Хакнуть систему образования

Без телеграма, соцсетей, новостей и видосиков на ютубе Антону удалось отключить голову и хорошенько отдохнуть. Под его глазами больше не набухали мешки, а вечно опущенные уголки рта наконец натренировались приподниматься и растягиваться в улыбке. За время отпуска он вдоволь наплавался, загорел и, конечно, сгорел, из-за чего каждый вечер обмазывался Пантенолом. Он перепробовал все существующие в этом мире фрукты, кучу тайской еды в разных интерпретациях, покатался на слонах, съездил с «Минскими» на соседние острова и просто валялся тюленем на пляже, не думая ни о чем. Через неделю совместного пребывания на полуострове, «Минским» пришла пора возвращаться домой. Они, конечно, обменялись контактами с Антоном, но Шастуну было чуть ли не до слез грустно расставаться с новыми друзьями, настолько он успел к ним привыкнуть. К его величайшей радости выяснилось, что Макс Заяц собирается в ближайшее время приехать в Питер на повышение квалификации на две недели. Парни договорились обязательно встретиться уже там. Когда самолет Белавиа оторвался от земли, унося «Минских» прочь, Антон позволил себе пустить скупую слезу, которую тут же смущенно вытер загорелой облезающей рукой.

***

На десятый день отпуска в Таиланде Антону резко захотелось жареной картошки. Или пельменей. Или пюре с котлетой. Или борща. В общем, чего-то родного и привычного — чего-то, что не содержит кокосового молока, морепродуктов, сока лайма и львиной доли жгучего перца. Антону нестерпимо захотелось в Питер. Арсений Сергеевич был прав, когда сказал, что Шастуну быстро наскучит на дне, и он от него оттолкнется, чтобы всплыть и с новыми силами вернуться к своей привычной ежедневной борьбе. Только Попов ставил на две недели, а Антону наскучило за полторы. Антон вновь установил приложение телеграм и впервые за десять дней зашел в него. На глаза сразу бросилась аватарка улыбающегося Стаса Шеминова, который прислал аж четыре новых сообщения. Черт. Видимо, на квесте все совсем плохо. Антон взвыл вслух, понимая, что все проблемы, который он отодвинул на время отпуска, накапливались, как снежный ком, и сейчас хлынут на него лавиной. Возможно, даже придавят. Хорошо бы. Поколебавшись, Антон нехотя открыл чат со Стасом. Стас квест: Антон, привет, срочно приезжай У нас свет вырубился во всей локации 27 февраля 16:07 Стас квест: А, это пробки выбило 27 февраля 16:14 Стас квест: Антон, привет, можешь приехать? 1 марта 14:48 Стас квест: А, уже не надо 1 марта 15:30 Так, а вот это интересно. Значит, Стас вполне себе умеет решать проблемы и без Антона? Стало быть, вовсе не обязательно каждый раз писать «Уже еду» и срываться на квест, когда у них там перегорела лампочка или им просто стало скучно? Достаточно просто подождать часок-другой? Отлично, Антон это запомнит на будущее. Он раздраженно отметил прочитанными тысячи сообщений от новостных каналов, даже не открывая их. Подумав еще пару мгновений, Шастун лихо отписался от них всех. Бесполезный шум, отнимающий время. Посетила мысль, что, если бы Булгаков свое «Собачье сердце» писал в 21 веке, профессор Преображенский наставлял бы Борменталя не читать до обеда новостных телеграм-каналов, а лучше не читать никаких. На глаза попалась аватарка Арсения Сергеевича. За это время психолог не написал ему ни одного сообщения. Это хорошо, что он понимает чужие личные границы. Он мог бы «очень незаметно» расспрашивать о состоянии. Или мог бы «очень аккуратно» пытаться вывести на откровенный разговор. Все эти жалкие попытки психолога залезть в его душу без спроса Антон видел и легко пресекал, но наблюдать за ними было забавно. Точнее, было БЫ забавно, если бы он написал. Но он не написал. Антону стало даже немного обидно, если честно. Полистав диалоги, ответив в чатике с Димкой и Сережей, Антон раздраженно отбросил телефон подальше. Только прожив дофаминовый детокс и временно отказавшись от общения в сети, Антон начал понимать, насколько же оно энергозатратно. Аж голова заболела от чтения чата. Он вяло потянулся, зевнул и вновь отправился на пляж. Идти туда уже не особо хотелось, но чем еще заняться? Праздная жизнь надоела до чертиков. Снова хотелось борьбы, усиленной работы мозга, новых задач. Самолет только через два дня, а Антон уже устал отдыхать.

