За двести долларов и три часа

      Ветер, с вихрем пролетающий мимо, пытается взъерошить волосы, но ему это не удается. Они зализаны назад стойким лаком, сейчас неприятно липнувшим к коже головы. Хочется впиться пальцами в голову и ногтями соскрести его с волос. Но нельзя. Цена собственной жизни, пусть и на пустой дороге сейчас имеет больший контроль над ним, чем неудобства, к которым он уже привык. Нельзя и потому что ему нужно попасть на место. С его возможностями есть много совершенно разнообразных мест, где у него вип-доступ, но то, куда он направлялся сейчас было одно из самых любимых.       Ли Феликс одной рукой управляет дорогостоящей машиной, при виде которой у девчушек срывало крышу. Да да, прямо как у его тачки сейчас. Крыша была открыта, дабы хоть холодный воздух смог остудить жар его тела, сейчас томящегося в сраном костюме троечке, цвета нефти. Свет луны делал его светлые, почти белые волосы, ещё ярче, одновременно и поглощаясь в цвете костюма. Через полтора часа перевалит за полночь, а все из-за дурацкого корпоратива, устроенного компанией в которой работает Ли. Он сын правой руки директора компании, торгующей недвижимостью в центре за космические цены с несколькими парами нолей на хвосте. Был ли это его выбор, ему не совсем понятно, но единственное, что его по-настоящему волновало это хорошая репутация семьи и жизнь в достатке. И все это у семьи Ли имелось, так что он просто продолжал работать в компании, почти не жалуясь. Именно «чтобы не подорвать доверие начальника» пришлось остаться и помочь убрать весь беспорядок за коллегами. Конечно же не за даром, но уговоры продлились бы долго, если бы не собственный отец, подошедший в самый неподходящий момент. «Ему ведь нужно показывать пример остальным сотрудникам. Ну это долго не займет, полчасика и все!» — ах нельзя ему значит. А, господин директор, ничего, что единственное, чего он касался на том корпоративе, это один, один, мать его, стаканчик с дорогим ромом и задница Хван Хенджина? Про последнее всё-таки лучше умолчать. Выпив алкоголь из стакана, он не желал набирать ещё — после этой клоунады у него были еще дела, да и банально алкоголь хоть и был дорогим, но безвкусным. И если бы он наплевал на просьбу директора и отца, давно был бы на месте и развлекался по полной. Но в тот момент он смотрел на него.       Хван Хенджин единственный человек не из его семьи, по-настоящему понимающий его иногда и помогающий справится с завалами на работе. Парень сын их треклятого директора и даже не смотря на большую власть и деньги, он оставался человечным. Его, так же как и самого Феликса жизнь создала не по принципу «чем больше денег, тем хуже характер», и именно этим парня и зацепил старший. Тем, что в отличие от коллег которые зазнавались, хотя их положение не позволяло и боссу в глаза взглянуть, Хван оставался веселым, смешным, понимающим и добродушным — но только для него. Для других тот был непреступный крепостью, к которой хрен подберешься. Ладно, это ещё полбеды — вот заговорить с ним практически невозможно. Отстраненный, тихий, словно серый мышонок, но только не для Феликса. Только с Ли он открывался и мог быть собой, тогда как положение не позволяло быть таким же с кем-то другим. А, возможно, просто Феликс был настолько приятным и комфортным для него, что тот и раскрылся с ним. Парень надеялся на второе. И даже не смотря на достаточно суровый контроль отца, тот все еще оставался человеком.       И он ему нравился, нравится, и будет нравится. Он влип по самое горло. И все из-за него. Хуже всего то, что непонятно кто из них больший вертихвост. Кто из них жертва, а кто добыча, кто в чьих когтистых лапах загнан в ловушку. Кто кем одурманен, кто боится своих же фантазий. Этих «кто» слишком много для Феликса, по крайней мере на сегодня. Нужно развеяться. Нужно отвлечься от тяжелого дня и от мыслей о сыне его начальника. От последнего он уже надоел конкретно. От последнего он не может избавиться, чуть ли не засыпая с именем друга на губах.       Точка невозврата для Хвана была пройдена, когда, сидя на столе младшего, он был в паре сантиметров от его лица и буквально поедал его глазами. Он не мог оторваться от веснушчатого смущенного лица, на котором сейчас было слишком много сложных эмоций. Хенджину хотелось впиться в чужие губы, попробовать их на вкус, но что-то его останавливало. Осознание того, что сейчас это было слишком рискованно; но он все равно хотел коллегу. Если сказать что младший был испуган и возбужден одновременно — ничего не сказать. Пока один представлял парня в своей постели, прикидывая, сколько у него было девушек (да и парней тоже), вглядываясь в пылающее лицо, второй сжимался в кресле, моля как бы взгляд темных глаз не начал спускаться ниже, в ту область, где пульсация не прекращалась. Феликсу было страшно — перед ним был Хван Хенджин — сын его начальника, взглядом раздевающий его. Он сдерживал в себе желание попросить прекратить такое бесстыдное разглядывание его и одновременно сдерживал порывы, дабы не повалить старшего на пол и… и что дальше? Трахнуть? Как банально. Ну может его бы трахнули — разнообразие. Может в тот момент у него было явное раздвоение личности и сознания, но он его не осознавал так ясно, как хотел бы. Осознавал он только, что если об этом прознает хоть одна живая душа, то ни ему, ни его отцу, ни самому Хенджину не поздоровиться. А об этом рано или поздно прознали бы, всего лишь вопрос времени. Причиной были камеры, полупрозрачные двери его офиса и люди, продолжающие сновать рядом, будто им нечем заняться. Хотя старшего бы просто пожурили и все, а для Ли и его семьи это стало бы концом.       Для Феликса точкой невозврата был сегодняшний вечер, когда он держал старшего за задницу, пока тот о чем-то рассказывал. О чем он не помнит, одурманенный его сладостным голосом. Тот так и говорил, с чужой ладонью за собственной заднице, но через какое-то время все-таки почувствовав на себе чужую руку посмотрел на Феликса приподняв одну бровь и прекратив монолог. Парень сразу же вернулся к реальности, и понял, как сильно наложал. Вдобавок на публике, пока недалеко ошивался и его отец, и отец друга, да и вообще рядом были их коллеги. Он, краснея, извинился, чуть ли не поклоны бить начал, в пол уха продолжая слушать прерванный монолог. А в мыслях желая получить сильный удар по голове, так что бы прям в обморок, ну и амнезию в придачу было бы хорошо. В отличии от друга, старший в этот вечер не пил, сославшись на головную боль. Тот почти никогда на корпоративах не присутствовал и не пил, часто уезжая с офиса, только его дела заканчивались. Лишь в последнее время начал появляться на частых тусовках чуть чаще. Феликс до сих пор себя корит за такой безрассудный поступок и забывшись, чуть ли не проезжает на красный свет, вовремя останавливаясь, вдавя педаль тормоза в пол. Да, дорогая пустая, но рисковать своей жизнью не самая удачная затея. От слишком резкого торможения, его тело по инерции летит вперед, но ремень удерживает его, вжимаясь в грудину и пах, в котором, при мыслях коллеге начинает покалывать.       Загорается зеленый, и машина снова трогается с места. Он проезжает мимо немногочисленных людей, утопающих в грязно оранжевом свете фонарей и мимо высоких массивных зданий, кишащих разными цветными вывесками, в ночи режущие глаза. Место, куда он едет снаружи не такое пестрое и цветное, как остальные здания в центре города, зато посетив такое место один раз запасешься разноцветными воспоминаниями надолго. Если бы он не торопился, как всегда мог бы рассматривать город, пытаясь навсегда запомнить его таким. В темное время суток центр казался волшебным, разнообразным, цветным как радуга, но сейчас у него нет времени для того, что бы любоваться яркой экзотической красотой. Ему нужно избавиться от мыслей и желаний, и совсем скоро это он и сделает.       