Вас проводить?

***

      Чимин в ахуе.       В принципе, этим замечательным словосочетанием можно описать всех присутствующих в актовом зале. Кроме, разве что Намджуна, что, видимо, уже прошёл эту стадию и сейчас всеми силами старается не выдать свой стыд, и Хосока, что искренне пытается не заржать в голос.       — Охуеть... — тихонько шепчет Тэхён, но в гробовой тишине зала этот комментарий слышен очень отчётливо, и Ким немного тушуясь, опускает глаза в пол. А вот его блондинистый друг во все глаза таращится на нечто, стоящее на сцене. Почему нечто? Всё просто. Новый заместитель директора одет, мягко говоря, неудачно. Его ярко-зелёная рубашка с мелким геометрическим принтом мала парню размера на три, но хотя бы выгодно облегает весь торс и руки, показывая рельефность тела, чего не скажешь о таких же ярко-красных брюках. Вот они уж выглядят до нелепости смешно, заканчиваясь гораздо выше щиколотки и открывая вид на высокие жёлтые носки с жирной чёрной надписью «краш».       Чимина прорывает. Секретарь начинает очень громко и абсолютно не стесняясь ржать (как конь, честное слово), а через несколько секунд к нему подключаются и остальные сотрудники (стадо коней, ей-богу), включая Хосока. Да что там, даже Намджун беззвучно смеётся, прикрываясь папкой. И среди всего этого балагана стоит Чонгук («Добрый вечер, это Comedy Club и с вами Павел Воля»), сверля гневным взглядом одно блондинистое чудо, что сейчас в конвульсиях бьётся на плече того самого парня с ярко-красными волосами, «очень громко» выражавшего свои мысли.       Спустя N-количество времени все отсмеявшиеся затихают, а Чон всё же подходит к микрофону («Внимание следующая шутка!»):       — Здравствуйте, меня зовут Чон Чонгук. Я буду работать на должности заместителя директора. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — на последней фразе парень всё же запнулся. В связи с произошедшим минутами ранее, звучит она достаточно нелепо. Уходя за кулисы, Гук краснеет словно томат на солнышке, борясь с чувством стыда, а слово берёт генеральный директор Ким:       — Хотел бы прояснить ситуацию касаемо не очень профессионального внешнего вида Господина Чон Чонгука. Буквально перед собранием произошёл следующий инцидент. Кто-то уронил на Господина Чона йогурт со второго этажа. В связи с нехваткой времени и отсутствием сменного комплекта одежды нам, то есть Господину Чону, пришлось импровизировать… — вещал Намджун, ища параллельно взглядом два бесстыжих лисьих глаза одного из своих лучших сотрудников. Поиски облегчило то, что на описании «инцидента» абсолютно все работники синхронно повернулись в одном направлении. Чимин сидел, тихонечко похихикивая в ладошку, с абсолютно не виноватым выражением лица, находясь под сотнями взглядов окружающих.       — И да, секретарь Пак, пройдите, пожалуйста, сейчас в мой кабинет. На этом собрание окончено. Всем продуктивного дня, — Ким скрылся за кулисами, предварительно недвусмысленно посмотрев на Чимина.

