Сᴋᴏᴩбнᴀя ᴨᴇᴄнь ᴏ бᴇɜʙᴩᴇʍᴇннᴏй ᴄʍᴇᴩᴛи

      Энджел уже больше недели не видел Лину, он толком с ней и не общался, несмотря на то, что они теперь работали в одной грёбаной студии, у одного и того же завышенного самовлюблённого хера… Даста это никак не устраивало и, естественно, наводило на не самые хорошие мысли. Блять, а что ему ещё думать? Либо он видит Лину мельком, подавающую Валентино пару бумаг или кофе в его любимой кружке… Либо их обоих нет на месте. Вот это, блять, что должно значит?       Работать стало втройне тяжелее, потому что уж лучше бы у него так болела задница от двойной смены, но не голова и внутренности, когда он не мог успокоиться со всеми этими мыслями на протяжении каждого ебучего дня.       Поэтому сегодня паучок решился не идти на студию сразу, а немного задержаться в коридоре, ведь Вал уже давно на месте, а подруга постоянно маячит по этим коридорам, так что… у них же будет хотя бы минута, ведь правда? Им этого хватит, чтобы понять, что происходит?       Демон тяжело вздохнул и в ожидании залез в свой телефон, листая недавние новости и не особо вчитываясь в суть… … пока не увидел то самое имя, которое всё это время высматривал вживую. — Блять… Нет, нет, нет, нет… Нет, блять!.       Весь тот день и ещё несколько после сотрудники и коллеги смотрели на девушку ни то как на волка в овечьей стаде, ни то как на овцу в стае волков. Всех до одного поразил тот факт, что девушка спокойно вышла из гримёрной не на карачках, не выползая и даже не хромая, а уверенной, даже злой походкой. И их босс на это ничего так и не сказал. Спрашивать и задаваться той кучей вопросов, что так и зрела на затворках мыслей, абсолютно не хотелось, Лина даже не рисковала задумываться о них, от сглаза подальше. Она просто продолжала работать, как ни в чём не бывало, сутенёр продолжал режиссировать и участвовать в дополнительных проектах, тоже как ни в чём не бывало. Будто и не было того случая со стриптизёршей. Будто вообще Сэйдж никогда и не было, а это всё ей привидилось в каком-то неадекватном сне. Всё было спокойно, насколько это может относиться к порноиндустрии, и более менее рутинным. Неизменным осталось и то, как Лина бегала от любых столкновений с Энджелом, как и наблюдения за его съёмками. В эти моменты девушка находила любые поводы, лишь бы оказаться за пределами съёмочной площадки. Хотя на самом деле особо стараться и не приходилось: Валентино постоянно таскал её за собой на деловые встречи, а если выпадали дни, когда он все рабочие часы отсиживал задницу на режиссёрском кресле-троне, грешница начала активно выполнять свою прямую работу. Редактированные тексты, документация, звонки от клиентов, соучредителей и деловых партнёров, квартальные отчёты — всё это было спихнуто на её хрупкие плечи и быстрые ноги. Ну, ещё, конечно, мотылёк не отказывал себе в удовольствии именно её посылать за кофе, вином, коктейлями и вообще всем, чего хотела его дегтярная душа.       Честно, Лина совсем не жаловалась, скорее даже наоборот, безмерно счастлива, потому что за эту неделю оказаться в гримёрной сутенёра ей пришлось лишь… два раза. И то, ничем таким это не оборачивалось. Он просто с удовольствием трепал ей нервы, напитывался её эмоциями, как грёбаный энергетический вампир, и лишний раз наслаждался своей способностью выводить Ойро из равновесия. Лина стала носить каблуки повыше, игнорируя боль в ступнях, лишь бы не быть на уровне его… лишь бы не повышать уровень провокации демона на спонтанные поступки с отрицательными последствиями.       