поцелуй и слегка улыбается, чувствуя мычание Чонгука.       — Почему нет? — спрашивает Чон, тяжело дыша, и, отстранившись от мужчины, смотрит на него из-под густых ресниц, отчаянно кусая нижнюю губу, которая до сих пор покалывает, помня прикосновения вкусных губ Тэхена.       — Это непрактично, — улыбается Тэхен, убирая темные волосы Чонгука с его лица. — Я не хочу навредить тебе.       Ким не стал спрашивать, как давно у Чонгука кто-то был, потому что этот вопрос может расстроить парня. Тем более сам Ким не хочет услышать ответ, если вдруг этот «кто-то», кто был у Чонгука последним, окажется Намджун.

Kristian Kostov — Beautiful Mess

      Тэхен отступил на шаг и взял флакон с гелем для душа, который источал сладкий, завораживающий аромат. Налив немного в ладонь, он начал нежно втирать его в свою кожу, а затем и в кожу дрожащего Чонгука. Растирая мягкую пену по плечам, спине, животу и аппетитной попе парня. Ким дополнял физические ощущения теплом своих прикосновений, которые спускались всё ниже и ниже, будто приглашая насладиться каждым моментом интимности.       Их дыхание стало глубже, смешиваясь с ритмичным шепотом воды, и в этом маленьком мире из пара и тепла казалось, что время остановилось. Чистота воды, сладость поцелуя и ароматное покрытие геля для душа объединились в единый танец чувств, гармонии и влечения. Казалось, наедине со своими чувствами они были свободными и уязвимыми, но именно такая близость делала их союз настоящим. Каждое прикосновение было наполнено значением, каждый взгляд говорил о бесконечной нежности, и каждый акт заботы укреплял их связь нитями интимности и взаимопонимания.       «Всего один вечер», крутилось в голове Чонгука, но парень отчаянно пытался избавиться от этих мыслей. «Последний счастливый вечер, проведенный с Тэхеном».       После теплого душа, когда Тэхен уже не чувствовал дрожь Чонгука, он еще на мгновение остановился, осматривая Чона и то, как капли воды все еще сверкали на его коже под нежным светом лампы, как его влажные темные волосы слегка закрывали глаза, придавая его взгляду особую мягкость. Не удержавшись, Тэхен вновь поцеловал парня, передавая через этот поцелуй все те глубокие чувства, которые еще не были озвучены. Тэхен уверен, что им не требуется говорить о том, что они чувствуют друг к другу. Достаточно быть рядом и также сильно и страстно целоваться, чтобы без слов понимать всё.       Ким нежно обвил талию парня и в одно мгновение схватил его за ягодицы, поднимая вверх. Чон едва уловимо вздохнул от неожиданности, но быстро обернул свои руки вокруг шеи Тэхена в знак доверия и близости, а ногами обнял чужую талию. Крепкие руки мужчины уверенно поддерживали парня, как будто он был ценной реликвией.       Тэхен, ощущая легкий вес Чонгука в своих руках, направился к двери ванной, шагая ровно и уверенно. Осознание предстоящей близости, тепло и влага создавали атмосферу интимности и родства душ. Скоординировано, словно в танце, они пересекли коридор, и мужчина осторожно перенес своего возлюбленного в спальню, где их ждали мягкие одеяла и тишина уютной комнаты, готовой стать свидетельницей еще одной главы их общей истории.       — Готов? — тихо спрашивает Тэхен, наблюдая за реакцией парня и одновременно с этим подходя к прикроватной тумбочке, доставая оттуда бутылочку со смазкой и презервативы. Кинув все на кровать рядом с Чоном, он нависает над парнем, начиная покрывать его тело мелкими поцелуями-бабочками.       Он видит легкий нервный кивок Чонгука, но не видит, как парень нервно начинает покусывать свою нижнюю, опухшую от поцелуев, губу, сжимая простыни. Чонгук нервничает, и Тэхен понимает, что нужно тщательно подготовить и расслабить парня.       — Сколько времени прошло с твоего прошлого раза? — мужчина все же решается задать этот вопрос, потому как ему необходимо знать, как тщательно нужно подготовить дрожащего Чона под собой.       — Я, если честно, не помню, — неуверенно отвечает Чонгук, наслаждаясь поцелуями в шею и легкими поглаживаниями по телу.       — Всё хорошо, — Тэхен отстраняется от Чонгука, продолжая поглаживать и рассматривать его блестящее после душа тело. Легкими движениями рук он ласкает чужую грудь, спускаясь к животу, а затем накрывает полувставший член, нежно касаясь его. — Расслабься и чувствуй себя комфортно, — улыбается Тэхён и, поднимая руку выше, играется с одной из затвердевших бусинок сосков.              Чонгук мечтал увидеть улыбку Тэхена с тех самых пор, как увидел мужчину, и даже не догадывался о том, что именно она может заставить его быстро бьющееся сердце остановиться в один миг. Как Тэхен и сказал ранее: «Бойся своих желаний».       — Если тебе будет больно, то сразу же говори мне об этом, — мурлычет Ким и накрывает второй сосок, играясь с ним двумя пальцами: немного сжимая и покручивая его. Чонгук снова кивает.       Мужчина чувствует дрожь парня и, пытаясь его расслабить, сначала просто целует Чонгука. Не важно, что именно на данный момент напрягает парня: будущая свадьба его любимого или то, что он займется сексом после столь длительного перерыва. Тэхен сделает всё, чтобы Чонгуку было комфортно и чтобы он, так же как и Ким, получил удовольствие от грядущей ночи.       Тэхен ложится слева от Чона, накрыв чужие губы поцелуем, и легким движением руки перекидывает левую ногу Чона через собственную талию, чтобы было легче ласкать парня. Кончиками пальцев Ким играется с яичками Чона, спускается ниже к сжимающейся дырочке и начинает круговыми движениями гладить ее, не переставая целовать губы. Рукой он делает несколько ласковых движений от ануса Чона, поднимаясь по яичкам к его стволу, круговыми движениями ласкает головку члена, размазывая выступающую смазку, и вновь опускается вниз.       Так он делает пару раз, пока не чувствует, что Чонгук полностью возбужден и что смазки, которая вытекает из головки члена, настолько много, что она начинает скапливаться на животе парня.       Чонгук от нетерпения уже сам поднимает бедра вверх, пытаясь насадиться на чужие пальцы, которые словно не торопятся проникнуть внутрь него. Он ногами ерзает по постели от нетерпения и желания почувствовать хоть что-то в себе. Член болезненно пульсирует, и парень мычит в поцелуй, сподвигая Тэхена сделать что-то большее, чем просто ласковые прикосновения по его промежности.       — Может, нам попробовать вставить что-нибудь маленькое, совсем чуть-чуть? — возбужденно спрашивает Чон, нервно сглатывая.       Тэхен хмурит брови, пытаясь понять, о чем говорит Чонгук.       — У меня нет игрушек, если ты об этом, — завораживающе улыбается Ким, открывая бутылку со смазкой.       — Пальцы? — не теряет попыток Чон.       Тэхен кивает и обмазывает свои пальцы смазкой, пытаясь согреть ее в руках, чтобы не доставлять Чонгуку какого-либо дискомфорта. Когда смазка оказывается приятной температуры, мужчина подставляет один указательный палец к анусу Чона, на мгновение замерев, ожидая подтверждения. Чонгук кивает и нервно зажмуривается, хотя и сам не понимает, чего именно боится?       Это ведь Тэхен!       — Не бойся, маленький мой, — целует закрытые глаза Чонгука и медленно вводит один палец. — Я не сделаю тебе больно, — и вновь накрывает опухшие губы парня, расслабляя его.       Чонгук ахает, но отвечает на поцелуй. Пытаясь расслабиться, он обнимает мужчину за плечи и сильнее прижимает к себе, мысленно говоря о том, что никогда не отпустит и будет ждать его столько, сколько нужно. Он будет любить Тэхена. Эту ночь и все оставшиеся тоже.       Поцелуй из страстного и жаждущего плавно переходит в мягкий и ласковый. По щекам Гука текут слезы, и когда Тэхен чувствует это, он отстраняется, обеспокоенно смотря на парня.       — Тебе больно? — Видит, как Чон отрицательно мотает головой. — Тогда почему ты плачешь?       