Убей меня

      — Ты же знаешь, что я тебя ненавижу? — в темно-зеленых глазах бушевал шторм. Ладони, с кучей колец на пальцах, вместо кастетов, сжимались и разжимались в кулаки, будто готовясь к удару. Но зная, что пока еще рано.       — Неужели даже больше, чем дым от сигарет, без которых и дня прожить не можешь? — С сарказмом и легкой улыбкой. Этот пижон еще над ним издевается!       — Больше. Сволочь ты, — парень обыскивает глазами чужую дорогущую квартиру, хотя пожалуй знает в ней чуть ли не каждый уголок. Рука находит большую фарфоровую вазу, цену которой лучше не называть вслух, — Скотина, — предмет врезается в стену над спокойным мафиози, посыпая того мелкими осколками. Он даже не шевелится, будто не боясь пораниться. Его еще долго кроют матом и другими нелицеприятными выражениями, а он лишь вздыхает тяжко. Потому что заслужил. Аккуратными движениями приближается к парню. И в какой-то момент наконец останавливает от полета очередную дорогую безделушку, перехватывая тонкое запястье.       — Успокойся, — грозно, но в глубине синих глаз прячется толика вины, старательно скрываемая за синими льдами, — Ты же знал, что так и будет.       На секунду все стихает. Но Антон так просто сдаваться не намерен, поэтому вырывается из цепкой хватки. Пытается колотить кулаками чужую грудь, пинается ногами, а колким взглядом и словами едва не убивает. Арсений сдаваться не хочет из принципа. Но он не отвечает, а скорее перехватывает чужие удары, в буквальном смысле загоняя парня в ближайший угол. Туда, где у него нет шансов вырваться. Туда, где он наконец сможет выслушать. Будет вынужден. И ему это удается.       — А теперь послушай, — перехватывает оба чужих запястья над головой, крепко прижимая к стене. И успевает протиснуться меж чужих ног, окончательно припирая к стенке. В прямом смысле. Но даже так тот сдаваться не собирается и еще пытается брыкаться и огрызаться, — А я говорю послушай, — на выдохе, в минимальном расстоянии от чужих губ. Главное, чтобы тот кусаться не начал, — Мы изначально знали, что наша связь неправильная. И изначально поставили условие, помнишь какое?       — Помню. Никаких обязательств, — после небольшого молчания. Контакт установлен, он слушает, — Но это не означало, что ты будешь жениться. Я на место в гареме не соглашался, — опять за свое, возращая слабые попытки вырваться. Не получается.       — А я тебя и не звал. И вообще в свою жизнь не звал, ты сам пришел, — грубее, чем стоило. Но так надо. Так правильно. Антон, кажется, после таких слов только и остыл. Будто холодной водой окатило, вмиг смывая решимость с лица. На мгновение, он потерял дар речи.       — Сам? — А вот яда из голоса не пропало даже в таком коротком вопросе, — Сам без спроса разложил себя же на столе в переговорной, после первой крупной сделки? С моей же компанией, между прочим. Сам лез с поцелуями во всех неподходящих местах, лапая, тоже без спроса. И сам за это же по морде получал? Пока не поговорили нормально, — снова враждебность во взгляде и желание убить. Это Арсений его лапал. Нагло и собственнически. А сейчас все сваливает на него?       — Может, и не сам, — нехотя пошел напопятную, — Но уговор был. И иметь могу только я, тебя. А не ты мои мозги. И уж тем более, кто теперь будет оплачивать попорченное сейчас имущество, а? — с намеком притерся к чужому паху, приближаясь к губам. Антон обманчиво подпустил ближе, будто разрешая. Чтобы в следующее мгновение впиться в чужие бессовестные губы отнюдь не поцелуем. А укусом, от которого во рту появился металлический привкус чужой крови, — Ах ты, — разозлился, всего на секунды теряя контроль. Их хватило, чтобы Антон смог вырваться из прежде крепкой хватки, увернуться и ударить партнера в бедро. Может, не так действенно, как удар в пах, но парень просто промахнулся. Зато вырвался, отскакивая от мужчины на расстояние. Эффект неожиданности сыграл на руку.       — Что, больно? Мне, Вообще-то, тоже. Сначала говоришь, что нравлюсь, потом шлешь к черту. Шляешься по стрип клубам, а мне запрещаешь ревновать. Не афишируешь нас, говоря, что так лучше. С этим я согласен. Но теперь не уверен, что это ради нас. Это все из-за нее ведь, так? — высказал наконец то, что тяжким грузом лежало на сердце. Арсений молча опустил глаза и Антон понял, что прав. Как обычно, чертовски прав, — А знаешь что, — тонкая рука залезла под пояс своих строгих черных брюк, выуживая оттуда что-то. Арсений на секунду испугался, когда увидел в чужих руках ствол, но не подал вида. Антон в него не выстрелит. Не посмеет. Но тот надвигался, направив на него металлическое дуло, пока не оказался впритык. Буквально. Холодным металлом упершись в чужую грудь. Арсений замер. Антон тоже. Зеленые глаза с вызовом уперлись в голубые.       — Так и будешь стоять? Или выстрелишь наконец? — с улыбкой. Хотя весельем даже не пахло. Фантомно пахло порохом и чьим-то трупом.       — А я не буду стрелять, — перевернул оружие, наставляя дуло на свою грудь. Попов напрягся. Теперь точно, — Ты стреляй. Закончи со всем этим. Если она тебе так нужна и ты ее правда любишь. Стреляй. Моя компания достанется вам, я уже написáл завещание. Твои руки будут чисты и все счастливы. Ну же, — положил на рукоять чужие пальцы ослабшей руки, заставляя сжать. Один палец положил на курок и снял пистолет с предохранителя. Арсений невовремя опомнился, попытавшись убрать руку, но теперь его схватили крепче, оставляя на месте. От смерти парня отделял всего один выстрел.       — А если не хочу? — Кадык нервно дернулся. Голубые глаза заметались по чужому лицу, пытаясь найти хоть какую-нибудь мелочь, которая бы подсказала, что все это блеф. Или игра. Но ничего не было. Шастун был абсолютно серьезен.       — Тогда это сделаю я, — на удивление сильные пальцы надавили на чужой палец на курке. Всего несколько миллиметров. А в голубых глазах проступила слишком явная паника.       — Не смей, слышишь, — обычно, он довольно просто убивал людей. Неугодных или конкурентов. Но Антон ни одним из них не являлся. Он его партнер и не только по бизнесу. А еще друг, что не раз вытаскивал его из таких передряг, из которых Арс сам бы не выкарабкался.       — Хочешь сказать, что я тебе дорог? Не как давний друг, — ядовитая усмешка. Неужели мужчина упустил момент, когда любовник сошел с ума?       — Дорог, —выпалил нервно, слишком умоляюще смотря в спокойные зеленые омуты, — И последнее чего бы я хотел, так того, чтобы ты умер не просто в моих руках. Но еще и от них же.       — А если я уже умер? В тот момент, когда ты спокойно рассказал мне о свадьбе. И решил меня выгнать, — Антон подался вперед так, что оружие сильнее уперлось в их тела. Рукоятью к чужому сердцу. Дулом — прямо напротив его. Курок продвинулся еще на несколько миллиметров. Слишком опасно. На грани. Арсений завозился, из последних сил пытаясь разжать пальцы. Но своей паникой лишь дожал последние миллиметры. Раздался щелчок. И громкий выстрел. Время застыло в голубых глазах. Попов автоматически расслабил пальцы, потому что смысла больше не было сопротивляться. Раздался еще хлопок. И еще. Зеленые глаза неотрываясь смотрели в чужие. Арсений, будто в замедленной съемке, прошептал сначало одно, а потом затароторил:       — Нет... Нет, нет, нет, нет. Антон! — Названный не шевелился. И лишь теперь до бизнесмена дошло что именно не так. По ощущениям, сердце продолжило стучать лишь в этот момент, — Идиот, — вынул ослабшими пальцами из чужих рук оружие и откинул куда-то в сторону, — Сумашедший идиот, — Откинулся головой о стену позади и с силой протер руками лицо, — Оно не заряженно? Или ненастоящее?       — Второй вариант, — абсолютно живой Шастун из-под спавшей челки смотрел на него все теми же живыми глазами, — Но прости, я не могу по-другому, — аккуратней перехватил дрожащие пальцы и сжал их ладони. Взгляд поменялся, будто потеплел, — Как подумаю, что утром ты со мной, а днем с ней... Что так просто вычеркиваешь из жизни не оставляя шанса, — голос дрогнул. Он отпустил одну руку и ею обнял не отошедшего от шока мужчину, положив подбородок ему на плечо. Даже шепот сейчас казался слишком громким, — Я хотел, чтобы ты почувствовал. Чтобы понял что именно потеряешь. Да, я эгоист. И за такое разрешаю дать мне в морду, но... Я люблю тебя. Абсолютно точно. И хочу знать ответны ли мои чувства... Чш, молчи. Не сейчас, — пресек попытку возразить и прижал к себе крепче, вдыхая запах парфюма с чужого солидного пиджака. К слову, с утра у них была деловая встреча с еще одним партнером по поводу их общего проекта, поэтому оделись соответствующе. Пиджак, строгие брюки, белая рубашка и галстук. У Антона костюм черный. У Арсения — темно-синий, под цвет глаз.       — И все же, ты клинический идиот, Шастун, — все же подал голос мужчина. Он приобнял парня в ответ, пытаясь унять бешенно стучащее сердце. И осознать наконец, что тот по-прежнему живой и невредимый. И умирать пока не планирует. Голубые глаза снова встретились с зелеными. Это Антон поднял голову, останавливаясь прямо напротив чужих губ. Кто начал первым, они не знают. Просто одновременно подались навстречу друг другу, выплескивая все чувства в поцелуй. С одной стороны агрессивный, кусающий, с другой — виновато-подчиняющийся. Парень окончательно расцепил их руки, чтобы обнять наконец по-настоящему. Крепко. Арсений так же цепко схватил его в ответ, будто боясь, что любовник может раствориться. Что он снова останется один в мире, который выбрал сам когда-то. В мире, где нет места чувствам. Любви тем более. Потому что любовь — слабость. А за любую слабость их могут сожрать с потрохами. Если только не объединиться узами брака с другим главарем теневого бизнеса. Или не обратить слабость в силу. Арс решил пойти самым простым путем, чтобы не рисковать по истине самым близким человеком. Но Антон показал, что мириться с этим не собирается. Попов целовал отчаянно, будто пытаясь намекнуть, что не хочет плохой судьбы Антону. Но Шастун и сам бизнесмен с теневым бизнесом. Общим, на них двоих. И поэтому за свое счастье будет бороться до конца. Потому что это единственное, что его держит в этом опостылевшем мире.       — Знаю, что идиот, — усмехнулся, отрываясь от горящих губ, — Но в моем поступке есть еще один посыл, — соскользнул руками со спины, вновь беря чужие ладони в свои и заглядывая в родные глаза, — Я хочу, чтобы ты сделал выбор, — вздохнул тяжко, давая немного времени на осмысление, — Меня ничего не держит на земле, кроме тебя. Наше общее казино работает слаженно и без особой нашей помощи, поставки оружия — все работает, как часы. Живи и наслаждайся жизнью, как говорится. Только не забывай, что в любой момент тебя могут убрать за ненадобностью. Но, знаешь. Мне уже все надоело. А потом я встретил тебя и будто этот самый смысл снова появился, — погладил большим пальцем своей руки бархат чужой кожи, — Но, честно, если ты будешь счастлив не со мной. То я приму это, — расцепил свою левую руку, перемещая ее на чужую щеку, тоже слегка поглаживая. Арсений еще никогда таким парня не видел, поэтому молчал, слушая. Внимая, — Поэтому, попросил тогда не отвечать. Да, я эгоист и уже говорил об этом. Но хочу, чтобы ты в последний раз подумал. Окончательно. И даю тебе на это время до завтрашнего вечера. Я буду у себя в квартире. Пожалуйста, взвесь все, — улыбнулся горько, проглатывая невысказанное: "Я буду ждать".       — Антон, — начал было, но встретившись с осуждением в чужом взгляде осекся, — Ладно... Я тебя услышал. Я подумаю, — на этот раз серьезно, — А еще, знаешь. Ты ведь на восемь лет меня младше, а говоришь и делаешь все мудрее чем я. Парадокс, — усмехнулся, — Мне почти сорок, а ты все равно для меня до сих пор молодой парень, — подмигнул, отчего они оба рассмеялись, сбрасывая немного повисшее напряжение. Антон обнял его в последний раз, задерживаясь чуточку больше положенного. Перешагнул через осколки разбитой вазы, смотря на нее с небольшим сожалением. На выходе задержался в голубых глазах, будто запоминая. Отпечатывая, чтобы никогда не забыть.       Уже у себя, в кресле у камина с бутылкой коньяка, он крутил в своих руках настоящий пистолет. Пока не заряженный. Все же Арсу он сказал не все. Не смог, чтобы оставить ему право выбора. Потому что если Попов выберет не его, то он все же выстрелит. И в этот раз не подделкой. До смерти остался один выбор и чуть больше двадцати четырех часов. А может... И не до смерти.