А буквально вчера она нашла отличную альтернативу шпилькам — кожаные чёрные ботильоны на высокой платфоре и ещё более высоком каблуке. Теперь она гораздо выше, и от этого даже дышалось как-то легче. Ноги больше не умоляли о быстрой смерти, а каблук был толстым и устойчивым, так что небольшая смена иммиджа оказалась не просто практичной и красивой, а охренительно практичной и действительно красивой. Стало гораздо проще носиться по коридорам из отдела в отдел. Собственно, в студии сегодня грешница была лишь мельком, забежав на полминуты, чтобы подхватить свой ежедневник с записями, который вчера здесь забыла, и тут же выбежала, потому что ей срочно надо было добраться до отдела маркетинга и сотрудничества ТрёхВи. Забежала она очень вовремя, потому что как раз в этот момент к ним поступил звонок, который нужно было переадресовывать либо ей, либо прямиком Валентино. Рисковать и доверять этот разговор сутенёру с открытыми признаками психоза и биполярного расстройства она рисковать не хотела, ведь раньше именно он и срывал планы о выгодном сотрудничестве, легко догадаться, как именно, так что ей удалось вовремя перехватить инициативу.       В это время она обычно приносила Валентино сладкую кофейно-молочную бурду, которую он так любил, и хоть мотылёк не так ревностно, как Вокс, относился ко времени и расписанию своих привычек с точностью до секунды, сделать это надо в любом случае. Так что сейчас девушка, выискивая информацию в очередной кипе бумаг, которую несла на подпись сутенёру, в одной руке она ещё держала стаканчик с кофе с двойными сливками и двумя ложками сахара на вынос, а телефон зажимала между ухом и плечом. -… Да, съёмки Вашей рекламы начнутся уже завтра. …Я всё понимаю, но и Вы должны понять, что этой информацией я не располагаю. Только мистер… кхм, мистер Валентино может определять состав актёров, но я вас уверяю, что… да, да. Послушайте, мистер… — Лина поднесла листы ближе, вчитываясь наконец в найденное имя. — Ривз, к сожалению, мистер Валентино очень занят, да и к тому же бумаги уже подписаны, так что…       Грешница скривила нижнюю губу, потому что нихрена они не подписаны, именно их она сейчас на подпись и несла, а сегодняшние съёмки вообще ещё не начались, даже прогон ещё не начали, так что Ойро самым наглым образом сейчас врала одному из партнёров Ви. Потому что, блять, пусть скажет спасибо, что она не даёт ему связаться с этим неуравновешенным долбоёбом и сохраняет нервы более-менее целыми и себе, и ему, и всем грешникам в радиусе километра. И если в первую очередь Валентино бы выебал мозг Алану Ривзу, который, и вправду, очень заёбистый персонаж, то во вторую обязательно ей, ибо «какого хуя я должен общаться с этим хуесосом, Лина?!»       Грешница закатила глаза, злостно поджимая губы и беззвучно матерясь, когда снова двинулась по коридору к дверям студии. Даже не заметила, как остановилась, пока искала имя этого еблана. — Вы подписали договор, мистер Ривз, а там чётко указано, что актёров для съёмки Вашей рекламы подбирает лично мистер Валентино. Увы, но это нельзя… — Лина очень пожалела, что не подняла взгляд раньше. Увидев Энджела, первым её порывом было развернуться и убежать за угол, но смысл в этом бы был, если бы она не чеканила каждое слово на весь коридор и не остановилась в его середине, пока искала имя партнёра компании. -… оспорить.       Энджел, похоже, стоял здесь не просто так, и его целью, судя по взгляду, явно была она. Вот только сейчас сложно понять, опасно это для её жизни или нет. Вид у него… — Простите, но если на этом всё, я вынуждена пожелать Вам хорошего дня. — проговорила в трубку Лина, не отводя напряжённого взгляда от демона, а затем подхватила телефон той рукой, в которой был стакан с кофе и медленно приблизилась к другу. — Энджел?       