А Чонгук не знает, что ответить мужчине. Он не хочет сейчас думать ни о чем, включая завтрашнюю свадьбу. Он просто хочет быть с Тэхеном одним целым, чтобы его любили так же сильно, как любит он.       — Я люблю тебя, — говорит вслух.       — Я тоже люблю тебя, маленький мой.       Чонгук обнимает Тэхена, когда чувствует уже больше одного пальца в себе, и с его губ срывается первый жадный стон, смешанный со скулежом, который не уходит от слуха мужчины. Ким снова улыбается, входя в Чонгука уже тремя пальцами, раздвигая их внутри. Эти глубокие и нуждающиеся стоны мужчина готов слушать вечность. Он непроизвольно закатывает глаза, наслаждаясь любимыми звуками и тихо постанывает в ответ, облизывая губы. Эти стоны точно никогда не покинут его память, Тэхен в этом уверен.       Чонгук активнее поднимает бедра вверх. Он сильнее сжимает чужую шею, наклоняя голову Тэхена ближе к своей груди. Мужчина воспринимает это как намек и сразу утягивает в плен своего горячего рта возбужденную бусинку, играясь с ней кончиком языка, покусывая и слегка оттягивая ее. Внутри Чонгука так жарко, и Тэхен себя уже еле сдерживает. Он активнее двигает пальцами внутри в поисках простаты. Чонгук поднимает колени вверх, мычит в чужую шею и стонет, покрывая тело старшего обжигающими поцелуями в ответ.       Всего так много для Чонгука. Их страсть ощутимо витает в воздухе, парень даже и не знал, что такое вообще бывает. Голова кружится от переизбытка эмоций. Во рту сухо, и он часто сглатывает, но это не помогает. Ему очень хорошо, и он рад, что именно Тэхен дарит ему эти ощущения.       Чон отпускает Тэхена, и мужчина очень быстро оказывается между его ног, проникая уже четырьмя пальцами. Чонгук мычит, и Тэхен начинает покрывать его член поцелуями, затем берет одну лишь головку в рот, играя кончиком языком с уретрой. Чон вновь поднимает бедра вверх, желая почувствовать теплый рот всем стволом, и Тэ не противится этому, беря член полностью, касаясь кончиком носа лобка парня и задерживаясь в таком положении на какое-то время. Затем, вынув член изо рта, он делает несколько глубоких вдохов и вновь берет член полностью, чтобы головка коснулась его глотки.       По стволу уже течет смазка, перемешанная со слюной. Комнату наполняют безумно смущающие чавкающие звуки, но это никого не беспокоит. Одной рукой Тэхен продолжает растягивать Чона, второй играется с его сосками. В своих светлых волосах он чувствует чужие пальцы, словно Чон сам хочет придать нужный ему темп горлового, и Тэхен не противится этому, подчиняясь чужим желаниям.       После того, как волосы Тэхена отпускают, Ким понимает, что парень полностью расслабился. Он присаживается на кровать, его локти по бокам от головы Чона. Ноги парня находятся на весу, и Чонгук придерживает их под коленями.       Мужчина быстрыми движениями надевает презерватив на свой член и льет на него немного смазки, размазывая рукой по всему стволу.       — Я бы хотел отсосать тебе, — бормочет Чон, как в бреду, зажмуривая глаза, и Ким, направляя член к сжимающейся дырочке, замирает, услышав это признание.       — Хотел бы отсосать? — уточняет Ким, и Чон, пусть и не видит, но готов поклясться, что мужчина вновь улыбается.       — Хотел бы, да, — подтверждает ранее сказанное Чонгук, крепче сжимая свои ноги под коленями.       — Сейчас или после секса? — вновь уточняющий вопрос.       Чонгук недолго думает. Он, открыв глаза и увидев дикое желание Тэхена, решает повременить с минетом, потому как уверенности в своих способностях у него нет, а после того как он отсосет Киму, есть высокий риск, что Тэхен передумает и не захочет больше никогда с ним спать.       — После, — бубнит Чонгук, вновь закрыв глаза.       Тэхен улыбается, кивая Чону, пусть тот этого и не видит, и, направляя головку члена в анус Чонгука, начинает медленно, сантиметр за сантиметром, входить в него.       