Можно я спрячусь тут?

Остановившись на пути к залу, Ханна замерла, взглянув за развевающуюся белую шёлковую ткань перед открытыми застеклёнными дверьми. На террасе с прозрачной чашкой чая в руках стояла Шерон Брэдфорд. Закутавшись в плед, она смотрела на сад, который окутал утренний туман. Сделав несколько неспешных шагов, Ханна переступила порог. Холод обдал тело лёгкой дрожью. Шерон, которую отвлекли от раздумий, невольно вскочила на месте, обернувшись. — Простите, если напугала, — Ханна, обхватив себя руками, улыбнулась и подошла ближе. — Всё нормально. Ты что-то хотела? Остановившись рядом, Ханна взглянула на женщину: — Да. Миссис Брэдфорд, вижу, что я вам не нравлюсь. Вы не считаете меня ровней для вашей семьи. Поэтому хотела бы убедить вас, что в дальнейшем постараюсь исправить ваше мнение обо мне. Я правда не нарочно делаю какие-то вещи, из-за которых потом меня не особо любят. Накрашенные ярко-розовой помадой губы Шерон содрогнулись в дружелюбной улыбке. Покручивая чашку в руках, она ответила: — Я рада, что ты понимаешь, что создаёшь не лучшее впечатление. Ох, превосходно, эта женщина повелась. Ханна никак не считала, что создаёт у окружающих плохое впечатление. Наоборот. Она нравилась всем… особенно мужчинам. Сейчас её попытка поладить с тётей парня была вынужденной мерой, чтобы избавиться от косых взглядов и возможных проклятий за ношение её драгоценных брюк от Chanel. — Мы с Эдвином только начали встречаться, — проговорила Ханна. — Я буду рада, если вдруг сделаю что-то не так, вы подскажите мне. Шерон растаяла от лести. Поставив чашку с дымящимся чаем на стеклянный столик, она положила ладонь на плечо Ханны. Поджав губы, она кивнула: — Конечно. Мне импонирует твоё желание найти общий язык. Эдвин очень дорог мне, хоть и не является родным по крови, но всё же он мой сын. Мой и моего мужа. Ханна непроизвольно отвела взгляд, посмотрев, как деревья теряются в пелене тумана. Обхватив себя руками, она глубоко вдохнула и снова взглянула на Шерон. — Эдвин не очень похож на своего дядю, — отметила Ханна. — Иногда кажется, что он скорее ваш родной племянник, чем его. Шерон мечтательно улыбнулась, прокручивая в голове совместные воспоминания: — Они очень разные, ты права. Эдвин получал всё, что хотел не прилагая усилий. Флойд же с детства нёс большую ответственность за семью, за сестру, младшего брата, за мать и периодами даже за отца. Ему было всего двадцать один, когда он взял ответственность за детей Сесилии. У него никогда не было времени быть беззаботным. Сейчас он кажется немного грубым, резким и даже бесчувственным, но это только на первый взгляд. Ханна, сузив веки, внимательно смотрела на Шерон: — На самом деле он не такой? — она знала ответ на этот вопрос. — Он сделает что-угодно для своих любимых людей. При внешней чёрствости, он очень заботливый. Однако если однажды предать его доверие, вернуть назад будет невозможно. Ханна засмотрелась на её помрачневшее лицо: — Вы про себя говорите? Шерон несколько раз моргнула, натягивая на лицо ухмылку: — Нет, просто знаю человека, которого Флойд вычеркнул из своей жизни из-за предательства. У нас с ним всё настолько хорошо, что я уверено заявляю о себе, как о самой счастливой женщине на земле. Ханна ощутила укол в районе груди. После настоящих уколов внезапное неприятное ощущение быстро проходит, но сейчас не проходило. Ханна не знала, что её зацепило больше: то, что Шерон счастлива с Флойдом, или то, что она не замечает, насколько несчастна. Неужели она не примечает никаких намёков на многочисленные измены мужа? Не может быть, что ни разу не заподозрила неладное. У женщин собачий нюх на малейшие изменения в любимом мужчине. Замечать детали — дано от природы. Что уж там, если не дано, то