It's Not A Fashion Statement

      Камеры освещают наши лица, когда мы идем по подиуму, взявшись за руки, и машем людям по обе стороны от нас. На мне фирменный черный кружевной костюм, который, кажется, любят все, в то время как на Джерарде шелковый черный жилет и черная рубашка с закатанными рукавами, шелковый черный галстук (у нас тут своя тема) и очень узкие черные брюки,👖 черт возьми, он выглядит великолепно. На самом деле, «великопно» — это еще мягко сказано; то, как покачивается его задница при ходьбе, шелковистые черные пряди мягких блестящих волос средней длины, которые падают ему на лицо, мускулистые руки с прожилками и потрясающие ноги, его облегающий жилет — все это делает его чертовски сексуальным, будет трудно не испытать стояк, просто глядя на него. Я даже не могу описать словами, как хорошо он выглядит, его даже сравнить ни с кем нельзя.       Я изо всех сил стараюсь не отвлекаться на его божественную фигуру, но это нелегко, я не могу отвести от него глаз. Я снова скольжу по нему взглядом, отмечая все его изящные изгибы и восхищаясь его мускулами. Его мягкая рука в моей, и тепло его тела, исходящее от него и от меня на улице, в ночной парижской прохладе, и сильный сладкий запах его одеколона, которым он пользовался, смешанный с его естественным ароматом… Я не знаю… Но это просто идеально; мне становится так тепло на душе от осознания того, что он мой, а я также принадлежу ему.
 Не думаю, что я когда-нибудь смирюсь с тем фактом, что Джерард, черт возьми, влюблен в меня, а я влюблен в него.       Стеклянные двери остаются открытыми для нас, пока Джерард благодарит человека, держащего их, и пожимает ему руку, человек в шоке от того, что кто-то на самом деле поблагодарил его за работу, а не был очередной заносчивой знаменитостью, считающей, что они слишком хороши для этого. Ну, я не уверен, но, судя по выражению его лица, все выглядело именно так. 
Я делаю то же самое, и он благодарит меня за то, что мы тут, посылая нам улыбку, когда мы проходили мимо и входили в двери. — О, да это же тот самый мистер Уэй, единственный и неповторимый! — Выкрикивает кто-то с очень сильным французским акцентом, и мы с Джерардом поворачиваем головы, чтобы увидеть высокого мужчину, одетого в темно-синий костюм. 
Глаза Джерарда расширяются, когда он толкает меня локтем в плечо и шепчет: — Это Парлар, мать его, Джозеф о боже, — мужчина подзывает нас к себе, возбужденно махая рукой.
 — Я сейчас расплачусь… посмотри на него, — продолжает Джерард, пока мы медленно пробираемся к нему сквозь толпу людей, время от времени нашептывая мне на ухо драматические обороты речи и ненужные ругательства.
 — Фрэнк, я сейчас перестану дышать, БОЖЕ мой — это он! Фрэнк, обними меня, черт ВОЗЬМИ, — я закатываю глаза на глупое преувеличение Джерарда и сжимаю его руку, я знаю, как много для него значит встреча с ним, если бы это был один из моих кумиров на всю жизнь, я был бы таким же.
 — Ну, если только это не знаменитый стиль Джерарда, — произносит он с каким-то акцентом на «Джерард», отчего я чувствую себя немного неуютно, потому что это звучит неправильно, но также заставляет меня хихикать про себя, потому что это звучит чертовски глупо.       Джерард бросает на меня свирепый взгляд, как бы говоря: «Если все испортишь, я тебя убью, а теперь тебе лучше заткнуться», — его взгляд сужается, и я чувствую себя крайне неуютно.
 — И такой красивый Фрэнк Айеро, о котором я так много слышал. Я не мог дождаться встречи с тобой, — он подносит мою руку к своим губам и целует ее, мягко опуская мою руку обратно, а затем внимательно осматривает мое тело.       Я действительно не знаю, что делать, разве во Франции не принято вежливо целовать в щеку или что-то в этом роде? Но что, если я ошибаюсь, и поцелую его в щеку? Это определенно закончится неловкостью.       К моей радости, Джерард уже знает, что делать, и целует его в щеку, а затем Парлар делает то же самое со мной. На самом деле я не предполагал, насколько неловким это может получиться, я имею в виду, что для Джерарда это здорово, на самом деле удивительно, но он был на стольких мероприятиях, подобных этому, и он знает, что делать, как себя вести, что говорить. Когда все сводится ко всем этим правилам поведения и обычаям светского общества, я просто социально неловкий, самоуверенный подросток в стиле пост-панк, который в одну минуту может быть безумно возбужден, а в следующую — безумно зол, и при этом абсолютно лишен какой-либо утонченности в месте, где есть тысячи высококлассных дизайнеров, высоких, гламурных моделей и жен миллионеров — светских львиц. Как же я мог ничего этого не учесть?       Джерард вступает в беседу с Парларом, время от времени потягивая свой напиток, который он прихватил у двери. Парлар продолжает смотреть на меня, и это странно… Что-то в нем мне не нравится. Я не знаю… он просто кажется таким уверенным во всем, что говорит, его гребаный акцент на Джерарде и то, как он произносит мою фамилию (что, честно говоря, вероятно, правильно, поскольку это европейское имя — ну, итальянское, оно достаточно близко к французскому, верно?..) со всеми этими гласными и прочим дерьмом, которое я даже не могу разобрать. Его гребаные пышные усы, которые мне так и хочется сорвать с его тупой щетинистой физиономии и засунуть в его набитую деньгами задницу, и его гребаные жуткие глаза, которые не сводят с меня пристального взгляда, и то, как он улыбается, когда Джерард смотрит на него, но как только он отводит взгляд, его улыбка становится суровой, прямолинейной, грубой, невежественной. Я начинаю хмуриться, и, боже, от него мне становится не по себе. Конечно, Джерард слишком загипнотизирован, чтобы заметить что-либо из этого.
