Розы. Бордовые розы

Мягкое, жёлтое небо переливается оранжевыми и ещё фиолетовыми облаками, отголосками ночи. Оно словно сладкая вата сахаром рассыпалось над Невой. Безлюдные улицы утреннего Петербурга блестят в первых лучах. Тёмные здания, которые на ночь, будто оборотни, обращаются в угрожающих призраков с чёрными пустыми глазами — окнами. Даже в этих угрюмых стражей загадок старых улочек и двориков-колодцев утро вдыхает жизнь. Бетонные стены словно тянутся к небу лишь бы именно им достались первые тёплые лучи. Точёный силуэт молодого полицейского шагал к краю набережной. Дима чётко, по армейски, вышагивал к парапету на берегу спокойной реки, её поверхность лениво разрезали корабли разных размеров и возрастов. Пахло утренней влажностью, асфальт был сырой, а с Невы дул прохладный ветер. Дубин подошёл к каменным плитам, опёрся о них руками и глубоко вдохнул любимый запах родного города. Его лицо было залито оранжевым светом, а ветер зачёсывал короткие светлые волосы назад, словно Петербург отвечал взаимностью на его нежность. Дворцовый мост плавно, словно раскачивается после сладкого сна, опускается, превращаясь в статный и грациозный памятник — один из символов Санкт-Петербурга. Вдруг аромат воздуха поменялся. Появились тяжёлые ноты мужских духов и ещё чего-то неопределённого, кислого. Дима встрепенулся, открыл прикрытые глаза и резко обернулся, приготовившись к чему угодно, старым знакомым, что решили отомстить за свою поимку или очередному наркоману, почему-то решившему, что полицейский — лёгкая для него мишень. Но какого же было удивление парня, когда он увидел рядом высокого брюнета. Капюшон чёрной толстовки и солнцезащитные очки не позволяли узнать о незнакомце больше ничего. Расстояние между Дубиным и брюнетом составляло около четырёх метров. Не слишком далеко, они могут друг друга слышать, но и не слишком близко, так, чтобы можно было игнорировать чужое присутствие. Но Дима почувствовал резкое желание заговорить с незнакомцем. Он словно был не из этого мира, лишняя деталь в правильном, давно сложенном, пазле, в четыре утра на набережной можно встретить либо рассвет, либо подростков, либо наркоманов, а он тёмное холодное пятно в рыжих лучах. Но несмотря на это, что-то тянуло к нему. - Гуляете? - Дубин не нашёл лучшего предлога для начала разговорова. Да и как люди начинают разговоры в четыре утра на берегу Невы? Брюнет повернулся, из-за очков глаз не видно, но этого и не нужно, чтобы почувствовать на себе изучающий, цепкий взгляд. - Д'а, в'од'а утром в'ол'шебная, - наблюдая за стеклянным отражением реки, ответил незнакомцем, — а вы, господ'ин полицейский, почему так р'ано зд'есь? - Я здесь всегда прогуливаюсь после ночного патрулирования, задерживаюсь, хоть и не положено, — честно рассказал Дима. Молодой человек лишь выдержал паузу, а после понимающе кивнул. В его речи было слышно что-то иностранное, некоторые звуки он то ли смягчал, то ли, наоборот, делал твёрже. На горизонте уже стали появляться розовые прожилки, они, словно языки пламени, разрастались сквозь облака и предвещали о скором выходе солнца. Разговор больше не клеился, тем более Дима вспомнил о своей изначальной цели. Он достал из сумки небольшой блокнот и механический карандаш. Немного правее находился Дворцовый мост, который сейчас был в своей самой уязвимой форме. Все смотрят на то, как мосты разводят, но как мало тех, кто готов ждать, чтобы увидеть, как их сводят. Не то чтобы Дубин ждал, но работа иногда преподносит свои неожиданные подарки. И каждый раз, когда Дима видел это его почему-то преследовало ощущение, что он подглядывает, видит то, что видеть не положено, но каждый раз это казалось слишком красивым, чтобы не приехать подглядывать вновь и вновь. Пару штрихов и звуки редких машин с тихим журчанием Невы дополнил грифель, стирающийся о шершавую бумагу. Все