Закон Дубина неисповедим

      Смотря через пуленепробиваемое панорамное окно сверху на Санкт-Петербург, Арсений Попов замешал очередной порошок успокоительного в воду. На этот раз только себе. Аристократично не касаясь до кружки ложкой, он, уставши, искал кого-то на улицах, хотя не мог увидеть их лиц. Позади него подпольный личный врач Разумовского складывал технику в чемодан, оставляя инструкции:       — Пик пройден. Очнется к утру, — буркнул мужчина, пот которого смешался с чужой кровью. Его повело в сторону и он рухнул от нагрузки около кровати на пол, чтобы перевести дух. Он тринадцать часов пытался сохранить жизнь одичалому волку, над которым сейчас металась жар-птица. Попов помог врачу прийти в себя, а Разумовский дрожащими руками гладил Олега по руке, не понимая, очередная ли это галлюцинация или все взаправду.       После ухода врача, которого отвёз личный водитель Разумовского, Попов внимательно следил за тем, как серый волк приручил жар-птицу. Сергей присел на колени около кровати Волкова и прислушался к его дыханию.       Он дышал.       Неровно.       С хрипами.       Но дышал.       Тогда Сергей развернулся к кровати спиной, облокотился на кровать и положил голову рядом с Олегом. Чуть подумав, он поднял его руку и положил себе на голову, имитируя поглаживание. Горячая ладонь Волкова парализовала все тело Разумовского, и тот успокоился, чувствуя, как билось его сердце. Он не спал вторые сутки.       Его бледная кожа окрасилась болезненной серостью. Волосы спутались и засалились от частых попыток Сергея успокоить себя. Он сидел у кровати как поломанная безжизненная кукла.       — Сень, — хрипел Разумовский. Попов даже не обращал внимание на уродское сокращение его имени. Сейчас Сергею можно все. — Я же не сплю?       — Не спишь, — он отвечал на этот вопрос шестнадцатый раз. Выпив успокоительное, Попов расправил плечи. Как описать его последние сутки без сна?       — Я уже обнимал его пустой гроб, Сень. Я больше не переживу этого…       А как можно описать этот ужас, с которым ты находишь друга в истерике, кричащего, что он сошел с ума из-за призрака в его квартире? Как описать весь сюрреализм внутри сердца, когда позади него предсмертно хрипел некогда погибший товарищ детства, над которым уже колдовал врач? Как описать ту молниеносную защитную реакцию организма, когда вызываешь всех доверенных людей по адресу, включая клининг от пятен крови? Как описать тот страх, когда доверенный врач после первых шести часов спасения снова проверяет пульс и резко начинает что-то искать в своем чемоданчике, чтобы вколоть неизвестный препарат и еще семь часов не отходить от пациента? Как описать агонию, пока ты держишь друга, орущего и мешающего реанимационным действиям из-за остановленного сердца? Как описать ту боль, когда ты видишь, как убивается твой друг над воскресшей любовью, казалось, всей юности?       Пусть в Арсения Попова кинет камень тот, кто прошел подобное без оставленного шрама на сердце. За эти два дня Попов приобрел новые три седых волоса, а Разумовский — второй смысл жить.       Когда Разумовский угомонился и удостоверился, что Волков жив и дышал, пусть и при помощи искусственной вентиляции легких и кислородной маски, то он облокотился спиной к кровати и больше не двигался.       — Я отказываюсь уходить, — отвечал он на любую просьбу Попова поспать в другой комнате, пока он дежурит. Но через полчаса Сергей беззащитно тянулся и просил объятия, когда дрожь пробивала все тело.       Так он и просидел около кровати в дорогом черно-золотом шелковом халате, на рукавах которого остались следы крови Волкова. Попов держался уверенно, просил его переодеться и сжечь халат из-за крови, но Разумовскому было все равно. Если сердце Волкова остановится, Разумовскому придется умереть вместе с ним. Второй раз. Он будет умолять похоронить их рядом. Пепел к пеплу.       Когда Попов замучился маяться с ним, то, уставши, рухнул рядом с Разумовским на пол.       — У наших с тобой партнёров привычка воскрешаться, — хмыкал он, а Разумовский нервно улыбался.              — Ты не представляешь, как я тебе завидовал тогда, — тихо хрипел он, смотря в потолок. — Я хотел быть на твоем месте… Узнать, что смерть Олега — ложь. Игра. Конспирация. Но прошло два года. Я перестал верить и ждать, я…       — Я знаю. Но за каждой тягостью наступает облегчение, Сереж. Я рядом.       Попов предложил ему сделать горячий чай с ромашкой, хоть понимал, что никакие травы не спасут его психику. Разумовскому не нужно современное лечение. Не нужны таблетки. Ему нужен человек рядом. Друг. Тот, кому не все равно. Разумовский положил на его плечо голову, и Попов устало облокотился на него в попытке успокоить собственное сердце. Они ждали рассвета: по прогнозу врача Волков должен проснуться к этому времени.       Но спокойствие быстро их оставило.       На четвертый час ночи в коридоре апартаментов послышался шум. Возня и выстрелы. В миг адреналин и кортизол впрыснулись в кровь. Разумовский подлетел с места.       «Защитить Волкова», — кричали установки Сергея. Попову показалось, что его зрачки странно поблескивали. Его жар-птица наполнилась огнем, готовясь сгореть в праведном огне.       — У нас гости, — резанул Сергей, видя, что ни одна камера видеонаблюдения не работала. Система всего здания взломана. Штурм? Нападение? Заказное? — Оставайся рядом с ним.       Он в два движения рванул к столу и вытянул подаренной Хольтом пистолет. Недостаточно для отпора, но сейчас бы подошло все. Если дроны Хольта настроены верно, то они уже активированы и в пути.       — Не списывай меня со счета, — размял шею Попов, отыскав в рабочем портфеле старый-добрый пистолет «на всякий случай», который не раз выручал его в переделках. — Лучше оставайся позади с благоверным и прикрывай меня. Давно не практиковался в стрельбе?       — Давно. По старой схеме?       — Конечно.       — Меня не стоило злить, — шипел Разумовский, затягивая ярость в лёгкие, — Особенно, когда я не спал. Особенно, когда Олег снова при смерти!       В коридоре раздался взрыв, покорёживший входную дверь. Тяжелый воздух горячо проникал через щели раскуроченной двери, заставляя холодный пот выступать на лбу у Попова. Его ад снова начался. Снова риск. Снова борьба на смерть.       — Надо перенести его!       — Займись этим, я прикрою.       Пару предупредительных выстрелов оставили дальнейший таран в лоб на четыре секунды. Разумовский встал перед постелью Волкова, закрывая его собой. Механизм пищал и говорил о нестабильном пульсе. Один он не справится.       — Я тебя не потеряю, — шептал Разумовский, взяв коридор к нему на прицел. Параллельно он пробивал систему безопасности в телефоне: лично пристроенные к нему дроны Хольта должны быть уже на пути. Осталось продержаться полторы минуты.       Попов пробрался дальше по апартаментам, стараясь увидеть количество нападавших. Без его связного, без Тени, было невозможно ориентироваться в новом пространстве.       — Как мне тебя не хватает, сейчас, Шаст…       Раздались выстрелы, но не в их сторону. Попов прильнул к стене, высматривая суету. Кто-то устроил бойню в коридоре. От очередного взрывного удара дверь вынесло, и Попов увидел в конце коридора высокого мужчину в черном мотоциклетном костюме.       — Какого хуя вы тут устроили? — рявкнул он, отвлекая часть мужчин на себя.       Сжимая кулаки, он молниеносно двигался через забитый толпой коридор, стремясь к Попову. Выхватывая автомат у зеваки, он положил половину бойцов на пол. Разумовский воспользовался заминкой и подсек ближайшую пятерку бойцов из пистолета, влетевших в апартаменты.       — Арс, отойди! — и Разумовский скинул две взрывчатки под ноги нападающих. Это были последние боеприпасы, которые он хранил в рабочем столе. Он пуст.       Под глухие выстрелы и крики, он чувствовал, как адреналин пульсировал в его венах, придавая ему неслыханную решимость. Усталость? Будто никогда не было. В его черепушке заговорил чей-то голос, призывая всё погрузиться в огонь.       