***

      Статный и высокий мужчина сидит в большом кожаном кресле в достаточно спокойной позе, и лишь негромкое, но частое постукивание пальцев по поверхности тёмного дубового стола выдаёт его нервозность. Кабинет, в котором он находится, был очень просторный, поделённый на несколько зон, с минимальным количеством всякой декоративной фигни и выглядит в целом просто, но стильно. На большом рабочем столе с идеальным порядком (не стол, а рай перфекциониста) красуется табличка из тонированного стекла «Генеральный директор Ким Намджун».       Выше упомянутое имя было на слуху практически у каждого корейца, да и за рубежом вселяло в бизнесменов или первородный ужас, или детский восторг. Альфа с большой буквы, настоящая акула автомобильного и строительного бизнеса, замечательный семьянин Джуни Хён — всё это и многое другое характеризовало Ким Намджуна. Строгий и требовательный начальник имеет помимо любимого супруга, лишь одну слабость. Блондинистую такую, голубоглазую, со стервозным характером и острым язычком.       С Чимином Ким знаком очень давно, знает этого омегу почти с пелёнок. И, несмотря на солидную разницу в возрасте, они всегда ладили. Пак стал Намджуну младшим братом, за которым нужен глаз да глаз. А для парня он добрый Джуни-хён, который после приезда в Сеул фактически заменил ему отца.       И вот сейчас у генерального директора ответственная миссия — отчитать и наказать «сына», но что-то подсказывает Киму, что воспитательный разговор опять пройдёт мимо Чиминовых ушей, а в его блондинистой голове не останется и воспоминания о данном диалоге.       Намджун весь подбирается, делая максимально суровое лицо, когда слышит громкий стук каблуков в коридоре. Ведь уже через пару секунд в кабинет без стука походкой гордой лани вплывает омега. Чимин неспешно, будто вошёл в свой кабинет, проходит к обитому белой кожей креслу напротив Намджунового стола и вальяжно садится туда, вытягивая ноги.       — Звал хён? — делая ангельски милое лицо, спрашивает Пак, невинно хлопая глазами.       Намджун, в свою очередь, держится как кремень и даже бровью не ведёт, продолжая буравить подчинённого недовольным взглядом.       — Пак Чимин, ты переходишь границы, — угрожающе тихо начинает он, но тому хоть бы хны, сидит себе спокойно, только большие глаза в поддельном удивлении расширяет.       — Я терпел, когда ты устраивал проказы Со, когда «посвящал» новичков. Но сейчас… Чимин, ты облил йогуртом моего племянника, ржал над этим, после ещё и вылил тюбик супер-клея на его стул, а вишенкой на торте опозорил парня перед всеми сотрудниками! — «пыша гневом» вещал Ким. На самом деле он уже давно отошёл от шока и негодования, даже сам честно поржал над Гуком, но держать лицо всё же надо. Да и воспитательный выговор Паку не помешает.       Чимин же истолковал этот монолог по-своему, по-Чиминовски. И, приняв оборонительную позицию, начал:       — Вообще-то йогуртом я его облил не специально! Он сам у меня из рук выпал. Я хотел извиниться, а этот индюк начал меня матом крыть. Ну я ему и ответил... Клей вообще был для Со. Этот старик мне такое письмо накатал, что можно посчитать его предсмертной запиской, но, увы… — тут парня перебил закашлявшийся Намджун, но Пак продолжил:       — Так вот, а на собрание ржали все. Да и вообще там было над чем. Он вырядился как клоун! Честное слово! К тому же ты тоже смеялся, Хён, я видел! — поднимая палец вверх, восклицает Чимин, заканчивая на этом свою пламенную речь.       Сказать, что Ким в шоке, нельзя. Если честно, он ничего другого и не ожидал, а в осадок выпал бы скорее, если бы блондин сейчас начал рассыпаться в извинениях. «Недовольство» быстро сходит с лица генерального директора, и уже буквально через тридцать секунд перед Паком сидел не строгий начальник, а любимый и добрый Джуни-хён.       — Ладно, просить тебя, извиняться перед Чонгуком бесполезно, а заставлять… — тут Намджун задумался, подбирая слова, но Чимин быстро пришёл ему на помощь.       — Опасно, — дополнил секретарь, довольно растянув губы и выгнув бровь.       — Да. В смысле, допустим. Ах… Всё, я уже запутался. Просто пообещай мне, что хотя бы до конца недели не будешь мучить Чона, — сдаваясь, говорит Джун, а Чимин прикидывает в голове, сколько же у этого Чонгука будет времени пожить спокойно. «Сегодня что? Среда… Ладно, два дня ему форы», — соглашается со своими мыслями Пак и кивает.       — Оке-ей буду тише воды, ниже травы хё-ён, — растягивая гласные, произносит Чимин и очаровательно улыбается. Но внутренняя чуйка Намджуна почему-то не чувствует в этой улыбочке ничего хорошего.       «Надо предупредить Гука, а то, кажется, не к добру это всё», – думает Ким, наблюдая, как секретарь встаёт и, слишком довольно улыбаясь, выходит из кабинета, сверкая голубыми глазами в которых черти пляшут огненное фламенко.