Через пару минут останавливает машину на частной стоянке, и ставит документ, подтверждающий, что место на котором стоит машина — его. Небольшой подарок от заведения, так сказать. Ну хотя как подарок… бонус постоянному клиенту с хорошими чаевыми. Не нужны ему штрафы от дурацких контролеров, особенно в ближайшие несколько часов. Не хочется из-за них портить и так уже не самую приятную ночь, дабы ещё и тратить деньги по собственной невнимательности. Нажимает на кнопку на ключах, и крыша машины автоматически закрывается над головой. Отстегнувшись, парень тонкими пальцами расстегивает пиджак и стягивает галстук, что чуть ли не душил его последние пару часов. Кидает все на заднее сиденье. Помнется ну и пусть, дома таких ещё несколько. Хочет скинуть и жилетку, да и рубашку в целом, но тогда он не будет соблюдать дресс код и внутрь его не пустят. Зато избавившись от ненужных вещей становится менее душно. Думает посмотреть на себя в зеркало, но и без него прекрасно знает, что выглядит обворожительно. Девчата от таких как он без ума и чуть ли не из туфель выпрыгнут, лишь бы получить его поцелуй. А что уж говорить о том, как мечтают, что бы увидеть, а лучше даже почувствовать его в постели или даже в себе. Феликс выходит из машины и блокирует её, направляясь в сторону двухэтажного здания, от которого чуть ли не за километр виднеются люди в очереди.       Здание достаточно большое, пусть и издалека кажется, что оно гораздо меньше. Человеческое зрение обманчиво — внутри оно гораздо крупнее и вместительнее. И это не смотря на то, что там есть ещё и подвал, и вход на крышу, но это только у постоянных вип клиентов, как он. Небольшие каблуки его туфель гордо стучат при каждом широком шаге обладателя. И с каждым метром людей, направляющихся в то же место, куда и он, становится больше. Хоть стены у строения были достаточно толстыми, музыка все равно выходила за пределы и прислушавшись, можно было расслышать её отголоски. Ли надеется, что войдя внутрь, на время сможет расслабится и забыть о работе и о коллегах. Коллеге. В метрах пятнадцати от клуба видит толпы курящих; если бы не правила, они бы стояли чуть ли не в плотную к дверям. От запаха никотина ему дурно, но он продолжает спокойной ступать мимо.       У входа толпится десятки людей — кто-то пытается уломать охранников, кто-то предлагает взятку, кто-то просто гневно кричит, но все они стоят там с одной целью — попасть внутрь и напиться. Ну может ещё и устроить перепихон в уборной. Феликсу так унижаться не приходится и завидев его, охранник незаметно кивает и открывает двустворчатые металические двери. Ему даже удостоверение показывать не требуется — его здесь видят стабильно несколько раз в месяц, несколько лет кряду. Да и к тому же, разве так трудно запомнить веснушчатого высокого блондина? Вряд ли это место посещают парни с точно такой же внешностью, как у него, а потому охрана уже «привыкла» к нему.       Рядом стоит табличка о сегодняшнем дресс коде, и парень усмехается. Он буквально каждый раз поражается гениальности этих идей. Ему нравится, что конкретно это место наполнено многогранным разнообразием, которое ну никак не предугадаешь. Можно сказать даже немного заводит его это непостоянство. Каждую неделю по пятницам организатор клуба предоставляет дресс код для будущего вечера. Он может быть и совершенно обыденным, например пускать гостей только в белом, либо как сегодня, пускать людей только с определенным украшением. Своим любимым гостям организатор самолично выдает недостающие атрибуты, которые дома ни у кого не валяются, пока остальным приходится раскошеливаться. Ну или ждать следующей недели, ну или в крайнем случае приходить не по пятницам, когда народу в несколько раз меньше. Двери перед ним отворяются и люди возмущаются ещё громче — мол как это этому нахалу и без документов и без очереди пройти можно, а им нельзя. Но парень давно перестал беспокоится о том, что скажут другие, по крайней мере в этом месте. Привычно заходит внутрь и сверху на него падает приглушенный серебристый свет, делая его волосы цвета на подобии шкуры белого волка. Хищного, дикого, одинокого волка, который на раз-два может сломить свою жертву, один укусом перекусывая шею. Это небольшая комнатушка типа гостевой в клубе; впереди дверь рядом с которой для надежности ещё один охранник, справа уборная, а слева коридор.       Вместо привычного пути вперед, парень сворачивает на лево, в сторону гардеробной. Да, ему нечего туда отдать, но от туда он сможет забрать, то, что ему требуется для сегодняшней вечеринки. Небольшой пустынный коридор белого цвета, с несколькими картинами на стенах. Атмосфера здесь напряженнее и как-то опаснее, что ли. А все от того, что здесь почти нет людей, и случись что, на помощь никто не придет, пока тебя будут зажимать, поднимая юбочку. На глаза ему попадается пара, которая того и гляди, проглотит друг друга. Нет вообще место неплохое — небольшое пространство, мало людей, приглушенная музыка и ничего не мешает, но от того оно и кажется ему небезопасным. Мельком бросая взгляд на девушку, понимает, что с ней все хорошо, и что ее целуют не против ее воли. Обычно все изнасилования происходят именно в таких местах, поэтому он ну не может пройти мимо, все время волнуясь, а вдруг ту или иную девушку держат против ее воли. Но каждый раз замечая, что все хорошо, начинает отучать себя от этой привычки. Он слишком добр для этого жестокого мира, но изменить себя получается с трудом. Должен же оставаться в непроглядной тьме такой лучник света, как Ли. Впереди видит стойку с молоденькой девушкой с намалеванным лицом. На ней жилет цвета темной крови, под которым даже рубашки нет, и видя его, та быстро встает со стула приветствуя подходящего к ней гостя. Она его прекрасно знает.       — Господин Ли? — уточняет та, приветливо улыбаясь. Она его знает, рисковать и люлей получить от босса не хочет. Ее помада выходит за уголки губ, отчего улыбка напоминает улыбку Джокера, немного не в тему сегодняшнему дресс-коду, но выглядит интересно. Она слегка странно осматривает одежду знакомого посетителя, ведь обычно тот был и в пиджаке и с галстуком, но сегодня тот был только в рубашке с жилетом, но она не придает этому особого значения, продолжая улыбаться.       Парень заражается её улыбкой и кивает, пока девушка быстро роется под стойкой, рукой нащупывая нужную вещь. Найдя то, что нужно, ставит то на стойку, и перед взором гостя предстает сегодняшнее украшение всех гостей, в том числе и его собственное. Она была даже красивее, чем он мог предположить. Гладкая маска черного цвета, подстать костюму, что переливалась под лучами искусственного света с небольшими прорезями для темных глаз обладателя. Острые, словно не до конца отшлифованные, углы. Мужчина просил подготовить ему именно с волком; с его любимым животным. В тех всегда было что то сродни ему самому, тот же упрямый, но добрый характер, помогающий биться до последнего мгновения. Злобный взгляд с долей усмешки, смотрящий на окруженных врагов. Цвет его волос схож с окрасом животного, светлый, почти белый — такой же редкий и необычный, привлекающий внимание. И не дающий оторвать взгляда. Да банально его мать называет волчонком, что ещё нужно?       Девушка желает гостю приятного вечера, и тот благодарит её и желая того же. Берет маску в руку не в силах оторвать восторженного взгляда и думает чуть позже написать хозяину клуба, дабы поблагодарить за такой шедевр. Пусть она легче чем кажется, но она все равно имеет достаточную массу, для того что бы парень в шутку понадеялся, что после нее не будет болеть лицо и затылок. Всё-таки несколько часов придется непрерывно быть в ней. Материал напоминает метал, только намного легче, оно и хорошо, ведь вряд ли было бы удобно носить маски, сделанные из настоящего металла.       Легкой походкой Феликс направляется обратно, предвкушая хорошую ночь. Все громче и громче слышит за стенами музыку, сейчас играющую на полную катушку. Настроение поднимается выше крыши, только от одного осознания, что эта маска теперь его. Когда вернется домой, то сможет поставить её на самое видное место, и любоваться ею, заодно и показывая семье и немногочисленным гостям. А может даже в офис поставит. Мельком посматривает на все ту же парочку, которая все ещё не прекращала ласки у стены. Дойдя до второй двери, на этот раз ведущей в зал, поднимает только что полученную маску волка. Охранник кивает, разрешая пройти внутрь, что Феликс и делает.       