Закон Хольта непреодолим

      Мягкий свет мерцающего города расплывался по комнате. В пентхаусе тихо. Темно. Возможно, Дубин здесь последний раз. Вот бы забрать его с собой. Сбежать под лунным всепрощающим светом, пока никто их не видел. Мысли в голове не распознавались. Просто шум. И в попытках сбежать от мыслей Дубин отдался всепоглощающей тьме. Он готовился к проливным дождям.       Всё точно по плану.       Дубин сидел на столе, как последнее блюдо заключённого, обреченного на смертную казнь. Самое сладкое блюдо. Самое желанное. Воспользовавшись абсолютным правом гостя, он успел привести себя в порядок, ведь не мог же он позволить себе встретить его в грязной рабочей форме. Не в ней встречают последнюю ночь. Рядом с ним аккуратно сложенная униформа, пропитанная кровью и потом, а на нем — выданный помощниками Хольта шелковый костюм. Холод ткани успокаивал жар тревоги.       Он смирился.       Ожидая прибытия хозяина пентхауса, он отклонился назад и наклонил голову, смотря через панорамные окна на любимый город, обрекающий его на боль. Его ноги беззаботно и свободно болтались. Светлые волосы чуть взъерошенные на макушке. Тьма поглотила его. В нем не осталось ни капли сомнения. Это его последний час.       Звук прибывшего лифта на этаж.       Спокойные размеренные шаги.       Еле слышимый скрип стеклянных дверей.       Глаза Дубина, исполненные нежности, смотрели прямо на удивленного мужчину, вошедшего в гостиную и не ожидающего увидеть его. Хольт, стоящий перед ним, уверовал в нового бога Солнца.       — Ты всё же вернулся… Ко мне…       Хольт запомнит этот образ на долгие годы. Его солнце. Его луна. Его душа. Мужчина молча наблюдал за ним, словно пытаясь уловить каждый миг их встречи. Радуясь незакрытой лазейке в собственной охране, Хольт мог только догадываться, как Дубин пробрался в здание. На его телефоне висело не прочитанное оповещение от помощницы про посетителя.       Хольт медленно приблизился. Подошёл вплотную и разглядывал спящую до этого момента страстную красоту лейтенанта. Его руки скользнули по его бедрам, вызывая дрожь на коже. Подняв его лицо к своему, он нежно прикоснулся к губам, чувствуя их нежность и тепло.       — Ты передумал, моя душа? Ты останешься со мной?       «Я обречён».       Но вместо ответа их губы соединились в поцелуе, наполненном страстью и желанием. Электрический заряд пронзил обоих, заставив их сердца остановиться и забиться вновь. Весь мир остановил свой ход. Весь мир принадлежал только им двоим в этом несчастном моменте истинной страсти.       Хольт прижал его еще крепче, словно боялся отпустить. Дубин чувствовал его силу и мужественность, любовь и заботу, которые лились из него словно из источника. От их поцелуя они опьянели, напившись такой больной, такой настоящей любовью. Но в этой пьесе всё решили за них. Руки Дубина скользнули по спине магната, раскрывая новые ощущения и эмоции. В их прикосновениях было все. Диалог. Признания. Обвинения. Обиды. Страхи. Прощение. Прощание.       Хольт наклонился над Дубиным, и тот уже опирался локтями на стол. Их поцелуй становился все глубже и страстнее, они терялись в собственном созданном мире, где существовала только их версия любви. Абсолютная. Чистая. Пламя страсти вспыхнуло в их сердцах, освещая им путь далеко за пределы этой комнаты, наполняя каждую клеточку их существа теплом и радостью.       «Mijn volle maan… als je pijnlijke vleugel geneest, vlieg je weg. Ik weet dit… Maar laat me de tijd verlengen die ons in deze stad is toegewezen».       Поцелуй продолжался, словно не имея конца, каждое мгновение наполнялось все большей страстью и желанием. Они медленно отдалялись друг от друга, словно заставляя себя дышать вновь, обостряя каждое ощущение своего тела. Руки Хольта остались на талии Дубина, нежно обнимая его, словно он боялся потерять.       «Ga alsjeblieft niet. Blijf bij mij. kies mij».       Дмитрий чувствовал внутри себя кипящее желание, он снова потерял контроль над своими чувствами, но в этот момент он счастлив. Их взгляды вновь встретились, и в них было столько любви, страсти и преданности, что слова становились лишними.       «Сколько ещё мне нужно потерять, чтобы быть с тобой?»       