are you even sorry?

Громкий праздник новых хозяев этого города шумел на весь квартал. «Гаррисон» был полон хриплых мужских голосов Ли и Шелби; звон бокалов и лязг разбитых бутылок бесстыдно заявляли о том, кто теперь диктует свои порядки в Бирмингеме. Артур рассыпался в помпезных тостах, пока Эйда и Полли скучающе потягивали вино, одаривая мужчин почти осуждающим взглядом за их варварское поведение. Всё же утонченным богатым дамам теперь претили мужланские замашки братьев. Джон смеялся над кислыми лицами, усердно пытаясь вовлечь их в гуляния. — Всем привет! — хлопнула входная дверь, и запоздавшие Браунинги присоединились к празднику. Младший Шелби тут же радостно присвистнул. Остальные за громким несерьёзным спором почти не обратили внимания на новоприбывших. — О-о-о! — Артур оторвал губы от стакана, — ну наконец-то! Томми уже заждался тебя, ха-ха! — невпопад выкрикнул мужчина, даже не заметив, как брат мысленно его испепелил за такую нелепую репризу. Джон тоже подошел к новым гостям с уже слегка затуманенным взглядом, снял с себя козырек и натянул его на макушку Джейми, глухо похлопав его по плечу. Щелкнув пальцами в сторону барной стойки, он увел Браунинга вглубь зала, чтобы выпить пару штрафных бокалов. Эллейн бросила взгляд на Томми: облокотившись о дверной косяк рядом с личным кабинетом, он с видом глубокой задумчивости курил сигарету. Полупрозрачные спирали дыма подсвечивались на фоне висящей на стене лампы, лениво расплываясь сизым облаком под потолком. Шелби не наблюдал за завихрениями, только за тлеющим фильтром, колющим жаром кончики пальцев. Подняв взгляд на девушку, он едва подтянул вверх уголки губ. Что бы это ни значило. Подхватив с барной стойки стакан виски, Браунинг кивнула в сторону дам, не дожидаясь ответа, а затем направилась к Томасу. Странное желание поскорее с ним поговорить было выше светских бесед, вежливых жестов или пропущенных тостов. Томительное ожидание свободной минуты наедине тянуло Эллейн мимо грандиозного праздника, увенчанного разбитой посудой и поломанной мебелью, в плен рук и вкрадчивого голоса Томаса. Не сказав ни слова, Шелби открыл дверь в свой кабинет, и как только они оказались внутри, ее хлопок заглушил гул из гостевого зала. — Я думала, тебе нравится быть в центре внимания, — в манере лёгкого флирта произнесла Элли и отпила маленький глоток виски. С непривычки оно обожгло горло, но не прошло и секунды, как подарило лёгкость в голове. Элли что-то слышала про эффект плацебо, но значения этому не придавала. — Твоего? — он не сдержал улыбку. За локоть Томми притянул девушку к себе и коротко поцеловал. Быть может, виноваты были вовсе не алкоголь или самовнушение, а поразительная перемена в Шелби, чьи флюиды переполняли кабинет. — А может, и моего, — Элли огладила бритый затылок мужчины и повторила его действие, полностью расслабившись. Как будто уже не было необходимости казаться сильнее, умнее, твёрже. Держать оборону и голову в напряжении. Он знает ее настоящую. Настоящая Эллейн хотела побыть с ним наедине, чтобы разделить успех блестяще сыгранного ими плана. — Я тут задумался о том, что мы будем делать дальше… — он сел в кресло и чиркнул спичкой о наждачку, подняв взгляд, ищущий вовлеченности и понимания. — Ты хочешь обсудить это прямо сейчас? — искренне удивилась Браунинг. Она подошла к Томми, чтобы одолжить у него сигарету. Подкурив ее кончик, девушка продолжила: — Знаешь, иногда нужно заземлиться и сбавить темп. Чтобы не упустить что-то важное. Ты лучше меня знаешь, что спешка ни к чему. — Знаю. — Дым закружился в воздухе. Томас провел ладонью по спине Эллейн, привлекая к себе. Девушка опустилась к нему на колени, примеряясь к новым ощущениям. — Так о чем ты задумался? — с ее стороны было бы грубо пресечь идею его выслушать на корню. Нежные губы коснулись седого виска. Её пальцы вырисовывали на спине, впервые на памяти Элли не стянутой кожаными ремнями, замысловатые узоры. — От Соломонса нам достался его перегонный бизнес, от Сабини — скачки… — Шелби поддался разнеженному настроению Элли, проведя носом по припудренной щеке и неосязаемо коснувшись ее