Knees and freckles

      — Он старше тебя, — единственный действительно близкий друг констатирует и без того известный факт.       — Старше, — Тэхён кивает, отбивая измазанной в дорожной пыли пяткой по стене рампы, на вершине которой они сидят.       — На…       — На шестнадцать лет… — Тэхён заканчивает за него сам.       Друг присвистывает. В первый раз, в принципе, реакция была такой же. Тэхён не обижается, он слегка дует губы, после прикусывая, и рассматривает свои пыльные, потрёпанные кеды, спуск под ними, противоположную сторону рампы. Вдалеке на тренировочных площадках есть ещё несколько человек, но в небольшом скейт-парке возле их университета сегодня тихо. Может оттого, что обещали дождь, который никак не пойдёт. В воздухе пахнет пылью, тяжестью и зноем преддождевых мгновений.       Они пришли сюда сразу после занятий и уже часа два как катались, болтая о предстоящем лете, первых экзаменах, которые уже вот-вот, планах и…парне Тэхёна. Тэхён отнекивался, что Чонгук ему не парень, хотя по глазам и красным щекам было понятно, что если ещё и нет, то уже вот-вот.       А потом Тэхён рассказал, как Чонгук подвозил его домой недавно, подарил цветы и задал тот самый вопрос. И то, что Тэхён лишь кивнул в ответ, после уткнувшись в пушистый букет и боясь взглянуть на мужчину.       — Он крутой, — друг смотрит на небо, опираясь одной рукой позади себя. — Все в группе думают, что…       — Что Чонгук — мой старший брат, — со стороны Тэхёна слышится тяжёлый вздох.       — Вот они удивятся.       — Хэй! Я не собираюсь никому трубить о том, что он мой парень! — Тэхён толкает его в плечо. Отчего друг слегка заваливается на противоположную сторону.       — То есть всё же парень? — его брови забавно дёргаются, а Тэхён вновь начинает краснеть. — А ты когда-нибудь… Ну…       Тэхён отрицательно машет головой.       — И не целовался?       — Мм-гм — снова неуверенное движение.       — А хочешь? Ну просто… он же…       — Мужчина.       — Ты не подумай ничего.       — Да всё нормально. Я… — он на минуту замолкает, словно бы задумываясь. Возможно, решаясь на откровенность. Опирается на собственные ладони, поставив их за спиной, и как и друг смотрит в небо, что уже почти заволокло тучами. — Я, когда рядом с ним нахожусь…у меня ноги ватные… Знаешь? Ну… И в груди всё замирает… Но не от страха, а… Не знаю…       — Будешь его деткой, — смеясь отвечает друг, поддевая своим плечом плечо Тэхёна.       — Да не буду я его деткой, отвали, — тот смеётся и толкает в ответ.       С неба начинают падать первые редкие капли. На шорты джинсового комбинезона Тэхёна попадает несколько, окрашивая ткань в тёмный цвет.       — Кажется сейчас ливанёт.       — Кажется.       — Побежали?       Тэхён быстро кивает, и они подскакивают с мест, тут же хватая скейты и несясь наперегонки с дождём к выходу из парка. Дождь постепенно усиливается, не жалея ни их причёски, ни одежду.       — Эй, Тэ! — друг кричит, пытаясь перекричать дождь и звук собственного сбившегося дыхания. — Ну и что, что шестнадцать, у меня колени ватные рядом с РюДжин. Ей, конечно, девятнадцать, но, если это то же самое, то это любовь, чувак!       Тэхён, вслушиваясь в слова друга, спотыкается, поскользнувшись на последней ступеньке лестницы, по которой они бежали до дороги к ближайшей остановке автобуса.       — Мой автобус! Я побежал! Здравствуйте, господин Чон!       Тэхён замирает. Внезапно дождь над ним прекращается и он, задрав голову, видит тёмно-фиолетовый зонт, а сразу после — возле него на корточки садится Чонгук.       — Привет, воробушек, — мужчина ласково улыбается удивлённому парнишке, после чего встаёт, подавая ему свободную ладонь.       — Вы промокнете…       Чонгук, подняв Тэхёна с асфальта, совершенно не думал о том, чтобы накрывать зонтом себя, словно бы наплевав на дождь — лишь бы Тэхён не мок. Он осматривал Тэхёна, оценивая возможный ущерб от падения. Голубой джинсовый комбинезон вызывал в душе мужчины самые разные мысли: от нежности и желания защитить от всего, до порочной жажды сделать своим. На худых ногах красовалось несколько пятен грязи от мокрого асфальта, а на несчастных коленочках пара новых ссадин от падений со скейта. Его белая рубашка и правда уже начинает липнуть к груди, являя взору молодого Тэхёна довольно приятную и смущающую картину.       — М? — Чонгук, обдумывая, всё ли у него есть нужное в аптечке, не сразу расслышал бормотание Тэхёна.       — Вы промокнете… — вновь шепчет Тэхён, тут же решаясь на очень отчаянный для себя шаг.       Он делает ровно два шага к Чонгуку, оказываясь к нему почти вплотную и пуская его под свой зонт. Пусть и зонт не Тэхёна, и держит его Чонгук.       — Воробушек, — Чонгук еле сдерживается, чтобы не обнять мальчика, а после по-хозяйски не взять под попу, поднять на руки, и не увезти к себе домой без разрешения. — Я бы хотел обработать твои ссадины.       Тэхён вновь чувствует лёгкое головокружение и как немеют и словно бы отказывают ноги от волнения из-за такой близости к мужчине. Чонгук пахнет чем-то свежим и сладковатым. Дурманит.       Дождь, промокшая одежда, такой сильный, взрослый и заботливый Чонгук. Мужчина. От мыслей о котором у Тэхёна живот скручивается в узел. Страшно.       — Я согласен.       — Да? — Чонгук удивлён. За то недолгое время, что они знакомы, Тэхён почти не подпускал к себе, лишь принимая его ненавязчивые ухаживания.       Тэхён дрожит от волнения, подходя ещё ближе и сжимая пальцами края своих шорт от комбинезона. В глаза Чонгуку не смотрит — не боится, просто слишком переживает.       — Встречаться… с вами… — лепечет с перерывами.       Чонгук отчего-то долго молчит, выслушав его, а оттого Тэхён решается поднять на него глаза. Видит лишь тёплую улыбку, ямочки на чужих щеках и забавные передние зубы, из-за которых Чонгук кажется очень милым. — Первое правило наших отношений — не обращаться ко мне на Вы, воробушек.       Чонгук позволяет себе дотронуться до острого подбородка Тэхёна и погладить его большим пальцем, удерживая в своей ладони. Тэхён неосознанно тянется к нему на носочках, но от страха зажмуривается.       Чувствует на прохладной щеке мягкий, аккуратный поцелуй суховатых губ. Чонгук целует его веснушки. Потом — в висок, шепча на ухо:       — Я помню, Тэхён. Будем постепенно, — он вновь медленно поглаживает его щёчку. — Когда ты будешь готов.       Тэхён кивает, улыбается, размыкая веки и с благодарностью и каким-то зарождающимся обожанием глядя на мужчину.       В этот вечер он готов сидеть на заднем сиденье его машины и давать Чонгуку залечивать ссадины на своих стройных, худых юношеских ногах. Угощать себя горячим кофе с ванильным чизкейком. И подставлять щёки под новые трепетные поцелуи «на прощание».