можно схватиться за незначительную ошибку и накрутить себя настолько, что поверишь и в измену, и в то, что он сам Иисус. Ханна не могла унять в себе желание докопаться до истинны. Правда ли Шерон так счастлива, как кажется? — Может, как опытная женщина в браке, дадите мне несколько советов, как сохранить любовь? Ханна пристально смотрела на её лицо, которое потеряло былое дружелюбие и лучезарность. Теперь уже её взгляд метнулся к деревьям. — Это сложный путь сохранить любовь, но… — ответила Шерон, делая длинную паузу, затем снова нашла силы улыбнуться и посмотреть на Ханну, — но у нас с Флойдом это получается. Ханна схватилась за стеклянные перила, и её улыбка стала больше схожей с оскалом. Она всё ещё ощущала утешительные объятия Флойда, когда вчера прижалась к нему в машине. Всё ещё помнила его слова поддержки, его прошлые опасения о сестре, будущие страхи за дочь. Она упрямо не верила, что такой, казалось бы, справедливый мужчина может так легко изменять жене. Возможно, она пытается найти ему оправдания, а стоит просто принять тот факт, что Флойда может заботить судьба окружающих его женщин, но его не заботит верность. Всё просто. — Мы любим друг друга с детства, — добавила Шерон, когда повисло молчание. — Наша история началась давно и никогда не закончится. Возможно, Шерон права и её любовь действительно что-то значила, однако любовь Флойда была ровна нулю. Он спокойно изменял любимой жене, и Ханна, по собственной глупости, стала одной из тех, с кем он это сделал. — Почему ваш муж редко остаётся в этом доме? — резко спросила она и словив непонимание, добавила: — Эдвин сказал. Если вмешиваюсь в личное, прошу прощение. Шерон тяжело вздохнула и улыбнулась: — Он очень много работает. Чтобы поздно ночью не ехать в Монтклер, я сама сказала ему, что проще оставаться в пентхаусе этажом выше от его офиса. Не хочу, чтобы он уставал. Ханна кивнула, согласившись. Очень мило со стороны Шерон. Она прекрасная заботливая жена. А Ханна — любовница её мужа. Вчера, пока Шерон думала, что Флойд пошёл решить важные дела, он занимался сексом со своей студенткой в душевой своего племянника. Ханна ощущала давление внутри себя, словно что-то тяжёлое сжимало её лёгкие, заставляя трудно дышать. Чувство вины охватывало каждую клеточку тела и проникало в самые глубины, словно непрошеный гость, забравшийся в самые тёмные уголки ее грешной души. Сердце болело от этой вины, словно раненое животное, и каждый его стук был напоминанием о совершённой ошибке. — Я часто делаю ему сюрприз и приезжаю сама, — продолжила Шерон, мечтательно смотря в одну точку и слабо улыбаясь. — Флойд любит, когда я так делаю. Интересно, куда он прячет своих любовниц, когда жена делает такие неожиданные визиты. Вопрос оставался открытым. — Мне сложно представить мистера Брэдфорда… милым и непринужденным, когда он с вами наедине, — робко проговорила Ханна. — Он всегда выглядит слишком строгим. Не проявляет чувств к вам на людях. Шерон кивнула: — Да, раньше проявлял, но сейчас он деловой человек и публичное проявление любви не подходит его статусу. Ханна невольно сжала кулаки. Она могла бы поспорить, но промолчала. Шерон лучше знать своего мужа, однако Ханна почему-то думала, что Флойда не особо заботит такая глупость, как «соответствовать статусу». Если бы он хотел, он бы сделал. Но… может она и правда не очень хорошо узнала его. Может, он действительно тот самый богатый неприятный тип, который ведёт себя безразлично к своей любимой, чтобы казаться крутым недосягаемым мачо. Так уж вышло, что в их круге общения таких высокомерных людей было предостаточно, как среди мужчин, так и среди женщин. Все пытались из себя что-то строить, но за закрытой дверью маски спадали. — Вы очень красивая