***

Я: Я в Пулково, буду дома через час

В аэропорту Антон по привычке улыбался. И, как ребенок, радовался снегу. Каким же он показался привычным и родным! Антон чувствовал биение пульса во всем теле. Ему было беспричинно радостно.

***

— Привет, — сияющая Майя открыла дверь сыну. — Ты такой загорелый! — Приве-е-ет, — счастливо улыбнулся маме Антон. — Хорошо, что ты написал из аэропорта. Спасибо, — она помогла сыну занести чемодан. — Почему? — удивился Антон. Майя прикусила язык и забегала глазами. Она будто не ожидала, что Антон спросит о причинах. — Ну-у, я успела приготовить обед, — нашлась она. — Так ты бы и так его приготовила, — растянулся в улыбке Антон. — Ну или я поел бы то, что нашел в холодильнике. — Не говори глупостей, — всплеснула руками Майя. — Давай раздевайся, мой руки и садись за стол. Чемодан потом разберешь. Когда Антон зашел в ванную, он вдруг почувствовал едва уловимые ноты до боли знакомого парфюмерного аромата. Как будто кто-то из его знакомых пользуется такой туалетной водой. Антон принюхался, но больше не чувствовал ничего, кроме запаха любимого мыла Майи, который пропитал все в этой ванной комнате. Через секунду Антон и думать забыл об этом наваждении, тщательно вымыл руки и ушел на кухню, предвкушая, как будет поглощать еду, по которой уже успел соскучиться так сильно.

***

Пока Антон ел и рассказывал Майе о своем путешествии, он волей-неволей приглядывался к ней. Она как будто изменилась: стала еще более легкой, улыбчивой, мечтательной. Когда она вставала из-за стола и шла к холодильнику, она тихо мурлыкала мотивы какого-то романса. Антон не помнил, чтобы мама напевала раньше. Да и по дому она уже как будто не ходила, а порхала. Как бабочка. Или как влюбленная девочка. Антон нахмурился. Не могла же его мама влюбиться, пока его не было? Нет, точно не могла. Возможно, она так сильно отдохнула, пока была одна? Ей было хорошо, пока его не было? Вероятно, он отравляет ее жизнь? Наверное, уже взрослому сыну давно пора было снять квартиру и съехать? Эти горькие мысли, внезапно зародившиеся где-то внутри, стали разрастаться, как червоточина, отравляя организм. Приехал, бля. Лучше бы дальше на пляже валялся. — Спасибо, мам, — поблагодарил он ее за обед, хмуро вымыл свою тарелку и столовые приборы и отправился разбирать чемодан. Мысль о том, что пора найти жилье и жить отдельно, периодически приходила в его голову и до этого дня. Но оставлять маму одну не хотелось, все-таки у нее БАР, хоть она и принимает лекарства, чтобы симптомы болезни не проявлялись. Кто знает, как на нее повлияет одиночество? Вдруг ей станет хуже? А вот не менее здравая мысль, что можно у мамы спросить о ее хорошем самочувствии и настроении словами через рот, ему в голову так и не пришла.

***

Понедельник наступил быстрее, чем Антон его ждал. Шастун, хныча, отключил будильник. Вставать и идти на прием к психиатру Арсению Сергеевичу, чтобы закрыть больничный, совершенно не хотелось. Хотя маленькая призрачная надежда, что он по-братски его просто закроет, а не будет мучить Антона своими душными разговорами, еще слабо теплилась в груди. Он нехотя собрался, закинул в рюкзак пару магнитиков и кружку с принтом слона и ручкой в виде слонового хобота, которые купил специально для психолога, и отправился в ненавистную поликлинику.