Открывая дверь, слышит музыку и надеется, что сегодня он снова вернется домой с целыми барабанными перепонками. Ступив на порог глаза с непривычки начинает резать очень яркий неоновый свет, струящийся буквально изо всех щелей, а по ушам бьют тяжелые биты. Поверх лакированных волос надевает темную маску, пряча резинку того же цвета за уши. За ней прилизанных волос не видно, и может оно и к лучшему. Оказывается щели для глаз не такие маленькие как казалось, и те почти не мешают обозревать пространство, разве что немного сужая радиус видимости. Феликс осматривается вокруг и пытается увидеть, что же изменилось за ту неделю, пока его не было. Повсюду люди в масках разнообразных животных — лисы, медведи, львы, кошки, олени, кролики, но только один волк. И все они были наряжены в строгие костюмы или в атласные платья, волнами струящиеся по полу и переливающиеся под светом прожекторов. Пройдя вперед, можно было добраться до высокой сцены, где сейчас танцевали девушки, а некоторые были на пилонах. Интересно, что работники заведения не должны соблюдать гостевой дресс-код, а должны соблюдать только собственный. У каждого свой, в зависимости от должности — у барменов и официантов — жилеты и брюки, чаще всего ярко красные или же чёрные. У стриптизерш было что-то своё, в основном какие-то купальники и юбочки, ну а у немногочисленных эскортниц более откровенные наряды, чем у предыдущих. В этот раз девочки на сцене тоже хотели как-то влиться в коллектив животных, поэтому надели костюмы кроликов. Банально, но очень, очень, очень возбуждающе. Кожа и колготки в сеточку, чего ещё надо, для соблазнения клиентов. Разве что каблучки высотой с Эйфелеву башню и миленькие ушки на голове, и образ для голодных взглядов готов. Феликс полюбуется этим, но не на трезвую же голову.       Он направляется в левую сторону к барной стойке, к которой что бы дойти нужно сжаться, сделавшись как можно меньше. Так, как все места за столом заняты, он стоит рядом, ожидая когда бармен приблизится к нему. Музыка была слишком громкой, поэтому смысла надрывать голосовые связки, дабы попытаться заполучить внимание мужчины, готовящего напитки на другом конце, смысла не было. Ли поглядывает наверх, на второй этаж; там людей чуть меньше, и обстановка, несмотря на шум спокойнее. Заберет свой напиток, и отправится наблюдать за остальным, ну а после можно и на танцпол. Ли расслабляется, откидываясь на стену позади и выкидывая из головы все мысли и заботы, ждущие его за порогом этого клуба. Даже о Хван Хенджине. Через пару минут расслабленного наблюдения за девчатами на сцене, к нему все-таки подходит бармен. Поняв, кто его клиент, улыбается, выкрикивая приветствие знакомому. Парень снова улыбается, благо маска прикрывала только верхнюю половину лица и улыбка была видна. Заказ ему приходится выкрикивать, не смотря на то, что единственное, что отделяло мужчин было барной стойкой. Была бы у него возможность, он бы музыку сделал немного потише, так, что бы не пришлось кричать так отчаянно. Работник кивает и отходит выполнить заказ.       Теперь взгляд парень переводит на танцпол, который был забит людьми в все тех же животных масках. Для него самой красивой маской (не считая собственной) была оленья маска. Длинные, чёрные, неровные рога смотрелись очень эффектно, особенно на мужчинах в строгих костюмах темных цветов. И у всех как у одного рога были большими, что значило, что те были еще и тяжелыми. Явно тяжелее обычных масок, таких как у остальных гостей. Парень тихо пожалел и одновременно восхитился обладателями, ведь сам не смог бы несколько часов ходить с такой тяжелой ношей. Ему слышалось, что чем больше у оленя рога, тем больше его привлекательность, а значит и половой орган больше. Он усмехается — мог бы организатор сделать разной длинны рога, и выдавать маски с самыми большими только тем, чье достоинство было бы самым большим. Парень в приступе смеха от своих же мыслей чуть ли не задыхается. И ведь додуматься же до такого, Ли Феликс!       Окликнув знакомого клиента, бармен вручает Феликсу его напитки. Рюмку он опрокидывает в себя сразу же, отдавая её назад, а коктейль забирает с собой, кивая. Маска не мешала свободно попивать напитки, заканчиваясь чуть ниже носа. Успел он и быстро вручить двадцатку старому знакомому а тот улыбнулся ещё шире. Холодный напиток почти обжигал ладони, потому по пути наверх приходилось переставлять стакан из руки в руку, дабы окончательно не отморозить их. Задача усложнялась тем, что было достаточно много народу, и что бы маневрировать с напитком нужно было сохранять дзен и полную внутреннюю гармонию. И тем, что музыка, буквально заставляющая пол вибрировать, заставляя не танцующих персон чуть подрагивать. Казалось, что вот вот может начаться землетрясение от такого количества танцующих пар ног. Чем дальше он отходил от стойки, тем относительно чище становился путь.       Со второго этажа вид на танцпол и сцену открывался ещё лучше, и казалось слово он не на втором этаже, а на третьем. В уединенном углу он нашел свободный столик, куда и садится, на конец чувствуя медленно накатывающее расслабление. Не от алкоголя. Холодный мохито он ставит на темный деревянный стол, поглядывая за перила. Внизу то и дело виднелись люди без масок — работники заведения, и они как-то не вписывались в сегодняшнюю атмосферу, что немного расстраивало. Кто то разносил напитки, кто то пытался переговорить друг с другом, про этом не сорвав голос, кто то просто расслаблялся. Даже музыка сегодня была какая-то более… животная что, ли? Походу он пьянеет, сегодня как-то слишком быстро. Феликс потягивает коктейль, взглядом бегая по девушкам и немногочисленным парням на сцене. Этот клуб с нотками нетрадиционной ориентации был заманчив своим обслуживанием посетителей и видом внутри, но стоил дороговато для одного вечера. Хотя в цену и входили неограниченные напитки, цена как-никак оставалась конской. Но для парня никогда это не было проблемой, потому его посещения были регулярными, стабильно четыре раза в месяц. Вкус мяты и сладкого сиропа, от которого после только и бегай по зубным врачам успокаивал. Ему хорошо, а через пару часов будет ещё лучше. Ли слишком лень вставать с дивана, дабы лично найти организатора, да и к тому же место с таким хорошим видом могут занять, поэтому благодарит его по телефону одним сообщением. Маска и вправду чудесная. В ней он настоящий волк. Сдержав свое слово, на душе теплеет, а может алкоголь разливается по телу.       Парень не может перестать улыбаться получая заслуженный отдых от сорока с лишним часов работы в дурацком офисе в неделю. Был только один человек, который помогал скоротать время. Кстати почему-то в компании где он работает восемьдесят (если не больше) процентов работников имеют достаточно неприятный и дурной характер. Хорошо хоть есть остальные двадцать, с которыми можно обмолвится парой слов. Он знает примерные цифры, так как в какой то момент, когда работа закончилась, а из офиса он уехать не мог по странным обстоятельствам, он самолично сделал этот график, поговорив буквально со всеми работниками, и записав, кто насколько человечен. Единственный кто удостоился чести посмотреть на график был… Хенджи… парень мотает головой, и улыбка на лице становится натянутой.       Спинка дивана, на которую откидывается Ли мягкая, словно облако, в котором так и хочется вздремнуть, когда уже переберешь окончательно. Песня сменяется на другую, и девчата на пилонах танцуют энергичнее, резче и их движения, изгибы тела становятся более вульгарными, а воодушевленные поддерживания громче. Он вообще не ожидал никого брать к себе на ночь, но интуиция подсказывала, что смазка ему нужна будет, потому при каждом походе в клуб в заднике была небольшая баночка смазки для одного раза, не более. Презервативы не брал никогда, пусть и хотелось, но Феликс знал, что все эскортницы и танцовщицы принимают таблетки. Вот и сейчас в левом кармане был небольшой тюбик, умещающийся буквально в ладошку.       Пусть место именовалось «клубом» здесь была достаточно деловая атмосфера, спокойная, иная, более безопасная, потому что клуб класса «вип». Здесь не было пьяниц, пристающих к женщинам, капризных и избалованных, в плохом смысле, мужчин. Не было и слишком развратных работников, которые были готовы, что бы тех отымели прямо в центре зала, лишь бы больше денег сгрести. За любое неподобающее поведение гостей выгоняли, а иногда даже заносили в черный список. Здесь были только богатые и культурные люди, не считая женьшени-танцовщиц и другого персонала, тесно связанного с сексуальный близостью. Хотя и тут был подвох. Пусть последних было не сильно много, у каждой и каждого были свои правила: кто-то не мог принимать в себя партнера, но мог все остальное; к некоторым прикасаться вообще нельзя было, те были лишь для интимных танцев. И прежде чем забирать в отдельную комнату персонал, гостей обязуют ознакомится с правилами к каждому участнику. Если требования будут нарушены за этим так же полагался штраф в виде черного списка. Имелось ещё несколько таких правил безопасности, и это было еще одной вещью, почему Феликсу нравился этот клуб больше остальных. Здесь реально заботились о сотрудниках.       