Оставь здесь пепелище.       Бандиты, выстроившиеся вдоль стен, старались преградить ему путь, но байкер был как хищник, готовый броситься на свою добычу. Он сделал несколько метких ударов, вынуждая противников отступать, пока наконец не достиг нужной квартиры. Они обменялись автоматной очередью, как позади байкера возникла подмога. Мужчина прорвался через наемников, влетая в апартаменты.       — Это наш, не трожь, Разум! — крикнул Попов, узнавая черты.       С дикой яростью байкер ворвался внутрь. Он снял байкерскую маску, ловя губами воздух. В разбитом от ударе зеркале на стене он увидел свое лицо, искаженное напряжением и гневом. Но его глаза сверкали опасным блеском, и он знал, что ничто не остановит его от того, чтобы защитить своих близких.       — Привет, милый, — шептал Шастун, пытаясь осмотреть его и убедиться, что тот жив. — Вспомним молодость?       И в этот же момент на этаж выплыла вторая волна подмоги. Их раздавят. Количеством. Черным пятном они вылились в коридор, разматывая пулеметные очереди. Если бы не бронебойные материалы в отделке апартаментов, их бы пробили через укрытия. До прибытия дронов минута, но ее достаточно, чтобы наемники перебили их всех. Холодные стены комнаты отражали напряжение. Трое перетащили Волкова на руках вместе с техникой, пока наемники перегруппировывались. Они отнесли его за новое укрытие вглубь комнаты, встали спиной к спине перед Волковым, готовые отразить атаку наемников, которые уже начали наступать на них.       Попов и Шастун напирали друг на друга, стараясь перекрыть второго, а Разумовский старался встать так, чтобы прикрыть собой раненого Волкова. Любой ценой они должны защитить то, что дороже жизни.       «Я обязан защитить его».       Разумовский держал в руках пистолет, привыкая к забытому стилю боя. Ему бы огнемет или несколько взрывчаток в руку, но он рад сейчас чему угодно. Его глаза сверкали стрельбой и золотым блеском, который Попов еле уловил. Арсений знал, Разумовский сдерживал зверя внутри: он защитит Волкова до последнего выдоха. Он не потеряет его еще раз.       Сергей поглядывал на экран телефона, где отслеживал перехваченный сигнал по дронам. Меньше минуты. Шастун проверял боеприпасы, которых всегда критически мало. Но он выкрутится. Как и всегда. Считанные секунды, и он готов устроить настоящий ад для противников. После полученной травмы он потерял скорость, но тело помнит все боевые стойки. В закрытом помещении проще в рукопашном бою: его протез практически стал кастетом, а рост позволял всем телом закрыть Попова собой от шальных пуль.       Попов держал в руках пистолет, убрав за пояс найденных изогнутый кухонный нож. Если потребуется, он пронзит сердце любого, кто осмелился подойти ближе к Шастуну. Его умение принимать решения в сложнейших ситуациях сделало его необходимым звеном в бою: он сканировал апартаменты на слабые простреливаемые места.       Когда бандиты начали приближаться, то троица вся была готова. Разумовский открыл огонь, Попов метнул нож в шею того, кто зашел со слабозащищенной зоны, а Шастун начал вести огневую поддержку, ища уязвимые точки противников.       Двадцать секунд до прибытия дронов.       В беспощадной битве они прикрывали друг друга, спасаясь от атак.       — Я практически пуст! — кричал Разумовский, пытаясь найди магазин, а Попов считал выстрелы.       — Мои последние два!       — Слева трое, двое по центру!       Шастун давно уже не отстреливался, докладывая о положении наемников для Арсения. Магазин пуст. Он вышел из укрытия, устраняя всех зевак с автоматами. Отбив автомат, он проредил их ряды, отступая в укрытие. Так начался кровавый танец из ударов и пистолетов, где каждый удар, каждый выстрел направлен на защиту жизни друг друга.       Автоматная очередь пробила все пространство по горизонтали. Шастун не успел занести руку, чтобы притянуть Попова. Он замер. Микросекунда.       