Энджел не знал, сколько ему ещё тут стоять и ждать занятую секретаршу Вала… видимо, очень занятую. Вместе с ним… Эти мысли действовали на него хуже, чем похмелье или ломка на каждое утро после ёбаных накачек босса, поэтому он не выдержал накатывающего потока и позвонил Хаску, чтобы обсудить это с ним. Да, возможно, а точнее ему и вовсе это на хер не сдалось… но Дасту было важно поделиться своими опасениями и размышлениями именно с ним. И как только Хаскер взял трубку и начал вяло трындеть о том, как перефразирующе не хотел бы ему отвечать, уголки губ паучка потянулись не очень далеко, однако с видимым желанием вверх. — Да блять, а как это ещё объяснить?! Они, сука, вышли вместе из-… Ты можешь вообще меня послушать?! Да, знаешь ли, блять, мне не плевать! Не плевать! — через пару минут разговора с барменом грешник уже не выглядел, как соблазняющая порнозвезда, а как муж в ссоре… со своим мужем. Да уж, видимо, она такая и есть, семейная жизнь. — Да пошёл ты… Эй? Эй! Блять, не игнорируй меня! Мне нужно-       Похоже, Хаск увидел там кого-то ещё, потому что, как только вернулся к звонку, тут же продолжил орать. М-да, их разговор не похож на то, чтобы Энджел рассказал о своих чувствах… по поводу Лины и грёбаного сутенёра, а крылатый кот помог ему с этим справится. — Ох, блять… Ладно, вечером увидимся. — понимая, что их разговор никуда дальше и не зайдёт, Даст тяжело вздыхает и почти уверенно сбрасывает звонок, прислоняясь всей пушистой спиной к стене и откидывая на неё голову, пытаясь не смотреть даже в потолок.       Блять… Это так… Блять. Валентино никогда не был таким. Точнее… был, но как только увидел его и сподвиг на контракт. Всё это, блять, начиналось точно так же… А теперь что? Казалось бы, он должен радоваться, ведь получил тот самых отдых от мотылька, умоляя раньше хотя бы о двух часах отдыха своей израненной и изнасилованной задницы… Он должен, блять, радоваться. Но не мог, блять… Не мог из-за Лины и без неё в том числе. Этого еблана он добивался слишком долго и работал на него слезами, кровью и пятой точкой слишком долго, чтобы он так просто выкинул его, как ненужную вещь…       В конце концов, паучок должен смириться и по поводу Лины. Так как, если Валентино заинтересовался ею точно так, как и он раньше… Значит, он так же поступит с ней. Бросит её. Выкинет. Как ненужную и надоевшую куклу Барби. Вот только… ему, блять, не хотелось… не хотелось прекращать? И не хотелось, чтобы Ойро как-никак всё равно прошла этот опыт?.. Да чёрт его знает…       Энджел. Собственное имя, вопросительно вырванное из знакомых малиновых губ, заставило его вздрогнуть всем телом, словно он испугался, и мигом раскрыть глаза. Даст медленно оторвал голову от стены и повернул её в сторону подруги, которая, как послушная шавка, таскала их общему… общему боссу кофе, бумаги и щебечащую с его клиентами или сотрудниками. Так тошно… а ведь так же тошно от самого себя.       Почти не сумев сдержать порыв нахмуренных бровей, паучок бесшумно прочистил горло и наконец-то отлип от стены, радуясь хотя бы тому, что Ойро не поспешила умчаться под нег… к нему. — Привет. — чёрт, они не сказали друг другу ещё толком ничего, а разговор уже казался чертовски натянутым, и это никак не удавалось сглатывать и пропустить через губы, поджимая их. — Я… уже не знаю, как спросить, блять. — он задавал ей один и тот же вопрос «какого хрена» уже слишком часто, и ему, блять, не нравится, что это становится закономерностью. Грешник просто снова достал телефон и показал экран с тем самым видео. Уже третьим… За малое количество срока, мать твою. — Ты должна была танцевать при всех. При всех. В студии, не в его гримёрной.       