Почему не «о сотрудницах»? В последние недели в клуб отбирали и мужчин — стриптизеров и танцоров для женщин. Ну в крайнем случае для мужчин с нетрадиционной ориентацией, коих было не совсем много. Большинство гостей поддержало эту идею, посчитав, что одиноким девушкам иногда тоже хочется развлечься. Только Ли не разу вблизи не видел мужчину работающего в такой сфере в этом клубе. Да он отдаленно видел их лица, но хотелось бы даже поинтересоваться, как работают мужчины, и есть ли какие то отличия.       Задумываясь об этом, попивая оставшуюся треть коктейля, мужчина не сразу замечает рядом со своим столиком двух дам. Он поднимает взгляд и видит двух девушек видимо танцовщиц. Слева была привлекательная девушка лет двадцати с темной кожей и афро-американскими кудрями. На ней был надет костюм леопардового цвета с шортами и топиком, а так же каблуками в той же расцветке. Девушка азиатской внешности справа видимо не хотела наряжаться в животного, потому на ней была салатовая укороченная футболка, а на лице виднелся яркий макияж того же цвета, и темная, еле прикрывающаяся бедра, денимовая юбка.       — Красавчик, не хочешь с нами поразвлечься? — спрашивает первая, и она, со скоростью пантеры плюхается рядом с, по её мнению, одиноким мужчиной. Она кусает губу, держа зрительный контакт — многих такое поведение заводит. Ли был в маске, а значит его лица полностью она не видела, поэтому свои взглядом цеплялась только за глаза. Хороший вопрос, почему бы не развлечься?       — С вами обеими? — соблазняющее спрашивает парень, сейчас почему-то отчетливо ощущая тюбик смазки в кармане брюк. Снова делает глоток немного остывшего мохито, смотря на двух девушек. Вечер и правду обещает быть неплохим.       — Если так того пожелаете, то да. Внизу вы не найдите лучше девушек чем нас, — подхватывает вторая улыбаясь и кивая ему за спину. Эта обращалась к нему на «вы», а мулатка сразу же перешла на «ты». Интересная у них стратегия. И причем обе совершенно разные, ну что бы наверняка подцепить мужчин — не понравится одна, вторая точно разожжет интерес.       Феликс, ради подогрева этого самого интереса смотрит вниз, туда куда только что указала одна из девушек. Быстро бегает взглядом по головам, заставляя двух подружек больше предвкушать его ответ. На танцполе много изящно двигающихся людей, все в пленительно красивых масках зверей. Так он точно не найдет другую, ведь как можно выбрать девушку, пусть и на одну ночь, даже не видя лица. Уже хочет повернуться назад и продолжить флирт, как взгляд останавливается на одной единственной черной макушке без маски. Когда человек, словно почувствовав на себе взгляд поднимает голову вверх, сердце Феликса замирает.       Это он. Работник этого клуба. Хван Хенджин.       Парень боится пошевелится, но с облегчением обнаруживает, что тот просто танцевал, закрыв глаза и откинув голову вверх. Но какое облегчение? Какое. Черт возьми. Облегчение? Нет ничего подобного, только лишь липкий страх, смешивающийся с непониманием и быстро накатывающим смущением. Он не чувствует, но ощущает как его зрачки расширились в прорезях маски, заполняя радужку. Парень поворачивается к двум дамам, одна из которых накручивала кудрявые волосы на палец, бесстыдно рассматривая его, пока вторая припускала вырез топика, немного обнажая грудь. Те все еще пытались завладеть его вниманием, а знали бы что у него в голове, убежали бы как можно дальше от такого, как он. Парень судорожно достает из кошелька первую попавшуюся купюру в пятьдесят долларов и протягивает их девушкам. Делает это нехотя, но знает что такие сами не отстанут; таким «соблазнительницам» либо плати, либо жалуйся работникам. На второе времени не было, его и так критически не хватало. Пятьдесят долларов никогда не были бы лишними, но сейчас каждая потраченная минута строила гораздо дороже одной купюры.       — Хорошего вечера, — с нажимом произносит тот, чувствуя, как сердце начинает перекачивать кровь быстрее. «Ну же, берите быстрее и уходите… ну чего вы стоите и пялитесь на меня как баран на новые ворота? Пожалуйста, уйдите…»       Он прогонял их чуть ли не силой мысли и был готов, не стесняясь, прогнать уже открыто, но мулатка взяла деньги и сердечно поблагодарила его, тоже пожелав хорошего вчера. Вместе быстрыми шагами начали удалятся. Вторая что-то недовольно пробурчала себе под нос, но они уже не интересовали Феликса. Ему страшно и волнительно. Почти так же как, когда Хван почти раздевал его глазами, не имея возможности оторвать взгляд от него… Снова смотрит вниз, и судорожно ища знакомый затылок, видит, как к тому подходит ещё один работник и что-то говорит. Тот кивает и быстро идет в сторону лестницы на второй этаж, где сейчас как раз и находился Ли. Сейчас у него есть только два выбора, и один хуже другого. Первый: тайком пойти за другом, действуя совершенно в слепую; и второй: найти того работника, и от него уже узнать о Хенджине. Может быть это вообще не он, может просто похожий тип с той же кудрявой завивкой, как и у его друга, с теми же глазами и лицом. Нет, это точно он. Второй вариант менее рисковый, пусть и шанс что ему хоть что то расскажут был существенно мал, ведь прилежные работники вряд ли разглашают информацию о своих коллегах. Но попытаться все-таки стоит. Либо все и он лично сможет поговорить с Хенджином об этом, либо парень всю жизнь корить будет себя за то что не сделал этого. Бездействие в такой ситуации гораздо хуже даже самого, на первый взгляд, ужасающего решения и действия. Он ведь даже никому не сможет рассказать об этом, о том что видел в клубе Хвана, который на работе был ниже травы, тише воды. Не может рассказать и о своих чувствах к нему. Да даже если и расскажет, то ему никто не поверит, даже если здесь и вправду был Хван. Разгневанный отец снова лишит его денег, и посещать это место какое то время Феликс не сможет. А это казалось бы пыткой. Феликс максималист — либо так, либо никак вообще. Вскакивая с воздушного дивана он уже и забывает про красоток, на которых он только что потратился, и бежит по лестнице в примерную сторону куда ушел тот мужчина. По дороге плечом сталкивается с Хенджином.       — Прошу прощения господин, — кланяется и мямлит тот, слово не своим голосом и убегает дальше, в сторону вип комнат.       Ликс даже слова вставить не смог, а тот уже убежал. С одной стороны это и хорошо, что он так поспешно улизнул, не приглядевшись к Ли, а ведь если бы сделал это, понял бы, с кем столкнулся. Но с другой парню безумно жаль, что темноволосый не задержался ни на секунду, Ликс ведь даже не сумел его нормально разглядеть. Понял только то, что на нем был какой-то странный кожаный костюм. На секунду замер обдумывая увиденное, а вместе с ним и сердце его замерло. Неужто он… занимается проституцией?.. Смешно. И ведь Ликс даже допустил мысль, что его лучший друг и верный коллега может заниматься таким. Нет, он не может работать дешевой шлюхой. Он может работать дорогой шлюхой, но не как не дешевой. Он вообще не может работать шлюхой.       Возвращаясь к реальности, парень слетает с лестницы на первый этаж и ищет того работника, от которого старивший узнал нечто такое, что заставило его быстро направляться наверх. Феликс боялся увидеть друга именно таким. Боялся, но даже в пошлых мыслях и мечтах не мог вообразить такое о старшем. Мозг начинает активно работать, воображая различные пошлые сюжеты с участием коллеги, но парень старается их отогнать. Только лишь старается, пусть и не хочет, сейчас пытаясь очистить мысли. Можно поверить во все что угодно, но только не в то, кем работает его знакомый в этом месте. Каков шанс что из нескольких вип клубов в городе, Хван Хенджин выбрал именно этот, именно сегодня, и именно работать? Ли умоляет судьбу лишь бы это было не правдой, лишь бы он ошибся, лишь бы это не был Хван, а просто человек слишком похожий на него. Но он почти уверен, что это правда он. Оглядываясь по сторонам, чувствует на себе несколько взглядов от остальных гостей, но главное, он видит того самого работника, и слегка сбавив темп, быстрым шагом направляется к нему.       Дотрагивается до его плеча, дабы обратить на себя внимание, и когда тот поворачивается, спрашивает:       — Извините, а мужчина с которым вы только что говорили здесь работает, верно? — Ликс кусает губу. Он не хочет слышать ответ, он не хотел бежать за этим человеком и расспрашивать подробности. «Пусть он ответит нет, пусть ответит нет». Кажется, время останавливается, но только для него.       — Да, это один из наших лучших работников. Он предоставляет клиентам различного рода секс услуги, — отвечает ему мужчина чуть младше него, и Ликс цепенеет. По телу бегут мурашки с такой силой, с какой не били даже при самых суровых морозах. Он что, только что сказал «секс услуги»? Он сказал «лучший»? Голова идет кругом, а маска на лице кажется слишком тяжелой, словно по настоящему была сделана из метала. Но он все еще старается выражать спокойствие, которое может спасть в любое мгновение. Это не мог быть Хенджин.       — А не подскажите, как его зовут?       Работник молчит, раздумывая, отвечать ли гостю, и это время для Феликса слишком сильно растягивается. Затягивается.       — Хван Хенджин.       Внутри него что то словно обрывается. Словно его столкнули в ледяные воды океана и те сейчас окутывают его, не давая возможности вдохнуть. Сердце стучит ещё быстрее. Парень сам не зная почему, волнуется, и ведь даже не за себя, а за человека, чье имя только что назвал парень перед ним. За скромного и сдержанного человека, кажущимся последним на планете для такой работы. Что и почему заставило его сделать такой выбор? Он слышал, что чаще всего люди (конечно же только девушки) работали в секс индустрии только в самом отчаянном финансовом положении. Тогда, когда у них уже не оставалось выбора, и те заставляли себя ходить на работу и заниматься таким действием через силу. У Хвана не было проблем с деньгами, у него их было сполна. Что же, что же, что же заставило его этими заниматься? Ответ был слишком далеко от него.       — А он сегодня работает? К нему можно записаться? — странные вопросы вылетают изо рта прежде, чем мужчина обдумывает их. Он хочет к нему. Хочет его. Он, что массажист, что бы к нему «записываться»? Но по другому медленно плавящийся мозг сформулировать предложение не смог. Это снова не действия алкоголя, это снова пьянящее возбуждение.       — Господин, я точно не знаю, но если вы хотите к нему записаться, я могу дать вам номер моей коллеги, отвечающей за распорядки наших работников.       Сейчас он наверное даже радуется, что на нем маска волка, иначе под мерцающим светом работник увидел бы на лице Ли смущение, которое добралось от ушей до подбородка, окрашивая все лицо в красный. Он нервно кивает, и под диктовку записывает номер телефона коллеги этого парня. После тот желает гостю приятного вечера и уходит по своим делам, а Феликс так и остается в недоумении от своих же действий. Громкие басы стучат в ритм сердца парня и тот понимает, что здесь ему нормально не поговорить. Обходя людей он направляется к выходу из зала, и только сейчас вспоминает про недопитый оставленный на столе одинокий мохито. А ведь он был вкусным.       Снова выйдя в ту самую «гостевую» клуба, он отходит от двери подальше, и звонит по только что названному номеру. Через несколько мгновений на другом конце его приветствует девушка, по голосу очень уставшая, всячески пытающаяся скрыть это.       — Доброй ночи. Чем я могу вам помочь? — Парень тихо выдыхает, и придает голосу веселые нотки, но знает, что получается не очень хорошо.       — Через вас можно заказать услуги ваших секс работников? — кажется, на другом конце можно уловить как он смущался произнося это предложение. Он говорил достаточно тихо, но ему все равно казалось, что все люди, даже за стеной и на втором этаже его слышали и пристально слушали, словно зрители, ждущие кульминации в спектакле. Еще бы смущался он, а есть ли хоть один человек на земле, который не смущается, заказывая секс услуги? Разве что сущий псих у которого напрочь отсутствуют эмоции.       — Все верно господин. Кого из работников вы хотите заказать на сегодня? — спокойно вопросила та. Это «сегодня» продлится ещё пол часа, а после наступит «завтра».       Феликс бы не смог обслуживать клиентов, он бы в первый день уволился либо его бы уволило начальство, потому что те кому бы он отвечал на звонки слышали бы в ответ: а) звонкую пустоту; б) дикий хохот. Ничего не поделаешь, такова его защитная реакция, которая мало того что не защищала, так только усложняла положение.       Ли сглатывает. Тяжело, безусловно не легко назвать имя друга в таком контексте, но по другому он не может. Жаль девушка на другом конце не обладала телепатией на расстоянии, тогда возможно ему не пришлось бы так краснеть и смущаться. Сердце снова напомнило о себе, и кажется что работница тоже могла его услышать — настолько громко оно билось о ребра.       — Хван Хенджина.       — Прошу прощения, но он сейчас занят другим клиентом. Но если пожелайте, я могу вас записать через час, тогда он как раз освободится.       Слова «другим клиентом» были словно удар под дых. Он не хочет что бы Хван Хенджин был занят другим клиентом. Он хочет сделать его только своим, хочет что бы тот бросил это занятие. Может это знак, что встречаться с ним сегодня не нужно? Может вселенная сейчас прямо говорит Феликсу, что эти плохая идея? Да, это однозначно плохая идея.       — Да, пожалуйста.       — Хорошо, — звонко произносит та. Кажется, даже не смотря на усталость, ей эта работа приносит удовольствие. — На сколько часов вы бы хотели зарезервировать Хван Хенджина? — добавляет та.       — На всю его оставшуюся смену.       Кажется, девушка удивилась, показалось даже, что охнула. Еще бы, какой нормальный человек захочет забронировать секс работника на всю его оставшуюся смену? Он понятия не имеет, насколько долгая у того смена, но другие слова он произнести не смог. А ещё он только что завуалированно признал, что он гомосексуал. Черт. Феликс сам не понял, что только что ляпнул, знал лишь одно, сейчас в нем доминировало возбуждение, отодвинув самоконтроль и разум на задний план. Снова его сраный максимализм берет верх. Зачем, зачем ему Хван Хенджин на несколько часов кряду? Парень не знает зачем, просто чувствует, что нужен. Несколько часов, не слишком ли много для него и для Хвана. Он ведь просто хочет… а что он хочет? По… поговорить с ним — нет. Потрахатся с ним. Попытаться. Вступить с ним в хоть какой то сексуальный контакт, будь это поцелуи, или что то еще интимнее, не важно. Он ему нужен.       — Конечно, тогда у вас в распоряжении будет три часа. Знакомы ли вы с правилами поведения использования Хван Хенджина? — Феликсу гнусно, от того, что о секс работниках говорят, как о вещах, но как ещё по-другому? Он кивает головой, но вспоминая что говорит по телефону, отвечает согласием. Та говорит что-то ещё, и Феликс не задумываясь о её словах, быстро отвечает согласием.       — По истечению трех часов вы будете должны заплатить Хван Хенджину двести долларов, — заканчивает та. Ему кажется, словно она выносит вердикт.       Феликс забирает свои слова назад о стоимости посещения этого клуба, работники тут стоят ещё дороже. Хван ведь лучший работник этого заведения! Больно это осознавать, но это так. Его друг лучший, значит он здесь работает уже довольно долго. Сколько клиентов он уже успел в себя принять? Сколько раз послушно стонал под клиентами? Сколько раз получал оргазм? Сколько он здесь? Ли готов заплатить такую цену за хёна. Пусть даже на три часа, но если тот сможет стать его, он готов отдать двести баксов на любовь. Будь то взаимная или нет, пусть только на одну ночь, но готов. То ли от алкоголя, который не пьянил его сегодня вообще, то ли узнав, что здесь работает человек, о котором он так хотел забыть, парень словно свихнулся и начал потакать внезапным порывам похоти. Он ведь приехал сюда именно для того что бы забыть совсем недавно совершенный им конфуз. А в итоге здесь встретил как раз того, кого на корпоративе бесстыдно лапал за задницу. Нет, нельзя применять в этой ситуации словно «бесстыдно», он сгорал и до сих пор сгорает от стыда.       — Ваше имя? — Феликс молчит. Словно читая его мысли девушка ласково добавляет. — Не переживайте, все конфиденциально. Мы не разглашаем имена клиентов своим работникам, это сделано, дабы предотвратить мошенничество и неуплату.       «Ли Феликс».       — Тогда в пол первого ночи у вас будет прием в вип комнате номер три на втором этаже. Желаете чего то ещё?       — Нет, спасибо.       — Хорошего вечера.       — И вам того же.       