Семнадцать страниц страдания

Был холодный осенний вечер. Третьякова с ужасом ждала прихода Лукиной. Настенные часы били с каждой секундой по мозгам с новой силой. Раз, два… и Маша слышит щелчок в железной двери. Всё. Шанса прятаться нет и никогда не было, вновь вся её жизнь в руках гордой Лукиной. Шаг за шагом Маша слышит грозные шаги, которые с темпом становятся более тяжёлыми и резкими. Третьякова замирает в ожидании, сидя на холодном полу, и смотря на дверь в комнату. Ручка двери опускается и чёрный силуэт показывается в проемё. Шаг… второй… и Маша, не решаясь поднять глаза, тупит в пол, задевая взглядом классические брюки Лауры «Мм, новый костюм» — проносится в голове у Третьяковой, как к её разгорячённой коже прикасается рука в коженной перчатке. Холод пробегает по телу и Маша перестаёт контролировать себя, дрожь усиливается, что только больше заставляет её уткнуться в колени. — Я же чётко говорила о том, что мне нравится, когда ты смотришь мне в глаза! — холодный тон разносится эхом по комнате — Я п…помню — шатенка касается подбородка блондинки — Твои действия? — Лукина тянет Третьякову на себя, но та упорно сопротивляется и всеми силами пытается протиснуться сквозь стену, туда, за окно, но даже если у неё это получится, то верёвка, к которой привязана Третьякова не даст ей выпасть из окна. — Я считаю до трёх! — и всплес карих глаз мигом отражается в тёмно-синих напротив. — Запомнила, молодец! — Лар, ты обещала мне погулять и… — Разве ты тут решаешь? — голос грубеет — Нет… но — Но? — усмешка и хитрая кошачья ухмылка — Ты мне смеешь перечить? Ты считаешь, что сможешь противостоять мне? Пх, — Лукина быстрым движением подносит к горлу Третьяковой маленький складной нож — 5 — 10 секунд и тебя здесь нет, помнишь? Но ты же смелая? Хотела выброситься из окна, так ведь? Двадцать второй этаж… Оставил бы тебя в живых? — Маша с непонимание глядит в злые напротив, которые вот — вот поглатят её полностью — Я… я не знаю! — Голос! — Прости… — шёпотом молвит блондинка — я замёрзла… — быстро меняет тему младшая, пытаясь ускользнуть от конфликта — Дак почему тогда ты молчишь? Попроси и я помогу тебе. Ты ведь знаешь это? — Знаю… Лаур, пожалуйста — девушка резко замолчала и опустила глаза — Что пожалуйста? — Лукина стреляет грозным взглядом на Машу, — Глаза. — предупреждающе и грубо напомнила женщина —Да-да, прости. — девушка вновь вернула свой янтарно — карий взгляд в плен ледяных, почти синих, как море перед ураганом — Ну так о чём ты хотела меня попросить? — выжидающе спросила Лукина — Я. — Маша по началу задумалась, а после уже более тише и увереннее ответила — Всё в порядке. Я в порядке. Не беспокойся и не трать на меня своё время. С лица Лукиной резко пропала и надоедливая усмешка, и презрение, и злость. Её лицо ничего не выражало, и только лишь глаза изучали, вновь опустившую голову Маши. Молчание не продлилось и двух минут, Лукина резко развернулась на каблуках и отошла к двери. Не поворачиваясь, она обратилась к Третьяковой: — Избавься от верёки и приведи себя в порядок. — она небрежно кинула на пол складной нож — На всё про всё у тебя есть два часа. Через час тебе принесут платье. Когда я приду, чтобы ты была в идеальном виде. — Лукина покосилась на Машу через плечо, с угрозой сощуривая глаза, уже тише произнося — И только попробуй что-то учудить, я с тебя три шкуры спущу. Маша, не поднимая глаз, дождалась пока цоканье женских каблуков полностью не пропадёт из зоны слышимости, и только потом из глаз хлынули слезы, послышались тихие всхлипы и еле слышное поскуливание. Отчаяние, боль, слёзы, смятение. *** В зеркало смотрит прекрасная кареглазая девушка. На её голове уложена простая, но в тоже время чудесная прическа. На лице можно заметить лёгкий, но подчёркивающий все достоинства макияж. На теле девушки красуется струящееся белое платье в пол. Идеально За дверью вновь звучит ненавистное цоканье каблуков. Девушка