беспокойства и тревоги ушли, уступив место мыслям о форме, структуре и фактуре изображаемого предмета. Свет и тень, как они легли, в какое углубление проник свет, а откуда его выгнала тень? Карандаш скользит по бумаге, оставляя за собой грифельный след, вдруг рука останавливается, на листе, помимо силуэта моста теперь красуется и профиль незнакомца, лёгкий набросок, форма носа, подбородка и губ, но он вышел сам, будто карандаш повёл руку за собой. Секунду Дима метался, но линии вышли такими правильными, что останавливаться не хотелось. Робкое движение по бумаге, взгляд на высокого брюнета, снова штрих и снова взгляд. Вот это чувство спокойствия вновь окутало парня. Штрих и взгляд, но картина вдруг изменилась. Незнакомец смотрел прямо на увлечённого Дубина. Тот осёкся и остановился. Реакция может быть какой угодно, поэтому в горле уже застряли любые извинения, а внутренний голос озвучивал слова прощания с удавшимся эскизом. - В'ы рис'уете мост? - спокойным голосом спрашивает мужчина. - А? Да, мост, — Дима совсем не ожидал такой реакции. - Мож'но посмотр'еть? - брюнет подходит ближе и тянется к блокноту. Отступать некуда, скорее всего он и сам знает, что увидит там не только мост. Смущённо Дубин отводит глаза, но протягивает блокнот, открытым на той самой странице. Мужчина смотрит несколько секунд молча, потом поворачивается к Дворцовому мосту, поднимает рисунок на его уровень. Незнакомец довольно хмыкнул, захлопнул блокнот и вернул владельцу. Для Димы такая реакция была наименее ожидаемой из всех возможных, поэтому удивлённо посмотрел на брюнета. - Расс'каж'ите мне ч'то-нибуд'ь, — он делает паузу, — п'ро город. - Вы иностранец, да? - спрашивает полицейский. - Мож'но и так ск'азать. - Тогда я могу рассказать про наши достопримечательности, — Дубин смущён, ему никогда ещё не приходилось быть экскурсоводом, хоть и в своём родном городе. - Справа от нас Дворцовый мост, он один из семнадцати разводных, ну, тех у кого всё ещё сохранились механизмы, хотя разводят только двенадцать, — Дима показывает вправо. - Слева, совсем близко, Львы Дворцовый пристани — самые знаменитые львы Петербурга. Правда из-за того, что на одного из них часто залезали туристы, ему проломили спину, сейчас со спиной всё нормально, её отреставрировали, — полицейский улыбается и посматривает на незнакомца, тот довольно следил за каждым его движением и внимательно слушал. - Сзади нас здание Адмиралтейства. При Петре Первом здесь в основном строили судна, но сейчас внутри располагается главное командование ВМФ, но на это не обращайте внимание, всё равно вам ничего это не скажет, — Дубин вдруг запнулся, ему показалось эта его речь такой глупой, — Простите, я, наверное, слишком много говорю. - Поч'ему же? У в'ас кр'асив'ый голос, мне нрав'ится в'ас сл'ушать. Парень в миг залился румянцем, он вообще не часто слышал комплименты, тем более от незнакомца. - Спасибо, — сдавленно ответил он. - Прошу, продолж'айте, — лёгкая улыбка коснулась губ мужчины. Его кисловатый, будто озоновый, запах в смеси с благородными нотами парфюма вуалью укрывает парня. - Что ж, главный шпиль, он больше двадцати метров, а сверху на нём маленький кораблик, это своеобразный символ Адмиралтейства. А вон там можно заметить шпиль и фигуру ангела, это Петропавловский собор — самый высокий в России, — Дима рассказывал всё, что знал о тех достопримечательностях, которые вообще можно увидеть с этой точки.  - З'наете, в город'е столько ангелов', что мне каж'ется это какой-то з'агов'ор. Он'и ож'ивают, ког'да все спят. У меня есть док'аз'ательств'а. Дубин растерял остатки всей уверенности, что у него была. Он потеряно смотрел на брюнета, который явно был доволен реакцией. - Од'ин из них' стоит перед'о мной. До молодого полицейского долго доходил смысл фразы, он успел испугаться, что сзади них кто-то есть и даже схватиться за кобуру, но мгновение спустя глаза округлились, а рот сам открылся, ещё секунда и щёки заполыхали жаром румянца. Улыбка на лице иностранца мгновенно стала шире. - Чет'ыре утра, набереж'ная, бож'еств'енный рассв'ет, прекрасный незнакомец, к'оторый рисует мой порт'рет. К'то уг'од'но пов'ерит в существование анг'елов, — с каждым словом Дима краснел всё сильнее и сильнее, в то время как брюнет и не думал останавливаться, словно это был такой извращённый метод узнать насколько красным может стать человек. Спустя несколько секунд любования своей работой, он прервал агонию Дубина. - Я сл'ышал, что зд'есь ряд'ом Эрмитаж'. - Д-да, его отсюда можно увидеть. - Пров'одите? - парень не видит глаз незнакомца, но готов поклясться, что прямо сейчас они хитро прищуриваются. До того сердце в груди трепетало от бархатного акцента, что казалось если бы этот тёмный силуэт позвал его проводить до границы с Финляндией, то он бы кивнул в ту же секунду, забывая про служебное авто на ближайшей стоянке. Однако пока его звали только пройтись пару минут к зданию Эрмитажа. Полицейский кивает и нерешительно шагает вдоль парапета. - Ч'асто в'ы там быв'аете? - Да, на выходных при первой же возможности оказываюсь среди картин, — приятный шлейф аромата тянется где-то сзади элегантной фигурой. Пешеходный переход совсем скоро оказался перед единственными людьми на всей улице, заливающейся солнечным светом. - Я пойд'у, не буд'у больше отнимать в'аше в'ремя. Только Дима выдохнул, чтобы развернуться в обратную сторону, как его поймали за руку и притянули. Губы мужчин соприкоснулись в нежном поцелуе, лёгком и мягком, как и вся эта встреча, словно сказочный сон. Вдруг Дубин почувствовал лёгкий разряд на губах и рефлекторно отпрянул. - Вы бьётесь током, — прошептал он.  Благодаря близости их лиц парню удалось разглядеть глаза сквозь толстые тёмные линзы, и эти глаза были ему прекрасно знакомы. Такие глубокие глаза. Сердце пропустило удар, словно кто-то окатил Дубина холодной водой, он тут же отскочил назад. - Д'о св'ид'ания, Д'има, — на прощанье улыбнулся Август и пошёл в сторону величественных зданий Зимнего Дворца и Эрмитажа. Сердце колотилось так, словно вот-вот норовит выпрыгнуть, чтобы привести себя в порядок и ощутить под ногами что-то твёрдое, парень решил отвернуться. Солнце уже уверенно двигалось к центру небосвода, а Дворцовый мост окончательно приготовился к приёму гостей и старых знакомых. Стрелка на часах показывала пять утра.

***

Путь на стоянку Дима помнит плохо, знает лишь то, что пару раз останавливался отдышаться, а как набирался смелости, то шёл дальше.  Сейчас он сидит в машине и всё то, что происходило буквально десять минут назад кажется бредовым сном во время лихорадки. Если бы кто-то хотя бы пару часов назад сказал Дубину, что совсем скоро он будет целоваться с Августом Ван Дер Хольтом на рассвете где-то в центре Петербурга, то он принял бы это не больше чем за дурацкую шутку.  Теперь молодой полицейский, сидя в машине, прячет горящее лицо в попытках признать произошедшее и перестать прокручивать раз за разом в голове тот робкий поцелуй и колючие разряды тока, в неловкой попытке принять учащённое сердцебиение и желание, чтобы всё это повторилось вновь. Однако голос взрослого приводит новые и новые аргументы, которые безжалостно рушат любые попытки поверить даже в малейший шанс возможности чего-то подобного.  Парень, пытаясь остудиться, выдыхает и решает открыть блокнот, один из виновников торжества.  Неаккуратные линии вместе создавали изображение моста и профиля человека, который так резко ворвался в это спокойное светлое утро.  Приглядевшись, Дима замечает то, чего не было раньше. Внизу композиции красовался номер, а внизу подпись "Август".  Дубин чуть не завыл, а от счастья или разочарования он и сам не знал, но выть хотелось очень. 