пара, — проговорила Ханна, и каждое слово далось с трудом. Она не была уверена, что говорит искренне. — Спасибо. Вы с Эдвином тоже красиво смотритесь. Если ещё научитесь строить крепкие отношения, будете похожи на нас с Флойдом ещё больше. Не думай, что будет просто. Отношения — это труд. Могу дать совет, — Шерон взглянула на Ханну, делая интригующую паузу: — Будь смиренной, уступчивой. Поверь, умная женщина никогда не будет спорить со своим мужчиной. Гораздо проще согласиться с ним, чем что-то доказывать, ведь это бесполезно, только лишний раз поссоритесь. Тем самым ты спровоцируешь его на то, чтобы найти женщину посмиреннее. Мужчины такие. Шерон громко вздохнула, и этот вздох показался Ханне подозрительным. Она так сказала, будто уверена, что все мужчины изменяют и Флойд тоже. Кажется, она согласна с этим. — Ваш муж вам изменяет? — Ханна не сдержала этот вопрос за зубами. — Что? Нет! Конечно же нет! Спорно. — Не изменяет, потому что вы смиренная и уступчивая? — Ханна не могла остановиться, задавая провокационные вопросы. — М-м-м… да. Ханна, нахмурив брови, непонимающе смотрела на Шерон, которая говорила какую-то средневековую патриархальную ересь: — По-вашему, чем покорней женщина, тем крепче будет брак? — Именно так. — Простите, я не согласна с вами. Это ненормально, что женщина должна подавлять свою индивидуальность лишь бы удержать мужчину. Зачем тогда такой мужчина, который ничем не отличается от дворовой собаки? Ханна отметила, как расширились веки Шерон. Кажется, этот аргумент выглядел слишком вызывающим для такой интеллигентной женщины, как Шерон. — Ты ещё очень молода. Потом поймёшь, — мягко ответила Шерон. Ханна принимала лишь один вид покорности, в котором позволит мужчине доминировать — в постели. Говорить об этом Шерон, наверное, будет не очень уместно, поэтому она подобрала другие слова: — Потом ничего не изменится. К счастью, я родилась в двадцать первом веке и за права женщин активно борются. — Это ты так думаешь. Пока что у тебя просто нет женской мудрости, чтобы понять мои слова. Если ты будешь демонстрировать мужчине свой характер, он быстро от тебя убежит. Ханна была до глубины души возмущена тем, что слышала. Её дыхание стало неровным и поверхностным, словно воздух вокруг стал тяжёлым и густым. — Я убеждена, что в мире существуют достойные мужчины, которые достаточно уверены в себе, чтобы не пытаться выглядеть сильными на фоне сломанного стержня своей женщины. Но если вы правы, я лучше останусь одна. Шерон поджала губы, посмотрев на Ханну с долей отчаяния: — Эдвину будет сложно с тобой. — Это не мои проблемы. — Ханна, вразумив, что фраза снова, возможно, прозвучала грубо, попыталась скрасить её дружелюбной улыбкой. Ох, как ведь сложно быть милой. — Ханна, мужчина любит ощущать себя сильным. Это их природа. Он может почувствовать конкуренцию в тебе, если ты будешь такой же сильной. — Поэтому я совсем не против, чтобы рядом был мужчина, который достаточно сильный, чтобы у меня не было необходимости казаться слабой ради его самооценки. Шерон тяжело вздохнула: — И ты думаешь, что Эдвин такой, если выбрала его? Ханна впервые за весь диалог не знала, что сказать. Будет ложью, если она согласится с тем, что Эдвин тот, кто ей нужен. — Эдвин очень обходительный и воспитанный. Это его плюс, — извилисто ответила Ханна. — Да, но он мягкий и покладистый. Извини, но глядя на тебя, мне кажется, что такой парень, как Эдвин, не сможет укротить твой нрав. — Я ведь не дикая лошадь, чтобы меня укрощать. — Рядом с такими… импульсивными девушками, как ты, должен быть тот, кто способен усмирить эту импульсивность. Поверь моему опыту. Эдвин этого не сможет сделать. — Никто не сможет, и я никогда этого не допущу, — ответила Ханна, стараясь говорить