окончательно отходит от зеркала, успевая посмотреться в него в последний раз, расправляет плечи и гордо поднимает подбородок. Как учила Лукина Раз… два… три… Дверь в комнату распахивается и на пороге стоит она. Строгая и невыносимая женщина, но всё по — прежнему любимая Машей. — Ну, вот, милая, можешь же когда хочешь. — Лаура вновь натянула свою самую приторную, но нисколько небезопасную, «улыбочку». Маша угукнула, но явно не с той интонацией, с которой хотелось Лукиной. Удар. Привыкшая уже и нисколько не удивившаяся, девушка не смеет поднимать глаз, лишь еле ощутимо прижимает ладонь к горящей щеке. Больно — Что я говорила тебе об интонациях, милая? — и снова этот приторный тон. Он въелся в память и ничего не составляло труда, чтобы Маша повторила его. —Извини. — еле слышно выдавила Маша, всё ещё не меняя положения головы, лишь опуская руку от лица. — Идём — проговаривает старшая, хватая Машу за руку, и грубо тянет на себя — что остановилась? Тебе не понятно? — Лаура, а что за мероприятие? Ты не хочешь меня осведомить? Я ведь даже не знаю, чего ожидать. — А зачем тебе чего — то ожидать? Тебе просто надо слушать меня и подчиняться. — Я и так всё это делаю… — Лукина строго смотрит в янтарно — карие, с каждой секундой темнеющие от страха глаза, младшей — Пальто не забудь, на улице холодно — кидает Лукина, поправляя у зеркала свою причёску — Ехать два часа, в поместье моих друзей… тебе нужно быть послушной — Третьякова кивает в такт словам Лукиной, а Лаура тем временем подходит к Маше, и взяв её правую руку в свою, она надевает ей на палец кольцо. Всё так и должно быть, она занята Лукиной, а Лукина в свою очередь вольная и свободная птица. Маша не удерживается и, прекрасно зная правило: не трогать, когда не хочет Лукина, нарушает его, утыкаясь лбом в плечо Лауры, а руками обвивает её тело в светлом костюме. Маша еле — еле, чтобы не помять костюм, сжимает ткань пиджака, пытаясь пропитаться Лукиной, хотя бы сейчас, хотя бы на этот вечер не у них дома, может младшая что — то изменит? Но все тщетно — Лукина томно выдыхает, не делая никаких шагов навстречу младшей, и стоит смирно — Маша, — первый раз за последние два года без превосходной интонации — у тебя же макияж… Можешь испортить — Третьякова отрывается от Лукиной, как от огня и боязно смотрит на светлый пиджак, надеясь, что её бордовая помада и пудра, не остались на нём. Лукина, заметив смятение девушки, проговаривает: „ Всё в порядке, идём» — и обхватив Машу за талию, они выходят на улицу, оставляя их коттедж и кошку Фею без хозяек. На крыльце Машу обдаёт холодный воздух, и она вздрагивает, от резкого перепада температур. Как она давно не была на улице, поэтому для младшей здесь всё как в новинку. Она поднимает голову на голубое небо, улыбаясь, пролетающим птицам, смотрит на траву, которая в скором времени покроется слоем лёгкого снега. Ведь скоро зима. А ведь это любимое время года Лукиной, больше всего она ценила именно его. — Лаура, — шатенка поворачивается, убирая ключи в свою сумку — Что? — Давай быстрее, мне холодно — Ты можешь идти, машина перед тобой, что сложно спуститься? — Я хочу с тобой — эта фраза заставляет кольнуть что — то внутри Лукиной — Тогда идём — Лаура хватает Третьякову за руку и они вместе подходят к машине. Водитель открывает им двери и они садятся. — Поехали — командует Лукина, а следом за толчком машины вперёд, опускается и перегородка, ограждающая водителя от пассажиров. — Маша испуганно заглядывает на Лукину, предвещая момент тактильной близости. — Маша, — Лукина двигается ближе, оказываясь на среднем сиденье, и вжимает Третьякову в дверь — Лаура! Ты уверена, что дверь заблокирована?! — Лукина разворачивает Машу к двери и резко дёргает ручку — Ты думала, я позволю тебе выпасть на дорогу? — Нет, Лар, я… — Лукина смотрит в глубь янтарно — карих глаз — Ты ведь хочешь меня, но почему — то пытаешься изобразить что — то другое. — Маша мотает головой — Ты думаешь я не вижу, как ты сводишь ноги от возбуждения? Как аккуратно поджимаешь и закусываешь губы, томно вздыхая? — Лар, мммпх — Лукина водит по внутренней стороне бедра, даже через платье она чувствует как горит тело Третьяковой — Что? — Лукина спускает с плеч рукава ниже и ниже, оголяя поднимающуюся от вздохов грудь Марии — Прекрати — на выдохе говорит Третьякова, задыхаясь от прикосновений. Они редкие, резкие, грубые. То, чего когда — то так жадно ждала и хотела Мария. Но теперь любые прикосновения Лукиной для неё удивление, ведь когда — то у них всё пошло по наклонной. *** Двадцать лет назад *** В учебном заведении, в котором учиться Третьякова творится переполох, все куда — то бегут, с чем — то носятся туда сюда как угорелые. Ах, да, этот переполох был всем предвиден, ведь сегодня 7 марта, всё носятся с поздравлениями друг друга, как ни сказать в школе большой женский коллектив, да и учениц много. Маша, с пеленой в глазах, смотрит на то, как к её женщине лезет молодая преподавательница — Вот, ведь сучка! — говорит Полякова, видя, что её подруга сейчас превратиться в водопад — Маш, да не расстраивайся! Сейчас и ты её поздравишь, всё будет хорошо! — Ну, конечно, к ней молодухи — то вечно лезут, а она и с распрастёртыми объятиями! Так нечестно! — Маша отводил взгляд в окно — Ну, Машуня, только не плач у тебя же макияж! Для самой мисс Вселенной Лукиной ты должна выглядеть идеально! — Я для неё тут одеваюсь, вырежаюсь, марафет навожу, а к ней эта липнет! — потерявшая всё желание видеть Лауру, Маша сползает по стенки вниз — Эээ, Маш! Платье же! — Да плевать я хотела на это платье три раза! Я первая нашла свою, а эта… — Женщина лёгкого поведения — добавляет Таня — К ней лезет, да лучше я домой пойду, чем буду наблюдать как эти голубки воркуют между собой! — Нет, так дело не пойдёт, для неё собиралась, а значит, к ней и сходишь. Ты не можешь проиграть молодухе, она в отличие от тебя пустое место. И смотри, пакет у неё стрёмный, потасканный из Л’Этуаль, не могла новый купить что ли?! В конце — концов, ну, подарит она ей заезженные мерси и дальше — то что. Всё равно твои конфеты вытащат и раскатают её в пух и прах! — Таня махала руками, показывая как Машины конфеты разматывают молодуху — Пххх, Полякова, твоя поддержка нечто! — Тяня тянет руку Маше, чтобы та наконец встала с пола — Ладно, бежим в раздевалку, а там уж решим кто и когда ей принесёт одну часть моего подарка. — Слетая вниз по лестнечным пролётам, цепляясь рукой за Таню, Маша бежит в холл, зная, что там её ждёт давний знакомый — Артём, пятиклассник из класса Лукиной, который поможет с решением проблемы — Фух! — они добежали до раздевалки и никого ещё не убили, что не могло не радовать. — Маш, и где ходим? — Не начинай! — Таня щёлкает по носу Артёма — Я и не начилал — насупившись, проворсчал мальчонка — Смотри, Артём, твоя задача с этой бумажки всё считать как есть и этот пакет отдать Лауре, но только то, что это от меня ты не знаешь, хорошо? — Да — Всё понял? — Переспросила Полякова, на что получила уверенный кивок — Ты не можешь обложаться, у тебя одна попытка! — Усвоил! — выкрикнул мальчик, собираясь уже рвануть к своему классному руководителю на третий, но рука с нежно — розовым маникюром его остановила — Пожалуйста, сделай всё качественно, ты единственная моя надежда — проговорила Маша — Маша, я не подведу тебя! — и теперь всё они рванули на третий этаж — По пожарной! Там лучше! — Конечно, не по центральной! — Заворачивай! — Заворачиваю! — изумлённая толпа с непонимание смотрела на них, знали бы они для кого всё это, поняли бы, что это необходимость. В голове у Маши вертелось только одно. Она всё рассуждала о том, что её опередила с поздравлением молодуха, хотя свою она всегда обычно поздравляла первая, а в этот раз не удалось. Она не могла опоздать второй раз. Её молодое девичье сердце разрывалось на части. Она хотела и кричать, и плакать, и ненавидеть