губами. «Нам», — срезонировало в сознании девушки. Было интересно, только ли ей до сих пор не до конца понятно, что такое это «мы». Мы — партнеры по бизнесу? Мы… больше, чем партнеры? Мы — только в рамках с триумфом окончившегося спектакля, последствия которого всё ещё нужно было разобрать вместе? Эллейн разглядывала черты его лица: не всегда его челюсти были стиснуты, лоб прорезали складки грозного предупреждения, а глаза искрили угрозой или расчетом. Тогда, на поле он смотрел на нее иначе, более мягко, даже с заботой. Лицо его было расслабленно, погружено в воспоминания, а губы разжаты в ожидании призрачного поцелуя. Или она это всё придумала? — Ты в порядке? — Томас потрепал ее за ладонь, в которой догорала почти не тронутая сигарета. — Да, я просто внимательно тебя слушаю, — улыбнулась Браунинг, стряхнув пепел. «Он же не знает про ювелирку Соломонса! А если знает?.. Стоит ли сказать о том, что она официально принадлежит мне?» — вопросы на тему доверия всегда были самыми сложными. Она итак доверила ему спалить до тла ее собственный бар. А он?.. Пожертвовал своей репутацией и еще парой осколков души, которая трещит по швам каждый раз, когда ему приходится убивать. — Нам нужно подумать, что делать с источниками спиртового импорта. Еврей не мог работать не с самым выгодным поставщиком, и нам надо восстановить связь. Да и какая им разница, кто будет платить, верно? — он просто рассуждал вслух. — Верно. Только… — Элли замялась. Томас уставился на нее вопросительным взглядом. — Я бы хотела заниматься чем-то легальным и только таким. Если придётся разбираться еще с кем-то, кто попытается перейти мне дорогу, я же… — она сжала крепче его ладонь, — если бы не ты, всё было бы по-другому, понимаешь? Может, я бы уже прилегла рядом с матушкой. Сдвинув брови к переносице, Томас сжал еще крепче ладонь Эллейн и поднял ее в воздух. Пару мгновений он разглядывал её пальцы и аккуратные ноготки, словно видел полупрозрачные алые пятна на дочиста вымытой коже. — Теперь наши руки почти одинаково залиты кровью, — пониженным, назидательным тоном произнес он, — ты не можешь сначала убивать, а потом обратно надевать на себя белоснежную кроличью шкурку. Либо ты — часть этого мира, либо он тебя прожует и выплюнет так же, как ты прожевала и выплюнула сначала Альфи, а потом Дарби. А изначально, — жестоким взглядом он смотрел на Элли, которая готова была стонать от того, как больно он сжал кисть, — ты пыталась начать с меня. — Рывком он отбросил ее руку, и Браунинг тут же подскочила с его колен. — Тебе легко говорить, Томми, — былой ласковый голос исчез, словно его и не было. — Ты знаешь, что я лишилась своей опоры, что мой источник дохода сгорел, и мне даже негде жить теперь. И используешь это все, чтобы манипулировать мной. — В голосе незаметно почти задрожала обида, но воображаемая пощечина привела девушку в чувства. — Элли, — он смягчился, словно осознал, что перегнул палку, — я готов разделить легальную и нелегальную части напополам. Иначе я не могу, потому что планирую расширять горизонты и прокладываю себе дорогу в политику. «Вряд ли это дорога из жёлтых кирпичей…» — пошутила про себя девушка, облокотившись бедрами о столешницу. Томас подошел к ней и опустил ладонь на волну волос на виске, прижимая ее голову к своей щеке. — Со мной тебе нечего бояться. — Уха коснулся шершавый из-за вечерней щетины поцелуй. — Мне нужно подумать. — Хлопнув руками по карманам и внезапно поняв, что ее портсигар в пальто в другой комнате, девушка направилась на выход. — Я скоро вернусь. Хотелось просто покурить наедине со своими мыслями. Жалкая попытка освободиться от давления неутешительных обстоятельств, покрытого пеленой будущего и неоднозначности с Шелби. Главное, что правильное решение всегда существует. Нужно только додуматься до него.