Подари мне вторую жизнь

— Проходи, осторожней, — просит Минхо, крепко держа Хёнджина за руку. Омега тяжело вздыхает и молча слушается, потому что альфа чересчур сильно за него переживает и спорить бесполезно. После операции ему еще нужно время для восстановления, а Минхо очень сильный. — Спасибо за помощь. Я отдохну? — спрашивает Хёнджин специально, потому что, забирая его из больницы, Минхо допрашивал врача о том, что и как нужно делать с ним. И альфа действительно все записывал на листочек, который торчал у него из кармана. — Конечно. Пока отдыхай, если что — кричи, я тут. Минхо стоит рядом с кроватью, пока Хёнджин не закрывает глаза, и только потом уходит. Не сказать, что такой контроль — это приятно. Он чувствует себя овощем, который сам ни на что не способен, и ему требуется помощь. В реабилитацию входит самостоятельность, но этот пункт альфа намерено пропустил. Одно радует — это постель. В больнице спать было крайне неудобно, а дома все кажется таким мягким и приятным. И даже если изначально он не планировал спать, то сейчас вырубился на несколько часов. Разбудил его все тот же Минхо, оставляя рядом тарелку с кашей и овощами. — Надо поесть, тебе таблетки нужно пить по времени. Хёнджин снова тяжело вздыхает, но снова не спорит. Лучше помучаться немного, и альфа отстанет. Еще месяц, и он станет самостоятельным. — А тебе на работу не нужно? — Кстати, прости, завтра мне придется уехать. Но это всего на час! Я буду очень быстро. Внутри Хёнджин ликует. Хотя бы час, но он будет в покое. С чего все началось, Хёнджин не знает. Возможно, начал все это сам врач, заявив, что теперь Хёнджин будет жить полноценной жизнью и не станет инвалидом. Но почему-то сейчас он себя инвалидом и чувствует. Что он там сказал мужу, отчего тот не отходит от него, как от маленького ребенка? Мама приходила, но ничего не говорила. Его жизни больше ничего не угрожает. Просто немного попить восстанавливающие препараты и все. Самое страшное уже позади. После еды Минхо сразу снимает с него кофту, снова не заботясь о его внутреннем состоянии, и обрабатывает швы. Хотя они на уровне видимости, и сделать это может и сам омега. — Минхо, а ты хочешь ребенка? — вдруг спрашивает он. Потому что очень похоже, что Ли заботится о нем, как о кукле, которая не умеет сама шевелиться. — Хочу, — после недолгой паузы говорит альфа, но вопрос с омегой не связывает. — Не больно? Потерпи немножко, — Хёнджину не больно совершенно, но Ли склоняется и дует на шрам, заставляя глаза слезиться. — Не плачь, малыш. У нас будут дети, я в этом уверен. Альфа убирает салфетки и отворачивается, внутри замирая в шоке. Хёнджин же замирает лежа на постели. Что он только что сказал? Какие дети у нас? Но спрашивать Хёнджин больше не решается. В мыслях Хо и так творится что-то странное. Ночь проходит более чем спокойно, но вот следующим днем Минхо сидит рядом с ним и не разрешает вставать с постели, даже в туалет носит на руках. А когда приходит Сынмин, он еще раз десять извиняется и только потом уезжает. — Сынмин, любимый мой, скажи честно, вам доктор говорил что-то еще? — почти молится Джин, наконец садясь на постель. Спина затекает от лежания. — Да нет, а что? — Он меня душит опекой. Дай угадаю, тебя он тоже позвал сюда, чтобы ты присмотрел за мной? Чтобы я, не дай бог, не остался один? Но приступов же не должно быть, а таблетки пить нужно только в девять вечера, хотя сейчас полдень, и я даже при желании не пропущу прием? Сынмин смеется и качает головой. По Минхо можно понять одну очевидную вещь, которая не видна самому Хёнджину. Вообще, Ким готов считать это самой настоящей магией. Когда влюбляется один, то объект его любви становится слеп к нему, даже если влюбленный слишком очевидный. Посторонние как раз все это видят. Все понимают, что Минхо влюбился в Хенджина, но сам Хёнджин этого не видит. — Можешь помочь мне? — тихо шепчет Хёнджин, когда возвращается Минхо, и Сынмин собирается уехать. — Да? — так же тихо спрашивает омега, наклоняясь ближе к Ли, — Только не украсть тебя отсюда, я не смогу. — Нет, — Хёнджин улыбается, — Поговори как-нибудь с Минхо. Я хочу, чтобы все было как раньше. Я не его ребенок, и он не обязан сидеть со мной сутками. Мы просто в фиктивном браке. Я готов появляться с ним на людях, чтобы никто не подумал, что он гей. Свою часть сделки он уже выполнил и может больше не лезть ко мне. Сынмин тяжело вздыхает и обещает только поговорить. Минхо резко отходит от двери с подносом готовой еды в руках. Становится жутко не по себе. Хёнджину не нравится его забота? Все, что было между ними, ничего не значит? До того, как выходит Сынмин, Минхо успевает уйти на кухню. Внутри становится намного неприятней, чем тогда, когда он услышал про беременность Хёнджина. Все это слишком сложно. Он будто удерживает Хёнджина в заложниках. Омега не любит его и хочет быть свободным. Но отпустить он его не может. Они уже в браке. Как это будет выглядеть? Семья Ли довольно известна. Сказать Хёнджину, что они не смогут развестись, но он может заводить себе любовников и даже другую семью, пусть не официальную? На такое альфе явно нужно гораздо больше сил, чем у него есть сейчас. — Минхо? — Сынмин заворачивает на кухню, прикусывая губу. С ним пришли поговорить. Значит все это ему не показалось. — Не стоит, Сынмин. Чанбин уже приехал, его машина во дворе. Я все слышал, ты можешь идти. Ким откровенно пугается и еще пытается что-то сказать, но Минхо его не слышит. В голове лишь белый шум. Оставлять их одних довольно опасно в таком состоянии. Но омега понимает, что его не слушают. Ему срочно нужна помощь. — Ну что, наводился? — улыбается Чанбин, когда Сынмин запрыгивает к нему в машину. — Чанбин, это пиздец. Мне нужна твоя помощь. Альфа напрягается и глушит двигатель, готовясь выслушивать Кима.