Неужели ей надо это объяснять? Неужели она, правда, стала круглой дурой… или действительно претворяется? — Скажи… — похоже, он не столько жаждал ответа на прошлый постоянно возникающий в начале их разговора вопрос, сколько на тот, который собирался раз и всегда, прямо и в лицо задать сейчас, наконец-то встретившись с её пронзительными карими глазами и не пытаясь спрятать свои под пышной чёлкой. — Ты… правда, этого хочешь? Хочешь его?       Нет… Она ответит нет. Это будет неправильно… Но будет неправдой. Она ему, правда, солжёт, блять? Ему? Ему ли, сука, не знать, как хочешь этого с ним с самого начала!. Но она же знает, он же предупреждал… он умолял, блять, пытаясь успокоить её, она поклялась, рыжая ему в спину!.. Так они доверяют друг другу? Может, они вообще… друг другу никто и это лишь маски. Маски страха и отчаяния… объединённой, мать его, судьбы.       Если, сука, она, правда, не хотела бы, у неё бы хватило характера ему противиться, проигнорировать его, как он и сказал… Но нет, но нет, блять, она какого-то хрена опять его не слушает. — Я ничего для тебя не значу?       Демон не собирался задавать этот вопрос. Не собирался… только рано или поздно глупо бы задал его. И пусть он вырвался сейчас… это ничего не изменит.       Пока Энджел поворачивал к ней голову и будто даже лениво отлипал от стены, которую подпирал, Лина успела подойти на шаг и отступить на два, нервно сжимая вдруг ставшие влажными пальцы на контракте и стаканчике с кофе. Громко сглотнула, но сухость во рту от этого лишь увеличилась. Он смотрел на неё так, как не смотрел никогда раньше. С каких пор они так друг на друга реагируют? — Привет. — с трудом выдавила в ответ.       Хотелось уйти. Убежать, ответить на очередной звонок этого мозгоёба, от которого так поспешно и опрометчиво поспешила избавиться. Похоже, зря.       Лина стояла, как вкопанная, всё больше и больше заламывая шею, пока Энджел подходил к ней вплотную. Ну что на этот раз? За что хочет высказать ей на этот раз? Её взгляд полон неоправданной вины, которую она уже просто заебалась ощущать, и злости, потому что Энджел только и делал, что попрекал её, если они сталкивались.       Ойро готовилась к обороне. Готовилась высказать ему, что думает о его ревности в Валентино и о том, что это становится патологией больше, чем от него ожидаемо. Но Даст без единого лишнего слова просто выставляет перед ее лицом экран своего телефона…       И демонесса просто теряет дар речи.       Её лицо шокированно вытягивается, она не может даже моргнуть, будто загипнотищированная разглядывая… что это, нахуй, такое?!       Где-то на периферии послышался грубый голос Энджела. Он говорил о последнем видео, на котором она танцует перед Валентино на шесте. В окружении его дыма, который отчётливо складывался в слова, обласкивающие её тело. Некоторые на испанском, некоторые на английском. Все до единого — комплименты ей. И его взгляд, которого она не видела, потому что просто увлеклась танцем и музыкой… чёрт возьми, это всего лишь видео, а от этих красных глаз откровенно побежали мурашки.       Но не это основная проблема.       Видео три. Они все шли на прокрутке одновременно, потому что ни одно не было открыто для полноценного полноэкранного просмотра. Демонесса не видела прежде то самое первое видео, где сутенёр брал её на собственном туалетном столике. Отчётливо видно, как она подошла к нему сама, как положила руку на его пальто, пока он жадно, предвкушающе ухмылялся. Как он подхватил её и усадил на стол, с которого предварительно смёл всё нажитое. Как разорвал одежду. Как она хваталась за него руками.       Дыхание сбилось, но она не могла отвести глаз.       Потому что есть и третье видео. Этот сукин сын снял, как взял её силой, даже не раздеваясь. Как заткнул, а затем перевернул, а она не сдержала первый стон. — Ты… смотрел их? До конца?       