***

Звонок в дверь прерывает такой необходимый после ночной смены сон. Дневной свет заполняет всю комнату, из приоткрытого окна доносятся голоса. Петербург живёт своей будничной жизнью, пока Дима пытается восстановиться после выматывающей ночи. Он нащупывает очки где-то рядом с подушкой и лениво шаркает в сторону двери под трель звонка.  - Открываю, — бросает Дубин в ту же сторону, лишь бы только настойчивое жужжание замолчало.  Повидавшая жизнь дверь резко распахивается. За ней стоит серьёзный мужчина в смокинге средних лет, он держит в руках большой букет тёмных роз. Сто одна или нет: парень не считал, но такое количество цветов в букете он видел вживую в первые.  - Думаю, вы ошиблись квартирой, — тут же выдаёт он.  - Вы Дмитрий Дубин?  На секунду захотелось сказать нет, но рот открывался быстрее, чем мысли превращались в предложения.  - Да.  - Тогда это вам, — несмотря на внешние равнодушие, мужчина явно был смущён не меньше самого Дубина, такие букеты слишком красноречивы.  Дима застыл, он вспомнил предыдущее утро, плёнка воспоминаний мгновенно откатывается на набережную Невы в четыре с чем-то утра: влажный воздух, рассвет, приятный аромат, тёмный силуэт, эскиз, рассказ про достопримечательности, поцелуй, разряд тока и хитрый, но такой нежный взгляд. Теперь парень абсолютно понятия не имел, какой следующий шаг нужно предпринять. Попросить убрать это не получится, как-никак, а у мужика работа такая, да и такое количество благоухающих цветов относить на помойку — кощунство. Заносить в квартиру не хочется, организм требует сна, а не возни с цветами. Да и не солидно - полицейский с охапкой роз.  - Вы будете забирать? - мужчина явно хотел как можно быстрее покончить с этим.  Руки на автопилоте потянулись к букету. Цветы обрушили весь свой, как оказалось, немаленький вес на парня, шипы начали впиваться в руки, а несколько роз упали куда-то на пол.  - Распишитесь о получении.  Дубин черканул что-то, не глядя, хотя даже если бы и хотел прочитать бумагу, то не вышло, розы ароматным облаком закрывали обзор парня.  Дверь захлопнулась, и он остался на едине с кучей роз в руках.  Бордовые лепестки падали дорожкой к небольшой кухне, где, по прикидкам, должна была находиться старая бабушкина хрустальная ваза.  Букет опустился на крохотный квадратный столик, который тут же скрылся под горой цветов.  Где-то между зелёными колючими стеблями показалось что-то глянцевое. Это оказалась открытка, на которой стройным почерком было выведено "Дорогой Дмитрий, прошу прощения за свою бестактность, но я до сих пор уверен, что Вы бы не стали разговаривать со мной, если бы знали, кто я. Мои губы всё ещё чувствуют ваше тёплое дыхание, и я хотел бы почувствовать его вновь. Этот букет не извинение, человек как вы заслуживает получать такие каждый день. В этот раз это розы, увы, оригинальность не моё, но если у Вас есть какие-то предпочтения, то я с радостью послушаю о них, номер Вы знаете. От: Августа Ван Дер Хольта  Кому: Ангелу" На последней строчке Дубин закатил глаза, оригинальность и правда не самая сильная сторона Августа, но щёки всё же покрылись лёгким румянцем, а где-то в воздухе парень начал улавливать приятные ноты парфюма и кислое послевкусие.  Скоро Дима уже набирал на телефоне сообщение.  "Розы. Бордовые розы."  По правде говоря, до этого момента никаких предпочтений в цветах у него не было, да и знаниями в ботанике Дубин не отличался, но тёмные, бордовые, почти чёрные розы слишком сильно напоминали цвет хитрых глаз в тёплом свете утреннего неба.  Правда в след за этим сообщением было ещё одно.  "Только прошу, не так много, мне некуда их ставить".