It's Not A Fashion Statement

— Милый, такой, такой милый маленький Фрэнки. — Что?       Но Джерард по-прежнему бормочет, глядя на меня обожающими глазами и пропуская мои волосы сквозь пальцы, а я прижимаюсь к нему еще теснее, кладу голову на его теплую грудь и закрываю глаза. Мы сидим на этом диване уже несколько часов, просто прижавшись друг к другу, смотрим фильмы и едим попкорн, с тех пор как Майки ушел, мы не вставали на самом деле. У нас осталось всего несколько свободных дней до возвращения к работе, и мы стараемся извлечь максимум пользы из возможности просто расслабиться и ничего не делать. — Ну что за прелесть… Что я такого сделал, чтобы заслужить тебя?       Я слышу, как он шепчет, что заставляет меня улыбнуться и покраснеть. Хотя я почти уверен, что все наоборот. Я одобрительно хмыкаю, когда его руки двигаются по моим бедрам, и он сжимает их, массируя мой торс, а затем перемещается вверх по спине. — Ммм, Джи, слишком хорошо, — вздыхаю я, а затем случайно издаю хриплый стон, откидывая голову назад и кладя ее ему на плечо. Он продолжает массировать меня своими большими теплыми руками, с трепетом прижимаясь своими губами к моим, целуя меня нежно, без языка, но все же достаточно, чтобы заставить мое сердце выпрыгивать из груди.       Его руки скользят по моему животу к большому шраму со швами, он осторожно обходит эту область и снова опускает руки к моим плечам. Он отстраняется, заканчивает растирать мне спину и разворачивает меня так, что мы оба сидим на диване, скрестив ноги, лицом друг к другу. Я наблюдаю, как его взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на каждой черточке на несколько секунд, пока он не переходит к следующей, затем спускается вниз по моему телу, пока его янтарно-зеленые глаза не натыкаются на мое забинтованное запястье. — Как дела? — спрашивает он, очевидно, имея в виду мое запястье. — Все в порядке. До сих пор немного болит, и было довольно сложно принимать душ, но теперь я могу просто снять гипс, когда принимаю душ… хотя мне трудно как следует вымыть волосы.       Я вздыхаю, затем снимаю гипс, чтобы показать ему свое опухшее запястье. Я морщусь, когда пытаюсь пошевелить ею, так как она, очевидно, еще не срослась. Если не ошибаюсь, я сломал ее всего около двух недель назад… Наверное, мне стоит оставить гипс. Это просто так чертовски бесит, и тяжело, и всегда «рядом», раздражает меня и напоминает о том, что произошло, от одной мысли об этом мне становится дурно. Не говоря уже о том, что у меня до сих пор болит живот, мне пришлось делать гребаную операцию из-за этого дерьма. К тому же, шрам такой уродливый, и я его ненавижу. Я снова смотрю на свое запястье и сглатываю, меня передергивает от смеси фиолетового и коричневого вокруг теперь уже слегка изогнутой формы. Джерард с трепетом приподнимает мою руку и рассматривает, на его лице, наверное, больше боли, чем на моем. — Боже, малыш, это выглядит так болезненно, — сочувственно вздыхает он, осторожно кладя его обратно мне на колени и снова надевая гипс, а затем нежно проводит пальцами по шраму на моем животе. Я вздрагиваю, и он тут же убирает свою руку, а затем внезапно заливается слезами. — Джи, что случилось? Я в порядке, видишь?       Я улыбаюсь, и он пытается улыбнуться в ответ, но я вижу, что ему это дается с трудом. Однако это не вымученная улыбка, это скорее сочувствующая улыбка, на самом деле больше похожая на улыбку «мне так жаль». Это трудно объяснить, но, чтобы это ни было, это ранит мое сердце.       Его глаза будто сверкают от слез, зеленые крапинки теперь сильно пигментированы и блестят, когда слеза стекает по его щеке. Он все еще улыбается, хотя это всего лишь легкая улыбка, но он пытается сдержать ее, чтобы окончательно не сломаться. — Я ненавижу то, что тебе пришлось пройти через все это, — он указывает на мою руку и живот, шмыгая носом, — и все из-за того, что я был пьяным, помешанным на звездах идиотом.       Слезы начинают скатываться по лицу быстрее, когда он вытирает глаза и стыдливо опускает голову; просто позволяя слезам падать на колени. — Мне так жаль, правда, мне очень жаль.       Это больно, смотреть на то, как он раскаивается. Эта ранит меня, пока я вижу его беззвучно стекающие слезы. Я прикусываю губу, в попытке остановить слезы из моих собственных глаз, хмурю брови и крепко зажмуриваюсь, стараясь не думать о тихих рыданиях Джерарда. Вместо этого я обнимаю его, прижимаю так крепко, как только могу, удерживая его дрожащее тело в своих объятиях. — Джи, это не твоя вина, — успокаиваю я его, проводя рукой по его волосам. — Это было… Я мог бы предотвратить это… черт, ты заслуживаешь кого-то намного лучшего, чем я…       Он снова трясется, снова заливается слезами, вырывается из моих объятий и встает, расхаживая по комнате и дергая себя за волосы с такой силой, что я начинаю опасаться, что он в буквальном смысле вырвет их…       Он сильно бьет себя по лицу, что с таким же успехом можно было бы просто ударить меня 100 раз лопатой по лицу, потому что это такая же боль, как наблюдать, как он делает это с самим собой. Он обхватывает себя руками, поднимает печальные глаза, чтобы встретиться с моими, а затем снова всхлипывает, настороженно наблюдая за мной, и его руки трясутся. — Фрэнки, я не могу… прости…       Джерард выбегает за дверь, попутно смахивая слезы с лица, а я тут же бросаюсь за ним, выхожу вслед на улицу под холодный дождь и мрак. Он прислоняется лбом к холодной стене, пытаясь выровнять дыхание, но у него это не очень хорошо получается. Повернувшись и соскользнув по ней вниз, он обхватывает колени руками, всхлипывая и дрожа, в то время как сильный ливень насквозь пропитывает его волосы, одежду и лицо, смешиваясь со слезами.