Сука. Сука, сука, сука!       Чёрт возьми, скажи, что ты не видел, как она…       Взгляд удалось оторвать, только когда Энджел вновь заговорил. Она уставилась в его болезненные обозлённые глаза, пытаясь не захлебнуться в этом свалившемся на неё абсурде.       Что?..       Конечно, нет! Конечно… — Нет. — выдавила шёпотом Ойро, чувствуя, как глаза начинают наполняться слезами. Только бы не дать им пролиться. — Умом — нет…       Она хотела до него дотронуться. Совершенно забыла, где они. Перехватив все вещи одной рукой, она потянулась к его щеке, но замерла буквально в паре миллиметров, когда… когда…       Глаза расширились до предела, а с лица сошли все краски.       Этого не может быть. В каком смысле? Что он хотел… Чёрт возьми, так он…       Лина задыхалась. Искала слова, но не находила. Лишь смогла всё-таки донести руку и дотронуться до его щеки, глядя в глаза. — Энджел, ты.? Я думала, что ты из-за Валентино… разве… — чёрт возьми, она не могла толком связать и пары слов. — Что это значит?       Пока Энджел уверено и прямо перед лицом Лины держал экран телефона, не замечая, с какой силой на самом деле его сжимает, он почти не моргает всей восьмёркой своих зорких глаз и пытается разглядеть в Ойро… А что именно он пытался, блять, разглядеть? Она не знала… Не знала, сука, зато всё равно делала то, что изображено, блять, на видео. На всех трёх… Он не хотел. Не хотел, но посмотрел все три. И отчётливо услышал в двух ключевых, как она стонет… и как просит его.       Неважно, в каком ключе…       Этого достаточно. Да, Даст мог её понять, всё-таки, блять, Валентино режиссёр порностудии и отлично выглядит, отлично трахается, при нём всё есть… в физическом и сексуальном плане. Но всё-таки… Он, как никто другой, прекрасно знал, чем физическое желание именно к этой насекомой особи, наполненной внутренним психологическим дерьмом, заканчивается… В какой контроль и безвыходность оно перетекает. Именно это паучок и пытался донести Лине. И что? Она его слушает? Нет, блять, сука, нет и опять нет! Им нельзя трахаться, даже если она не показывает эмоции, нельзя, потому что эти все три видео наглядно показывают, как даже такая стойкая и упрямая личность, как Лина, меняется… рядом с ним.       Ему не хотелось потерять ту Лину… которую он всегда знал. Которая когда-то не менялась в отношениях с ним. Она была собой. А сейчас… что с ней происходит? В кого она, блять, превращается? — Хочешь стать такой же накрашенной и накаченной куклой, как и я? — поток ебучих и слишком тягостных мыслей больше не мог держаться в одной голове, поэтому стремительно перебегал на язык. — Хочешь не иметь права выбора?       Он даёт ей выбор… Он даёт ей выбор. Все дают. И она, блять, действительно выбирает то, что предлагает ей он? Что с ней, блять, не так?!.. — Умом, блять?.. — грешник обречённо усмехнулся и убрал от её лица телефон, не глядя пряча его в карман и больше не имея возможности оторвать взгляд от её глаз, которые так же прямо и честно смотрят на него, не пытаются скрыть правду… которую он так и не может достать, не может или не хочет понять её настоящие намерения. — Если бы ты не хотела его своей башкой… послушала бы меня.       Девушка то ли отлынивала от вопроса, кося на дурочку, то ли не знала ответа на его последний вопрос и поспешно отмазывалась от него. Энджел дотронулся с зажмуренными глазами к своей переносице, но так и не стал её как-либо тереть, сразу же убрав руку от лица и отшагнув прочь. — Ты не ответила. — он не ушёл, лишь опять опёрся на стену сзади Ойро, будто бы уже сам не желая с ней разговаривать и скрестив руки на своём пушке.