***

      Чонгук чувствует себя партизаном, разведчиком, секретным агентом, но только не заместителем директора. Кто ж знал, что просто забежав в уборную по одному безотлагательному делу, (мало ли, мысль не идёт, а бабушка всегда говорила, что в туалете думается лучше) парень станет невольным свидетелем или, точнее, слушателем весьма интересного диалога двух неизвестных ему людей. Любой приличный человек просто не слушал бы (да кому я говорю, слушал бы, конечно), и Чон честно, не хотел, но тут в разговоре всплыло очень интересное ему имя…       — А ты слышал, как Пак новенького встретил? Ну, того, что в детском отделе шмотки покупает, — говорит хихикая, один.       — Ахах... Конечно, слышал. Чимин, как всегда, на высоте, но только перестарался он в этот раз… — задумчиво тянет другой.       — А слышал слух, что Пак не просто так больничный взял? Он же сразу после инцидента типа заболел. Говорят, боится нового заму на глаза показываться. А ещё девочки с маркетинга накануне собрания обсуждали новенького. Так говорят, Пак как услышал, сразу и взъелся весь, а Йеджи проболталась, что, мол, глаза у него такие были, будто ревнует сильно. Вот и ходит слух, что стерва наша влюбилась, да от стыда не хочет с замом контактировать, — завершает свою речь неизвестной, а после слышится одобрительное мычание его собеседника и хлопок двери.       «Так вот оно что… А я гадал, почему этого бессовестного второй день не видно. Это всё объясняет», — без задней мысли, поверив в разговор непонятных людей, Чонгук выходит из своего укрытия, гордо задрав подбородок и довольно лыбясь. Что греха таить, «охуевший блондин» ему приглянулся, а тут вон оно как получается.       Улетая слишком далеко в своих прекрасных мыслях, Чон пропускает тот момент, когда дверь в уборную открывается прямо перед, точнее по его носу. Воя от боли и достаточно громко матерясь, парень поднимает взгляд разъярённого быка на обидчика, желая порвать его, как Тузик грелку. Но перед ним вместо красной тряпочки стоит его дядя Намджун, прекрасно слышавший отборный мат в свою сторону, недовольно скрестив руки на груди, а сзади него тихонько, (как, ему кажется и причём только ему) ржёт Хосок.       — Я вот не пойму, что вы всё вместе ходите как парочка? Джин-хён не ревнует? — бубнит под пострадавшие нос Гук и идёт обратно к раковине, дабы оценить масштаб случившейся трагедии.       — Гук, ты нечто! Что не день, то приключение! То дверь с носом встретиться, то жопа с клеем, то голова с йогуртом… — развеселившись, Хо не замечает сигналов Намджуна, потому замолкает на полуслове только тогда, когда отчётливо слышит скрип Чоновых зубов и встречается в зеркале с его разъярённым взглядом. (ВНИМАНИЕ! Тузик нашёл новую грелку!)       — То я с Чимином, — сквозь зубы шипит парень, вспоминая радушный и гостеприимный приём секретаря.       — Кстати, а где Пак? Я его уже несколько дней не вижу, — внезапно спрашивает Гук.       — Аааа… Он взял больничный, температурит что-то его и насморк, — как-то слишком неуверенно говорит Хосок, начиная чувствовать усиливающийся запах бергамота, что сигнализирует о наступающей злости его обладателя.       — Чонгук, успокойся. Чимин и правда заболел, — на удивление уверенно произносит Намджун, хотя почти на сто процентов уверен в обратном. Не то, чтобы он не верил Паку или думал, что тот обманывает. Нет, скорее тот воспользуется болезнью, чтобы подготовить какой-нибудь «презент» новому начальнику и самое ужасное, что Ким не может предупредить племянника, ведь сам пока не знает, когда и откуда ждать беды. (#Охуевшийблондинвсехнагнёт!)