***

Перед кабинетом столпилась куча людей, пришедших за справками для водительских прав, ношения оружия и преподавания. Несмотря на то что народу было много, очередь продвигалась довольно быстро, и это давало ятрофобу Антону странное чувство успокоения. Как будто осмотр психиатра — простая формальность, никак и ничем ему не грозящая. По крайней мере, Антон надеялся, что его прием пройдет так же быстро, как и у всех. — Здравствуйте, — поприветствовал он психиатра, когда настала его очередь входить. — Здравствуй, — Арсений Сергеевич снял очки и внимательно оглядел вошедшего с головы до ног. — Я смотрю, отдых пошел тебе на пользу? Честно говоря, про Арсения Антон мог бы сказать то же самое. Когда они виделись в последний раз, Попов был усталым и загнанным. Сейчас же он выглядел так, будто сам побывал в отпуске: отдохнувший, улыбчивый, кожа гладкая и лоснящаяся. Как влюбленный пацан, ей-богу. Антон чуть заметно встряхнул головой, чтобы отогнать наваждение. Он явно перегрелся на солнце — кругом ему теперь влюбленные мерещатся. — Да, мне гораздо лучше, спасибо, — искренне поблагодарил он, переминаясь с ноги на ногу. — Да ты присаживайся, что ты там стоишь в дверях? — Попов пригласительно махнул в сторону стула для пациентов, а сам отвернулся к рабочему ноутбуку. Антон мысленно чертыхнулся. Он-то надеялся, что его быстренько отпустят и все. Помявшись, он сел на стул, положив рюкзак на колени, и усилием воли поборол желание начать теребить его лямку. Еще не хватало выдать свою нервозность. — Не переживай так, Антон, — промурлыкал Арсений, не отвлекаясь от ноутбука. — Я тебя не съем. Антон чуть не поперхнулся слюной. Кажется, сколько ни контролируй невербалику, скрыть нервозность не получится. Обидно. — А это вам, — он поспешно перевел тему, достав заготовленные сувениры. — Мне? — удивился Арсений. — Ой, спасибо! — он зарделся, с детским любопытством рассматривая подаренную ему кружку с ручкой-хоботом. Антон немного успокоился, видя такого довольного психиатра. — Спасибо, Антон. — Попов отложил сувениры в сторону и вернулся к заполнению больничного листа. — Скажи мне, какое сегодня число? — Э-э, — не понял Шастун. — Шестое марта с утра было. — Угу, — кивнул психиатр. — А сколько дней в году? — Триста шестьдесят пять в невисокосном, — уже с большей охотой ответил Антон. Если весь прием будет заключаться в ответах на детские вопросы, то он готов перестать его бояться. — А в високосном? — поддержал Попов. — Триста шестьдесят шесть, — растянулся в улыбке Антон. — Хорошо, — кивнул врач. — Расскажешь, как ты довел себя до нервного срыва? Антон скривился, а его улыбка превратилась сначала в звериный оскал, а потом нейтрализовалась. Вот же Арсений Сергеевич! Антон только расслабился, только достал из долговременной памяти информацию о количестве дней в неделе и месяце, о количестве часов в сутках, о вращении Земли вокруг своей оси и Солнца, а также о связанных с этим сменах дня и ночи и времен года, как Арсений Сергеевич решил начать разговаривать о проблемах. Ятрофобия в голове Антона сделала новый виток. — Просто мало отдыхал, — ответил он, надеясь, что такое объяснение вполне себе устроит психиатра. — А почему мало отдыхал? — не прокатило. Поразмыслив мгновение, Антон решил объясниться максимально откровенно, но аккуратно обойти детали, которые Арсению совершенно не нужно знать. — Да я взял квест в работу и не успел его доделать до начала нового семестра, так как у меня не было нужных компонентов, и их пришлось заказывать из Китая. Арсений внимательно слушал и следил за Антоном. — А новый семестр ознаменовался кучей новых задач, в том числе группового проекта, с которым у меня возникли проблемы. Арсений, подумав, уточнил: — Проблемы технического характера? Антон был рад, что психиатр задал такой вопрос. Ведь можно упомянуть только их, а не свое полностью провальное тимлидерство. — Да, — уверенно кивнул он. — Ну и помимо этого проекта еще куча заданий по другим предметам, которым нужно уделить внимание. Ну и как-то так получилось, что задач много, они все наложились друг на друга, ну и на отдых особо времени не осталось. Вот так. Все по делу, но без подробностей. И главное — не соврал же! Да, не договорил, но не соврал! Арсений