Активиа на губах твоих

      — А ты не торопился, — недовольно цокал в двери черновласый Ван, когда распахнулась дверь. На нём была болотная толстовка, под которой скрывался тонкий чёрный гольф, сильно облегающий его сухие формы. Однако последнего не было видно из-за на половину застёгнутой молнии. Он не хотел, что б на него пялились прохожие, но надеть гольф именно сегодня, именно в этот вечер было важно.       — Прости, я просто не ожидал, что ты так быстро дойдёшь, — отступал назад великорослый, пропуская гостя внутрь. С закатанными глазами тот соизволил принять немое приглашение. Снимая кеды, помогая себе носочками, он встал посередине холла, следя из-за плеча за хозяином квартиры. Крупный мужчина с точёными скулами, которые слегка напрягались из-за приветливой улыбки; со спокойным взглядом и чёрными, как уголь, уложенными локонами. Однако свежесть его образу предавала окрашенная белым прядь на лбу. Крупные от ежедневных тренировок руки непривычно мягко и медленно закрывали дом изнутри, оставляя их двоих наедине. Мелкий самодовольно хмыкнул на этот жест, надумав себе что-то... Не доброе.       Оба переместились в небольшое помещение, выполнявшее роль гостиной со встроенной мини-кухней. Холостяку Мину такой размерчик был вполне по душе. Ван всем малым весом плюхнулся на чересчур мягкий диван, утопая в его чёрных складках. Закинув усталые ноги на мини-столик, он следил взглядом, как его улыбающийся друг заваривал им обоим чай. Большую часть времени была видна лишь спина футболки, скрывавшая прекрасные рельефы напряжённых мускул. Его шея с бритыми чёрными волосками казалась такой крепкой и сильной, словно на ней можно было повиснуть. Ткань рукава податливо поднималась верхом на напряжённых мускулах, когда рука вздымала горячий чайник над кружками. Теперь фоном для этого чудного домашнего зрелища был ещё и пар от кипящей воды. Ван сидел с невозмутимым лицом, пока в его голове игрались огнями миллионы грязных образов с его начальником. Вот он уже прижимает его к столешнице, не давая сбежать. Вот он толкает его на стол спиной, словно змея проскальзывая между ног. А вот они уже полуголые играются с горячим кремом, что разливается по впадинкам на нежном теле его любимого мужчины.       Но вот, перед глазами мелькает чашка кипящего чая и скромная улыбка. Эта улыбка была такой знакомой, обыденной, не напряжённой, но она принадлежала только таким моментам: моментам, когда они только вдвоём, и внутри крашенной головы хлопают бурные фейерверки счастья, совсем не отражающееся на лице.        — В этот раз я купил твой любимый, чёрный с бергамотом, — негромко проговорил Мин, ставя кружку возле ног гостя на столешнице. Тот вальяжно убирает свои конечности с поверхности стола, принимая кружку напитка. Обжигающий всё внутри чай приятно разлился с первым глотком по внутренним путям организма, опаляя, кажется, даже лёгкие. Первые глотки такого чая всегда заставляли негромко выдыхать после себя, чтобы хоть чуть-чуть охладить организм.        В этот раз уже Мин наблюдал за этой немой сценой, как влажные губы его желанного друга выдыхали чайный дым. Он искренне стеснялся своих мыслей по отношению к другу, но мало что мог с собой сделать.       — Спасибо за такой сервис, — с улыбкой сказал мелкий. Его взгляд скользнул на стеклянную столешницу, на которой красовались свежайшие фрукты в большом блюде, какие-то строгие по стилю шоколадные конфеты (которые он любил не меньше хрустящих яблок и нектаринов). Но также в мнимом отражении стекла он заметил мерзкие разноцветные пятнышки. Отодвинув тарелку жёлтых яблок, темновласый нашёл небольшую связку ключей, на которой красовался брелок из оранжево-коричневых бусин. Он выглядел довольно старушечьим, хотя в комплекте фирменным логотипом BMW и автомобильным ключом той же марки он больше напоминал аксессуар для какого-то гангстера.        — Что это? — искренне удивляясь спросил мелкий, поворачиваясь к своему большому другу. Тот проследил за чужим взглядом до связки ключей и резко потерял свою довольную улыбку. Он предчувствовал проблемы, грядущие за заданным вопросом.        — Это… Новенькая дарила на работе в качестве знакомства… — подобрал наконец слова великорослый, крепче сжав кружку в руке. Его напряжение не заметил бы только слепой, хоть он всеми силами пытался выглядеть расслабленно.        — И она дарила его всем в офисе? — с ноткой недовольства задал вопрос Ван.       — Нет.        — Отвечай конкретнее, — прозвучало как-то больно властно, заставляя грудь дрогнуть от страха.        — Нет, она… Подарила нескольким работникам… Менеджеру, секретарю, парочке технарей и… Мне.        — И зачем тебе эта безделушка от какой-то левой девчушки?        Ответа не последовало. Это был зелёный свет для всплеска ревности низкорослого. Его искренне возмущало, что какие-то сучки смотрят на ЕГО парня и дарят ему какое-то дешёвое дерьмо с помойных лавочек. Он и сам не заметил, как схватил ключи своего любимого и одним лёгким движением разорвал дешёвую нитку безделушки. Брилок посыпался на пол пластиковым дождём.       — Этот мусор не подходит твоему стилю. Хватит принимать всякое дерьмо от всех подряд. Если тебе так хочется что-то нацепить, просто скажи мне, я подберу тебе что-то подходящее, раз ты сам не можешь, — вытирая руки об салфетку, словно избавляясь от какой-то грязи, сказал Ван. Он опустил брезгливый взгляд на разлетевшиеся по полу бусины.        — Ван, прости, я… Я просто… Я не хотел…       — Тихо. Не нужны мне твои сопливые объяснение. Лучше приберись, — качнул головой в сторону моря из бусин.       Мин тяжело вздохнул, потеряв где-то свою светлую улыбку, и упал на землю, на одно колено. Он был опечален, что заранее не подумал о чувствах ревнивого друга. Он медленно собирал в ладошку этот треклятый разлетевшийся браслет.        Когда его рука потянулась за очередной бисеринкой, его ладонь резко прижали к земле сильным давлением ноги. Ван склонился над лицом растерянного Мина, который успел сбить дыхание, покрываясь румянцем.       — Ползаешь тут как собака у моих ног. Может ещё хочешь потереться об них, как сучка во время течки? — опасная ехидная улыбка отвлекала на себя внимание. Мин и не заметил, как мешавшая ему прежде нога сейчас скользнула к его паху, неприятно давя на него. Взволнованный бизнесмен был в замешательстве, но не собирался отстраняться, принимая своё нежданное наказание. Он сдавленно дышал, следя, как по его напряжённым брюкам скользят чужие пальчики, обтянутые чёрным носком. Ван смотрел, как быстро его любимая игрушка теряет контроль над ситуацией в собственном же доме, и наслаждался каждой секундой своей игры. Он облокотился одной из рук на мягкую обивку дивана, другой, наконец, расстёгивая свою объёмную толстовку до конца. Параллельно с этим, он начал скользить носочком по торсу склонённого мужчины вверх, задевая его футболку, на миг оголяя напряжённый подрагивающий живот, затем отпуская ткань, но продолжая подниматься к груди, а затем большим пальце подталкивая подбородок мужчины вверх, что бы тот поднял свой затуманенный взгляд на своего гостя. Тёмные от огромных зрачков глаза поднялись на самодовольную фигуру, возвышающуюся на диване, рот постоянно оставался приоткрытым, стараясь захватить как можно больше воздуха себе в этом горячей комнате.        Горящие интригой глаза Вана следили, как кровь скапливается румяном на щеках его большого мальчика и внутренне не мог нарадоваться такому полному повиновению, которому не мешает ни страх, ни стыд, которым управляет ответная жажда подчиняться. Его нога медленно встала на место к своей сестре, а руки, к которым было приковано всё внимание, начали медленно проводить экскурсию по торсу своего хозяина. Вот они проскальзывают по плотно облегающей живот ткани, предлагая рассмотреть каждый мускул, что мнимо отражается на поверхности синтетики; затем скользят выше, тем же методом предлагая посмотреть на широкую, относительно малого роста, грудь. Вот другая рука проскальзывает по одному из боков, доходя до плечевой трапеции. Пальцы пробегают по ней, сметая на своём пути мешающую обзору толстовку, наконец оголяя весь силуэт парня. Чёрный, растянутый почти до предела гольф отражал от себя закатный свет крупных панорамных окон. Ван знал, что он хорош, знал, что облегающая одежда идёт ему почти так же, как и полностью оголённый образ. И он умел пользоваться данной ему красотой. Он читал это в чужих глазах, которые смотрели так заворожённо, словно научились смотреть на солнце, не боясь ультрафиолета.        