твёрдо, однако последнее время больше не была уверена, что это убеждение всё ещё намертво укоренилось в её принципах. Она стала слишком часто поддаваться одному мужчине, одному слишком строгому преподавателю, рядом с которым становилась другой версией себя, ещё слабо ей знакомой. Этот мужчина действовал на неё, как противоядие против иголок, которые Ханна выращивала годами, чтобы колоть всех, кто её окружал. — Не подумай, что я во всём угождаю мужу, но стараюсь избегать конфликтов, — продолжила Шерон. — У нас, как и у всех, тоже были проблемы. Однако мы всё преодолели. У нас всё хорошо. Любовь — сильная вещь. Надеюсь, что мы с Флойдом состаримся вдвоём где-то в Италии в маленьком уютном домике на берегу моря. Ханна промолчала, смотря на Шерон, которая, поправив белокурые волосы, тепло улыбалась, смотря на кустовые деревья. Её лицо светилось всякий раз, когда она говорила о своём муже. Она так сильно любила его, так много отдавала ему себя, а взамен получала лишь обман. Как и Эдвин… — Пойдём на завтрак, — Шерон коснулась плеча Ханны, направляя к выходу. Ханна не заметила, как дошла до зала, где уже был накрыт стол, за которым сидели Эдвин и Элис. Почему-то смотря на еду её тошнило. Однако не в еде была проблема. Её тошнило от себя. Эдвин встретил её ослепляющей улыбкой. Его белоснежные зубы едва ли не блестели на свету. Он, как настоящий джентльмен, отодвинул стул для своей дамы. Ханна заставила себя улыбнуться и кивнуть в знак благодарности. Вымолвить хоть слово стало невозможно. Чувство вины парализовало её тело, словно оковы, не позволяя двигаться и дышать свободно. Элис, поставив локти на стол, оценочно смотрела то на Шерон, то на Ханну: — И? Что вы делали вместе на террасе? — Мы поговорили, — произнесла Шерон, опуская с плеч плед, демонстрируя элегантную белую блузу. — Уверена, что поладили. Не так ли? Ханна снова лишь кивнула и опять с трудом выдавила на лице улыбку. Элис, закатив глаза, недовольно цокнула языком об нёбо. — Она и тебя зачаровала. Я опять осталась одна, — пробурчала Элис. Спасибо этой недовольной девушке, которая своим негодованием вернула Ханну из пучины самобичевания. Её губы изогнулись в хитрой усмешке. Она и правда медленно переманила всех членов семьи Брэдфорд на свою сторону. Сначала Эдвин, потом Флойд, теперь Шерон. Малышка Элис снова никому не нужна. Флойд, как всегда, садился за стол последним. Поставив по правую руку от себя рабочий планшет и телефон, он занял своё место. Осмотрев всех, он проговорил: — Доброе утро. Чем недовольна Элис сегодня? Ханна сжалась на месте. Сердце стало биться чаще. Его низкий лишь слегка хриплый голос всегда волновал без причины. — Она всем довольна, — ответила Шерон, многозначительно посмотрев на племянницу. — Правда? Элис снова закатила глаза и саркастично молвила: — Конечно. Очень довольна тем, что самая мерзкая девушка университета сидит за этим столом. Я просто счастлива! Ханна, взяв в левую руку вилку, замерла, смотря на Элис из-под тёмных бровей. Положив вилку, Ханна улыбнулась и сказала: — Самокритично, Элис. Не нужно так. Флойд, закусил губу, чтобы скрыть ухмылку. Энни умела найти подходящий ответ, чтобы защитить себя. Если бы этот едкий ответ не касался его племянницы, он бы одобрил, однако был вынужден сохранять нейтралитет между всеми членами семьи. Как никак, теперь Энни тоже вполне может считаться одной из них. — Что ты сказала? — Элис потянулась вперёд. Ханна на мгновение подумала, что эта сумасшедшая сейчас перелезет через стол, как девушка из Звонка, сметая тарелки своими длинными худощавыми ногами. — Говорю, что тебе нельзя называть себя мерзкой. Всё начинается с любви к себе, дорогая, — ответила Ханна, почему-то получая удовольствие, когда на бледном лице