В плену жестокого чувства

      Прошло всего две секунды. Зрительный контакт был невыносимым, и я уже почти отодвинулась, но его взгляд словно вцепился в меня, пока Чон привычным движением растягивал петлю на галстуке. Стол, разделявший нас, полетел куда-то в сторону. Уён притянул меня к себе, сильной правой рукой обхватив за талию. Другая его рука легла на мой затылок, запутавшись в волосах. Я осознала, что мы неистово целовались, когда половина одежды, его и моей, уже была на полу.       Я думала, что он будет отрываться, чтобы посмотреть на моё голое тело, но Уён смотрел только в мои глаза, пока не перешёл к поцелуям в области шеи и плеч. В результате неистового проявления чувств мы, словно в танце, добрели до кровати. Ни единого вопроса. Ни единого возражения.       Я не знала раньше, каково это — когда твоим телом овладевает тот, кто уже завладел мыслями. Движения его рук и издаваемые звуки заставляли воспринимать это, как танец: он вёл, а я лишь поддавалась. Запястье под его ладонью, рука — на шее, затем палец на губах: значит, последует ещё поцелуй… Это было горизонтальное танго, в котором моё тело кружилось, окончательно потеряв гравитацию.       Я не знала, как много прошло времени, когда мы оба провалились в краткий сон. Проснулись почти одновременно: я вздрогнула, сдвинув руку Уёна, на которой покоилась моя голова.       Уён поднялся с постели, быстро натянув одежду на нижнюю половину своего тела. Открыв ближайший шкаф, он выудил оттуда тёмно-зелёный халат моего размера, которым аккуратно укрыл меня, лежавшую на постели нагишом. Улыбнувшись, я вытянула руку, и он надел на неё рукав халата, а затем придержал за талию, приподнимая, чтобы завести за спину халат и надеть второй рукав. Всё это время он сосредоточенно смотрел на кожу под своими руками, словно делал что-то очень серьёзное. Аккуратно поправив ткань на моих бёдрах, Уён завязал пояс на талии лёгким узлом, который мог бы распуститься тут же, если не затянуть как следует. Я сделала это сама.       — Ты не смотришь на меня… — я протянула руку и взяла Уёна за запястье, — я что-то сделала не так?       Уён странно усмехнулся, а затем отвернулся, попутно отобрав у меня свою руку, и присел на край кровати. Мне стало как-то особенно неуютно, и я плотнее укуталась в халат, только в это мгновение почувствовав себя по-настоящему голой.       — Неужели действительно было лучше «восхищаться» мной, как вазой? — усмехнулась я, чувствуя, что в груди зарождается боль. — Не хотела разочаровывать…       — Не надо, Суён. Не делай этого…       Чон повернулся ко мне, глядя теперь так, словно ему было тяжело говорить.       — Не делать чего? — тупо переспросила я, обняв колени.       Я заметила, как на мгновение сощурился Чон, словно от боли. Он потянулся ко мне рукой, так же всего на мгновение, но затем переплёл пальцы и отвернулся снова.       — Не обесценивай то, что произошло. Я… Я был счастлив!       — Но уже нет? — я поняла, что мне, скорее всего, не о чем переживать, но этот раненный вид Уёна заставлял сердце биться неравномерно. — Уён, посмотри на меня, пожалуйста. Мы очень разные, поэтому я не могу прочитать твои мысли…       Он послушно повернулся.       — Я видел… Там на простыне кровь, — он сделал паузу, давая нам обоим «переварить» сказанное. — Знаю, что сам никогда не спрашивал, но мне казалось…       — Казалось, что, раз первая твоя девушка не была чиста, такой у тебя уже никогда не будет?       Уён печально усмехнулся, посмотрев на свои руки:       — Ты ведь только что сказала, что не можешь читать мои мысли. А потом прочитала их.       — Может быть, мы не такие разные, как мне всегда казалось, — я пожала плечами. — Но ты совсем не смотришь на меня, а я хочу тебя обнять, значит, всё же в наших мыслях не одно и то же!       — Я боюсь, что, стоит мне снова начать к тебе прикасаться, я не смогу остановиться, — ответил Уён, подсаживаясь ближе ко мне.       Сердце снова сбилось с ритма, и я вдруг решила, что могу сделать то, что хочется. Сменив положение, я перекинула одну ногу через Уёна, присев на его бёдра. Глядя в его глаза сверху вниз, я взъерошила волосы и обхватила его лицо ладонями.       — Видимо, мы ещё на один пункт менее разные, чем я думала, — усмехнулась я.