Мин, в свою очередь, словно потерял рассудок. Мысли вились таким потоком, что ни одну из них нельзя было прочесть. Фигура доминирующего над ним друга, который даже в сидячем положении так легко поставил его на колени, заставив любоваться собой как драгоценным сокровищем, и при этом оставаясь за красной лентой недоступным экспонатом. Сердце бешено вырывалось из груди, желая прильнуть к этим тонким элегантным ногам, просить у них прощения за любые оплошности, хотелось взвалить все драгоценности мира к ним. Хотелось почувствовать силу, скрывающуюся в этих, казалось бы, хрупких руках, на своей шее. Или когда кулак будет оттягивать его волосы, помогая настраивать темп при минете…        Мин опомнился, в какой ситуации находится. Что он слишком долго пялится на своего недоступного друга. Как он очерняет его персону у себя в голове, надеясь, что Ван когда-либо захочет водиться с таким грязным извращенцем, как он, когда даже простая безделушка вызвала в нём желание помыть руки. Он понял, что думал об этом всём с сильным напряжением в паху, которое, к счастью было ещё не так заметно при такой позе.       Смущённый до одури, Мин вскочил с колен, сжимая бусины так сильно, что белели костяшки, и убежал в душевую. Единственное, что он выдавил из себя напоследок, это ломкое «мне надо в душ».        Опираясь спиной о спасительную дверь ванной комнаты, Мин продолжал крепко держать бусины, словно пытаясь удержаться в реальности. Он медленно скатился на холодный кафель, пряча красное лицо за руками. От нервов на лбу даже проступил холодный пот. Образы, что он успел построить в своей голове, не желали покидать её, даже когда хозяин головы начал представлять количество годовых отчётов и договоров компании, требующих подписи, бесчисленные плановые конференции с главами отделов и другие не самые заводящие мысли. Во всех его скучных планах прорезался образ горячего друга в чёрном, закусывающего губу, переплетавшего стройные ноги, проводящего рукой по его оголившимся частичкам тела.        Желая поскорей избавить себя хотя бы от одного из напряжений, Мин через силу поднялся, швыряя проклятый бисер в мусорку у унитаза, а сам сорвал с себя одежду и зашёл в кабинку душевой. Горячая воды обжигала кожу, а затем и лёгкие, наполняя тем же ощущением, что было от раскалённого воздуха рядом с его воздыханным другом. Нижняя часть тела не хотела слушаться даже когда температура воды стала болючее холодной. Член предательски отказывался принимать спокойное положение. Лишь тогда черновласый решился взяться за него рукой, выдавливая с себя тяжёлый стон с нотками разочарованного облегчения.       Тем временем в комнате, раздражённый от жизни, нервно дёргал ногой Ван. Его руки недовольно сплетались на груди, а зубы цепляли нижнюю губу, что бы сдержать новый порыв злости.       — Да как он посмел сорваться с удочки в такой-то момент?! Убежал, словно какая-то школьница от препода педофила. Да что он думает… Ну, хорошо, не хочешь по-хорошему…        Полторашка вскочил с дивана, целенаправленно идя к холодильнику. Полупустой морозильник скрывал в себе ничего необычного. Множество молочки, воды в спорт-бутылках, фруктов и ягод для единственного желанного гостя, заранее сваренный рис с курицей для спортивного питания. На глаза сразу же попался один из биойогуртов не безызвестной марки. Злорадно ухмыляясь, парень взял йогурт в охапку и громко закрыл холодильник.        Месть его планировалась свершиться в спальне провинившегося. Щёлкнув выключателем, Ван оказался в довольно большой комнате с высокой двуспальной кроватью. Толстые занавешенные шторы не пропускали и доли вечерних лучей, позволяя встроенным потолочным светильникам разгореться по полной. Большую часть комнаты занимал встроенный шкаф с дверьми-купе. Для запланированной мести требовалось что-то вроде шарфа, или любого длинного кустка ткани, предсказуемо для чего. Не церемонясь, наглый парень распахнул одну из ставней шкафа. На глаза сразу попались множество комплектов официального стиля примерно одной расцветки, а уже дальше, в темноте задвинутой двери пряталась разноцветная одежда повседневного стиля. В пустоватом шкафу сразу на глаза попалась потрёпанная старая коробка с остатками скотча. Верхняя часть коробки была заманчиво приоткрытой, завлекая посмотреть оставшиеся тайны этого дома. Недолго думая, парень вытащил увесистую коробку, распахивая податливые картонки.       — Оооо… А вот и грязные секретики нашего строго директора. Что ж, придётся повременить с моим планом.        Мин вышел из ванной довольно скоро, выпуская из комнаты клубы пара в коридор. Пройдя в гостиную он, к своему удивлению, не нашёл своего друга.        — Ван? — еле слышно шепнул он, затаив долю страха. Тогда он пошёл по остальным комнатам. После непродолжительного визуального поиска, мужчина заметил тусклый свет из щелей своей спальни. Зайдя внутрь, он выкрутил свет на максимум. В комнате никого не оказалось, но приоткрытый шкаф выглядел подозрительно. Мин хотел было подойти к нему, но тут он потерял равновесие из-за толчка в спину. Успев подставить руки, что б удачно приземлиться на кровать, Мин растерянно обернулся. Ван снова возвышался над ним, но уже стоял ближе предыдущего раза.       — Вернулась моя сбежавшая малышка, — с недовольным взглядом начал он. — Как ты думаешь, я должен был реагировать на такие твои выкрутасы? Сидеть и ждать с чаем в руках, пялясь в потолок, как какой-то девственник?        — Ван...        — Я не закончил!        Он быстрым движением перевернул крупное тело на спину.        — Сядь, — прозвучало властный приказ, вызвавший судорогу в районе солнечного сплетения. Мин мгновенно подчинился, садясь перед своим властным другом. На нём было одно полотенце, потому мужчина по привычке скрещивал руки где-то выше колена.       Полторашка не церемонясь сел на колени мужчины, заставляя того развести руки навесу. Сердце тревожно колотилось от непонимания и лёгкого страха перед раздражённым другом.        Ван же по-хозяйски скользил рукой по телу своей игрушки, не без удовольствия смотря на чужие испуганные глазки. Рука была нежная, холодная. Пальцы слегка царапали живот, затем и массивную грудь, поднимаясь к самой шее.        — Скажи мне, чего ты на самом деле хочешь, — послышалось тихое шипение из голодной улыбки младшего. Не дожидаясь ответа его ма'лая жилистая рука обхватила крепкую шею мужчины, на удивление, захватывая большую её часть. Ладонь ощущала, как кадык нервно дёргался, стараясь взглянуть слюну от волнения.        — Ван, я... — Мин не знал, куда деть руки, и даже собственный рассудок. Такое поведение его давней любви мгновенно заводило. Этот лёгкий страх перед чужой злостью заставлял сердце сжиматься, словно губку. Мин приоткрыл рот, облегчая доступ кислороду.        Ван в свою очередь свободной рукой скользил по треугольной талии, вызывая на ней дрожь. Его мелкие ногтики нарочно цепляли чужую кожу, оставляя красные дорожки на бледном теле. Ван словно не моргали вовсе. Взгляд был прикован к чужим карим глазам, наслаждаясь, как в них медленно расстилается пелена возбуждения. Затем он всё же удосужился моргнуть, в секундной темноте опустив лисьими глазами на распахнутые губы перед ним. Он приблизился к ним невероятно близко, опаляя их своим горячим дыханием.        — Скажи, кому ты принадлежишь, сучка, — протянув последнее слово, сказал Ван в чужие губы. Он чувствовал пульс на чужой шее, сжимая руку сильнее, словно выдавливая ответ из бывшего друга.        Он уже давно не считал его просто другом, хоть никаких официальных разговоров об этом не было. Ван всегда без вопросов трогал Мина где хотел и когда хотел. Уже множество раз он звонил ему во время совещаний, заставляя шёпотом признаваться в верности, или же сам присутствовал на каких-то совещаниях, тайком показывая что-то непристойные своему начальнику. Его жутко заводило доминировать над сильным богатым мужчиной, который так желанно смотрел на него.       — Т-тебе... — хрипловато выдавил Мин, боязливо найдя место для рук на талии Вана.       