Элис отражались все оттенки злобы. — Мерзкая здесь только… — Элис, если ты продолжишь фразу, говорить дальше будешь не с Ханной, а со мной, — вмешался Флойд, и когда повисло молчание, он продолжил: — Ты второй раз при мне задеваешь Ханну и потом жалуешься на её ответы. Будь так добра, сначала держать язык за зубами, чтобы не провоцировать окружающих поступать с тобой так, как тебе не нравится. Всё ясно или мне ещё раз объяснить? Элис, сжав до боли челюсть, взяла салфетку, которая лежала на коленях и, громко положив на стол, встала. — Сядь! — произнёс Флойд. Он не повышал голос, тем не менее Ханна невольно напряглась. Флойд всегда выглядел спокойным и именно этим спокойствием умел наводить страх. Это определённо его суперспособность. Какое у него было бы прозвище, если бы он был супергероем? Человек Лёд? Капитан Айсберг? Холодмэн? Собственные мысли вызвали на лице усмешку. Она прикрыла рот рукой, чтобы не показаться странной. О его прозвище Ханна подумает потом. Сейчас перед глазами такая великолепная картина. Наконец-то Флойд отчитывает не её. Элис, громко проглотив слюну, медленно вернулась на место. — Повторяю вопрос. Тебе всё ясно? — продолжил Флойд. — Ясно, — шепотом проговорила она, опустив пристыженный взгляд в пустую тарелку. — Превосходно. Теперь всем приятного аппетита. Ханна метнула в его сторону несмелый взгляд. Он только что снова защитил её или просто поступил справедливо? Не важно. В любом случае, ей нравилось, когда Флойд на её стороне. Необъяснимо, но его поддержка придавала сил. Положив в свою тарелку салат, она снова непроизвольно посмотрела на Флойда, который единственный не завтракал, а пил кофе и сосредоточено смотрел в планшет. Его пристрастие к работе заводило её сильнее, чем прелюдия. Такой серьёзный, уверенный, сдержанный, умный… Её взгляд ненамеренно опустился ниже. Ох, как же ему шла эта не до конца застёгнутая белая рубашка с закатанными рукавами, демонстрирующие сильные руки. У неё определённо появилась слабость к его рукам. Фантазия дорисовывала картинку, где эти руки сжимают её ягодицы, как вчера в душе… Ханна моргнула несколько раз, чтобы сбросить с глаз похотливую пелену, и вернула внимание к своей тарелке. О чём она думала? За этим столом сидели его жена и её парень. Она в этот момент думала о чужом муже. Господи, Ханна Дефер и правда ужасный человек! Теперь она начинала верить в это. Флойд смотрел в экран планшета, изучая статистические данные, такие как цены на товары, изменение уровня безработицы, чтобы оценить текущую экономическую ситуацию и её влияние на его инвестиции. Он должен был заняться этим вчера, но всё снова пошло не по его плану. С того дня, как Энни вошла в его жизнь, весь порядок был разрушен. Она, как мятежная буря, буквально сносила со своего пути весь его строгий уклад. Флойд отвлёкся от данных, которые никак сейчас не вызывали интерес. Его интерес был больше направлен к гостье за столом. Энни в мягкой тёплой кофте выглядела непривычно домашней. Он привык видеть её в роскошных открытых нарядах, словно она каждый день выходила на красную дорожку. Кажется, что этой девушке шло всё, что бы она не надела. Её невозможно чем-то испортить. Кроме, конечно, взбалмошного характера, который, если быть откровенным, всё больше и больше начинал ему нравиться почти так же, как и её яркая внешность. Энни — маленькая вредная, но красивая проблема на его голову, от которой невозможно избавиться. Он, наверное, и не хотел, чтобы она пропадала. Немного такой разрядки, как она, в его размеренной жизни точно не хватало. Флойд несколько раз моргнул, отводя взгляд, чтобы мысленно встряхнуть себя. Он снова думал не о том. Она не в его жизни. Она в жизни Эдвина. Он нахмурился, проследив за тем, как она елозила