Хольт взял его за руку и ведомыми шагами они направились к кожаному черному дивану. Хольт сел первым, протягивая руки по спинке дивана и раскрывая грудь. Он уязвим. Он не притронется к мужчине без его согласия. Он готов ждать. Сколько нужно. Даже если времени уже нет. Дубин поддался тьме внутри. Он провел рукой по шее мужчины и спустился на рубашку. Каждое его прикосновение вызывало дрожь на коже, словно электрический заряд, искрами пробегал через них.       Единственным вооруженным в комнате был Дубин. Он — палач. Он — вершитель судеб.       Они говорили молча, через прикосновения и взгляды, словно понимая друг друга без слов. Это был момент истинной гармонии и любви, когда тела и души соединялись в едином пульсе. Время словно остановилось для них, их мир свелся к этому мгновению, где они были счастливы, оба.       Сказка. Они придумали сказку про себя, стараясь подавить режущую реальность снаружи.       И в этом мгновении, окруженные удушающим фатальным желанием, они знали, что их чувство несравненно ни с чем. Им суждено быть вместе. Только сейчас. В этом моменте, когда их сердца бились в унисон, чтобы замереть навсегда. Их вечной песне не суждено исполниться. Они это знали и прыгнули в обречённый омут с головой.       — Знаешь, я рассказываю об этом шраме только в двух случаях, — хитро улыбался Хольт, выдавая коронную фразу и демонстрируя противный ему шрам. О, как же мил его Дубин, раскрывший от любопытства глаза. — Перед сексом и перед тем, как убить человека.       — Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительных органов наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с ограничением свободы на срок до двух лет, либо пожизненным лишением свободы, — мягко выдал Дубин, вызывая только сдержанный смешок, и мягко гладил мужчину по шраму. — И он прекрасен…       — Моя душа, я посягаюсь на твою жизнь. Я планирую остаться с тобой и монополизировать всё, от волос до твоих стоп.       — Рабство и работорговля запрещаются во всех их видах на территории РФ, — Дубин провел ногой по прессу мужчины. Его слова совершенно не шли его действиям. Но как они были прекрасны.       — Я увезу тебя туда, где никто не посмеет мне этого запретить.       — Я запрещаю!       — Моя душа, ты прекрасен…       Поставив колено между ногами магната, Дубин ласкал Хольта требовательно и волнительно. Расстегнув рубашку, сам провел руками под ткань, ласкал грудь и провел горячими ладонями по идеальному прессу. На диване Август дрожал, вцепившись в спинку дивана и выгибаясь под прикосновениями Дубина. Он был прекрасен. Его солнце. Его луна. Его душа. Он задыхался в попытках усмирить желание. Но электричество говорило за него: ток бил Дубина на каждом новом пике удовольствия Хольта. Холод пробежал по спине Дубина, и он сел на его колени, параллельно снимая рубашку и целуя его кожу. Электричество проносилось по телу. Вдоль и поперек. Мышцы сокращались. Сердце безудержно выстукивало ритм «SOS». В кровь брызнули адреналин и эндорфины. Следом жаркой волной в кровь влетел окситоцин, снося всё разумное в Дубине. Дофамин стимулировался поцелуями и прикосновениями, а серотонин вырабатывался от одного лишь взгляда на Августа Ван Дер Хольта. Август. Ван. Дер. Хольт. Этим именем подписан приговор Дубину.       Напряжение возросло, и Дубин выгнулся от очередного удара током. Электричество через мышцы пресса проникло под кожу и лизнуло головку его члена. Хольт не выдержал и заключил в объятия Дубина, дрожащего от ощущений. Он перевернул его на спину и положил на диван, задрал одежду и выцеловывая дорожку от щеки до пупка.       — Как же ты прекрасен.       Поцелуи лились все ниже.       — Как же ты обворожителен.       Хольт провел рукой по его груди, запуская микроимпульсы под кожу и наслаждаясь стонами и дрожью мужчины. Он расстегнул его штаны, и губами оттянул резинку нижнего белья. Под шепот притворного сопротивления Хольт лизнул от бедра до кончика члена, получая новую волну дрожи и стона. Он поцеловал его ствол, двигаясь медленно к головке и дразня его за уздечку.       — Невозможный.       Дубин схватил его за волосы и властно притянул вниз, не имея возможности сдерживаться. Хольт взял член целиком, лаская рукой бедра мужчины. Всю слюну он не глотал: вместо этого он медленно размазывал вокруг дырочки мужчины, растягивая его. Он отстранился и взял его за щиколотку, притянув к себе. Аккуратно поцеловав пальцы, он неотрывно смотрел на Дубина, задыхающегося в наслаждении.       