После этого последовал довольный смешок в дрожащие губы, а затем и поцелуй. Их первый, наполненный желанием обоих поцелуй. Мин прикрыл глаза, неловко сводя брови вместе. Он нежно держал своего игривого подчинённого за талию, принимая его медленный, но кусачий поцелуй. Он боялся ответить на него, но не сопротивлялся, пока их языки не коснулись друг друга. В его рту хозяйствовал чужой язык, толкаясь и обвивая язык Мина. После такого их танца сомнения улетучились.       Рука Вана ослабила хватку на шее, проскальзывая к бритому затылку подчиняющегося мужчины. Он сжал его волосы в свой кулак. Медленно, чтобы чувствовалось нарастающее напряжение.       Мин лишь тихо выдыхал в поцелуй. Его руки осмелели и стали оглаживать чужую талию, робко временами опускаясь на бёдра.        — Я заставлю тебя стонать моё имя подо мной, — улыбаясь сказал Ван, разорвав поцелуй. Их рты соединяла тягучая слюнка. Шрамированное лицо директора крупной компании расплывалось в удовольствии. Он полностью отпустил ситуацию, желая получить всё от своего желанного, что тот ему предложит. Он был готов вылизать его с ног до головы, если тот прикажет, носить его на руках, прямо сейчас отдать ему свою должность и компанию.        Но Ван хотел другого.        Рука, что уже сильно сжимала волосы на затылке, резко дёрнулась вниз, заставляя повиновеный рот распахнуться в сдавленном стоне. Свободная рука проскользнула по телу, пройдясь по шее, щеке, а затем прильнувшая к подбородку и распахнутым губам. Пальцы уверенно проскользнули в тёплый влажный рот, оглаживая чувствительное нёбо. Это заставило полные похоти глаза закрыться, и погрузиться в эти ощущения с головой. Два костлявых пальца пробежались по ряду зубов, затем нежно огладили верхнее нёбо, затем упав на язык, играясь с ним.        — Оближи, —последовал очередной тихий приказ.        В это же мгновение Мин обхватил чужие пальцы губами, а язык стал скользить по чужим пальцам, выделяя всё больше и больше слюны.        —Молодец, послушная сучка...       Ван уже сам слегка покрывался довольным румянцем, ощущая власть над ситуацией, а главное над человеком перед собой. Он мог вечно играться с этим робким ротиком, который так сладко дрожал в его присутствии, который так желанно облизывал даже обычные пальцы. ЭТОТ Мин был только его, и никто больше не увидит ТАКОГО его.        Подушечки пальцев скользили по чувствительным бугоркам, заставляя временами постанывать и дрожать от скользящего к низу возбуждения. Мин невольно сжимал ноги, ощущая боль внизу живота. Его полотенце уже давно не скрывало наслаждение хозяина, потому спокойно стояло бугорком между двумя телами. Ван сам уже нехило завёлся от таких сцен прям перед ним и невольно начал тереться об этот бугорок своими тёмными джинсами.        Вдоволь наигравшись, полторашка медленно достал пальцы, надавливая на язык любимого. Тот повиновенно опустил нижнюю челюсть, не сводя влажных глаз от лица перед собой.       — Ты такой мокрый и горячий внутри... Тебе стоит попить от такого количества слюны.        С этими словами Ван взял с тумбы ещё прохладный жидкий йогурт. Мин молча наблюдал, как влажные руки огладили не менее влажную от конденсата бутылку, откручивая крышку. Шрамированные пальцы отбросили ненужную кружку куда-то на пол, а затем одна из рук вновь прильнула к чужой щеке, запуская большой палец внутрь. Она придерживала зубы, не давая им сомкнуться.       — Скажи "ааа", — игриво протянул хитроглазый и начал медленно заливать любимый ротик йогуртом. Он крепко держал скулу мужчины, не давая голове менять положение, а рту закрыться.        Мин ощущал, как холодная струйка йогурта разливается по языку, скользя в глубь, заполняла всё. Он послушно глотал предложенный напиток, пока его не начало становиться слишком много. Глаза невольно жмурились, стараясь проглотить всё, но приступы кашля не давали это сделать. Руки на талии Вана крепко сжимали тянущийся гольфы, сдерживаясь, что б не оттолкнуться. Йогурт уже начал выливаться за края, разливаясь по подбородку, дрожащей коже на шее, и каплями капая всё ниже и ниже.       Ван и не думал останавливаться, наслаждаясь дрожащим под ним черноволосым, наслаждаясь, как он давится, но принимает всю его белую жидкость.       — Какое великолепное зрелище, Мин... Ты такая грязная шлюшка, так желанно хочешь проглотить всю бутылку?        Горло ныло от холодной боли, на глазах поступали слёзы от рвотного рефлекса, торс бился в желании отстраниться, но вновь возвращался на место.        Наконец йогурт закончился, последней каплей упав на белые губы. Палец выскользнул из чужого рта, давая нормально закрыть его и проглотить остатки.        Ван смотрел, как Мин борется сам с собой, допивая, а затем откашливаясь, продолжая напряжённо держаться руками за чужое тело, как за спасательный круг. Он самодовольно облизывал остатки йогурта со своей ладони, следя за чужим лицом.        — Смотри, сколько ты пролил... Это всё надо будет убрать.        Смятая бутылка полетела вслед за крышкой, а освободившаяся рука легла на чужой торс. Она медленно скользила вверх, собирая на себя йогурт, обмывая им все мускулы. Мин хотел было убрать подтёки с лица, но его одёрнули, приказав держать руки на месте.        Наконец, проведя ладонью по всему убежавшему йогурту, младший вновь задержался на шее, а затем завершил у рта, проталкивая в него накопившейся жидкости. Его белые пальцы скользнули внутрь, вдоль языка, давя на его корень, что б открылась гортань.        — Чёрт, это так сексуально... Ты так жадно глотаешь его... — уже не скрывал мысли Ван, потихоньку сам слетая с катушек. Его пальцы пробрались слишком глубоко, игрались с гландами, стараясь смазать всю ротовую полость. Мин лишь вновь подрагивал, сжимая колени. Новые порывы рвоты вытолкнули изнутри немного йогурта, вновь выливаясь со рта. Он уже не мог сдерживать стоны, содрогая пальцы голубоглазки вибрациями.        Тот же контролировал свои действия, но не мог удержаться и вновь и вновь заходил слишком глубоко, возвращая весь выпитый йогурт наружу.       — Ах, словно выпил литр моей спермы... Ты сводишь меня сума, Мин, — не сдержался черновласка и, достав пальцы со рта уже слегка плачущего парня, схватил его за щёки этой же рукой, задирая подбородок. Он прильнул своим языком к растекающейся смеси из йогурта и слюны, слизал её от шеи до рта, завлекая в поцелуй. Он повторил эту процедуру пару раз, очищая часть лица любимого. Тот лишь заворожённо следил за всеми действиями партнёра, крепче сжимая руки на его спине. Он не хотел ничего говорить, голова была забила чувствами, красками, желанием. Он уже бездумно поднимал руки вверх, обнимая любимого за шею и поглаживая его шелковистые волосы на маленькой голове.        Ван принял это как знак, что нужно начинать следующий этап. Он медленно проскальзывал рукой по телу, не разрывая поцелуй. Полотенце было нещадно испачкано. Мокрое насквозь оно облегало стоячий, нескромных размеров, член. Он тяжело пульсировал в такт сердца кареглазого, быстро, пропуская через себя кровь. Полторашка игриво щёлкнул по нему, услышав ответный шипящий стон. Затем он крепко сжал стоячее полотенце, мучительно медленно поднимая и опуская руку.        Наконец он откидывает важное полотенце, оголяя массивный орган. Он не сразу обхватывает его вновь, предварительно насладившись моментом. Перед ним такая горячая картина его мужчины, испачканного густой белой жидкостью, стонущего уже от любых прикосновений, шепчущего под нос его имя. Ван притянул любимого за затылок ближе к себе, прильнув носом к его макушке. Он вдыхал запах промокших от душа и пота волос, запах цитрусов и мускуса. Он любяще целовал его волосы, тяжело выдыхая в них от переполняющего наслаждения.        — В-ван... — послышался непривычно высокий голос его любимого. Он был уже на пределе. Что-то вновь переклинило в голове актива, и тот резко убрал руку с дрожащего члена Мина. На лице вновь сверкнул недобрый оскал.       — О, нет, нет, ещё рано, похотливая ты шлюшка.        С этими словами он элегантно толкнул старшего в грудь, заставив упасть на спину. Хищно сползая с ног любимого, он вновь обратился к тумбе. Почему-то он уверен, что в одном из ящичков скрывался лубрикант. Проверив оба, он нашёл заветную баночку полупустой.        Мин сразу залился краской, вернувшись в реальность.        — М~, кто-то у нас любит поиграться сам с собой. Моя грязная игрушка.        