всех вокруг, но Маша была слишком невинна, слишком юна, чтобы отыграться на этом мире. Маша всего лишь хотела, чтобы её любили так, как любила она. Лукину она любила до беспамятства, до потери пульса, и до последнего издыхания. И на пожарной лестнице, вновь открывая белую пластиковую дверь, она выталкивает Артёма в коридор, чтобы тот в свою очередь пошёл и поздравил классного руководителя, правда, не от своего имени. Раз…два…три… Мальчонка заходит в кабинет к Лауре и через несколько секунд выбегает счастливый. — Поздравил? — Да! — Ты листочек вот так держал? — спрашивает Полякова, волнуясь так, как будто решается её судьба — Не помню… — Бляя, она всё видела — говорит Полякова — А что спросила? — Она говорила так: „ А что за человек, что за человек?» Но я про тебя ни слова не сказал. — Молодец! — мальчик рванулся вниз по лестнице — У меня математика, я опаздываю! — Давай, беги! — девушки как ни в чём не бывало вышли с пожарной лестницы, Маша повернулась, взглянув на любимый кабинет, улыбнулась и ушла на алгебру. Урок пролетел не заметно, волнение в груди Маши возрастало с каждой секундой. Раз… внизу живота отдаёт приятным щекотанием, два… руки трясутся, три… Маша вылетает из кабинета литературы, натыкаясь на преподавательницу. — Куда пошла? — расставив руки спросила невысокая женщина — Я скоро вернусь — Маша предпринимает попытку обойти её — У нас контрольная так — то — Я знаю — Третьякова изворотливо огибает преподавательницу, понимая, что придёт далеко не скоро. Пробегая по кафелю до раздевалки и, забирая подарок той единственной, она ещё раз убедилась в идеальном макияже, и направилась по центральной летнице к Лукиной. На этаже Маша ничуть не сомневалась в своём решение, подойдя к кабинету, она негромко постучала и открыла дверь, зная, что у Лукиной урок. — Лаура Альбертовна, можете выйти? — Я, конечно, могу, но… — взгляд упал на десятый класс, который сидел в кабинете — Ну, по — быстрому — хитрая улыбка проскользнула по лицу Третьяковой — Я с неё не могу! — обращаясь к десятому, произнесла Лукина и встала со стула. Уверенным шагом на каблуках, Лукина вышла к Марии. — А разве Артём был не от Вас? — Какой Артём? — кося под дурочка, начала Маша, водя глазами по потолку, намеренно показывая наигранность этой ситуации — Я не знаю, я только к этому уроку пришла — начала на ходу сочинять Третьякова, вспоминая как они с Лаурой чётко пересекались на этаже. — Ты мне сейчас заливаешь? — грозным голосом спросила Лукина, а младшая в свою очередь извивалась радом с ней, как змея, и им обеим это нравилось. — Я смотрю на листочек, а там почерк такой интеллигентный, красивый, я сначала подумала может кто — то из учителей. Но потом я заглянула в пакет и точно стала уверена, что это от тебя. — Артём… спалил — Маша опустила голову — Нет — нет, он ничего не сказал, это я по почерку поняла — Так с Вами не интересно — Маша берёт и вешает на руку Лукиной пакет с подарком, закрывая ладонь — Мария, ну, зачем ещё? — Нужно, так сказала я — они обе смотрят друг другу в глаза, а после обнимаются. Лукина гладит её по светлым слегка волнистым волосам и прижимает к себе крепче. — Когда я отучу тебя ходить с сырыми волосами? — Не знаю… — Маша выдыхает в шею Лукиной, от чего у той пробегают мурашки. — У тебя платья красивое, мне нравится — говорит Лаура Альбертовна, отдаляясь от Маши, чтобы ещё внимательнее рассмотреть платье. — Рукава шикарные — касание к руке, которое обжигает Машу — Недавно купила, да? — Да, недавно — Третьякова вновь улыбается, понимая, что платье, которое она купила только для Лукиной, зацепило её. Ещё немного зрительного контакта и Маша вынуждена прервать эту приятную атмосферу. — Мне надо идти, у меня работа по литературе, контрольная… — Иди — Маша скрывается за дверью, бросая мелький и короткий взгляд на Лауру, но Лукина остаётся одна в длинном коридоре со своими мыслями на едине — Она ведь всё поняла, мы обе всё