Наемник навел автомат в их сторону для новой очереди. Но перехватив оружие Разумовского, Олег Волков выстрелил, затем снял четверых у двери. Он опёрся на спину Разумовского, обессилев.       — Через… Мой… Труп, — хрипел Волков. — Тебя коснутся.       Шальная пуля порвала ухо Разумовскому, когда из его спины израненный Волков сделал еще два точных удара по оставшимся наемникам, зашедшим в апартаменты. Позади раздался гул дронов, положивших оставшихся наемников. Раздались четкие взрывы из установленных пушек. По одной пуле на одного наемника. Они легли. Одним за одним. Встречная волна пуль сошла с дрона как вода с козырька крыши. Устранив всех в коридоре, дроны влетели в апартаменты, сканируя, но система «чужой-свой» распознала их.       — Свои, — выцедил Шастун, всматриваясь в камеры. — Ну же, железная хуемразь, распознай своих.       Тишина.       Дрон замер.       Пыль медленно осела на пол.       Дрон не открыл по ним огонь, но из боевого режима не вышел.       Когда последний наемник был повержен, они, дыша тяжело, не радовались. Попов выдохнул, понимая, что он сделал то, что было нужно. Он боялся почувствовать агонию в теле от пулевого ранения, но был чист. Шаст тоже. Разумовский цел, но как-то странно падал в сторону, придерживаясь уха.       Тысяча иголок пробило его сердце. Даже сейчас Олег защитил его.       — Сережа… Я говорил… Внимательнее к перезарядке, — хрипел Волков, держась за бок. Он пытался отвязаться от приборов, но Сергей держал его руки.       Связав тех, кто смог выжить, Шастун дохромал до Попова. Протез дал о себе знать из-за чрезмерной нагрузки. Взгляд его был жестким и решительным, но внутри дрожало от чувства облегчения и радости, что они все были живы и находились в безопасности.       Но это лишь очередной кошмарный день: их борьба еще не окончена.       — Какого хуя, Арс, ты тут ввязался? Это так ты «посижу у друга вечером, поддержу в трудное время»?       Арсений замер перед обозленным Шастуном, агрессия которого сменялась страхом.       — Я перекопал весь Санкт-Петербург по камерам, когда твой GPS ложно показывал на твой офис. Я нашел, что ты у этого рыжего дьявола. Взломал к херам эту бездарную систему защиты внизу, чтобы проехать через паркинг. Встретил сопротивление этих ублюдков, которые за пару секунд до меня решили взять вас штурмом. А ещё я обнаружил тебя с двумя мужиками. Есть какое-нибудь объяснение, чтобы я тебя не выебал в прямом и переносном смысле? Ты обещал больше не лезть в этот пиздец! Это из-за завода? Эта хуйня того не стоит.       — Вот и женушка подъехала, — прохрипел Разумовский, сдерживая смех. Эмоций не хватало. Сил тоже. Разумовского зашатало и он прильнул к Попову, который подхватил его в объятии. — Надо будет поменять систему безопасности. Уже каждая псина пробирается на раз-два.       — Антон, это всё не то, что ты… — еле-еле держа Разумовского, Попова повело, и грубая рука Волкова сзади поддержала его. Олег забрал Разумовского к себе, притянув и укрыв. Сергей трясся от пережитого отложенного стресса, а Волков всем жаром тела пытался его успокоить.       — Я… Здесь сам… Это лишнее, — кряхтел Волков, ревностно отодвигая Разумовского от Попова. — М-можно т-только… Во-ды.       Разумовский дрогнул, чтобы встать, но Волков сжал его сильнее, вдыхая его запах. Живы. Они живы. Они рядом. Он добрался до него. Два долгих года.       — Арс, нам пора уматывать отсюда, — родил умную мысль Шастун, наблюдая за патрульными дронами, которые сканировали их. Они все еще находились в боевом режиме. — А эту херню я не уважаю, хоть и код вправлял. Кто знает, что туда этот бес заложил.       — Мнительный петух, — выцедил Разумовский, — мой код чист. Не придумывай сюжет для боевика.       — Их нельзя оставлять одних, — отрезал Попов.              — Да хули ты такой правильный, Арс, где надо и не надо, — ныл Антон, затем начал отчитывать Арсения, держа его за руку. За то, что не позвонил. За то, что был один. За то, что не взял с собой больше оружия. За то, что во время стрельбы не прикрывал голову. За то, что…       Арсений заткнул его быстро и четко. Поцелуем.       Разумовский поглядывал, что Тень оказался рослым крашеным мужиком, хромающим из-за протеза ноги. Попов, которого Разумовский часто видел властным и холодным мужчиной, в миг превратился в мягкого пушистого кота.       Прервав поцелуй, Антон успокоился и посмотрел на Разумовского, который обхаживал непонятного мужика.       — А этот-то кто? На Хольта не похож, чересчур заросший, — Шастун повернулся на бородатого мужика, который их защитил в отстреле. Через несколько секунд анализа он обронил: — Е-ба-нуть-ся.       Антон просканировал его. Волков. Чертов Олег Волков. Живой. Обросший как сириец, но живой. В системе распознавания лиц, которую придумали подопечные Шастуна, искуственный интеллект тренировался на двух людях: на материалах с Сергеем Лазаревым и на фотографии Олега Волкова. Оба после службы признаны мертвыми, но…       — История повторяется, — шептал Попов.       — Не нужно больше таких историй, — испуганно ответил Антон, прижимая Попова к себе. — Ты не отвечал. Я боялся, что на тебя покушение оформили. Я думал, что потерял…       — Поэтому приехал угрожать?       — Знаешь, как протезом хорошо пробивать по суставам? — грозно шутил Антон, переходя на шёпот. В его руках билось живое сердце. Им снова удалось выйти живыми из гостей смерти. Его начало колотить. Сколько за спиной было положено мафиози, наркодилеров и их приспешников, но с каждой смертью в Антоне что-то живое обрывалось. Попов гладил его по спине, зная без слов все, что происходило в его голове.       Они оставили Разумовского и Волкова одних, пройдя в гостиную. Попов сел на диван и укутался в объятия Антона. Каждому нужен свой дом. Своя обитель. Свое спокойствие. Дроны закончили патруль. Система безопасности Шастуна показала «чисто» на улицах. Перед тем, как забрать Попова домой и как следует вбить в него всю технику безопасности, Шастун нервно стучал ногой и устроил Волкову допрос, несмотря на тяжесть ранения Волкова:       — Значит, Вадим на свободе. Но если он не был здесь, то…       — Вызванивай Хольта, — тревожно просил Попов, но Разумовский его остановил:       — Подожди.       — Мы равны по силе с этим шакалом, — комментировал Волков. — Дракон в таком же состоянии уполз куда-то. Но если его поставили на ноги, то скоро он нападет снова. Задача такая у наемников. Дело довести до конца. Но сюда прийти не посмеет. Он точно знает, что я буду у Серёжи.       — Ты знал, на кого берешь заказ? — уточнял Шастун, не интересуясь в безопасности Разумовского. Ему необходимо просчитать шаги так, чтобы обезопасить Попова. Он его бывший связной — дело привычки.       — Это тебе не Яндекс Такси, — рычал Волков, пока Разумовский не сводил с него взгляда. Все ли хорошо? Восстанавливается? Не будет отката? — Я получил анонимное обращение и кейс с наличными для предоплаты. Но Holt International легко вычислить. Эта чертова эмблема была в каждой горячей точке, куда меня бросали. Дроны… Мои вторые товарищи.       — Кто заказчик Дракона?       — А здесь все однозначно, — Олег присел на диван, а за ним следом наседкой Разумовский. — Подлечит у Алтана раны и полетит дальше. Верность этого пса безоговорочна. Дракон что-то мычал о заводе и мести…       — Звони Хольту, пусть готовится, — настаивал Попов. — Если не Разумовский, то начнет выискивать Хольта. Алтану все равно, с кого начинать. Главное, рано или поздно до Разумовского добраться. Через завод. Через Хольта. Через...       Все замолчали. Сергей старался не смотреть на Попова: он снова во всем виноват. Снова подверг всех опасности. Арсений написал короткое сообщение перед тем, как Шастун утащил его домой под утро.       [Graaf Popov]       Дракон скоро устроит покушение       Будь начеку       Позвони. Это срочно