***

      Cегодня Чимин шёл на работу в прекрасном настроении. (Второй раз уже! Не порядок! Так ведь и привыкнуть можно…) C желанием творить и… Ну, вы поняли. Весь мир казался радужным и прекрасным, пока не…       — ЧИМИН!!!       Пака в миг сбивает с ног красноволосое существо, и только он открывает рот, дабы обрушить на друга гнев Божий, как на то место, где секундами ранее стоял секретарь, падает открытая коробка с непонятной субстанцией, что забрызгивает белёсой жидкостью (нет не той самой!) всё в радиусе двадцати сантиметров от себя.       — Цел? Жив? Чист?! — сыплет односложными вопросами Тэхён, мельком осматривая друга и уже более тщательно себя.       — Нихрена себе… — всё, что может произнести Чимин, пока его отошедший от первичного шока мозг запускает активную деятельность и до него, наконец, доходит то, что произошло.       Пак вскакивает на ноги и летит к месту преступление, словно детектив, осматривая сначала коробочку из-под йогурта, что словно манна небесная свалилась почти ему на голову, а потом задирает всё ту же часть тела и всматривается в свою любимую терраску, с которой предполагаемо совершилось покушение. Естественно, что самого «самоубийцы» (почему он назван именно так, я думаю, всем понятно) уже и след простыл. Но зоркий глаз детектива Пака замечает силуэт человека, что спешно поднимается по лестнице, видимо, позабыв, что террасу от офиса отделяет полностью панорамная стена.       — Ну, что там? Видишь кого-нибудь? Вот обнаглели в конец! Да я их! — бурно жестикулируя, Тэ наглядно демонстрирует, что именно сделает со злодеем, и некоторые приёмчики восхищают даже Чимина.       — Нет, кто бы это не был, он очень быстро смылся, — задумчиво говорит Пак, уплывая в весьма интересные для него и, скорее всего, болезненные для недоделанного мстителя мысли. Отделавшись от желания кого-нибудь убивать только спустя тридцать минут и проделав ряд особенно успокаивающих манипуляций, Чимин преспокойно, никого не трогая, шел в архив, как пиздец подкрался незаметно и вовсе не к Чимину.       Его шестое чувство почувствовало что-то неладное, а через секунду это самое неладное почувствовала на себе его бедная попа в виде смачного такого шлепка.       Пак сначала окаменел, потом впал в шок, потом охуел (Да это разные вещи! Ничего не знаю!), потом впал в бешенство. Всё выше перечисленное произошло за несколько секунд, как и осознание того, что его неприкосновенный зад сейчас нагло осквернил своими ручонками некто, кто в скором времени этих же ручонок лишится.       Коридор и ближайший к нему зал в мгновение ока заполнил густой, почти ощущаемый на кончике языка запах сирени. Вот только он был горьким и удушающим, как всепоглощающий гнев его обладателя.       — Ты что, себя бессмертным почувствовал? Или захотел совершить длинное пешее путешествие? — медленно поворачиваясь, шипит секретарь.       — И куда, если не секрет? — нагло выгибая бровь, спрашивает Чонгук. Чувствуя, как сирень приятно оседает в лёгких и на кончике языка.       — Нахуй, господин Чон. Вас проводить? — фальшиво улыбаясь, произносят Чимин, понимая, что в очередной раз не ошибся. Где-то он уже видел эту тёмно-фиолетовую рубашку.       — Пак Чимин, где ваша субординация? — в притворном недовольстве восклицает Гук, в душе всё же фигея от того, что его не только впервые в жизни отшил омега, но тот же его и послал.       —Там же, где ваша совесть и чувство самосохранения, господин Чон, — продолжая слащаво улыбаться, отвечает Пак. Гнев его постепенно сходит на нет, и к концу словесная перепалка Чимина даже забавляет. Ему откровенно нравится каждый раз смотреть на лицо заместителя директора, не ожидавшего, что ему могут кинуть ответку.       — Я бы с удовольствием продолжил нашу увлекательную беседу, но, увы, в отличие от вас, я работаю, так что мне надо спешить. И да, господин Чон, если вы всё же не хотите стать безруким инвалидом, настоятельно вам советую больше так никогда не делать, — разворачиваясь на каблуках, Пак неспешной походкой удаляется.       — Вообще-то я почти дописал месячный отчёт! — как ребёнок, дуя губы бросает ему Чонгук, получая в ответ насмешливое: «Да, да!» Направляется в сторону своего кабинета.       «Значит, те двое всё же врали. Если бы Пак был влюблён, он бы по-другому отреагировал… И всё же… Как он пахнет! Обожаю сирень! А ведь говорят, омеги с чистыми цветочными запахами — сущие ангелы. Получается — врут … Эх, ни каким слухам нельзя верить!» — делает прискорбный, но правильный вывод Чон, заходя в кабинет.       Осматривая бегло помещение, Гук подмечает, что всё же надо сделать тут ремонт. Всё это кричащее золото предыдущего владельца знатно подбешивает. «Надо бы написать секретарю... Стоп! Мой секретарь же Чимин! А я даже не взял его номер. Нда, надо бы это исправить…» — плюхнувшись в кресло и крутанувшись в нём пару раз, Чонгук не сразу замечает изменения на своём рабочем столе.       — Это ещё что? — Гук обращает своё внимание на небольшую коробочку, стоящую около ноута.       — Вот чёрт, — шепчет парень, понимая, что его раскрыли. На столе стоит коробочка точно такого же йогурта, что сегодня утром чуть не встретился с одной блондинистой макушкой. Чон переводит взгляд на включённый компьютер, на экране которого висит цветной стикер с нарисованной на нём улыбающийся мордочкой. «Странно... Я же выключал комп», — думает Гук, сдирая листочек бумаги с экрана, и тут на глаза ему попадается название открытого документа «Месячный отчёт» и абсолютно пустой лист.       — ПАК ЧИМИН!!!