увидели, мы обе всё знаем… — после этих фраз, которые вновь прозвучали просто для того, чтобы сотрясти воздух, Лукина зашла в кабинет — Так продолжаем — а Третьякова на радостях бежала писать контрольную по литературе, понимая, что урок закончиться через 15 минут. *** Стоя в классном кабинете, Третьякова смотрит на себя в зеркало, слёзы одна за одной стекают по щекам, а после падают и разбиваются об пол. Ревность. То, что заставляло Машу лезть на стену, так и ничего толком не сказав Лукиной. „ А что я могу сделать?» — крутилось в голове у Маши, что заставляло её чувствовать себя беспомощной. Маша и так предприняла всё, что могла. Хрупкая и беззащитная девочка скатилась по стене на пол и, уткнувшись в ладони, заплакала в голос. Её сердце болело и разрывалось, она чувствовала каждой своей клеточкой дрожь, которая раз за разом пробегала по её телу то ли от холода, то ли от выражения своих эмоций. Вдруг оконная рама хлопает, что заставляет Машу вздрогнуть и поднять голову. Перед ней на пороге класса стоит Лукина. Изумление Лауры Альбертовны от увиденного было не описать. Своим элегантным шагом она дошла до Третьяковой и без слов протянула ей свою руку. Маша не раздумываясь, коснулась руки Лукиной и та, в ответ подняла её с пола. Это произошло так резко, что Маша схватилась за плечи Лауры. — Почему вы не на концерте? — спрашивает Маша, пытаясь найти что — то интересное под ногами — А что должна? — Да, там же все. Я думала Вы пойдё…- Лукина тянет Третьякову на себя, произносит: „ Ты много говоришь», касаясь пухлых губ младшей. Маша отвечает на этот поцелуй, но вскоре приходит понимание ситуации, трезвый разум берёт верх над чувствами, поэтому Третьякова отталкивает Лукину. — Для чего вы это сделали? — Маша пытается увернуться от Лукиной, но та крепко держит её за хрупкое запястье. — Маша, ты же всё сама прекрасно понимаешь. Перестань играть со мной и веди себя нормально. — Что я должна понимать? — грозный взгляд, холодных уже голубовато — синих глаз — Я не играю и веду себя нормально, если что — то не устраивает, то можете развернуться и выйти из кабинета, никто не держит. — Если я выйду, то ты пойдёшь со мной. Отпускать тебя я не собираюсь. — Лаура Альбертовна, я просто хочу пойти домой. Отпустите… — Ты хочешь оставить это просто так? Сделать вид, что ничего не было? — Маша вновь начинает плакать — Я… не… ззнаю, не налегайте на меня! — Ты прекрасно понимаешь чего сейчас я пытаюсь добиться, но раз ты встала в какую- то позу, я заставлю тебя пожалеть об этом дне — Лукина развернулась, и хлопнув дверью, удалилась, оставив за собой только след от ярких духов и неоднозные чувства у Маши. *** Наши дни. — Маша, я не прекращу! Мне хочется тебя. — Лукина задирает платье — Лаура, пхммм, милая… — руки Лукиной скользят по длинным ногам Маши ввёрх и под платьем касаются внутренней стороны бедра. Ещё чуть — чуть и Лаура без стеснений возьмёт эту блондинку прямо здесь — Лаура! — Маша наваливается на женщину напротив, крепко вцепляясь в аккуратно накрашенные губы — Ты придурошная, Третьякова! — Тебе не понравилось? — Маша водит рукой по напряжённым скулам Лукиной — Понравилось, но… — Лаура наваливается на Машу показывая власть — я главная. Всегда ей была и останусь. Поняла меня? — П. поняла — Лукина касается груди, сжимая красивые полушария, но вдруг такой прекрасный момент прерывает телефонный звонок — Аааааа, да что б тебя, Торшер! *** — Я слушаю — Лаур, вы где? — Блять в дороге — Лукина глянула в окно — через 15 минут будем — Отлично, тогда я жду — Буше, ты только меня и ждёшь? Зачем тебе тогда полный дом гостей? — Лукинаааа, ты для меня VIP гость, понимаешь? — Понимаю, что ты приняла уже без меня! — Я дождусь тебя и постараюсь не упасть с ног — Смотри мне, Торшер! — Смотрю я, Лаура! Пххх, и перестань меня так называть — Не перестану, всё давай, скоро будем *** — Лаура, почему ты вечно таскаешь меня по свецким мероприятиям? Мне это не