***

      Валентино сегодня не в духе и надеялся, что хоть его секретарша не будет его бесить… Но, видимо, он опять хотел, сука, много. Почему если день идёт по пизде, то лажает, в хуй не всраться, каждый человек за эти сутки?       Он резко поднялся со своего трона и без единого слова попёрся с раздражённой сгорбленной осанке по коридору к бару.       Лина никогда не опаздывает… Бегает, как, блять, муравей, но всё делает, как надо. Иногда ему не надо просить, а хотя бы его кофе уже будет в любимой кружке рядом с ним. Сейчас же Ойро должна уже 10 минут назад принести ему документы, рассказать об итогах звонка с Аланом и принести наконец ему это сраное кофе… Какого хера уже три задачи стоят на месте?       Мотылёк уже получил ответ на этот вопрос, как только шустро сменил темп ходьбы и заметил свою шлюшку… со второй своей шлюшкой мужского пола. Что, сука? О чём эти двое могут говорить? Он решил не прерывать их разговор своей персоной, а понаблюдать поближе, сложив крылья на своём теле и сделав несколько шагов назад, чтобы скрыться за углом.       Ви не слышал, о чём они говорят, но видел оба выражения их лиц. Будто бы они были важны друг к другу… — Подождите, блять… — оставляя пару тёмных царапин на стене от собственных когтей, сутенёр медленно скалится, вспоминая, как Энджел реагировал на эту сучку на его дне рождения в особняке. — Оу....... Вот, значит, как. Лина…

***

      Почему с Энджелом стало так тяжело? Почему стало так трудно дышать рядом с ним, тяжело говорить… тяжело думать. Лина просто молча стояла и позволяла резать себя острыми, как лезвие бритвы и ядовитыми, как мышьяк словами.       А она имела это блядское право выбора? Он хоть что-то выяснил об их контракте, прежде чем делать выводы о её поступках и вообще о происходящем в целом?       Демонесса невольно сделала небольшой шаг назад, когда он усмехнулся, повторяя эхом её ответ. И снова он это сказал! — Я слушала тебя, Энджел! И делала, как ты говорил! — она тоже не смогла сдержать то, что тяготило внутри и тянуло на дно мёртвым грузом. — И результат этих действий ты можешь наблюдать на грёбанном втором видео и на моей щеке, которая наконец только недавно стала поддаваться макияжу!       Чёрт возьми. Она была уверена, что между ними давным давно только крепкая, проверенная временем, проблемами и откачками дружба. Энджел ведь… он ведь первым тогда предложил вернуть их отношения к той точке, от которой они когда-то отклонились. Лина была не против, ей паучок важен, в каких бы отношениях они ни были, и слишком близок, чтобы портить их предрассудками. И столько времени они оставались самыми и родными близкими друг другу друзьями. Отчего именно сейчас всё вдруг вновь переменилось? Вокс ведь Даста не беспокоил. Или это она просто была всё это время слепой?       Он не позволил дотрагиваться до себя больше секунды. Отошёл от неё, будто от прокажённой. Будто ему противно. Он зол, а видеть эту эмоцию среди множества других разругительных на лице Энджела Даста где-нибудь вне его укромной спальни или её холодной, но надёжной квартиры, почти никогда не приходилось. И точно так же сейчас Лина стояла посреди пустого коридора, лишённая привычной сдержанности и какой-либо защиты. Она оголена, как всегда бывало с паучком, и все эмоции ярким калейдоскопом крутились на испуганном, шокированном лице. Демонесса впервые так откровенно и опасно растеряна.       Не ответила на вопрос… Он хотел знать здесь и сейчас, будто от этого зависело, блять, всё. Это жестоко — вот так, без объявления войны, приставить дело пистолета к её лбу своим вопросом.       Ойро потёрла горло, будто это могло помочь ослабить удушающий спазм и вернуть голос. Энджел замер у стены за её спиной, и девушка неуверенно обернулась, но не смотрела ему в глаза. На воротник, на пушок, на руки, на шею, но только не в глаза. Пока не подошла к нему вплотную. — Ты тоже не ответил. — тихо выдавила севшим голосом.       Она так любила его запах. Нежный, даже молочный, и в тоже время такой терпкий и дорогой. Грешница знала его слишком хорошо. Знала мягкость его шерсти и пуха. Знала, как крепко и сильно могут сжимать его худые и на первый взгляд слабые руки. И не могла поверить, что они сейчас стоят здесь, в этом сраном коридоре рядом со студий Валентино, и разговаривают так, будто только сейчас почувствовали под ногами не твёрдый пол, а тонкое лезвие ножа.       Она подняла руку и снова дотронулась до его кашемировой щеки, пристально вглядываясь в цветные глаза.       Он, правда, ревнует её, ещё и так сильно, что не мог прекратить винить её в том, что она недостаточно отталкивает Валентино? Что она плохо старается?       