* * *

      Я думала, что смогу ещё некоторое время избегать Минги, но он встретил меня у дома в следующую пятницу. Я как раз возвращалась с учёбы и была уставшей до предела.       — Привет, Суён. Ты обедала?       — Нет, но с тобой я не смогу пообедать, — спокойно ответила я. — Меня заберут через полчаса, а потом освобожусь уже поздней ночью.       — Тогда в другой день? — Минги выглядел расстроенным.       — Да, конечно… Напиши мне, решим, в какой день, — я направилась к дому, но Минги перегородил мне путь.       — Так мне не показалось, — горько проговорил он, скрещивая руки на груди. — Ты избегаешь меня, Суён!       Я тяжело вздохнула и посмотрела на него внимательно: тот же парень, что сопровождал меня на все вечеринки последние несколько лет. Тот же творческий, интересный, милый и добрый парень. Но ощущения совсем другие. И в этот раз совсем не хотелось приближаться или обнять его, как делала это раньше.       — Сон Минги, твоё присутствие вносит нестабильность в мою нервную систему. Но я приняла решение выйти замуж за Чон Уёна…       — Прям-таки собственное решение! — перебил он меня. — Ты же ничего не решаешь, разве это не так?       — Нет, в этот раз решаю я, — твёрдо возразила я. — Моя семья решила всё раньше, не спросив меня. А сейчас, после всего, что было пройдено с этим человеком, я выбрала его. Уж ты-то должен это понять!       — У тебя что, стокгольмский синдром? Полгода назад ты боялась этого парня!       Я выставила перед собой ладонь, призывая Минги к молчанию:       — Тебе стоит остановиться, если ты хочешь, чтобы мы продолжили быть друзьями! — я внимательно смотрела на Минги, пока он не кивнул, и продолжила. — Моё решение не подлежит обсуждению ни с одним мужчиной, кроме тех двух, что являются моей семьёй по крови.       — Двух? — тупо переспросил Минги.       Я думала, как быстро извернуться, чтобы не пояснять эту внезапную откровенность. Очень вовремя из ворот моего дома вышел Чон Уён.       — Суён! Решила сегодня не входить в дом? — спросил он, обнимая меня за талию левой рукой.       — Я пыталась, но меня задержали, — улыбнулась я, попутно смущаясь. — Минги, нам уже пора. Напиши мне, если захочешь поговорить, хорошо?       Минги кивнул без особого энтузиазма и быстро уехал.       — Ты так вовремя…       — Знаю.       Чон посмотрел по сторонам, а затем, никого не обнаружив, прижал меня к закрытым воротам, затянув в крепкий поцелуй. От нехватки воздуха у меня закружилась голова, и я вдруг поняла, что перестала держаться на ногах, повиснув на Уёне, который вовремя меня подхватил.       — Мне, конечно, льстит, что ты теряешь контроль от моих прикосновений, — прошептал он, подхватывая меня на руки, — но предобморочное состояние тебе не к лицу… ты опять пропустила обед?       — Я… Это случайно вышло. Сонхва уехал по каким-то делам компании, а я уже как-то привыкла, что он мне напоминает об обеде. Но зато я всё успела!       — Видимо, теперь я буду следить, чтобы ты вовремя поела… А отключаться будешь в постели. Желательно, в моей… — он сказал это таким тоном, что мне стало жарко рядом с ним, а желание уснуть куда-то тут же испарилось.       Чон поставил меня на землю только у лестницы, ведущей наверх в мою спальню.       — Я быстро переоденусь, не уходи далеко… — попросила я, поднимаясь тут же на несколько ступеней.       — Я подожду внутри. Хочу увидеть тебя в новом платье раньше прислуги…       — В новом платье?       Уён кивнул:       — Оно синее. Наподобие того, что тебе понравилось в журнале.       Я спустилась, остановившись на ступеньку выше Уёна, а затем притянула его за ворот рубашки, чтобы быстро и неуклюже поцеловать. Он улыбнулся так, словно я чем-то смутила его, а на щеках как будто заиграл румянец. Но спустя секунду это был уже тот же жёсткий мужчина, что и обычно.       — Спасибо. Я быстро!       Спустя час в ресторане мы оба узнали, что родители готовы к объявлению помолвки. Назначили объявление на день рождения моей бабушки, так как она на прошлый праздник как раз выразила свою надежду на то, что успеет увидеть если не правнуков, то хотя бы свадьбу любимой внучки при жизни.       Мои родители отправились на другую встречу, и некоторое время я провела в приятной компании Уёна и его мамы. Затем Уёну кто-то позвонил, и он извинился, потому что этот вызов он не мог отклонить. Мы с его мамой остались одни.       — Суён, я рада, что мы остались одни, — обратилась ко мне госпожа Чон, как только её сын скрылся из виду. — Есть простой вопрос, который я тебе задам. Пожалуйста, отнесись к нему серьёзно, насколько можешь. Ты любишь моего сына? — она выставила ладонь вперёд, прежде чем я начала говорить. — Нет, давай я спрошу иначе… С учётом обстоятельств, вернее будет так: ты могла бы его полюбить?       Мне понадобилось немного подумать перед ответом.       — Госпожа Чон, вы знаете моё отношение к вашему сыну с самого начала: я его в крайней степени уважаю, насколько вообще могу уважать мужчину. Но я не могу говорить о подобных вещах с вами прежде, чем с ним. Каким бы ни был мой ответ, я не уверена, что могу обсуждать его с вами…       — Ты превосходишь мои ожидания уже не впервые, Суён. Я всё меньше удивляюсь тому, что сын выбрал именно тебя! Но ответ важен мне не без причины, — она наклонилась ближе ко мне, словно нас могли услышать посторонние. — Уён изменился… Я замечаю в нём черты, которые прежде не проявлялись, либо проявлялись очень и очень давно. Боюсь, ни я, ни ты в полной мере не можем понять, насколько серьёзно Уён теперь к тебе относится.       — Госпожа Чон, я верю в вашу доброжелательность, но всё же не уверена, что понимаю вас. Уён более чем способен показать своё отношение ко мне, и я никогда не строила планов по разрушению отношений, даже если они не будут такими тёплыми, о каких фантазируют все девушки до вступления в брак. При этом я легко полагаюсь на Уёна: он твёрдый, как камень. Если бы он решил, что отношения между нами должны измениться, уверена, он бы нашёл способ донести это до меня…       — Даже если сердце сделано из камня, это не значит, что его нельзя разбить!       Разговор пришлось резко прервать, потому что вернулся Чон Уён. Последняя фраза госпожи Чон крепко засела в моей голове.       Встреча быстро подошла к концу. Мать Уёна увёз её водитель, а у нас, уже привычных к такой ситуации, состоялся очередной разговор на парковке.       — Что такого она тебе обо мне рассказала? — спросил Уён, телом заблокировав для меня дверь в машину. — У тебя было лицо… Ну, такое, знаешь, как если бы я внезапно сказал, что я — гей.       — Если ты гей, то очень круто притворяешься! — улыбнулась я, теряя былое смущение. — Но тогда бы твоё отношение ко мне тоже изменилось…       — Так она сказала, что я стал иначе относиться к тебе? — Уён усмехнулся. — Что она может знать! Мы даже не говорим о моей жизни…       — А я — часть твоей жизни? Вот ты точно — часть моей… — я вздохнула, опуская взгляд. — Знаешь, говорят, матери всё чувствуют.       — Порой сильно раздражает, как ты вбрасываешь какую-то фразу, как простую истину, не требующую дополнительного рассуждения. Но это же бред! Как ты можешь не быть частью моей жизни? — Чон Уён сделал полшага ко мне, притянув к себе за предплечья. — Я не перестаю думать о тебе, а когда вижу — всё время хочу прикоснуться…       Я усмехнулась, хотя внутри меня разворачивались совсем иные реакции:       — Ты что, влюбился?       — Это устаревшая информация, — он ухмыльнулся, оставаясь в целом серьёзным. — Сейчас у меня не влюблённость, а мания быть с тобой рядом. Я маньяк, Чон Суён!       — Как ты сказал? — я почувствовала, как залилась краской.       Напротив меня стоял чуть менее смущённый Уён.       — Просто назвал тебя по имени.       — С твоей фамилией!       Чон Уён притянул меня к себе за талию.       — Твоя фамилия тоже Чон… Это только вопрос времени, чтобы так начали говорить все вокруг!       Я наклонилась вперёд, чтобы чмокнуть Уёна в шею. Затем, насладившись тем, как он сбился с дыхания, прошептала:       — Вот так же себя чувствую, когда ты говоришь о своей мании быть со мной… А потом уезжаешь по своим делам!       Я отошла на шаг, но Уён развернул меня, резко откинул волосы набок, прижавшись губами к правой стороне шеи. Я издала неприличный звук, а затем он оторвался от меня.       — Не дразни меня, женщина с чужой фамилией… Иначе мне придётся искать другие способы отметить для мужчин всего мира, что ты — моя…       Чон довольно ухмыльнулся и пошёл к машине. Запоздало задумавшись, я достала из сумочки зеркало, чтобы подтвердить свои догадки: на шее виднелся свежий засос, который в ближайшие часы потемнеет и будет заметен издалека…       — Вот же засранец! — возмутилась я вслух.