нравится. Почему бы нам просто не побыть наедине. Когда мы последний раз проводили время вместе? Ты постоянно уходишь, оставляя меня одну. Не пишешь, не звонишь. Мои сообщения не читаешь. — Снова… Ты своими вопросами такой прекрасный момент разрушила… — немного подумав, Лукина решает ответить хоть на один вопрос — Я ухожу на работу, ты это знаешь. — Что за работа такая, что ты появляешься дома на вторые, третье, четвёртые сутки! Пахнешь чужими духами… — Ревнуешь? — Да, ты держишь меня дома на цепи, но при этом ходишь не пойми где. Я не знаю, что от тебя ожидать… — Ничего не жди от меня, я никаких обещаний тебе не давала — Но… — Маша, закрыли тему! Тебе понятно? — Нет, мне не понятно. Лаура, я люблю тебя и готова терпеть любые твои выходки, но не до такой степени. Когда у нас всё будет нормально? Хотя бы пусть будет так, как было тогда. — Тогда? Ты считаешь, что тогда всё было хорошо? По началу да, а потом твои вечные исчезновения, ты как будто растворялась, а потом возвращалась пьяная. Появлялась и вновь уходила, а потом мне не сказав, уехала учится в другой город, это нормально? — Лаура, мы же никогда не обсуждали это по — хорошему, ты ничего не знаешь, я тоже… — Я и знать не хочу — Маша дотрагивается до холодной руки Лукиной — Руку убери! — Послушай меня, пожалуйста — слезы капают из глаз, оставляя за собой разводы на щёках. — Останови машину! Я выйду. — водитель послушно тормозит и заведённая Лукина вылетает из машины, хлопая дверью, что заставляет Машу вздрогнуть. — Лаура Альбертовна, — водитель подходит к Лукиной — Поезжай, я прийду. — А с Машей что делать? — Лукина вдыхает дым, от разожжённой сигареты — Передай Поляковой, она как раз там с Мари вместе. Пусть проведут до уборной, поправят макияж и начнут торжество. Я подойду позже. — Будет сделанo, Лаура Альбертовна — водитель решил побыстрее удалиться от Лукиной, чтобы дать ей всё обдумать, не напрягая лишний раз — А Лаура? — Анатолий опустил перегородку — Она прийдёт позже — Как всегда… — Маша согнулась к коленям и зарыдала, каждый всхлип был всё сильнее предыдущего — Маша, испортишь себе всё оставшееся настроение — Его и так нет, так что портить нечего — Тогда не порть макияж, знаю сколько время ты на него тратишь обычно. Ты хочешь, чтобы все твои труды смылись в пустую? — Я уже ничего не хочу, останови, я тоже выйду — Нет, уже слишком поздно — на дороге около трёхэтажного коттеджа стояла Мари — Тебя уже ждёт Буше — Я так устала от всего этого… Я больше ничего не хочу… Меня сломали, потом сломала я, это ни когда не кончится, мы не сможем быть больше счастливы — Анатолий молча слушал, смотря в зеркало дальнего вида, как с каждым шагом Мари к машине, Третьякова натягивала улыбку. — Мааашааа, — пьяная Мари говорила очень громко — ты что грустная? — вытягивает из машины — пошли повеселимся! — Не кричи, Мари! Отведи меня сначала к зеркалу, пожалуйста, … а потом пойдём повеселимся — Маша прекрасно понимала, что тут уже не до веселья, но пыталась подстроиться под Мари, так просто будет проще — Ну, пошли — пошли. А Лаура где? — Скоро придёт… наверное — Поругались что ли? — Нет, там по работе вопросы… А это всегда долго — Мария помнила правило о том, что их проблемы выносить в свет нельзя, их отношения — пример идеала в обществе, они должны этому образу соответствовать. *** — Маш, я вижу же что не всё в порядке — обеспокоенная Полякова вертелась около Марии, которая около зеркала судорожно поправляла макияж, пытаясь сосредоточиться — Таня, отстань. Ты мне мешаешь …- Полякова перебивает Марию — Маш, я знаю тебя много лет и — И что? Что дальше? — Маша докрасила губы и повернулась к Тане лицом — Я говорю, что всё в порядке. Значит, так и есть. Мы просто немного поругались — это бывает у всех. Лаура скоро придёт, мы помиримся и всё наладится. — Ты говоришь это уже второй час подряд — Таня тяжело выдохнула — У вас что — то не так, да и Лукина последнее время странная… — Сама