Окончательно сорвав ненужное полотенце, Ван наблюдал за сладкой картиной обессиленного Мина перед собой. Подхватив одну его ножку, он закинул её себе на плечо, ощущая весь её вес, а вторую держал на руке. Обнимая чужие ляжки, Ван налил на руку приличное количество смазки, облив затем и мошонку подтянутого мужчины. Тот лишь подрагивал, прикрывая краснющее лицо тыльной стороной рук.        Ван сосредоточено начал оглаживать красное колечко мышц, надавливая на вход двумя пальцами. Те, на удивление, быстро проскользнули одной фалангой вглубь, вызывая у лежачего лёгкие судороги.       — Хах, моя шлюшка готовилась к нашей встрече и уже растянула свою дырочку для меня? — ухмылялся младший, стремительно углубляясь. Два пальца легко скользило внутри, оглаживая нежные стенки. Пальцы расходились, словно ножницы, доставляя приятный дискомфорт и множество грязных чвакающих звуков. Мин ёрзал тазом по постели, пытаясь насадиться приятной точкой на пальцы. Ван давил рукой ему на пах, заставляя лечь ровно и не двигаться. Он сам занимался поисками приятного узелка нервов внутри любимого тела и нашёл их довольно быстро. Мин громко простонал, прервав себя укусом за руку. Его мокрые глаза следили за крепкими миниатюрными руками мужчины над ним. Ван был доволен, сосредоточен, его дыхание было тяжёлым как свинцовый слиток, а влажные волосы прилипали к лицу. Мин опёрся на локти, чтобы увеличить обзорность происходящего, а одной рукой потянулся к увлечённому лицу партнёра. Тот слегка удивлённо заметил её только когда она нежно огладила его щёку, сдвигая волосы с красивых глаз.       — Я люблю тебя, Ван.       Слова были излишни в этот момент, но именно после них Вану снесло крышу. Он знал это, знал, что его любят, но никогда не слышал это вот так, тихо, бархатно, искренне, не стесняясь сорванного от стонов голоса, пока твою задницу сверлят йогуртовой смазкой. Это стало последней каплей перед тем, как полторашка расстегнул свою ширинку, взялся за руку на своей щеке, притягивая эту горячую дрожащую кисть к губам, нежно выцеловывая её изнутри, а затем резко вошёл в разработанную попку.       У Мина звёзды пролетели перед глазами. Спина сама изогнулась мостом, а свободная рука подкосилась, роняя тело обратно на кровать. Ван так же склонился ближе к любимому, задирая его ножки с тазом повыше. Он не отпускал его руку ни на секунду. Темп быстро нарастал. Голубоглазый следил, как под ним извивается его мальчик, что не может скрыть стоны. Его лицо сияло, всё так же, как и час назад, а может и больше. Его влажные глаза блестели под светом потолочных ламп, а рука тщетно цеплялась за чужую спину.        Ван потянулся ещё ближе к этому лицу, к этим сухим от постоянной отдышки губам, и нежно впился в них, передавая чувства через слюну.        — И я тебя, — не выдержал он наплыва эмоций, переходя на нежности. Он не особо любил такое, но рядом с ним… Хотелось любить его, беречь его, бояться ранить, особенно в такой чуткий момент.       Парням не потребовалось много времени, чтобы дойти до кульминации. Первым был Ван. Он с силой вдалбливался в покрасневшую попку начальника, так же не отпуская его руку. Он отбил три громких шлепка, со скулящим или рычащим воем излившись внутрь любимого. Тот трепетно сжимался вокруг его пульсирующего члена, желая высосать всё до капли. Затем тело обмякло, но бодрость вновь возродилась, когда Мин стал ёрзать под ним, поглаживая его щёку.        Не желая оставлять любимого в таком тяжком состоянии, он стал быстро надрачивать ему, вновь прильнув за ленивым тяжёлым поцелуем. Между ними снова началась битва за кислород.        Мин был уже давно на пределе и пары секунд хватило, что б излиться в кулак младшего, вцепившись в его спину одной рукой. Он так устало издал последний стон, что ощутил, как завтра будет сложно выступать с презентацией перед иностранными председателями. Однако никого из парней это уже не волновало.       