Он выпустил демонов.       Он впустил тьму.       Дубин знал, как бы он не попросил Хольта быть жёстче, он никогда ему не навредит. Хольт языком проворачивал восьмёрку, стараясь снять все болезненное ощущение с задницы. Когда он ввел второй палец, то Дубин извивался, ловя губами собственные сорванные стоны.       Его мальчик блистал.       Обняв Дубина, Хольт властно и одновременно бережно поднял его и развернул так, чтобы он встал на колени задницей к нему. Без стеснения под властью гормонов Дубин расставил пошире ноги, выгибаясь навстречу к Хольту. Его озорные глаза требовали ещё. И лейтенант сорвал предохранитель с Августа.              Электричество, влюбленное в Дубина, усилило его чувствительность. Каждая клеточка его тела с пол-оборота выкручивала рубильник удовольствия. Хольт провел рукой по спине Дубина, облизнул пальцы другой руки и растянул мужчину. Тот выгнулся. Задрожал. Двинул бедрами. Смазка капнула на диван. Хольт еле сдерживался.       — С-скорее, — шептал возбуждённый Дмитрий, смотря на мужчину через плечо. Он обрёк себя на муки удовольствия.       Хольт прильнул к уху Дубина, все глубже и сильнее разрабатывая его. Он прошептал:       — Мой имплант даровал мне не просто бесплодие, но и полный иммунитет к любым вирусам… А также, мое электричество побьет тебя изнутри до изнеможения, моя душа. Мы получим вдвоем незабываемые ощущения… ты же подготовился, мой мальчик?       — Д-да, — он уже не соображал. Его вела тьма. Бедра двигались сами. Как же хотелось, чтобы к нему прикоснулись. И будто бы Хольт читал его мысли, он коснулся до чувствительной головки Дубина, дразня его пальцами изнутри.       И на вдохе Хольт вошёл в него, прижимая всем телом и переплетая пальцы. Дубин сжал его пальцы, рвано дышал. Вспышки света. Взрыв мыслей. Бьющий ток электричества возбудил каждый нейрон его мозга. Хольт начал двигаться, и с каждым толчком микроимпульсы доводили Дубина. Лаская мужчину спереди, Хольт отстранился и завел руки лейтенанта за спину, будто задерживал на месте преступления. Дубин выгнулся и застонал имя:       — Ав-вгуст, Ав-вгу-уст.       Хольт сорвался, ускоряясь. Он обхватил шею мужчины, кусая его за плечо и чуть надавливая. От слабого удушья и новой волны электрического тока под кожей Дубин закатил глаза. Его смазка обильно текла с члена, и Хольт размазал ее рукой. Магнат любил физику и секс не за результат, а за процесс и прелюдии исследования чужого тела. Хольт глубоко зашёл и крепко прижал своим телом Дубина к дивану, чувствуя, как дрожал под ним партнёр.       — Beste jongen. My good boy… Милейший мальчик.       — Ещ-ще, — просил Дубин, и получил в ответ новый электрический разряд сильнее предыдущих. С его губ сорвался уже не стон, а крик удовольствия. Он вспотел. Мышцы сокращались, доставляя и Хольту удовольствие. Они — единое целое. Тьма друг для друга. Хольт не мог сдерживаться и разогнался, чувствуя, как пульсировал член лейтенанта. Он ласкал его рукой.       — Быстрее… Сильнее… Вот так… Вот… Сейчас…       Хольт ускорился, выбивая из Дубина всю скопившуюся дурь. Сильнее. Заряд за зарядом. Волна удовольствия за волной. Дубин сжался и замер, кончая в руку Хольта, а тот догнал его через несколько секунд, едва успев отстраниться и выпустил зарядную волну мощности по отводам здания в последнюю секунду. Он расписал собой всю его спину. Его лучшее творение. Его божество. Они свалились на диван: на мокрой груди Хольта лежал Дубин, впадая в сон. Изредка его мышцы сокращались, и Хольт усмехался этой милой реакции. Он повернулся в сторону панорамных окон: что-то изменилось, ведь стало неестественно темно.       На экране миллиона мобильных телефонов высветились новости сотрудницы первого телеканала, сидящей в студии с аварийным светом и ручным освещением:       «СРОЧНЫЙ АНОНС: ПОЛГОРОДА ОБЕСТОЧЕНЫ! Электроснабжение прервано на половине города! Чрезвычайная ситуация возникла из-за аварии на электросетях. Жители оказались без света и электроэнергии. Работа служб восстановления идет полным ходом. Подробности и последствия выясняются…»