ты странная — Маша берёт под руку Полякову — Пошли, познакомишь меня с компанией — Ладно, идём — они обе покидают ванную комнату и идут к остальным, спускаясь по лестнице вниз, они слышат знакомый голос — Лаура… — промурлыкала Маша, хватая Таню за плечо, и немного потрясывая её — Я говорила, что она придёт! А ты — Маша тыкает Полякову — не верила мне! — Чё ты тыкаешь меня?! — обе дамы смеются — Хочу и тыкаю! Мне нравится! — Я расскажу всё Лауре! — Что вы хотите мне рассказать? — Лаура удивлённо смотрит на них — Лара, — Полякова прыгает на Лукину с объятиями — она тыкает меня! — Таня разворачивается, показывая Маше язык — Сделай с ней что — нибудь! — Таня, ей — Богу, ты как маленькая! — Лукина походит к Маше и берёт её за руку — Не тыкай Полякову, хорошо? А то она так и будет вопить мне на ухо! — Я не воплю, вопю! Или как там сказать! Короче, ты меня поняла! — Ага — Лукина бросает холодный взгляд на Таню — Ооо, нет! Опять этот твой взгляд… Лара, ты пугаешь меня… — Полякова не успевает договорить, как её перебивает Лаура — А ты меня раздражаешь, Полякова. Что же нам делать? Пх, я предлагаю застрелить тебя. — А. ааа что сразу я? — Я курить, акалка! Пххх — Лукина смеётся и направляется к выходу — А ты… ты… — Вот, когда придумаешь, сообщи. — Лаура открывает дверь — Можно мне с тобой? — Маша дёргает за руку Лауру, обращая её внимание на себя — Пошли — Лукина безразлично окидывает Машу взглядом, подмечая то, что макияж исправлен, ухмыляется и выходит на террасу. Маша шаг за шагом следует за ней, боясь, что старшая испортиться в воздухе и ставит её одну. Пока Лукина курит, облокотившись на балюстраду, Третьякова мечется вокруг неё, создавая атмосферу вечного беспокойства. — Ты успокоишься? — Лаура поворачивается на Машу — Перестань метаться. Стой спокойно или уходи. — договорив последнее слово, Лукина оглядывается, понимая, что пошёл снег. Как давно он шёл, она не знала, но сейчас незамедлительно Лаура снимала пиджак, накидывая его на Машу, в глазах, у которой ещё была та надежда. *** Маше ничего не оставалось как собраться с силами, и встав с холодного пола, отправиться домой. Её разрывало на части. Всё внутри болело и дышать становилось тяжелее. — Маша? — неожиданно послышалось сзади — Что? — девушка, в красивом платье, поворачивается незамедлительно, встречаясь с изучающими её светло — голубыми глазами — Ты плачешь? — женщина подходит ближе, прижимая к себе девушку — Я в порядке — Да по тебе видно. Пойдём, покажу, что такое счастье… — Разве это можно показать? — Скорее, это можно почувствовать — рука старшей аккуратно касается области груди — вот здесь. Но сейчас тут у тебя только беспокойство. — Разве вам есть дело до меня? Не ужели вам просто не пойти домой, своей дорогой. Зачем пытаться что — то мне показать? Для чего вам это? — Может ты мне нравишься, не думала о таком? — Тогда вы выбрали не лучшее время для признания… Толком со мной не знакомы, а уже нравлюсь… Разве так бывает? — Глупая, — старшая тормошит светлые волосы на голове у Маши — конечно, так бывает. Сколько я за тобой наблюдала, чтобы понять не мимолётная ли это жажда. — Мимолётная жажда — звучит красиво, умеете вы, Елена Михайловна, подобрать слова и втереться в доверие. — Слова, да, я умею подбирать как никак учитель русского и литературы из меня неплохой. А вот со вторым, я не согласна, ещё и такое слово отвратительное „ втереться». — Пхххх, — Маша смеётся, на чуть — чуть забывая о произошедшем — Вот, мне удалось увидеть твою улыбку.