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Тем временем внутри разгорался настоящий содом: Полли пыталась убедить Артура в том, что стрелять по бутылкам лучше не в только что отремонтированном баре, пока Голд напивался в стельку, глядя на нее с трудом скрываемым боготворением; Ли пытались вспомнить традиционные цыганские танцы, то и дело натыкаясь на барную стойку или столы с дружным хохотом; Джон проводил Джейми лекцию о том, как правильно себя вести с женщиной, которая знает, что ты бандит. — Вот эта твоя… Белла… Ты вообще на что надеялся? — Джон болтал в воздухе полупустым стаканом. — В смысле? — замялся Джейми. Воспоминание о том, как он в первый и последний раз бывал на ее могиле, неприятно кольнуло в груди. — Что ты имеешь ввиду? — Ну… она-ж шлюха, — вдруг подпрыгнул младший из Шелби, тут же найдя опору, закинув локоть на плечо парня. И продолжил с компетентным видом. — Да ещё и больная. Пуля в лоб для неё — это… как его… милосердие, во… — Что? — искренне удивился Джейми, с глаз спала пелена опьянения, вернув в движения твердость и четкость. Между слов больше не сквозила невнятность, а мысли выстроились в стройную цепочку, лишённую сбивчивости. — Что ты об этом знаешь? — Ха! В смысле что знаешь… — Джон ухмыльнулся, пошатнувшись в сторону приятеля. Стакан в его руке опасно накренился над рукой Джейми. — Это ты больше меня знаешь… — Ну-у?.. — Браунинг терял терпение из-за достигающего пика непонимания. — Да говори уже! — Ну, твоя сестра заплатила мне, чтобы бедняжка поскорее отмучилась. — Пустой стакан выскользнул из ладони Браунинга и грохнулся на пол, вдребезги разбившись. Шелби в непонимании глотнул из своего. Барная табуретка подскочила вслед за Джейми и упала с глухим стуком. Джон невпопад отшатнулся, пролив на себя оставшийся в стакане алкоголь. Браунинг, остервенело носясь по пабу, хлопал каждой дверью, попадавшейся на пути. Глаза выискивали хоть слабый намёк на местонахождение Эллейн, дабы высказать накопившиеся эмоции и чувства, что закружились в вихре, словно виски в стакане. Её нигде не было. Сбитые о стены в кровь костяшки ныли, чуть заглушая душевные терзания. В исступлении открыв усердно избегаемую им последнюю дверь, он обвёл глазами отрешённую фигуру Томаса. Сидящий один, в звенящей пронзительно тишине, он даже не обратил внимания на потревожившего его Джейми. Хлопнув дверью, он осознал, что в «Гаррисоне» Эллейн нет. Разъяренно ступая по лужам, он свернул в переулок, освещаемый лишь одной тусклой лампочкой. Наконец выдохнув, парень заметил в отражении лужи красноватый огонёк. Он поднял голову и увидел Элли, не глядя потягивающую табак, оперевшись спиной о водосточную трубу. В глубокой ночи отдаленно слышались лишь звуки разгулья, но тишина узких улиц проглатывала их, донося до ушей возню крысиных лап в помойках и скрип покачивающихся бельевых веревок. — Зачем ты это сделала?! — Элли вздрогнула от резкого крика. Она выронила сигарету, и та моментально потухла в еще свежей луже, растянувшейся на неровной брусчатке. — Что сделала, Джейми? — она сразу же достала новую, обеспокоенно разглядывая брата. Его эмоции были так не вовремя на фоне ее собственной дилеммы, но не выслушать его она просто не могла. — Ты убила Беллу! — не сдержав порыв, Браунинг ударил тяжелым кулаком по крышке мусорного бака, и внутри запищала какая-то живность. — А-а… — почти скучающе произнесла Эллейн. — Ты про это. Я не убивала её. — Посмотри, во что ты превратилась! — непонятно, что скрывала дрожь в его голосе. Либо невысказанное горе, либо невыпущенное несогласие. Но вряд ли что-то хорошее. — Послушай меня, — девушка отбросила еще одну недокуренную сигарету и обхватила ладонями плечи брата, — я всего лишь облегчила ее существование. Только этим я и занималась всё это время, начиная с войны. Она попыталась обнять Джейми, но тот рывком оттолкнул от себя сестру. Эллейн сделала глубокий вдох и внимательно вгляделась в лицо брата, будто бы в один миг ставшее ей абсолютно незнакомым. Пытаясь сохранять невозмутимость, она не стала тянуться к нему снова, отступив на расстояние, способное дать ему пространство для раздумий над дальнейшими её словами. — Джейми, если это всё только из-за бедняжки Беллы, то прости меня. Я всего лишь хотела помочь, — она замерла, пристально всматриваясь в потемневшие глаза, в которых бликовала влага. — Я не знала, как сделать это иначе в её ситуации. Я и вовсе не знаю, как на самом