Хороший вечер ему видите ли, ага щас, размечтался. Будет ли он хорошим, ну или по крайней мере не таким ужасным, он не знает. Единственное в чем он точно уверен, так это в том, что ближайшие часы будут незабываемыми. И совсем необязательно в хорошем смысле этого слова. Из этого диалога он понял три не самые приятные вещи; что от возбуждения он окончательно съехал с катушек; что он хочет Хенджина как можно скорее и на как можно дольше; и что ему теперь еще час ждать. Час. Час. Час! Шестьдесят минут. Три тысячи шестьсот секунд ему придется терпеть и ожидать, словно послушная собака после выполнения упражнений ждет лакомство. На всякий пожарный парень пересчитывает деньги в кошельке — более чем хватает на оплату на три часа. Даже чаевые в несколько сотен за хороший сервис можно будет оставить. Кстати, а что он будет делать? Три часа будет спокойной говорить с ним и обсуждать погоду, ага конечно. Как бы больно не было это осознавать, если Хван не захочет сексуального контакта с ним, то Феликс просто уйдет, не заплатив и в офисе не будет появляться недели две в лучшем случае. Даже не смотря на все безудержное желание — он не может заставить Хвана что то делать против его воли, пусть тот и был проститутом и обязан был выполнять требования клиентов, у Ли язык не повернется командовать хёном. Будь это любой другой работник, бог с ним, даже мужского пола, парень бы не воспринимал это так близко к сердцу. Но это не «любой другой работник мужского пола», это его верный, самый преданный и поддерживающий Хван Хенджин. В глазах беловолосого тот никогда не будет шлюхой. У старшего явно случилось что то плохое, что заставило его прибегнуть к таким мерам. Иначе он бы не решил зарабатывать своим телом, особенно с учетом того, что тот был достаточно брезгливым и капризным.       Все эмоции ушли на задний план, их словно атрофировали и единственное, что чувствовал Феликс это пустота и осознание своей беспомощности в этой ситуации. Все, что останется делать — смириться, и ждать, когда придет время. А кажется, что оно никогда не придет. Хорошо хоть час, а не два или даже три, за это спасибо. Но… узнав, кто здесь работает, он бы сутками просидел здесь, лишь бы увидеть Хвана в этом черном костюме. А что если это тот самый костюм кошечек, какие не редкость в порнушке?.. Может он тоже решил соответствовать сегодняшнему дресс-коду. Но ни хвоста, ни маски, ни кошачьего мейкапа не было. Да, что бы делать такие выводы он должен был бы хотя бы иметь возможность рассмотреть хёна, а не сейчас воображать в своей голове, что через час в вип комнате номер три его будет ждать Хван Хенджин в сексуальным костюме кошки. Может даже как девочки на сцене на пилоне станцует. Это слишком. Он чисто физически не может быть в таком костюме, Ли знает своего друга, он такое даже под дулом пистолета не надел бы. Но точно ли он его знает? После недавних событий казалось, что нет.       Войдя обратно в зал наполненный все так же танцующими людьми, он хочет снова направиться к барной стойке и заказать ещё чего нибудь, но понимает, что не может себе это позволить. Если через час у них будет что-то интимнее, чем разговоры об этом, выпитый алкоголь не поможет, только помешает. Из-за слишком большой дозы он может сглупить, ляпнуть что-то не то, или, если судьба не смилуется, вообще забыть о том, что может произойти за три часа их пробивания в одной комнате. Сейчас возбуждение и волнение пьянили не хуже любого спиртного. Оно заставляло чувствовать себя слабым; заставляло фантазирую работать совершенно не в том ключе; заставляло сердце биться чаще; заставляло сжимать руки в кулаки, что бы почувствовав боль, иметь возможность вернутся к реальности.       Возвращаясь на второй этаж, его охватывает чувство тоски. Хочется, что бы Хван Хенджин ещё раз столкнулся с ним, хочется еще раз увидеть его судорожный поклон в пояс, хочется снова услышать мямлющий голос, почти рассыпающийся в извинениях. «Феликс, один час, всего лишь один час, потерпи, просто потерпи, отвлекись от мыслей, выключи мозг. Ты приехал не ради него а ради себя. Сюда ты приехал, дабы сбежать от него, но получилось наоборот, но… признай, ты хочешь этого, признай ты хочешь его оттрахать чуть ли не до потери пульса. Хочешь заставить его стонать так, как он не стонал ни под одним из своих клиентов. Ты хочешь этого, просто признай!». «Признаю, я хочу этого! Хочу, хочу, хочу!» — чуть ли не в голос кричит Ли, но держит мысли внутри черепной коробки, не давая им вылететь изо рта.       Снова садится за все еще свободный стол, откуда совсем недавно выбежал, словно ошпаренный. Уже полностью остывший мохито так и стоял перед ним, но парень не рискует допивать его, мало ли вдруг, и лишь молча отдает официанту, гуляющему меж столиков, спрашивая, все ли в порядке и нравится ли клиентам сервис и напитки. Снова смотрит вниз, где стриптизерши уже давно сменили костюмы на более закрытые, продолжая танцевать и расслабляться, крышесносно управляя телом. Только войдя в клуб, он говорил себе, что понаблюдает за ними, как только алкоголь начнет бурлить в крови, но этого так и не случилось. Он смотрел на них не из дикого возбуждения, не из банального интереса, а лишь пытаясь скоротать время. Снова откидывается на воздушный диван, пытаясь расслабится, но спина, как и все тело, словно на иголках, словно те мгновения за которые он тут не был, диван обзавелся невидимыми шипами.       Девушки и правда красиво танцуют, и он поглядывает то на них, то на часы. Осознавая это, заставляет себя перестать бегать взглядом туда сюда, так как это только усугубляет его положение. Перемещает все оставшееся внимание на девушек на сцене. Через какое-то время к каждой из немногочисленных дам подходит танцор, и последующие их движения чем-то напоминают самбу, такие же энергичные и страстные. Те же пылкие и короткие прикосновения то к лицу, то к телу. Тут же вспоминается Хенджин на танцполе. Танцевал тот красиво, плавно, в несколько раз лучше управляя телом, словно полностью отдаваясь музыке, словно в этот момент живя ею. Словно не он контролировал тело, а музыка контролировала его, заставляя прочувствовать её от кончиков волос до кончиков пальцев. Жаль мгновения наблюдения за ним были такими мимолетными. Опять он думает о нем. Он уже физически не может перестать этого делать. Есть ли хоть что-то в этом клубе, не напоминающее о Хване? Навряд ли. Руки так и норовили поласкать себя через брюки, и от этой идеи ему стало дурно. Вот прям физически на пару мгновений его затошнило, но это не было действием выпитого алкоголя. Мозг так и норовил подсунуть мысли которые хранились в самых отдаленных уголках его разума, дабы заставить хозяина сделать это. Быстро, всего на пару мгновений расслабится. Его не видно, нижняя часть тела же под столом, к тому же темно, да и он в маске, так что никто его не узнает. Феликс страшился своих же мыслей, и уже хотел было выйти в уборную, так как был уверен в том, что в какой-то миг его просто вырвет, но если он уйдет, то вернется обратно не без стыда.       Когда музыка сменяется уже раза четыре или больше, Феликс взволнованно смотрит на наручные часы: осталось ещё двадцать минут. Уже хорошо, две трети есть, осталось ещё немного. После наблюдения за танцорами на сцене, воспоминаниях о старшем, и желания расслабится очень специфичными способом, эмоции снова стали возвращаться. Маска на лице перестал быть такой тяжелой, и Феликс решил снова на нее взглянуть. Снял с лица, провел взглядом по ней несколько раз, и поняв, что ничего ни в ней, ни в нем самом не изменилось, надел обратно на лицо, пряча резинку за ушами. Как бы сильно не хотелось, больше девушки к нему не приходят. Ну как всегда — когда надо, их нету, а когда не надо есть, да ещё и не отлипают от тебя. Если бы он тогда не посмотрел вниз, желая подогреть интерес подружек, если бы сделал это чисто для усиления эффекта, не бегая по чужим макушкам, сейчас он бы не сидел за столом, кусая внутреннюю сторону щеки, ожидая, когда придет время, и он наконец окажется в той самой комнате номер три с ним.       Придти пораньше, или ровно в пол первого? Как ему реагировать, с чего начать разговор. Разговор ли? Что ему вообще делать? Снять перед ним маску и только после он будет должен говорить? Или подождать пока старший начнет действовать сам? Хён ведь точно поймет, чьи темные глаза сквозь маску волка пристально впиваются в него. Поймет по фигуре, голосу или даже костюму. Это всего лишь вопрос времени… Как раз о времени. Думая о своем, что уж скрывать, и чужом тоже, Ли, словно очнувшись ото сна, беспокойно открывает глаза и смотрит на часы, на этот раз думая, что забывшись, опоздал. Он почти что уснул на столе, ну как, как такое возможно, когда в тебе бушует столько не выплеснутой энергии? Хотя скорее он был словно не в своем теле, и смотрел на сцену словно через какую то необъятную пелену. Это странное состояние прошло так же резко, как и время, рассыпающееся в прах почти что на ладони.       