 Я подхожу ближе к Джерарду, как вдруг чувствую его руку на своей спине, мягко отталкивающую меня от него.
Мне кажется, что мое сердце остановилось. Я имею в виду, я знаю, что он лишь слегка отстранил меня, но все же… он предпочел бы читать лучшие книги Джозефа, а не иметь со мной ничего общего? Он Парлар Джозеф… что это вообще за имя такое? Что бы оно ни означало, оно глупое. Прямо как он сам, с его гребаными кудрявыми усами: — Могу я предложить тебе что-нибудь выпить, сладенький? — спрашивает Парлар со своей слащавой фальшивой улыбкой и чересчур подчеркнутым акцентом.
 Я уже собираюсь сказать «нет», когда замечаю, что Джерард, стоящий за его спиной, бросает на меня сердитый взгляд и кивает головой.
 — Да, конечно… Кока-кола подойдет, — я закатываю глаза, когда Парлар кивает и отворачивается, чтобы передать наши заказы официанту. 
— Что, черт возьми, это было? — шепотом спрашивает Джерард, его глаза сужаются, когда он с огромной силой притягивает меня к себе за ворот рубашки.
 Как, черт возьми, он посмел? Неужели он не видит, что этот мужчина — настоящий актер?
 — Имей хоть какие-то чертовы манеры, боже мой, — рычит он, отталкивая меня и не смея посмотреть в глаза.
 — Не то чтобы он их заслужил. — Я насмешливо закатываю глаза, зарабатывая еще один взгляд от Джерарда. Я почти уверен, что он собирался взбеситься от моего замечания, но, прежде чем он успел что-либо сделать, Парлар обернулся, нацепив на лицо эту глупую, липкую ухмылку.
 — Ах да, возьмите, — он протягивает мне колу, а Джерарду — еще один стакан воды. Я потягиваю этот сладкий напиток, как сироп, лакомство, и оно кажется таким освежающим и расслабляющим.       Спустя еще некоторое время, пока Джерард лижет задницу Парлару (не в буквальном смысле, конечно), к нам присоединяется другой участник с моделью, который на самом деле выглядит довольно молодо, что заставляет меня чувствовать себя немного комфортнее.
 На мужчине строгий костюм золотистого цвета, черная рубашка, туфли с леопардовым принтом и огромная заколка в волосах. Он протягивает нам с Джерардом руку для рукопожатия, улыбаясь ослепительной улыбкой. 
— Добрый день, месье Ури и месье Росс, — начинает Парлар, а затем целует их в щеку.
 — Приятно познакомиться с вами обоими, мы так много слышали о вас, ребята, — заявляет Ури, пожимая руку Джерарду, а затем мне. Я совсем не ожидал, что он окажется американцем, я думал, что он будет греком или что-то в этом роде… Не знаю, может быть, на француза, учитывая, что Парлар бегло разговаривал с ними по-французски.
 — О, боже, простите, меня зовут Брендон Ури, вы можете называть меня просто Брендон или Ури, мне наплевать, как бы вам ни хотелось, — смеется он, снова поправляя прическу и продолжая.
— Это Райан, Росс Райан, Райан Росс… что бы ни случилось, нам все равно. Просто не забывай нас, вот и все, — смеется он, хлопая в ладоши и подталкивая Райана попкой.       Я на 100% уверен, что он сейчас под кайфом, или, может быть, он просто всегда под кайфом, я не уверен, но он чертовски странный, и я, конечно, не собираюсь забывать его в ближайшее время. Райан выглядит немного неуютно, наверное, так же, как я сейчас выгляжу. На самом деле нет, он предстает неуклюжим, а я просто выглядел раздраженным и самоуверенным.       Он начинает разговаривать с Джерардом, но Джерарда, похоже, интересует только то, что говорит Парлар. 
Я перестаю вникать в их беседу, пока не решаю, что мне действительно нужно в туалет, за последний час я выпил два с половиной стакана кока-колы.