вилкой бедные маслины по тарелке. В какой раз он видел, как с трудом она ела одни салаты? Зачем и почему она так мучала себя диетами? Энни прекрасна. Вчера он смог в этом убедиться, когда исследовал её тело… однако, возможно, этого было мало. Хотелось бы повторить процедуру, чтобы понять лучше, но всё-таки теперь у него запрет на такие исследования. — Энн… Ханна, — исправился Флойд. — Возьми что-то помимо салата. — Нет, спасибо, мне достаточно, — ответила она, взглянув на него с непривычной для себя робостью. — Ты воздухом питаешься? Этого недостаточно. — Очень мило с вашей стороны, мистер Брэдфорд, однако я правда не нуждаюсь в большем. Она отвернулась, не в силах долго смотреть на него под тяжестью осознания вчерашней ошибки. Однако он совсем не выглядел так, будто сожалеет. Он выглядел так, будто вчера ничего не было. Безразличие и привычный холод ни капли не таили на его строгом лице. Его веки подозрительно сузились, когда он вспомнил почти пустую банку Нутеллы в своём пентхаусе. Тогда ему не показалось, что она очень скромно ест. Возможно, стесняется. Странно. Так не пойдёт. Нужно будет нормально покормить эту девушку. — Флойд, Ханна следит за фигурой, — улыбнулась Шерон, коснувшись ладонью его плеча. — Я тоже ем как птичка. Это нормально. Ханна закусила губу, заострив взгляд на этом, казалось бы, невинном прикосновении, которое вызвало в ней бурю негодования. Флойд не считал нормой строгие диеты. Ему было больше по душе иногда разделить вместе пиццу, чем глядеть на болезненную худобу своей женщины. Шерон всегда смотрела за своей фигурой, но действительно мучать себя начала после того, как он отказался от неё пять лет назад. Возможно, руководствовалась логикой, что чем худее она будет, тем больше будет ему нравиться. Это не так. Шерон давно не нравилась ему, в какой бы весовой категории не была бы. — Следить за собой превосходно, однако во всем должна быть здоровая мера, — ответил Флойд и, поднявшись с места, проговорил: — Я выеду раньше. Постарайтесь не убить друг друга, пока меня не будет. Последняя фраза была точно адресована Ханне и Элис. Они обе это поняли. Не взглянув больше ни на кого, он взял планшет и направился к выходу. Эдвин вскочил с места. Догнав его на пороге, он окликнул: — Дядя, постой, хотел кое-что сказать. Флойд взглянул на наручные часы, засекая минуту, дозволенную на необязательный разговор. Лишние диалоги, которые не несли собой серьёзный смысл, касающийся жизни и смерти, Флойд предпочитал откладывать до момента, когда будет свободен от работы. — Мы ведь вчера поговорили, — начал Эдвин робко улыбаясь. — Я долго думал… — Ближе к делу. — Да, так вот, — Эдвин мялся на месте. — После нашего с тобой разговора я пришёл в комнату к Ханне. Мы долго говорили о нашем будущем, о том, что чувствуем друг к другу. Она убедила меня, что всё хорошо, что я дорог для неё. Спасибо тебе. Я бы, наверное, не решился поговорить с ней. Флойд забыл о минуте, которую выделил. — Эдвин, не стоит верить словам. Смотри на поступки. — Согласен. После нашего долгого диалога, она доказала, что у неё есть чувства ко мне. — Каким образом? Брови Эдвина взлетели вверх, в светлых глазах заискрилось лукавство: — Мы переспали. Наконец-то. Флойд, нахмурив брови, не нашёл ни одного подходящего ответа, так и застыв на месте, словно одновременно разучился ходить и говорить. — Ладно. Не буду отвлекать, — Эдвин сделал шаг назад. — Ещё раз спасибо. Флойд не заметил, когда племянник вернулся в дом, всё ещё сбитый с толку услышанной новостью. Он должен быть рад за Эдвина, который получил то, что хотел. Однако единственная эмоция, которая ярко пылала в груди — это ярость. Сжигающая всё благоразумие, благие помыслы и сдержанность, всепоглощающая дикая ярость.