деле протягивать руку помощи, не утягивая при этом в могилу. — Это не только из-за неё! — сморгнув проступившие слёзы — то ли от перенапряжения, то ли от гнева, — Джейми взмахнул нервно рукой. Эллейн отшатнулась от пронёсшегося вихря слов. — Ты всегда была примером для меня. Тебя не сломила война, потеря жениха, семьи. Я знал, что мы можем положиться друг на друга. Что мы семья, последняя её щепка. Но чёртов Бирмингем заставил тебя изваляться в грязи! Залил твои руки кровью! Ты изменилась, словно прежней тебя и вовсе не было. Я так давно не слышал твоего смеха, сестрёнка. Ты всё дальше и дальше отдаляешься от меня, становишься незнакомой. А знал ли я вообще когда-нибудь настоящую Эллейн Браунинг, мою сестру? — Джейми… — пальцы её задеревенели, потянулись к мужскому пиджаку. Юноша сделал шаг назад. Сквозь надломленную твёрдость, Эллейн продолжила. — Ты ведь тоже был частью всего этого. Знал же, что бизнес со шлюхами хорошим не назвать. Не пытайся от этого откреститься теперь, сваливая всё на меня. — Я лишь следовал за тобой. Мне казалось, что ты знаешь лучше. Что не позволишь затянуть себя в это больше, чем необходимо. Но быть может, тебе всегда было мало того, что предлагали нормы морали, — не посмев отвернуться, он высказывал всё прямо в глаза утонувшей в замешательстве сестры. — Джейми, не делай поспешных выводов. Давай сядем и спокойно всё обсудим, — Элли, пару раз сжав и разжав ладони, наконец смогла протянуть к нему с нежностью руки, стремясь заключить во всепрощающие объятия. — Не могу, сестрёнка. Больше нет сил угадывать, кто ты такая на самом деле. Я ухожу. Резко развернувшись, Джейми направился прочь, скрываясь во тьме между лужицами света от фонарей. Под твёрдой поступью взлетали вверх сотни грязных капель, безнадёжно пачкая ткань дорогих брюк, которые Браунинга вновь больше не заботили. Элли на автомате двинулась вперёд, окончательно угробив туфли в слякоти переулка. Её рука всё ещё тянулась за Джейми, надеясь, наверное, ухватить размытый чёрный силуэт вдалеке. «Что это было?» — вопросила Эллейн, пытаясь углядеть братскую широкую спину или услышать звук его шагов. Подняв голову вверх, она следила за тяжело проплывающими по небосводу тучами, на фоне чёрного неба кажущимися грязно-коричневыми. Одинокая слеза оставила мокрую чёрточку на напудренной щеке, пульсирующей поцелуями Томаса. Эллейн прекрасно знала, что заслужила каждый захлёстывающий в отчаянии миг тупой боли в районе сердца, грозившийся растянуться на всю жизнь. Только если она не сделает правильный выбор. Хоть раз выберет… себя? Ведь каждый шаг и тягостный выбор, каждая греховная идея и капля крови, пролитая за неё — всё было ради семьи, её благополучия. Смахнув слезу, Эллейн шикнула на саму себя: «Не смей, Браунинг, не смей жалеть себя! Ты больше не плачешь!» Кивнув в ответ на собственные мысли, Элли неслышно выскользнула из переулка. Не глядя в сторону паба, откуда веселящими волнами доносился гул празднующих, она побрела к изящному бентли, отливающему теперь перламутром под искусственным светом фонаря. Браунинг уселась на кожаное сидение, вперив взгляд в приборную панель. Давно ли жизнь её стала такой сложной? Всего лишь несколько лет назад она, совсем девочкой, попала на кровавую войну. Каждый раз ощущая присутствие смерти, она начинала тонуть, задыхаясь от проникающего в легкие могильного зловония. Больше всего тогда хотелось выжить. И чтобы любовь её, обретённая случайно, словно выкопанная из донного песка жемчужина, тоже сумела преодолеть все препятствия на пути к фантазийному будущему без встрясок от разорвавшихся бомб и предсмертных диких стонов. Эллейн преуспела, а вот нежным чувствам места больше не нашлось — предательская щель в сердце разрослась родным силуэтом сгинувшего на проклятой земле Александра. И каждая в ряд вырытая могила, подписанная знакомыми завитушками имен, разрывала дыру всё шире. Очертания стёрлись. Жемчужина, выскользнув из намокших ладоней, вновь скрылась на глубине. Однако, всегда ощущалось привычное присутствие, тенью пролёгшее на складках мужских костюмов. Борьба приняла запутанный и неожиданный