 — Извините, — я притворно улыбаюсь и продолжаю, — могу я спросить, где здесь туалеты? — Я спрашиваю случайного собеседника из группы позади нас; я даже не хочу смотреть на Джерарда прямо сейчас.
 — По левому коридору, дверь справа от тебя, дорогой, — улыбаются они мне и указывают на левый коридор. Я ставлю свой напиток на столик, возле которого мы стоим, и ухожу в туалет.       Когда я возвращаюсь, все три дизайнера, включая моего предполагаемого бойфренда, все еще увлечены беседой. 
Я беру свой напиток и решаю встать рядом с Райаном, он действительно кажется милым. К тому же, я не думаю, что Джерард даже заметил мое пятиминутное отсутствие, так что нет смысла пытаться присоединиться к нам.
 Я делаю глоток своего напитка, и у него сразу же становится какой-то странный вкус. 
Я не обращаю на это внимания и делаю еще один маленький глоток, на этот раз напиток на вкус как обычно.
 Я делаю большой глоток, и все в полном порядке, пока, сделав несколько глотков, не чувствую, как у меня начинает сводить желудок, а в голове становится пусто.
Я снова смотрю в стакан, но мои глаза, кажется, не могут ни на чем сфокусироваться, и все кажется размытым. Я моргаю несколько раз, надеясь, что ничего страшного не произошло, но становится только хуже. Я чувствую, как у меня начинает кружиться голова, подкашиваются колени, а руки, которые я держу перед собой, трясутся.
 — Что? — нетерпеливо спрашивает он, резко оборачиваясь и заставляя меня подпрыгнуть.
 — Я думаю, что мой напиток был… Я думаю… я думаю, в него что-то подсыпали? — Это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение, на что Джерард в ответ лишь холодно рассмеялся.
 — Не будь идиотом. Это не то место, где кто-либо стал бы так поступать. Оглянись вокруг, ты действительно думаешь, что кто-то здесь стал бы давать тебе наркотики? — он делает ударение на слове «ты», и я чувствую, как по спине пробегают мурашки.       Джерард только что понизил мою самооценку, назвав идиотом и посмеявшись надо мной. Я чувствую, что меня вот-вот вырвет, во-первых, из-за того, что в мой напиток подмешали какую-то дрянь, и, во-вторых, из-за того, как вел себя Джерард. Я чувствую, что мое сердце полностью остановилось, а мои отяжелевшие глаза наполняются слезами.
 — Ты слышал этот разговор?! — восклицает Джерард, смеясь и качая головой. Это не Джерард, независимо от того, с кем он; Джерард никогда бы так себя не повел.
 
— Извини, Фрэнки, дорогой, но я могу гарантировать, что в твой напиток не было ничего подмешано, — спокойно заявляет Парлар, одаривая меня сочувственной улыбкой. Хотя и фальшивой. Я вижу этого гребаного лжеца насквозь, я ненавижу его… он полностью изменил Джерарда, за сколько? За 2 минуты?
 — Тогда почему у меня такое чувство, как будто… как будто я сейчас… потеряю сознание? — Я пытаюсь заговорить, но из-за дрожи во всем теле и неприятного ощущения внизу живота я теряю концентрацию на том, что пытаюсь сказать, и вместо этого у меня получается едва слышное заикание.
 — Пойдем со мной, я тебя отведу в спокойное место. Я скоро вернусь, ребята, — говорит Парлар, улыбаясь Брендону и Джерарду, закатывает глаза и берет меня под руку. Я замечаю, что Джерард смеется, в то время как Брендон хмурится и обменивается обеспокоенным взглядом с Райаном, который переводит взгляд с Брендона на меня и обратно, закусив губу и настороженно глядя мне в глаза.       Я уже едва могу ходить; мне приходится опираться на Парлара, если я хочу пересечь комнату и скрыться от посторонних глаз, и как бы мне ни хотелось не общаться с этой мразью, на самом деле у меня нет выбора. 
Он усаживает меня на диван, и я тут же чувствую, что моя голова опускается, и я, кажется, не могу ее удержать. Все кружится, и все мое тело сотрясает дрожь.
 — Я вернусь через минуту, оставайся здесь, — не то чтобы я мог даже пошевелиться.       Я ложусь на диван, мой живот сводит от такой сильной боли, что я едва могу сдержать крик, который мне так отчаянно хочется издать. Я сворачиваюсь калачиком и делаю глубокий вдох, пытаясь набрать в легкие побольше воздуха. Еще одна волна боли пронзает мой живот, и это так ужасно, что я чувствую себя так, словно в меня выстрелили или ударили изнутри. Я сворачиваюсь калачиком еще плотнее, и боль начинается снова, но на этот раз еще сильнее, и я разражаюсь рыданиями, изо всех сил стараясь не закричать от боли. Дверь снова открывается, и я испытываю настоящее облегчение от того, что Парлар вернулся, надеюсь, с чем-то, что поможет избавиться от боли. 
— Ах, наконец-то, — но это был не тот сильный французский акцент, которого я ожидал.