Так, тебе идёт гораздо больше. — Ой, ну всё! Хватит, смущаете меня! — Маша отталкивает старшую, а та в ответ ловит её за руку — Вот и всё! Идёшь со мной. — Уже и желание есть с вами пойти. Инициативу кидаете вы, тогда я согласна. Нравятся мне такие как вы, которые без предлога зовут куда-то. Не придумывают дурацкие отговорки и не переваливают ответственность на другого. — Хорошо ты говоришь, Третьякова! Нравится мне. — они покидают территорию школы — Давай на ты, а то я не хочу, чтобы ты при мне выкала. — О, нет! Я не привыкну! — взвыла Маша— Я буду путаться! Ааааа, я знала, что когда — то так и случится! — Что за реакция? Я молода, активна. Что тебя беспокоит? — Ничееегооо! Это просто слишком резко, неожиданно и как — то не в тему, как будто сегодня не лучший день для близкого знакомства, вам не кажется? — Я даже у тебя ничего не веду, в чём проблема обращаться ко мне на ты? — Проблема в том… в том… что мне хочется покапризничать — проговаривает Маша, первое пришедшее на ум — Капризничай сколько хочешь, мне нравится, когда ты так себя ведёшь, это довольно мило. — женщина останавливается около входа в подъезд- Зайдёшь ко мне? Мы всё равно уже почти у порога. — Знаете… — строгий взгляд — Знаешь, мне так — то до дома тоже минут пять и я в состоянии дойти самостоятельно. — Недавно ты была не против… — Я до сих пор не против — холодной руки Марии касается тёплая, женщины напротив, а за тем тянет за собой. Подъезд, лифт. — Знала, что живёте на восьмом. — Кто сказал? И ты опять выкаешь. — Может сама узнала. Да, выкаю, а что вы думали на ты перейти так легко? Всю жизнь на вы, а теперь… Меня убивает ваша резкость в решениях. Как можно быть такой, такой…? — Такой это какой? Мария, ну что вы, не томите меня в ожиданиях, я сгораю от нетерпения. — Такой… — двери лифта открываются, что означает прибытие на восьмой этаж, Маша неспеша ступает на коричневый кафель подъезда — Да я не знаю какой, просто такой как вы! — взгляд — Хорошо, как ты. — Вперёд шагай, — поддавливает Машу — когда решишься рассказать какая я, то дай знать — Может вовсе не решусь…- дамы зашли в квартиру — Уютно, однако, у вас… у тебя. — Ахххп! Ты не ошиблась, что долго будешь привыкать.Тогда зови меня по имени. Просто Лена. — Мг, Лена… Да, свыкнусь я, конечно, не скоро. — Я уже поняла, Мария — Но тогда ТВОЯ официальность к чему? — Мне нравится твое имя, вот и зову тебя так, котик) — Чаю нальёшь? — Конечно, чёрный или зелёный? — На твой выбор, мне не особо принципиально… — Тогда… — на секунду старшая задумалась, перебирая коробочками от чая — малиновый — Под губы подбирали? — развернувшись, спросила Маша — Может и так, этот чай с тобой ассоциируется, вот я его и выбрала — Со мной? И часто вы обо мне думаете? — Лена поставила чашки на стол — Часто, Масюнь)- улыбка проскользнула по лицу младшей — Сахар в чай нужен? — Не я пью с сахаром — Догадывалась) Аккуратнее, обожжёшься! — Неа, я люблю 100 градусный! Я по — моему как — то это вам рассказывала — А, точно! Рассказывала, как я могла забыть?! — — пхххх, ну у вас и выражение лица! Я запомню это надолго! Апхххх, с вами хоть скикер в то делай) — Ну, нормальная? Взяла, забулила педагога! Я обиделась! — темноволосая женщина сложила руки на груди и отвернулась в противоположную от Маши сторону, показывая ей своё недовольство — Да, ну что за надутая булочка?! — Третьякова подошла к брюнетке, взъерошила её волосы, осторожно поцеловав в лоб — Булочка?! — возмутилась старшая — Да, мило как по мне) — Маша, я могу это сделать? — тянет Третьякову на себя — Что именно? — Я обещаю, это будет не больно — глаза кареглазой округлились до необъятных размеров, что сначала выражало непонимание ситуации — Я никогда не сделаю тебя больно… — голубоглазая целует Третьякову в губы, закусывает нижнюю, на что получает недовольный стон — Мгх! — теперь Маша прекрасно понимала чем это чаепитие закончится. Глаза больше не выражали страха, они совсем ничего не иллюстрировали. Они были пустые и старшая отражалась в них, как в стеклянной бутылке. Постепенно глаза наполнялись водой и две скупые слезы, прокатились по щекам совсем незаметно, но вот только старшая сразу это ощутила. Резкая дрожь пробежала по её телу, и она отпрянула от Маши, в недоумении. Может холодный разум взял верх?! Такая неоднозначная реакция преподавательницы только больше задела Третьякову.