Счастливый брак, или о том, как влюбить в себя мужа.

— Твоя метка, — первое, что выдаёт Чонгук, когда видит утром Тэхёна на кухне. Тот вздёргивает бровь, не переставая при этом готовить на всех завтрак. Заботливый папочка семейства. — Чьё имя ты носишь? Кого полюбил?        — Не скажу, — ласково улыбается мужчина, замешивая тесто на блинчики. — Достань, пожалуйста, сковородку. Запомнил, где лежит?        — Запомнил, — закатывает глаза Чонгук, подходя к нужному шкафу. — Почему не скажешь? Великая тайна что ли? Я вообще думал, что там твоя жена бывшая.        — С чего такие выводы? Мы бы сейчас были вместе в таком случае.        — Ну не факт. Любовь могла быть односторонней, верно? И тогда ей не было бы смысла лишь из-за твоих чувств состоять в браке, — Чонгук достаёт сковороду и немного смазывает её маслом, после ставя на конфорку. Внезапная тишина заставляет повернуться в сторону Тэхёна, который почему-то стоит на расстоянии нескольких сантиметров, пронзительно смотря в глаза. Или в душу. — Что с тобой?        — Знаешь, Гук-а, — басовито тянет Тэхён. Его рука перемещается на скулу Чонгука, и тот, завороженный этим голосом и обескуражившей его близостью, не может оттолкнуть мужчину. — Даже если бы это было не взаимно, я бы сделал всё, чтобы она меня полюбила. Не переставал бы стараться, пока не добился бы её расположения. Однако, полюби она кого-то другого, я бы не стал мешать её счастью, — Тэхён наконец-то отстраняется. Чонгук понимает, что не дышал все те несколько секунд. Но что он мог сделать против уверенного тона и ни разу не колебнувшегося взгляда? — Ты чего такой любопытный? Влюбился в меня небось.        — Чокнутый, — фыркает Чонгук, отворачиваясь, чтобы скрыть пылающие от стыда щёки. Мысленно он перебирает, за кем последнее время ухаживал Тэхён. И таких просто напросто нет. — Почему ты тогда со мной в брак вступил, если кого-то уже любишь?        — Я ведь был обязан по контракту, — и голос его неожиданно приобретает тоскливые нотки.        — О, вот как, — тихо отвечает Чонгук. Не нравится ему этот ответ и то, что из-за нескольких слов сердце сковывает грусть. — Я пойду к себе.        — Спускайся через полчаса на завтрак. И разбуди Гёль по пути.        — Хорошо.        Так вот внезапно начинается утро Чонгука после получения метки, из-за которой он не спал полночи.        Проснувшись, он мигом побежал донимать Тэхёна, не подумав о том, что может спалиться. Хоть разум и говорил, что влюбиться в него мужчина просто не мог и вообще — нахер тому не сдался бывший конкурент Чон Чонгук, но сердце, глупый орган, который должен просто перекачивать кровь по венам, а не сжиматься от боли из-за неразделённых чувств, считало иначе. Так мужчина обрёл глупую надежду на взаимные чувства. Но не всё так просто. Следующие два дня он собирался присматриваться к Тэхёну, чтобы понять, стоит ли игра свеч, а пока, раздражённый из-за неудовлетворённого ответа, он идёт будить Гёль.        Тут невозможно и дальше злиться.        Эта малышка — само олицетворение света.        Чонгук предварительно стучит в дверь, но ответа, ожидаемо, не следует, ведь девочка ещё сладко спит. Она поднимается без капризов и, когда понимает, что сегодня её будит не сестра и не Тэхён, то радостно восклицает:        — Папа! — и обнимает опешившего Чонгука. Тот неловко улыбается, обнимая в ответ, и целует Гёль в макушку. — Доброе утро!        — Доброе. Беги умываться и завтракать, — невольно мужчина забывает о всех своих сомнениях, позволяя себе плыть по течению. Приятно вот так представлять, что их брак не фальшивка, а основанный на взаимной любви союз. — Тэхён жарит блинчики.        — Тогда мне надо побыстрее почистить зубки! — и с этими словами Гёль убегает в ванную.        Дети такие простые. Им не надо долго размышлять, как относиться к людям — кто-то сразу показывает свою ненависть, а кто-то, как Гё, сразу показывает свою любовь. И ведь она не стала думать, что Чонгук чужак. Может, ей просто не хватало второго родителя, или же ей хватило той первой случайной встречи при подписании договора, чтобы проникнуться к нему. Хотел бы и Чонгук так спокойно принять то, что он чувствует к Тэхёну, но страх невзаимности слишком велик.        Чонгук уходит к себе, не желая в ближайшее время пересекаться со своим так называемым мужем. Да, слова Тэхёна имеют смысл — абсолютно справедливо тот не раскрывает имя своей судьбы. Чонгук, вот, тоже тихушник. Два гения нашли друг друга.        И что сложного в признании? Они, вроде, взрослые люди.        Пойти рассказать правду и пустить всё на самотёк?        Идея надёжная, как швейцарские часы…        — Ким Тэхён, я буду храбрее тебя!        …так что Чонгук немедленно пойдёт и скажет всё мужчине в лицо.        Он спускается обратно на кухню и наблюдает интересную картину: вся семья спокойно сидит за столом и завтракает. Вся уверенность Чонгука катится коту под хвост.        — Чего застыл там? — вздёргивает бровь Тэхён. — Садись есть.        Как бы легко грустно не было на душе, пришлось смириться и идею о признании отбросить. Правда, адреналин от неожиданных решений никуда не делся, и пришлось его направить на жёсткую тренировку. Чонгук был уверен, что все свалили по делам, поэтому тренироваться решил без верха, чтобы настолько жарко не было. В голове было пусто, хоть и непонятная тревожность не давала спокойно вдохнуть.        После тренировки стало полегче, но, как по закону подлости, всему хорошему рано или поздно наступает конец.        — Чонгук, у тебя тоже есть метка? — голос Тэхёна звучит растерянно. Он слишком далеко от своего мужа, чтобы увидеть своё имя на пояснице Чонгука.        — Тэхён… Я думал, ты уехал на работу.        — Сегодня решил поработать из дома, но сейчас не об этом. Ты уже любишь кого-то? Почему молчал?        — Ты ведь тоже не говоришь, с каким именем у тебя метка.        — С твоим.        Чонгук на секунду перестаёт дышать. Ослышался? Нет. Даже его мозг не способен на столь дурную шутку.        — Да быть такого не… Стой! Ты чего делать собрался?! — видя, как Тэхён развязывает свой халат, паникует Чонгук. — Не время для супружеского долга!        — Показать свою метку. Смотри внимательно, твоё ведь имя. И метка, получается, твоя.        Чонгук нервно прикусывает губу, смотря на постепенно оголяющуюся грудь Тэхёна. Красивые рельефы на секунду отвлекают его от самого главного, но, как только в поле зрения попадает его собственное имя, то все мысли вылетают из головы. Тяжело так просто поверить в реальность происходящего.        — Почему?... — теперь уже Чонгук растерянно хлопает глазами. — Почему ты не сказал прямо?        — Я не хотел тебя спугнуть. Ты бы ни за что не согласился на брак, если бы узнал о моих истинных чувствах. Я думал, у меня есть шанс, — разбито улыбается Тэхён. — Но, кажется, я опоздал.        — Тогда почему сейчас решил признаться?!        — Терять уже нечего. Одного понять не могу, — запахивая полы халата и завязывая пояс, задумывается Тэхён. — Если ты уже любил кого-то, то зачем связал себя узами брака со мной?        — Во-первых, я узнал об этом только вчера вечером, а, во-вторых, хватит строить из себя брошенного щеночка. Ты увидел имя, которое там написано?        — Нет.        — Тогда посмотри внимательно, — говорит Чонгук и поворачивается к Тэхёну спиной. Тот закрывает глаза, делая глубокий вдох. Страшно, чтоб его. Непонятно, чего хочет этим добиться Чонгук, но выбора нет. Всё-таки любопытство сжирает изнутри, желая узнать, кто имел смелость пленить сердце его вредного мужа. — Я бы ни за что в жизни не стал бы оставаться с тем, кого не люблю.        — Что… — хмурится Тэхён и открывает глаза. Кажется, что зрение дало сбой. Иначе как может на пояснице Чонгука оказаться его имя? — Да быть такого не может…        — Я тоже пять минут назад так реагировал на своё имя у тебя на груди, — бурчит Чонгук, не решаясь повернуться. Слишком неловко себя ощущает.        — Что за проделки судьбы, — неверяще улыбается Тэхён. Он проводит по метке подушечкой большого пальца, умиляясь с прошедших по спине Чонгука мурашек. — Можно тебя обнять?        — Я же только после тренировки…        — Меня это сейчас волнует в самую последнюю очередь, — фыркает Тэхён, обнимая Чонгука со спины. — Теперь всё правильно.        — Зачем спрашивал, раз сделал всё по-своему? — Чонгук обхватывает руки Тэхёна своими.        — Пытался соблюсти хоть какие-то рамки приличия.        — Не заметно.        — Как я могу перед тобой устоять.