задумался. Объяснение звучало как будто складно и логично, но чего-то в нем не хватало. Все студенты любят халяву. А еще они любят все делать в последний момент, за час до дедлайна. То, что Антон все силы бросил на закрытие задач в самом начале семестра, выглядело странно. Но, в целом, билось с тем, что Антон помимо учебы делает квесты. — Ну, допустим, — кивнул он. — А ты нормально питался? Достаточно спал? — Да и да, — весьма убедительно ответил Антон, а затем, подумав, исправился, — ну про сон вы знаете, его не доставало, так как я излишне тревожился из-за того, что могу подвести своего начальника с готовностью квеста, а преподавателя с групповым проектом. — Так, — кивнул Арсений, призывая продолжить. — Ну вот и дотревожился, — пожал плечами Антон. — Понял, принял, был неправ. Больше так не буду. Последняя реплика заставила Арсения почувствовать себя надсмотрщиком, ведь Антон будто оправдывается перед ним, хотя он просто хочет помочь, а не отругать. Вообще Арсений был обескуражен. Ему явно виделась какая-то сложная, запутанная психологическая проблема, от которой Антон бежит в работу, но, если верить самому парню, это всего лишь проблема с тайм-менеджментом, приправленная обстоятельствами. Какая-то нестыковка в выводах. Он задумчиво пощелкал ручкой, вспоминая, как Шастун в их первую встречу в университете обвинил его в том, что тот его предал и бросил, как отец. Стоит ли поговорить с Антоном об этом? За дверью нарастал гул недовольных голосов. Прием у Арсения должен длиться еще час, и бесконечная очередь будущих водителей / преподавателей / обладателей оружия явно беспокоится, что не успеет сегодня получить заветную печать. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, заглянули. — Можно? — недовольным голосом спросил грузный мужчина. Он спросил «можно?», а в вопросе явственно слышалась неявная претензия вроде «вы тут сидите, хуем по столу стучите да чаи гоняете, пока люди ждут!». Арсений понял, что они с Антоном засиделись. — Пока нет, еще две минуты, закройте дверь, пожалуйста, — попросил он мужика, который, бубня про себя что-то, все-таки исполнил просьбу и закрыл дверь. Придется снова отложить разговор на попозже. — Антон, скажи мне одно: ты уверен, что ты больше не доведешь себя до срыва? — уточнил он, быстро заполняя бланк больничного листа. — Сто процентов, — отчаянно закивал Шастун. — Детали пришли, осталось доделать квест… Групповой проект… Тоже в порядке… Ну а для остальных заданий есть еще три четверти семестра. Прорвемся. Арсений недоверчиво зыркнул на Антона, но протянул ему больничный лист. — Вот. Подпишешь и поставишь печать у участкового терапевта. Я написал код по МКБ, соответствующий ОРВИ. Думаю, не нужно нигде отмечать депрессию… Антон округлил глаза и потянулся было за листком, но Арсений одернул руку, продолжая наставление. — Но! Но, Антон, что я хочу тебе сказать. Пожалуйста, больше не доводи себя до этого состояния. По любому поводу можешь подходить ко мне. Тревожность, усталость, выгорание, плохие мысли — найди меня. Хоть в университете найди, хоть сюда приди, в поликлинику. Хоть, если захочешь, конечно, в мой кабинет психотерапевта, правда, я принимаю только по вечерам. Очередь в коридоре стала галдеть еще громче. — Все, Антон, давай, беги, — психиатр протянул парню больничный лист. — Не забудь к участковому терапевту зайти. — Спасибо, — подскочил Антон и быстро устремился к двери. — И, Антон, — окликнул уже выходящего парня Арсений. — Что? — оглянулся тот. Арсений сверкнул очками. — Не думай, что я забыл, что ты сказал мне на первой нашей совместной лекции в университете. Мы обязательно с тобой поговорим об этом. Антон почувствовал мурашки на спине и сухость во рту. — И да, еще, Антон. Я договорился, чтобы твой участковый терапевт закрыл тебе больничный с ОРВИ, но не удивляйся, если тебя осмотрят и дадут пару направлений на анализы и, возможно, к другим врачам узких специальностей. Просто для осмотра. Просто чтобы убедиться, что ты здоров. Арсений небрежно махнул рукой, призывая не относиться к этому слишком серьезно, но соблюсти все формальности. А лишившийся дара речи Антон лишь кивнул, сглотнул подступивший к горлу ком и вышел в коридор навстречу столпившейся шумной очереди у кабинета.