Ван медленно выскользнул, падая на постель рядом с, получается, его парнем. Мин сквозь усталость вновь показал ему заслуженную скромную улыбку, от отдышки оголив пару клычков. Он вновь молчал, боясь спугнуть этот момент. Рукой он зарывался в волосы своего любимого, убаюкивающее согревая того. Он словно говорил: "Ты был великолепен, спасибо, что ответил на мои чувства" и многое подобное ванильное, что он бы мог спокойно сказать лет 10 назад вслух, когда кровь кипела от кончиков пальцев до макушки, а сейчас он научился передавать это по воздуху, в жестах, транслируя мысли.        Ван заворожённо смотрел на своего большого плюшевого мишку. Любовь душила его дерзкий нрав изнутри, не давая восстановить дыхание.        Никто не знал сколько они так лежали, и сколько пролежали бы, но вот Мин начал медленно подниматься.       — Куда это ты собрался? — просипел Ван.        — Надо в душ сходить... А то... Живот... — он не смог договорить эту постыдную фразу, видимо уже немного протрезвев после удара секса в голову.       — Давай лучше я тебе помогу, —опять мелькнуло что-то голодное в его глазах и, казалось бы, уставший маленький азиат, вновь вскочил с кровати, утягивая взамен себя Мина. Черновласик бодро подтолкнул лежавшую тушку подальше от края, садясь рядом с чужими ногами. Он вновь раздвинул их, на этот раз лишь разводя колени. Рука нежно пробежала по чужому мокрому бедру, проскользнув к раскрасневшейся дырочке. Два пальца со свистом влетели внутрь, вызывая новый прилив дрожи у лежачего. Тот устало схватился за простыни, откинув голову. Он устал, но хотел продолжать вечно.        Голубоглазый же приобрёл второе дыхание, и бодро раздвигал растянутые стенки его любимой попки. Мин, почему-то, смутился больше прежнего, когда его опустошённые дважды за ночь, яйца уже ныли от усталости, но член вновь был в боевой готовности. Ван смотрел, как вновь и вновь сдаётся его любимый под властной рукой, и потому нашёл в себе силы вновь ёрничать над ним.       — Чёрт, мои пальцы слишком короткие, плохо достаю. Давай ка...        Он вновь потянулся к приоткрытой шуфлядке, в которой предварительно спрятал одно из дилдо, что было в коробке. Мин сразу покраснел, понимая, что его главный секрет обнаружили.        Ван же смотрел на его стыд свысока. Поднеся дилдо к лицу, он не сводил лисий взгляд с жертвы, не глядя начав облизывать игрушку. Затем он провёл ей по ещё испачканному белым торсу крашеного мужчины. Поднося дилдо ко входу с пальцами, он пораскинул мозгами, соотнёс размеры, и решил не вынимая пальцы, а наоборот, раздвигая ими колечко, пропихнуть силиконовую игрушку внутрь. Мин морщился, но не сопротивлялся. Дрожащие губы искривляли стон, делая его робее привычного тембра.       Ван не хотел делать больно, но любил быть грубее, слушая эти стоны. Видя, что его любимый вновь старается сдержать их за укусами руки, он недовольно цокает и решает проучить своего скромника.        — Я вижу тебе уже больно сдерживаться... — он касается изнывающего от одиночества члена, — возьми его, покажи мне, как ты дрочишь, представляя меня, как стонешь моё имя, когда ты один. Покажи, как ты ласкаешь себя, представляя мои руки.       Мин не на шутку завёлся с такого приказа, но стеснялся приступать к выполнению. Неловко опуская руки к члену, одной рукой он начал массировать мошонку, растягивая удовольствие. Чтоб не сойти с ума от стыда, он прикрыл глаза и отвернул голову. Его губы сами принялись произносить заветное имя, даже не подключая голос.        Ван вновь приложил остатки сил, чтобы вытрахать из своего верного пёсика сладкие звуки. Тот начал рвано стонать его имя своим низким басом.       —Ван... В-ван... Я-я люблю тебя... Я хочу тебя... — шептал Мин, вновь и вновь вспоминая образ нависшего над ним любовника, мокрого, тяжело дышащего, признающегося в ответных чувствах.       Вдруг его стоны стали ещё выше и громче, а имя звучало всё более молящим. Ван понял намёк, и сам прильнул рукой к чужому кулаку на члене, помогая выдавить из него все остатки семени. Сперма сочилась и с пульсирующего члена, стреляя на грудь хозяина, и с его растянутой попки, пачкая скомканное полотенце под ними.       Мин лежал, измореный до предела. Сил на душ уже не было, чего нельзя было сказать о его партнёре, у которого силы били ключом. Комната была пропитана запахом секса и нотками биойогурта с цитрусовым ароматом.