***

Спустя несколько дней они лежат на диване в гостиной в обнимку. Чонгук спорит со своим другом, пока Тэхён посапывает на его груди. Детей они благополучно сплавили своим родителям сразу после того, как выяснили отношения, чтобы провести наедине побольше времени. И вернуться те должны только завтра. Но, как назло, у родителей появились внезапные дела, поэтому дети, судя по хлопку двери, вернулись уже сейчас.        — Ох ты ж ни… — Сонбом не успевает до конца выразить свою мысль, как ему прилетает подзатыльник от Мины.        — Подбирай выражения, я тоже в шоке.        Детям они ничего не говорили, ибо некогда было. Сплавили и сплавили. Зато Гёль вообще пофиг, она за любой движ.        — Я тоже хочу обниматься! — кричит она и бежит к родителям. Тэхён просыпается и сначала не вдупляет, что происходит, но, когда на него прыгает Гёль, то решает просто смириться с судьбой.        — Ыну, мне впадлу сегодня делать больше двух шагов. Напомни мне о своём существовании через неделю или даже две. Чао какао, — с важным видом говорит Чонгук, после чего выключает звонок и откидывает телефон куда-то в сторону. — Как вам у дедушек и бабушек?        — Интересно!        — Скучно.        — Заставили пахать на грядках.        — О, это крещение от моей мамы. Теперь ты в семье, сынок, — пафосно произнёс Тэхён, продолжая быть лежанкой для своей дочери.        Мина усмехнулась и решила заснять столь милую сцену. Будет что вспомнить.        — В следующий раз они ждут и вас тоже. Не мне одному страдать придётся. — Так, — подскочил Тэхён, взяв Гёль на руки. — Надо сказать Богому, чтобы нашёл мне какую-нибудь командировку…        — Ким Тэхён, хитрый ты лис.        — Да что я-то сразу? В этом доме меня не любят…