***

      Принимая душ, магнат не мог поверить в собственное счастье. Он ощущал вкус Дмитрия на губах. На пальцах. Он был в нём… Когда Август, взявший себя в руки, вернулся из душа, то увидел, как Дубин надел окровавленную грязную форму. Он замер. Несколько ржавых механизмом провернулись в голове. Вот и всё. И он уже знал, о чем будет их дальнейший разговор.       — Моя душа?       Если бы не было Хольта в его жизни, то… зачем тогда это всё? Дубин поправил форму, выпрямился и достал из-под жилета смятый лист с печатью отдела внутренних дел. Он криво, практически истерично улыбался, смотря на бланк, но затем скинул все эмоции и посмотрел на мужчину перед собой. Его рабочая маска…       — Август Ван Дер Хольт, я, Дмитрий Дубин, сотрудник правоохранительных органов, настоящим ордером уполномочен произвести допрос. Основанием для проведения допроса является подозрение в совершении преступления…       — Моя душа, прошу, не нужно этого, — шептал Хольт, делая шаг навстречу и раскрывая руки. Он уязвим. Имплант затих, боясь поранить. Вооружен только Дубин. И в его глазах остыло солнце. Его ядро истощено.       — Д-допрос будет проводиться в соответствии с законодательством Российской Федерации и с соблюдением всех необходимых процедур.       Между ними несколько метров, но до Дубина было не достучаться. Он дрожал, но сдерживался. Он — великолепный полицейский. Профессионал.       — Прошу вас добровольно пройти процедуру допроса и не препятствовать следствию. В случае отказа или сопротивления вы можете быть привлечены к ответственности.       — О чем… Допрос о моих чувствах к тебе? — неловко пошутил Хольт, чувствуя, что у него нет сил бороться. Он будет просить смертную казнь от его рук. Все кончено, но к счастью, перед смертью Дмитрий Дубин уже исполнил неозвученное желание. — Я всё расскажу. Обо всем поведую, только не отдаляйся так, прошу…       — Благодарю за понимание и сотрудничество. Согласны ли Вы подать показания по спонсированию террориста? Вы имеете возможность воспользоваться пятьдесят первой статьи Конституции РФ: никто не обязан свидетельствовать против себя самого.       — Я готов дать чистосердечное, моя душа, — улыбался Хольт, ощущая, что сердце не пропускало ударов. Он готовился к этому. Каждый день. Каждый час. И почему именно сейчас он забыл, как дышать? У любви появился нож. — Я виновен. Виновен в том, что заказал у Призрака испортить репутацию символа полиции города Санкт-Петербурга, но не подразумевал жертв. Не хотел. Не желал. Никаких жертв. Даже вашего напарника, товарищ Лейтенант. Прошу, поверь…       Имплант погас, забрав последние силы. Он изнеможен. Хольт встал на колени так, как самурай, готовящийся совершить ритуальное самоубийство. Хольт готов доказать чистоту и незапятнанность неправильно принятых решений, только бы его солнце не опорочилось от его тьмы. Небо рассудит его.       — Вы клянетесь?       — Да, моя душа, — не поднимая головы, ответил Хольт.       Он услышал, как Дубин расписался в листке и протянул ему. Достаточно было только взглянуть, чтобы понять: на этом бланке нет ни слова о спонсорстве. На бумаге уже были описаны чьи-то слова: показания и признание в уголовной ответственности за приобретение цифровой информации, заведомо добытой преступным путем. Подписи уже стояли на бланке: Д.Дубин и М.Архипова.       — Я обещал наказать за твою нелегально добытую базу. Я сдержал обещание.       Хольт перечитал еще несколько раз бланк, не понимая его содержимого, как услышал дрожащий голос Дмитрия:       — Август, я предал себя, укрыв тебя. Я убил себя, чтобы оставить тебя... В моей жизни хотя бы так, — полушепот Дубина пробил Хольта насквозь похлеще тока. Голос его надрывался. Хольт замер. Вооружен в комнате был Дубин, но стрелять он решил по себе: — Но и быть с тобой не могу... Ты не создал во мне монстра, но разбудил его.       — Моя душа, я…       Дубин оставил копию признания и допроса на столе, разворачиваясь к выходу. Он ускорил шаг, забыв, как дышать. Он оставил сердце вместе с Августом Ван Дер Хольтом. Мужчина так и не смог встать с пола, чувствуя физическое изнеможение. Тело предало его. Имплант предал его. Только сердце осталось верным.       Его солнце подарило ему последний луч.       — Прощайте, мистер Хольт, — произнес Дмитрий, как вердикт. Перед тем как двери лифта закрылись, до Хольта долетели дрожащие слова на полу-улыбке: — Впредь, постарайтесь не нарушать закон. Хотя бы в моем городе. Хотя бы в мою смену.       Дверь лифта закрылись.