поворот ровно в тот момент, когда Браунинги прибыли в Бирмингем. Эллейн понятия не имела, что в её силах притворяться, лгать и расцарапывать чужие сердца вместо того, чтобы дарить им успокоение. Возможно, она стала забывать, как прятать когти. Спать спокойно по ночам. Хотя, этого она никогда не знала, засыпая под праздный гул отцовских друзей, братский храп, звуки бомбёжки, под грохот бирмингемских заводов. В жизни Эллейн Браунинг почти никогда не было её самой. Даже шум собственных мыслей заглушался то щебетанием матушки, то лирикой Александра, властным голосом Томаса Шелби. Сердце ее — или же тот ошмёток, что от него остался — желало иного. Оно стремилось к новым берегам, туда, где она сможет отречься от прошлого, став мирной охотницей за редким жемчугом в море из бутылочного стекла. Предрассветный морозец, не открывая дверь, пробрался к Эллейн, дёргая её за кончики пальцев. Девушка проморгалась, фокусируясь на закрытой двери паба вдалеке. Рука крутанула ключ, и перепуганная птица взлетела от ревущего звука двигателя. Эллейн направилась прочь, петляя по пробуждающимся улочкам и разгоняя собственный застой мыслей. Дорога привела её в порт. Барабаня пальцами по кромке руля, девушка следила за снующими туда-сюда людьми: кто-то грузил ящики в багажное отделение, кто-то прощался с близкими, а кто-то беззаботно потягивал коктейль у пристани. Вдруг в рассветных лучах Браунинг почувствовала, каким душным и тесным стало её пальто. «Если протяну еще хотя бы час, то не смогу этого сделать», — оправдывала она себя, стягивая шерстяное одеяние. Щёлкнула крышка бардачка. Скрючившись над приборной панелью, девушка долго царапала бумагу чернилами, а затем, закинув листок в конверт и вернув его в бардачок, она хлопнула сначала водительской, а потом и багажной дверью теперь уже не принадлежавшего ей авто. «Один раз обернусь, и навсегда останусь здесь!» Её могло спасти только такое решение. Бесповоротное. Неоспоримое. Быстрое. С одной сумкой, наполненной осколками прошлого, и желанием шагнуть в будущее, Эллейн Браунинг шагнула на борт.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Прошло уже больше суток с тех пор, как из Бирмингема исчез даже шлейф духов Эллейн Браунинг. Она не знала, какой резонанс это вызовет. Хотя страшнее всего было узнать, что вообще никакой. Что никто не помчится за ней вслед, никто не будет воздевать ладони к небу и махать белым платком. Все вздохнут с облегчением. Может, когда-нибудь и она тоже. Когда освободится от всех оков, от всех обещаний, от балласта привязанностей. — Её машину видели в порту, — Аберама Голд без стука влетел в офис Шелби. Отбросив назад офисный стул, Томас в два шага обогнул стол, и через почти мгновение уже газовал в сторону речного вокзала, пытаясь выкинуть из головы самые страшные сценарии. Что он найдет ее внутри белоснежного автомобиля, перепачканную в крови, с невидящими опустевшими глазами и перерезанным горлом. Что она мёртвой русалкой плавает на дне под причалом. Что она пустила себе пулю в висок, так и не сумев вынести всех минувших событий за шаг до того, как полусонным шепотом желать ему доброго утра в их общей постели, обвивая слабыми руками его теплое плечо. Как только вдали показался бликующий солнечными зайчиками капот, сердце связалось в спазмирующий узел. Рука, открывающая водительскую дверь, дрожала. Не из-за того, что это могла быть банальная ловушка с бомбой, которыми он и сам когда-то промышлял. А из-за того, что через лобовое стекло уже видел, что внутри никого. Лишь небрежно брошенное тёплое пальто, хранившее в переплетениях нитей тонкий аромат терпкого парфюма пропавшей. Отбросив его на пассажирское сидение, Томас сел за руль. В замке зажигания болтались ключи. Проверив козырьки от солнца, мужчина щёлкнул замком бардачка. Отворившись с глухим звуком, он явил взору кремовый конверт, кривоватыми буквами знакомого почерка подписанный именем Джейми. Почти неверяще пошарив рукой по пустому пространству маленького хранилища, Томас слегка нахмурился. Неужели не было больше слов, что хотелось напоследок оставить в его голове, чтобы те медленно