Закон Хольта непреодолим

      Магнат прекрасно считывал эмоции (важнейший навык для выживания в мире бизнес-акул) и изменения их магнитных волн (побочный эффект от импланта, сделавшего Хольта ходячим электроприемником). Вот и сейчас воздух дрожал, как и электрические импульсы Дубина от волнения:       — Ди-митрий, — Август окликнул полицейского, забавно стоящего в дальнем углу лифта и скрывающего смущение.       — Д-да?       Заворожённый переживаниями и искренностью Дубина, Август чувствовал, как прежняя ярость растворилась в его теле. Исчезала бесследно. Безболезненно. Чем дольше он находился в обществе целительного солнца, тем медленнее умирало его тело от импланта. Он чувствовал давно потерянное душевное равновесие и без дополнительных обследований. Не об этом ли феномене говорил профессор Герхард? Чем стабильнее эмоциональное состояние молодого магната, тем дольше проработают импланты в его теле.       — Можно уже выходить, Ди-митрий. Наш этаж… И двери лифта давно открыты... О чём так крепко задумались?       А мир разделился для Дубина пополам под низкий тон мягкого голоса молодого оружейного императора.       Кто мог поверить Дмитрию Дубину, что Август ван дер Хольт мог так искренне улыбаться. Но эта искра пробежала всего на пару микросекунд по его лицу. Магнат быстро опомнился и остудил сердце, закрывшись от гостя ледяной маской.       Тяжелые стеклянные двери кабинета громыхнули: несколько сотрудников в черных костюмах из натурального шелка поверх бронежилетов Holt International сканировали гостя. Затем пропустили его внутрь, недоумевая, почему господин пропустил мелкую шавку вперёд.       А Дубин предположил, что охрана с первого этажа уже доложила о проведенном задержании, превышающем полномочия. Но он знал себе цену, гордо подняв подбородок. Пройдя вперёд, он оглядел просторный кабинет для совещаний. Белый мрамор, золотая выточка, полная изоляция проводов и техники, длинный стол переговоров, на котором…       «Точно кого-то разложили», — сглотнул Дубин. Чуйка полицейского подсказывала, что в этих стенах оружейный магнат заключал отнюдь не благотворительные акции. В каждом сантиметре комнаты чувствовались власть и контроль. Дмитрий только мог предположить, как ощущала себя Мария Архипова, недавно заточенная с ним в одном кабинете при подписании контракта. Об этой истории слышал весь отдел благодаря подслушивающему около кабинета Прокопенко Михалычу. И дело не в том, что Архипова — слабая женщина, ни в коем случае. Она — человек из плоти и крови, сидящий напротив властного и смертоносного Хольта, как на электрическом стуле.       Магнат прошелся к любимому креслу во главе стола и сам отодвинул кресло подле себя, властно приглашая кивком Дубина. Тот размял кулаки и оглядел помещение: из всех тридцати свободных мест просторного зала Хольт приглашал его справа от себя. Близко. Казалось, сама охрана готовила протест из-за небезопасного расстояния между объектом защиты и чужаком, но в воздухе летал немой приказ господина: «Не вмешиваться. Молчать. Не тревожить».       Дубин затаил дыхание, сделав неуверенный шаг навстречу: лейтенант пришел к выводу, что это особый голландский стиль переговоров. Проходя мимо стола, он краем глаза заметил в руках помощника Хольта аккуратную стопку рекламных буклетов некоего костюма и прочей документации на подпись, которые Август намеренно игнорировал.       «Это могло подождать», — читалось в его взгляде.       В окружении подчинённых Август ван дер Хольт держался поразительно — властный и таинственно опасный хозяин, но в то же время хрупкий, как статуя, вырезанная из монолитного белого мрамора. Хольт — ожившее произведение искусства, которое Дубин хотел запечатлеть на бумаге.       Пока Хольт не то на немецком, не то на английском языке объяснял что-то подчинённому, Дубин украдкой изучал его лицо.       Искусственный свет ламп падал на его строгие и точеные черты лица. Густые черные волосы, зафиксированные пастой, идеально обрамляли его затылок, подчеркивая мощь шеи и опасность вживленного импланта.       Недовольно выдохнув из-за долгих уговоров подчинённых, Хольт всё же приступил к подписи документов:       — Прошу прощ-щения, Ди-митрий, неотложное дело.       — Н-ничего, у нас впереди вся ночь! — пытался пошутить Дубин, как Хольт резко поднял на него томный взгляд и замер. Зрачки магната бегали по лицу полицейского в поисках объяснения. Дубин мог поклясться, что видел в выражении его лица опасное любопытство. И разряд, запустивший его сердце на счёт три. Мурашки пробежали по спине полицейского, и Хольт отвернулся. Но стоило ему коснуться документов, маленькая молния выскочила из его пальцев в бумагу. Клочок загорелся.       Заворожённый Дубин в тишине наблюдал, как Хольт погасил огонек, продолжая подписывать стопку бумаг, как будто ничего сверхъестественного не произошло.       Его кимоно чуть распустилось, оголяя рельефную грудь мужчины с небольшим шрамом. Белая зажившая рваная молния расположилась от ключицы и зашла за спину мужчины. Хотелось прикоснуться. Провести пальцами по грубой зажившей ране. Увидеть реакцию невозмутимого Августа Ван Дер Хольта на непристойное поведение. Взгляд Дубина упал на кисти его рук, которые двигались по документам с плавностью хищника, проводящего лапой по карте охотничьих угодий.       Но позже Дубин одумался. Нет, это был не хищник. Перед ним японский мастер, якудза, грациозными движениями демонстрировал сёдо: так элегантно и уверенно мог подписывать чей-то приговор только Август ван дер Хольт. Его почерк отражал скрытую гармонию и внутреннюю силу. Красота и совершенство в каждом завитке его широкой аристократичной «А» и властной «Н»:       — 𝔄𝔲𝔤𝔲𝔰𝔱 𝔳𝔞𝔫 𝔇𝔢𝔯 ℌ𝔬𝔩𝔱       Повисшее напряжение в воздухе только усиливали привлекательность Августа. В кабинете Holt International Дубин впервые увидел его не как властного голландского магната, занимающегося торговлей оружием, а как японского художника, создающего смертоносные творения на бумаге. Дубин не мог смириться с деятельностью Хольта (из чуткой эмпатии и справедливой безопасности в мире) или отрицать грацию и искусность воплощения задумки оружия. Да что же там скрывать, оружие Хольта было для Дубина не только научной приманкой, но и самой желанной игрушкой мальчишки из Кирова.       Сглотнув, Дубин осознал, что в плену. Ему хотелось приблизиться к Хольту: почувствовать теплый поток его воли в венах, ощутить биение усовершенствованного сердца, уловить ритм дыхания, понять тайны, написанные на бумаге в виде чертежей. Как забавно и невыносимо ощущалась сила тяготения Дубина к Хольту. Он не мог понять, какой физический закон действует между ними: гравитация или электростатика.       И Дубин бы спросил, чувствовал ли то же непонятное физическое явление между ними, но Хольт так чрезвычайно красив и изящен в своем искусстве управления... Дубин не смел его тревожить.       К своему удивлению, полицейский заметил, что стал более чувствительным к току Хольта: мурашки бегали вдоль и поперек его тела, улавливая его легкие разряды и колебания частиц в воздухе, когда тот злился на подчинённых. Вспомнив о ссадине на лице, Дубин провел рукой по ней, чувствуя, как ранее микроток оказал некое комплексное воздействие на его кожу и кровеносные сосуды. Кожа будто омолодилась на клеточном уровне, а краснота с лица ушла: видимо, наружный покров тела насытился кислородом и питательными веществами.       Значило ли это, что молнии Хольта могли карать и лечить? Что за удивительная двойственность скрывалась за ледяной стеной Августа?       Но опомнившись, Дубин выпрямил спину и собрался с мыслями: он на важном задании по организации важного военного сопровождения важного человека. Нельзя терять гордость и хладнокровие полицейского на службе ни перед оружием и опасностью, ни перед презирающей его охраной, ни перед силой гравитации, приковывающей его к стулу.       На последней подписанной странице Август поднял голову. Он встретился с внимательно-строгим и трогательным одновременно взглядом Дубина. В моменте он почувствовал себя задержанным полицейским с поличным: в этот момент Дубин увидел в глазах магната не раннюю жестокость, а глубокую усталость. Не власть, а неуверенность. В нем скрывался не только мощный оруженосец, но и безоружный человек, мечтающий о чем-то приземленном…       Проиграв чистой искренности Дубина, Август отвел глаза первым, отдавая увесистую папку документов сотрудникам. Тихо, но властно отдав приказ на голландском, он размял шею. Подписанные документы содержали стратегический план по внедрению дронов в каждый квартал Санкт-Петербурга, что означало масштабный запуск производственного высокотехнологичного процесса. Запуск, который мог и не состояться из-за пронырливой ищейки… Хольт обратился к полицейскому:       — Знаете, Ди-митрий… Недавно меня посещал Ваш коллега, Майор Хром…       — Гром, Майор Гром.       — Д-да, он самый. Мы обменялись с ним интересными… Суждениями, — Август не хотел смешивать личное и рабочее, но мерзкий уж, компаньон Дубина, его раздражал. Ничто не должно помешать его плану. — Он всегда такой… Мнительный?       Дмитрий выпрямил спину и расправил плечи, испытывая гордость за друга и товарища:       — Профессия обязывает! Среди других Игорь Гром отличается пробивным характером. И он непримирим по отношению к преступникам. Пусть не супермен и не стреляет из глаз лазерами, но он прелестный и способный детектив. Видели бы Вы, мистер Хольт, как он голыми руками обезвредил чокнутого профессора в клоунской маске и с огнемётом.       — Чу-удно, — лукаво протянул Август, потрескивая крошечными зарядами в воздухе. — Но как по мне, Вы — прекрасный пример для подражания. Именно в Вас я вижу… конкурента моим дронам. Не Мистера Хрома. Передавайте ему от меня воздушные… приветы…       — Передам… теплый привет, — Дубин впал в ступор: нужно ли было исправить его на «воздушные поцелуи»? Нет. Ни за что. Почувствовав неприятный укол не то обиды, не то ревности, Дубин насупился и сдвинул брови.       Магнат сразу же считал настроение Дубина, наблюдая, как тому резко стало дискомфортно.       — Ди-митрий, прошу прощения за нарушение этики. И… Вам комфортно обсуждать моё дело в… Присутствии этих людей? — сказал он мягко, его голос был глубок и бархатист.       — Д-да, но понимаете, — Дубин добавил тише, заставляя Хольта приблизиться к нему: — Здесь важная информация, которую не должны знать третьи лица. Можем ли…       Август поднял руку и одним жестом выпроводил всех из кабинета. Не нужно больше слов. Август всё пытался придумать комфортный повод выпроводить болванов из кабинета. Двое верных охранников всё же пытались объяснить господину, что это нарушение протокола безопасности, но получили лишь треск его имплантов в ответ.       В пустом кабинете они остались наедине, не считая присутствия личных демонов.       — Так будет луч-ше, Ди-митрий.       Один на один с Августом, после демонстрации его силы и превосходства, Дубин почувствовал, как его ноги чуть подкосились. Он не мог уйти, не мог противиться его техногенной магии, невидимой власти над его душой.       — Я просто… — он не мог договорить, язык отказался слушаться его.       — Я не пугаю, Ди-митрий? — продолжил он, вставая из-за стола и подходя к нему. Он был так близок, что он мог почувствовать его тепло и запах льняного кимоно.       — Не бойся, — прошептал он, убрав вежливый тон. — Я не хочу тебя пугать.       Дубин не ответил на резкий переход на «ты». Его тело было парализовано от страха и желания одновременно. По первому инстинкту он хотел убежать, но не мог сдвинуться с места.       — Бравые полицейские н-ничего не боятся! — важно отметил Дубин и ярко улыбнулся, переводя все в шутку, пока Август смотрел на его губы, в его глаза, на его подкаченное в боях и тренажёрном зале тело, которое только усиливало его красоту. — У меня черный пояс, и я победитель смольнинского района по единоборствам. И я был лучшим на курсе в московском МВД, практически все дисциплины давались с лёгкостью…        — Практически?       — Да, особенно криминалистика, аналитика, в криптографии отличился, и в целом юриспруденция понравилась, — Дубин увлекся и погрузился в воспоминания, а Хольт к своему стыду и инфантильности думал, мог ли он переманить мужчину к себе военным юристом или главой юридического отдела. — А вот иностранные языки сдавал не с первого раза…       — Язык — моя страсть, — мысленно облизнулся Хольт. Видя неоднозначную реакцию Дубина, Август решил не давить с переходом на более… тесное общение и вернулся к уважительному тону, но флирт не прекратил: — А Вы так прекрасны сегодня… При задержании. И Ваш взгляд… Решительный… Чувствуется высокий уровень подготовки в столице, — прошептал он, и Дмитрий почувствовал, как в груди остановилось и затем заново забилось сердце. Он не знал, что с ним происходит, но он был готов оставить все на свете, лишь бы почувствовать поцелуй его молний на коже. Как из сна. От подступающей паники и непонимания себя Дубин сморозил:       — А в-в-ваши глаза задумчиво растерянные…       — И сегодня вы узнали, как глубоко они способны ненавидеть.       