И вот он уже быстрым шагом направляется в сторону вип комнат, благо те были не так далеко. Вообще, что бы зайти в вип зал, а от туда уже и в отдельную комнату, нужно было пройти до конца небольшого коридора, где на входе стоял мужчина, спрашивающий имя. На выдохе парень произнес его, и мужчина перед ним пропустил его внутрь. Внутри помещение было светлым, стены были окрашены в бежево-белый цвет, а сверху были установлены несколько квадратных дизайнерских ламп. Здесь было почти так же как и в «гостевой» клуба, где он договаривался об этой самой встрече. Но сейчас его это не волновало, волновало лишь одно, что он почти опоздал. Феликс крутит головой, на каждой из четырех дверей в углу черным был отмечен номер комнаты. Найдя нужную дверь, он вдыхает, и быстрым шагом направляется внутрь. Он не опаздывал. Опаздывал Хван. Закрыв дверь, музыка стала в половину тише — так, что бы ею все еще можно было наслаждаться, и одновременно что бы не пришлось шибко кричать. Светловолосый включает диктофон на телефоне — если он не включит, то после не сможет наслаждаться этим, по крайней мере не так сильно, чем когда слыша голос, возможно даже стоны, хёна.       Внутри комната была очень простой, без лишних элементов — три кожаных черных дивана для больших компаний, перед которым находился широкий плоский экран. Стеклянный стол недалеко от диванов, на котором лежал пульт от телевизора и визитка. Взяв её в руки, парень понял, что эта визитка Хенджина, которая представляла из себя его фото и просьба оценить качество его работы. Учтивые работники, оставили визитку ещё до того, как сам работник сюда нагрянул. Изображение друга на фотографии было сделано очень хорошо, а может Ли так считает, просто потому, что на фотографии его Хенджин. Тот не то усмехался, не то скалился, хитро глядя в камеру, обе руки поднимая к лицу в виде символа рока. На фото тот чуть ли не в душу заглядывал, и делал это так непринужденно и искусно, словно ему это не составляло труда. Ликс опускается на диван, который был, наверное даже мягче, чем прошлый, на котором до этого побывала его задница. Он постукивает пальцем по подлокотнику, и может показаться, что он недоволен или разозлен опаздываем работника. Но Ли отчего то его понимает его, как, наверное тяжко после одного клиента на всех парах мчатся к другому, наскоро одеваясь, а может даже и переодеваясь. Его снова, уже в который раз, начинает окутывать беспокойство и мандраж, смешивающийся вместе с тягучим возбуждением, но тяжелая дверь в комнату распахивается, и все мысли Феликса на миг прекращаются, только, что бы с новой силой ударить его в голову, а вместе с тем, давая крови наполнить его член.       Произошло самое ужасное, из того, что он представлял — его словно вырубили, и вернулся в сознание только тогда, когда перед ним уже танцевал Хван. Блять, как, как черт возьми в такой, чуть ли не самый важный и волнительный момент в его жизни он забылся? Это из-за алкоголя, или он переволновался, или что, что заставило его забыться, и главное, почему сейчас? Стало жарко. Ли словно выключили, и включили только сейчас, пока в метре от него танцевал Хван Хенджин. В близи это выглядело ещё лучше, чем со второго этажа. Кажется, словно навыки танцора прокачались до максимального уровня, и сейчас тот мог спокойно пойти выступать на Олимпийских играх и гордо заняв первое место, обливаться шампанским. Но нет, не сейчас, сейчас он нужен Феликсу здесь, на все три часа, и это больше не казалось таким долгим сроком. Хотелось отключить весь свет в комнате, оставив лишь один прожектор, освещающий хёна, и следующий по его пятам. Хотелось врубить музыку так громко, какой она была за этими стенами, чтобы от нее барабанные перепонки лопнули. И все это — не открывая от него взгляда. В голове Хвана словно словно другая музыка, более чувственная, а потому движения были не просто быстро сгенерированные мозгом; те были наполнены эмоциями, которых было слишком много.       Феликс наконец-то может рассмотреть его, но теперь проблема в том, что и отвести взгляд не может, даже если бы захотел. На чёрных кожаных штанах играл приглушенный свет, словно изучая, останавливаясь на каждом сантиметре кожи, одновременно и не задерживаясь нигде. Тяжелые ботинки до колена добавляли пару сантиметров роста, одновременно выглядя очень неудобными для танцев, будто стесняя движения. Под расстегнутой укороченной кожаной курткой, едва прикрывающая грудные мышцы была белая, тонкая безрукавка, открывающая плечи, когда плечики куртки спадали из-за интенсивных движений. Ли наконец то замечает, какая у него фигура, которая почти всегда была скрыта под костюмами тройками на работе. Длинные ноги, в узких штанах, талия, которую не прикрывала кожанка, которую зато покрывал тонкий слой ткани, который, кажется, мог порваться от одного неудачного движения. Выше груди взгляд беловолосый поднять не мог, уверенный в том, что стоит ему взглядом встретится с Хенджином, как тот сразу же поймет кто его клиент, ну а дальше… дальше два варианта, хотя скорее даже один вариант: его бросят, и тот уйдет без объяснений, которые и так были не нужны. Хотя может тот смилуется.       Тяжелый, но и одновременно такой воздушный шаг в право, изогнутый назад корпус, протянутая рука, по одному загибающая пальцы в кулак, словно зазывая Ликса подойти ближе. Это все что он видит, перед тем как смотрит на лицо старшего, всячески пытаясь не заглядывать в глаза. Некоторые темные локоны словно танцевали вместе с хозяином, подпрыгивая и снова опускаясь, пока задняя часть была не то прилизанной, не то взмокшей от пота. Щеки покрывал слабый румянец, а губы… его губы, боже. Поцелуи с обладателем этих самых губ наверное были сродни отдельному виду искусства. Почему же раньше Феликс этого не замечал? Почему замечал привлекательность друга только в настолько малых дозах, что те казались нереалистичными. Чем, чем он согрешил, что несколько лет подряд не осознавал и не замечал такой притягательности Хенджина, коя была сейчас? Даже если он и пьян, это не отменяет того факта, что мужчина перед ним выглядел как дьявол с ангельской душой во плоти. И этот самый дьявол сейчас танцевал для него, только для него.       Феликс снова боится отключится, потому впивается ногтями в ногу. Боль снова отрезвляет, но только пока не начнется второй танец. Сердце, казалось уже перекачало крови на несколько десятков лет вперед, не желая останавливаться или хотя бы замедлятся. Блять, ему нужен Хван на нем самом, что бы сейчас он сидел на его коленях и продолжал танцевать. Член пульсирует ещё сильнее, подтверждая, уже давно не догадку, а факт, что Ликсу нужен Хван Хенджин. В как можно кратчайшие сроки, иначе он начнет ласкать себя прямо здесь, перед ним, а это будет один из самых позорных, одновременно и запоминающихся вещей в его жизни, а возможно даже и в жизни хёна. Может, тот будет даже польщен.       Первый танец был словно прелюдией ко второму; тот был нежен, мягок и изящен, в отличии от своего брата, в котором совмещалось высокомерие, власть и слишком большой градус сексуальности. Вообразить два танца один после другого казалось нереальным — совершенно разные, разная история, разный посыл, и только одно общее — танцор, исполняющий хореографию. Он знает, несколько он хорош. Это полностью описывало человека перед Феликсом. Словно подтверждая эти слова, тот откидывает куртку в сторону, и молния со звоном сталкивается с полом. Это всего лишь часть шоу, но парень все более и более жадно впивается взглядом в старшего. Теперь тот был в одной тонкой майке, почти просвечивающей соски. Невольно облизнувшись, он разглядывает мощные руки, которые с легкостью смогут поднять партнера в воздух, закружив в танце. А его хён смог бы поднять, займись они сексом у стены? — смог бы, ещё как смог бы. Младшему снова страшно и волнительно — если это просто один из немногочисленных танцев, то, какой простите, он в постели? Во сколько раз горячее?       