сползали в самую душу, царапая сердце? Шелби без её слов никак не мог собрать воедино картину произошедшего: их внезапная ссора, пропажа Элли, её машина в порту, брат, который утверждал, что ничего не знает. И при этом их договорённости не нарушены, враги уничтожены, а планы на будущее с самого начала были весьма туманны. Никто никому ничего не обещал — обычно так говорят в подобных ситуациях, когда не хотят углубляться в паутину человеческих взаимоотношений. Шелби никогда не думал, будто Эллейн способна на столь холодные слова, но салон её бентли ими буквально пропах наравне с отголосками парфюма. Обойдя жемчужный бентли, Томас провернул ключ в скважине багажного отделения. Пустота. Должно же быть хоть что-то. Какой-то намёк, знак, хлебные крошки, ведущие в очередную ловушку. Должно быть, так и исчезают по-английски. Без сожалений и следов. — Корабль в Америку уплыл 20 часов назад, — раздался позади голос Исайи, который успел проверить расписание, висевшее над окошком кассы. Через несколько минут послышался шум мотора старого фордика Браунингов. Джейми прибыл в порт, преследуемый машиной Джона. Выскочив из-за руля, брат Элли с почти осязаемым презрением окинул собравшихся вокруг бентли и, покачиваясь от наполнившей его отчаянной злобы, пошёл в сторону Томаса. Джон, ненавидимой отныне тенью, последовал за ним, подозревая неладное. Томас протянул конверт, выхваченный стремительно, как нечто, что ему видеть и трогать не позволено. Браунинг вскинул руку, отталкивая старшего Шелби в плечо. В этом жесте, на первый взгляд, было только желание убрать преграду с дороги к водительской двери, но в отрывистых и нервных движениях проглядывалась обида, по-детски наивная и по-юношески яркая. В глазах алыми всполохами горело: «Она ушла из-за тебя», пока губы покорно сжимались в тонкую полосу. Томас хотел было ударить, показать, что не стерпит такого к себе отношения, но замахнувшуюся руку поймал Джон. Помотал головой, стремясь образумить, ведь много ли нужно было парнишке вроде Джейми, чтобы выплеснуть скопившиеся эмоции. Джейми уселся на водительское сидение, хлопнув дверью до дрожи в стёклах. Рявкнул мотор. Машина, красными огнями предупреждая о маневре, начала сдавать назад. Обогнув собравшихся, Джейми Браунинг выехал на дорогу и умчался вдаль. — Что ты ей сказал? — спустя пару мгновений вопросил Джон. Засунув руки в карманы пиджака и покачиваясь на носках, он продолжал смотреть в ту сторону, где скрылся Джейми. — Дело в том, чего я не сказал, — произнес Томас, когда Джон уже и вовсе перестал надеяться на ответ. В отличие от брата, он решил занять руки сигаретой в попытке хоть куда-то себя деть. Задумчивый взгляд с проблесками сожаления следил за мерно покачивающимися на волнах лодками. Солнце медленно опускалось за линию горизонта, разливая по водной глади искрящееся шампанское. Порыв ветра хлестнул по щекам воспоминаниями, и на секунду почудился аромат её волнистых русых волос и звон ее ласкового голоса. — Женщины… — Джон уставился на краснеющий горизонт, — ты можешь отдать им последний пенни из своего кармана. Но если они не услышат, что ты их любишь, то непременно решат, что нет. — Со стороны мудрости светловолосого Шелби могли звучать банально или даже нелепо, если не учесть тот факт, что Джон — самый опытный семьянин с целым выводком детей и любимой женой. — Только не эта, — тяжело выдохнул Томас. — Я хотел предложить ей остаться со мной после того, как она согласится разделить бизнес. Познакомить с Чарли. Сделать ее частью семьи. Я думал, ей нужно время, чтобы подумать. Но это она дала мне время, чтобы решиться. Плещущаяся мелкая рябь на воде фоном мелькала в воспоминаниях Томми, где Грейс умерла в его собственных руках. Он не мог признаться себе в том, что на самом деле он боялся, что как только Эллейн станет новой хозяйкой его отныне холодного дома, его хрупкое счастье снова рассыплется сапфировыми осколками по дорогому паркету. У Чарли могла появиться мать вместо стайки нянек, а у него самого — причина возвращаться домой в любом состоянии и засыпать в нежных руках Элли, ангела смерти с побитыми крыльями.