Глаза напряжённо опустились на его плотно сжатые губы. Дыхание ускорилось, как и пульс, в её взгляде не было и толики веселья или лёгкости. Ладонь переползла с щеки на затылок демона, и, помедлив ещё несколько секунд, будто решаясь на последний шаг, Лина потянула его к себе, прижимаясь всем телом, и, закрыв нахмуренные и переполненные эмоциями глаза, щемяще горько, но мучительно тягостно и робко поцеловала его.       Её поцелуй не напорист, скорее, опаслив и податлив, будто она ждала, как отреагирует Энджел на такой её ответ. Потому что это именно он. — Значит, ты делала недостаточно! — крик Энджела перешёл на паучье шипение, а его остальные шесть глаз поспешили в порыве гнева напомнить о себе, засияв ядовито розовым цветом, однозначно привлекая к себе внимание, однако рядом с подругой ему удавалось остудить себя гораздо быстрее… … точно не в этот раз. Ни тогда, когда она его, блять, не слушает и даже не пытается ничего изменить. — Я ответил. — одной парой рук он резво оттолкнулся от стены и встал к ней вплотную, по-прежнему за её спиной и жадко сжимая собственные кулаки, и, пожалуй, не смотреть ей в глаза сейчас — было, и вправду, лучшим решением. — Если бы ты меня слушала… не попала бы к нему на контракт.       Да, это не тот контракт, как у него с этой пошлой тварью, только Даст опять как никто лучше знал, что это только начало, на этом всё не закончится… А Лина продолжает с ним спорить и отталкивать его. — Ты бы избегала меня всё это время, если бы тебе нечего было скрывать? — возможно, он ошибается, но пока паучок не видел этому объяснений, он отчётливо видел доказательства своих опасений, потому что он не тот, кто бы стал судить без единого на того основательства…       Они так ничего и не выяснят… Лучше убежать, блять. Лучше закрыть на это глаза. Другого выхода нет. Пусть лучше они избегают друг друга, чем… Нет. Нет, блять! Для него лучше орать друг друга, но показывать то, как… как им не плевать друг на друга. Хотя в свою сторону грешник не уверен… поэтому и отступал всё дальше и дальше, чтобы просто, сука, развернуться и уйти. … пока Ойро не оказалась вплотную к нему и не взяла его за щёки. Энджел по-настоящему опешил, потому что он всегда был чувствителен к её прикосновениям… тем более с тех пор, когда к нему прикасаются постоянно не с не очень-то хорошими или чистыми намерениями. Он не мог вымолвить ни слова, проглотив всю способность говорить и неотрывно глядя ей в глаза просто с открытым ртом… ненадолго с приоткрытым ртом.       Она поцеловала его… Поцеловала его!       Даст расширил все восемь насекомых глаз, направленных только на подругу… или уже не совсем, блять, подругу, и застыл в каменной согнутой позе по той причине, что ему пришлось нагибаться… за губами демонессы.       Он испытывал не столько ахувание происходящего, сколько… Блять. Твою мать. Сколько желание поскорее ответить на своенравные и будто бы с наркотическим эффектом губы. Тот некатин, с которого ему не хотелось плевать или рыдать от зависимости… К этой зависимости он всегда тянулся навстречу и хотел попробовать снова.       В голову, сдавливая виски, ударил вопрос: почему они расстались?       Пусть он и знал ответ на этот вопрос, паучок забыл его совершенно по другой причине, поспешно и жадно, как только мог, словно в страхе потерять её и упустить этот момент, как единственная капля истинного кайфа и счастья, он обхватил её талию сразу тремя руками с разных сторон, непринуждающим движением, но ощутимым давлением пальцев притянув её ближе к своему тонкому и пушистому телу, которое всегда служило ей верным теплом и невинным щитом, даже если он казался легкопробиваемым. Другую же руку грешник порывисто спрятал в её густых тёмных волосах, будто желая проверить: правда ли это то, в чём они сейчас погрязли с головой и желанно задыхались, пробегаясь острыми пальцами по каждой тонкой пряди и тем самым массирующими движениями не позволяя ей и подумать о том, чтобы она разрушила то, что начала… и что заставила его вспомнить.       Энтони профессиональная порнозвезда, но это не означало, что все его способности он любил использовать с тем, кого любит… любил… любит. Да к Сатане. Он мял её губы далеко неробко, но и не с животной жадностью, а прощурывая, как сладкий и любимый сон, который не хотелось терять и заменять на утреннюю подушку, а потом и жестокую реальность. Его клыки редко, но метко цепляли её верхнюю губу, оставляя лишь невинные маленькие дырочки от лёгкого и сладкого прикуса, навевая игривые и далеко не неприятные воспоминания.