Чонгук мычит, сжимая ноги сильнее. Вздрагивает, когда чужая рука касается его члена и начинает сначала медленнее, а затем интенсивнее надрачивать его. Он расслабляется, пытаясь отвлечься от тянущей боли внизу живота. Пальцы ног непроизвольно сжимаются, и Чон пытается сам подвинуться ближе к Киму, насаживаясь сильнее.       — Сколько уже? — шепотом спрашивает Чонгук. Из уголков глаз начинают катиться слезы.       — М? — спрашивает Тэхен, останавливая движение руки на чужом члене. — Ах, ты спрашиваешь, насколько я уже глубоко в тебе? — вновь улыбается, и Чон уверен, что вот-вот словит инфаркт и что это будет самая нелепая смерть.       — Мгм, — отвечает мычанием Чон.       — Полностью, — и короткий толчок внутри подтверждает слова мужчины. Чонгук вздрагивает, когда член легко скользит по простате. От этого движения его будто пробивает током, и он громко стонет, выгибаясь в спине.       Тэхен слегка меняет положение: его колени теперь упираются в кровать. Он берет чужие ноги, закидывает их на свои плечи и начинает медленно входить, делая бедрами круговое движение, пытаясь найти нужное положение, чтобы его член проникал каждый раз ровно по простате Чона. Чонгук сжимает ягодицы Тэхена, царапает чужую спину и, когда у него получается дотянуться, целует и оставляет красные засосы на чужой шее.       — Слишком глубоко? — спрашивает Тэхен, зная, что такие размеры могут принести дискомфорт. — В любом случае, говори, если будет больно, — и вновь начинает движение, каждый раз под новым углом.       — Здесь! — чуть ли не кричит Чонгук, и Тэхен улыбается, оставаясь ровно в таком положении, начинает резкими толчками входить в Гука.       Комнату заполняют звуки шлепков бедер об ягодицы, стоны, мычание, надрывное желание оказаться еще ближе. Тэхен отпускает чужие ноги и, наклонившись, целует Чонгука страстным поцелуем.       Член Чонгука пачкает их животы. Он трется о два разгоряченных тела, и Чонгук понимает, что вот-вот кончит. Не знает, что сподвигло его на эти движения, но, промычав в поцелуй, он быстрым движением касается члена и пережимает основание, чтобы не кончить раньше времени. И вновь разочарованно стонет.       — Зачем ты это сделал? — тяжело дыша, спрашивает Ким. Он убирает руку Чона с его члена и сам накрывает его, начиная активнее водить вверх и вниз по нему.       — Не хотел, — облизывает губы и, часто дыша, пытается совладеть с разумом и превратить невнятное бормотание в более-менее целые слова, — кончить раньше.       — Всё хорошо, — улыбается Ким. — Ты можешь кончить тогда, когда захочешь.       Тэхен сильнее входит в Чонгука, и парня вновь пробивает дикий электрический импульс по всему телу. От того, как часто в него входят, и от того, как быстро чужая рука водит по его члену, он, закатывая глаза и выгибаясь в спине, кончает, пачкая свой и чужой живот теплой спермой.       — Вот видишь, — целует его Тэхен и быстрее входит в Чонгука. Спустя несколько фрикций он следом за парнем кончает в презерватив. Силы резко покидают его, и он всем телом падает на младшего, слушая быстрое сердцебиение Чонгука и понимая, что собственное сердце бьется в унисон с чужим.       Когда дыхание приходит в норму, Тэхен выходит из жаркого нутра, снимает презерватив и, завязав его в узел, кидает на пол около кровати, делая пометку на потом, чтобы не забыть убрать.       — Как ты? — шепчет Ким, все так же нависая сверху.       — Я люблю тебя и буду ждать тебя столько, сколько нужно, — шепотом отвечает ему Чон. Губы его дрожат, и он вновь кусает нижнюю, чтобы унять эту невыносимую дрожь. Но по щекам снова текут слезы.       — В этом нет необходимости, — Тэхен ложится рядом и улыбается, когда Чон закидывает на него свои конечности, обнимая мужчину и целуя того в грудь.       — Почему? — аккуратно спрашивает Чон. — Или что же, ты получил желаемое и теперь согласен на фиктивную свадьбу?       — Нет, — серьезным тоном отвечает ему Ким и хмурится, — никогда, слышишь, никогда в жизни не говори чего-то подобного.       — Хорошо, — кивает Чон, вновь прижимаясь к любимому. Ему больно осознавать, что Тэхён завтра будет чьим-то мужем. Больно понимать, что снова его бывший стал тем, кто опять и опять рушит его жизнь. Видимо, Чонгуку суждено страдать, и он никогда не будет настолько же счастливым, как в эту ночь.       — Намджун, — начинает Тэхен и чувствует, как Чон замирает, прислушиваясь к мужчине, — написал мне до того, как ты постучался в мою дверь.       Чонгук думает, что вот оно. Тэхен завтра будет мужем ненавистного Чону парня. И Чонгук ничего не сможет изменить, как бы ни пытался. Он даже не хочет знать, что именно там было в сообщении. Намджун посмеялся над ними обоими? Ведь Чонгук признался, что любит Тэхена и что никогда не вернется к своему бывшему.       — Что там было? — все же спрашивает Чон, мелко дрожа.       «Дорогой Чонгук, С того самого момента, когда ты впервые вошёл в мою жизнь, я знал, что ты — один из тех особенных людей, с которыми встречаешься лишь раз в жизни. Вместе мы пережили столько всего: счастливые моменты, бурные приключения, а также тяжёлые времена. Ты был для меня чем-то большим, чем просто друг или влюблённость. Ты стал частью меня, и эта часть будет со мной навсегда.       Но в глубине души я все это время знал, что наши пути не созданы друг для друга. Ты жаждешь иной жизни, другого счастья, и это не то, что я могу тебе дать. Я разрушил твою жизнь, пытаясь быть тем, кем я был, не обращая внимания на твои чувства. И если я скажу, что мне жаль, это будет одним из тех обманов, которыми я кормил тебя. Мне не жаль. Но все же я хочу попросить у тебя прощения.       Любовь — странное чувство, она может быть самоотверженной и эгоистичной одновременно. Но настоящая любовь… она всё-таки больше о другом, чем о себе.       Ты встретил кого-то, кто заставляет твоё сердце биться по-другому, и я вижу, как ты сияешь рядом с этим человеком. Это тяжело признать, но я хочу, чтобы ты был счастлив, даже если это значит, что мне придётся отпустить тебя. Не потому, что я перестал любить, а потому, что я люблю тебя достаточно, чтобы желать тебе того, что сделает тебя по-настоящему счастливым. Я надеюсь измениться и не быть тем ничтожеством, каким был раньше. Я надеюсь, что так же обрету свое счастье, как и ты, в лице Тэхена. Не скажу, что я искренне рад за вас, но этого следовало ожидать, видя, как вы оба смотрите друг на друга.       Я всегда буду благодарен за время, проведённое вместе, и за общие воспоминания, которые будут всегда храниться в моём сердце. Я отпускаю тебя не потому, что мои чувства угасли, но потому, что моя любовь безгранична и я хочу для тебя мира и радости, в какой бы форме они ни пришли.       Будь счастлив, Чонгук. Будь счастлив так, как это возможно только с Тэхеном. Я буду здесь в надежде, что, возможно, у вас ничего не выйдет. Плохо думать о том, что Тэхен может разбить тебе сердце. Но ты давно уже понял, что я плохой человек. И мне вновь не жаль.       Я уезжаю из города и надеюсь, что нам не придется вновь встретиться через три года или, быть может, пять лет. Я надеюсь, что больше никогда не буду следить за тобой и никогда мне не придется ждать, будто ты сможешь вернуться ко мне. Я вновь разрушу тебя, и, честно говоря, я не хочу этого. Будь счастлив.       С любовью, Ким Намджун».       — Что это значит? — настороженно спросил Чон, поднимая голову вверх.       — Видимо, он знал, что ты пойдешь ко мне, — Тэхен откладывает телефон в сторону и целует лоб Гука.       — Нет, что значит это сообщение?       — Он уехал, значит, компания теперь моя, — улыбается Тэхен и вновь целует Чона в лоб. — И ты теперь только мой, — и накрывает сладкие губы парня в страстном поцелуе.