Август играл с лейтенантом, изучая границы дозволенного. А Дубин по своей наивности и простоте думал, что мужчина с его двусмысленными фразами просто плохо разобрался в контексте выбранных слов. Что же поделать, иностранец.       — Ну что вы, Август ван дер Хольт…       Магнат облизнулся, чувствуя, как приятно звучали его имя и фамилия на этих губах. И как же он хотел услышать это вместе с его стонами:       — Ди-митрий, можем ли мы написать заявление о краже?       — О краже? — Дубин посерьезел, моментально достал официальные бланки из папочки и вытащил новую шариковую ручку. — Почему же Вы сразу не сказали. Вздрючим криминал! Что произошло?       — У меня украли…       — Так, — Дубин заполнял форму.       — Сердце.       Рука соскочила с листа, оставляя жирную линию поперек листа.       — Простите?       — Мое сердце. С недавнего времени я не чувствую его ритмы, будто кто-то… Кто-то солнечный и искренний забрал мой механизм… Не могли бы Вы помочь мне?       — Мистер Хольт…       — Август, для Вас я — Август… Мы ведь одни здесь.       — М-м-м-мистер Хольт, Ваше сердце… Вы имеете в виду имплант? Как его могли… Украсть?       Хольт снял маску обольстителя, опешив от наивного вопроса. Что за чудо перед ним? Искренний и вовлеченный полицейский воспринимал его флирт всерьез. Август все думал, это языковой барьер или характер его личного солнца.       — Я шучу… Хотел взять вас в напряжение.       — Точнее… Снять напряжение? — Дубин сглотнул, это звучало ещё хуже. Эти странные сны совсем запутали Дубина, и ему в каждой фразе мерещился подтекст. Спокойнее. Проще. Вдох-выдох. «Ты же не какой-то извращенец!». Дубин в панике бегал за объяснениями, а точнее за отсутствием подтекста в сказанных словах Августа. Он отчаянно винил себя за испорченность и надуманность из-за порочного влечения к мужчине.       — Да, Ди-митрий. Благодарю за… Правку. Что же, начнем обсуждать Ваше задание… Может быть, чаю?       — Д-да, не отказался бы, — Дубин подумал, что чай подадут помощники, как в фильмах о крутых бизнес-шишках, но Хольт встал сам. Дубин, завороженный летящим кимоно позади магната, потерял ощущение реальности и произнес: — Вы не так страшны, как ваша репутация.       Разряд.       «Ой дура-ак, что я сморозил?»       — А вас не так просто, — моментально Август начал подбирать слова на всех языках. Электричество пробежало сквозь все тело, помогая Хольту найти нужное слово. Conquer you… Anata o seifuku suru… Dich erobern… Erövra dig.. — Вас не так просто завоевать.       — Завоевать мое расположение?.. Непросто, конечно, я ведь служу закону. Надеюсь, я кажусь и являюсь беспристрастным полицейским, — Дубин опустил глаза, нервно перекладывая листки. — Стараюсь разделять рабочее и личное, быть более объективным. И люблю впутываться во все незакрытые дыры дела, даже если его признали закрытым или глухим. В этом мы похожи, ведь… Ваша репутация идет впереди Вас.       — Зато Вы идете ей наперекор.       Дубин зазвенел, уловив в тоне Хольта нечто необъяснимое.       — Т-т-так… А у нас нет так много времени, верно? Приступим к обсуждению Вашей безопасности?       — У нас вся ночь впереди, — он наклонил голову, наслаждаясь как по груди растеклось приятное неопознанное ощущение. Дубин попал, сглотнув:       — Приступим…       Время пролетело незаметно. Между обсуждением и инструктажем Дубин отвечал на личные вопросы Хольта о своем самочувствии, о планах его работы во внутренних органах. Дубин исправно и развернуто вещал обо всём, не злясь и не раздражаясь из-за отхода от темы. Сказать честно, он и сам был рад: даже иногда доброжелательно задавал вопросы в ответ, пока заполнял бюрократические бумажки.       — Вы коллекционируете редкие книги? — Дубин перелистнул бланк, заполняя финальные данные задания, и улыбнулся Хольту. — Мне кажется, это было бы в Вашем стиле…       — Предпочитаю электронные книги. Обычные хранят пыль, а я с ней… не дружу. А Вам с чем-то помочь? Ваше дело с окулистами?       — С оккультистами, да, — Дубин по привычке поправил Хольта, не встретив его раздражение, и искренне засмеялся, расслабляясь в компании Хольта.       Кто бы мог подумать, что человек, карающий охрану за провинность, и расслабленный хозяин в кимоно перед ним — один человек. Но стоит отдать должное, Дубин сильно не поддерживал методы Хольта в управлении и отчитал его, цитата, «совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав гражданина иностранного государства, карается именем закона в этой стране».       — Я бы хотел спросить о книжках по военному искусству в Японии… или точнее, о работе отряда «Эмма» в восьмидесятые.       — О, — удивился Хольт, чувствуя, что Дубин мог подобраться к нему слишком близко.       Все-таки, сообразительный лейтенант нащупал что-то о недавних покушениях Хольта на Грома. Магнат просмаковал мысль, прежде чем продолжить ответ. Перед ним встал риторический вопрос: как поступить, если интересный ему полицейский с особо высоким чувством ответственности встанет у Хольта на пути?        — Вас интересует мифология или…       — Возможно в Японии проводились исследования, публиковались не переведенные материалы или документальные фильмы о японских отрядах смерти «Эмма». Я слышал, как вы довольно свободно общались на японском языке и…       — Может, вы лучше изучите японское искусство обольщения в чайном доме? — Хольт показательно поднял чайничек, держа рукой рукав кимоно и подливая собеседнику чай. — В этом я мастер.       Дубин не решил уточнить, в чем конкретно он мастер. В тот же момент на его телефон пришло сообщение от пользователя «Угорь»: «Долго ещё со своим тостером возиться будешь? Я на нашей крыше, жду пятнадцать минут и съедаю твою шаверму… И у меня есть новость по делу».       — Я вас услышал. Поищу в электронной библиотеке или моем старом архиве, — и сделав паузу, Хольт додумался до великолепной идеи. — Я пришлю почтой… Оставьте свой адрес-с.       — Конечно! — и Дубин засиял гирляндой на ёлке, вытаскивая из папки пустой листок. Подробно записав адрес, «отличник» поднял голову. — Индекс нужен?       — Нет, необязательно.       Протянув лист, Дубин отчитался Хольту по проделанной работе о корректировках сопровождения военного кортежа и уведомил, что заедет за магнатом лично перед небольшим парадом в честь открытия, как ответственный сотрудник внутренних дел. Попрощавшись впопыхах, он испарился вспышкой так же быстро, как появился в жизни бизнесмена.       Пусто. В апартаментах одиноко. За пролетевшие незаметные два часа встречи Август чувствовал, что ему уже не хватало тепла. Обезболивающие препараты начали сходить на «нет». Импланты сильнее впились в кожу, вызывая зуд. Стоило только Дубину уйти, как Хольт вернулся в прежний мир.       В образовавшейся пустоте и желании вернуть его русское солнце обратно Хольт вертел листок с адресом в руках. Вбив адрес в телефон, он особо лестно отзывался о собственной сообразительности. Добыть домашний адрес русского солнца так искусно для второго свидания визита… Хольт восхищался собой ровно до тех пор, пока карта не показала ему место доставки:       • The Main Directorate of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation for the city of St. Petersburg and the Leningrad region is located at:       • Suvorovsky ave., 50-52, St. Petersburg.       Хольт перепроверил адрес несколько раз, надеясь, что неправильно вбил номер дома, но все было точно и однозначно: Дубин, как добросовестный полицейский, оставил адрес питерского отдела внутренних дел. Он был на службе, выполняя задание у Хольта, а, к сожалению, не на свидании. Милый полицейский говорил правду: он исправно разделял личное и рабочее время.       Сила гравитации Дубина прибила триумф лёгкой победы Хольта к полу. Но прожевав разочарование, Август ван дер Хольт хищно улыбнулся провалу, запрокидывая голову и смотря сверху на вечерние огни города:       — This is even more interesting.