Мужчина, продолжая двигаться, все ещё пытался мельком поймать зрительный контакт с клиентом, который заказал его услуги на целых три часа, да ещё и не только танцы, но и интимную близость. Интересно, насколько тот хорош в постели? Хотя, для него это уже не имело особого значения — все его нередкие клиенты мужского пола одинаковы — просто хотят потрахатся не заботясь о его здоровье. Ну да, он ведь проститут, всего лишь дешевая шлюха (которая кстати берет почти семьдесят долларов в час). И даже самые, на первый взгляд, добрые и милые клиенты в постели были теми ещё любителями «пожестче». В первые пару раз после таких он еле-еле переставлял ноги, что уж говорить о сидении на, недавно оттраханой заднице, но постепенно боль сходила на нет, становясь почти незаметной. Он ещё не до конца оправился от женщины, которая совсем недавно так и вжимала его в себя, желая кончить. На отдых у него было всего лишь пять минут, хоть на этом спасибо расписанию. Но этот его клиент почему то не выглядел таким, как остальные, словно он было другим, мягким. В отличии от остальных тот не произнес ни слова ни одного бодрого высказывания или грязного комплимента, лишь жадно разглядывая его тело, словно не мог насытиться им. Хенджин даст ему насытиться, но сейчас клиента нужно разогреть, подготовить, возбудить. Хотя тот и так был возбужден, и выпуклость на темных брюках не была неудачной складкой. Тот чуть ли слюни не пускал, но держался, по крайней мере очень старался. Ему даже показалось, что перед ним сидит Феликс, и на секунду замаявшись мужчина чуть не упал, но умело исправил положение, продолжив танцевать на полу. Какой непрофессионализм! Какой, черт возьми, Феликс, его здесь быть не может. Каков шанс, что из нескольких вип клубов в городе, Ли Феликс выбрал именно этот, именно сегодня, и заказал именно его? Нет, это точно не он, это не мог быть он, он остался помогать убрать беспорядок, дабы по словам его отца «показывать пример остальным сотрудникам», которые к слову уже давно покинули офис. Он видел его, и сразу после этого уехал в клуб работать. Хван отгоняет эти странные мысли, снова сливаясь с музыкой в одно целое.       Феликс жадно вцепливается в него взглядом, когда тот, обходя стол, медленными шагами подходит к нему, словно дикая и грациозная кошка подходит к загнанной в угол добыче. Старший все еще пытался увидеть глаза сквозь прорези в маске, но светловолосый не давал этого сделать, не сейчас. Тот уже предвкушал, как почувствует чужую задницу на своем паху, но танцор останавливается в нескольких сантиметрах от него. Песня снова сменяется. Тот опускается перед ним на пол, и проводит от черных ботинок, до бедер, гладя по ноге. К паху, к огромному сожалению, не притрагивается. Затем рука Хвана останавливается где то на его жилете в районе живота, и младший чувствует, как сквозь толстую ткань, пальцы обводят места, где находился пресс. «Совсем, совсем немного… Просто потерпи пару минут, просто потерпи» — утешал себя Ли. Места, где пальцы касаются его кожи, пусть и сквозь одежду, почти начинали гореть огнем. Окончательно огонь разожжется, когда чужие руки будет блуждать по его, уже голому, телу. Хочется поцеловать хёна — заставить двигаться быстрее, но маска остается напоминанием, что надо терпеть. Вторая ладонь наконец ложится ему на промежность. Он закрывает глаза, хорошо, очень хорошо. Хочется податься на встречу этим ленивым ласканиям — он терпел час с лишним только ради него, только ради прикосновений Хвана. Удивительно, как тот не узнал его.       Через пару долгих мгновений на своем паху он чувствует кое-что гораздо тяжелее одной ладони. Не нужно открывать глаза, дабы понять — на нем уже сидят. Но тот просто сидит и не двигается, ждет реакции, и в ответ получает лишь тяжкий выдох Феликса. Когда руки дотрагиваются до его шеи, кругами водя по кадыку, он дергается. Как же быстро Хенджин нашел его эрогенную зону, уже заставляя его вздрогнуть. Дышать тяжело, и то ли дело в маске волка, то он дело в алкоголе, то ли в навалившемся на мгновение теле. Кажется, словно эти красивые ладони легкими прикосновениями душили его. Сколько усилий стоит того, что бы не заглянуть в глаза старшему и не утонуть в них, отбросив то, что Ли решил как можно дольше держаться инкогнито. Теперь тот трется о него, и руки, до этого сжимающиеся в кулаки, сейчас легли на талию танцору, аккуратно, так, что бы не вызвать дискомфорта от резких движений. Та была настолько тонкой, что казалось, можно было обхватить обоими руками. Словно она была создана для его ладоней. Пара рук ответно легла на его плечи.       Хенджин медленно двигается на нем, подаваясь тазом вперед, прижимаясь друг к другу членами пусть и в слоях ткани, причем очень толстой. На работе в клубе он почти всегда носит плотное белье, дабы скрыть редкое возбуждение при работе с клиентами без интимного контакта. Сегодня было не исключением, но сейчас то казалось лишним, словно слишком сильно давило на плоть; так и хотелось раздеться. А может это просто потому, что он просто долго работает, и тело покрылось испариной от большой нагрузки и жара.       Ли чувствует, как темп на нем увеличивается, как тело над ним напрягается, выполняя работу. А ведь Хвану так придется еще часа три. Его дыхание стало сбивчивым слишком быстро. Слишком быстро он возбуждался, как не возбуждался ни с одной девушкой, просто от осознания того, что Хван не осознавая, сейчас терся о него, о своего друга и коллегу по работе. Он возбуждается из-за Хенджина. Он возбуждается. Из-за Хенджина. Который не подозревает, кто его клиент. Длинные пальцы снова проводят по тонкой коже шеи, и парень совершает самую страшную ошибку во всей своей сознательной жизни за все свои двадцать три года. Давление слишком сильное.       — Хён… Хенджини…       Блять. Что он только что натворил. Голос, интонация, прозвище — верная разгадка запутанной истории их отношений, которые сейчас закончатся и разрушатся в прах, который потом хрен соберешь, пока будешь ползать по полу. Как отмотать время назад?! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Феликсу хочется и вмазать себе и умолять вселенную дать ему ещё один шанс. В нем смешивался страх и агрессия — уже на самого себя. Теперь уже не слышно музыки, которая до этого была верным проводником танцора, осталось лишь звонкая пустота. Хван настораживается, дергается, и пытается вырваться из рук, которые на автомате сцепились на его боках. Ему страшно. И Феликсу страшно, только в несколько раз больше. Но у каждого свои мотивы на страх; у первого от того, что клиент называет его хёном, слово триггер, слово для его возбуждения. Из всех людей, с которыми ему так или иначе пришлось контактировать был только один, кто называл его так. Нет, это не Феликс, это не он, не он, не его глубокий голос. У второго страх, который перерастает ужас, давно понятно от чего. Почему он такой импульсивный, почему он делает такие импульсивные действия как сейчас? Почему даже только зародившиеся мысли были импульсивными до невозможности?       Пока одна рука резким движением отодвигает маску наверх, вторая продолжает сжимать бок старшего, даже не смотря, на то что он обещал себе быть с ним нежным. Ликс делает то, чего хотел очень долго, даже не смотря на возможные последствия. Вжимает в себя взмокшее от усталости тело, впиваясь в губы напротив. Рука быстро ползет наверх и останавливается на затылке, к которому прилипли мокрые волосы. Хён на вкус как морская соль, с побочной сладостью вишни, и хотелось заполучить этот сладко-соленый вкус полностью, забрав его себе. Парень закрывает глаза — он может кончить от одного лишь поцелуя, а мокрое белье становится важнейшим подтверждением этого. Облизывая его губы, он не знает, успел ли за ту долю секунды Хван узнать лицо своего клиента. Он не хочет думать об этом, совершенно, не пока тот сам не скажет прекратить.       Старший к слову, не просил прекращать, а даже взял инициативу и прильнул настолько, насколько это возможно, руками судорожно гладя щеки и лицо младшего. Пальцы непроизвольно сжимались. Он понял кто перед ним. В первое мгновение после того, как его назвали «хёном», он пытался выбраться просто для того, что бы убедится, что перед ним его лучший друг, он нуждался в том, что бы заглянуть в глаза. Но когда тот неожиданно начал его целовать все сомнения отпали — это Ликси. Никто другой не смог бы так целоваться, никто из его извращенных клиентов, но он не хотел принимать это. Тот же костюм, та же фигура, примерный рост, темные глаза. Он отказывался, не веря в то, что судьба может приподнести такой драгоценный подарок. Если бы Хван с самого начала, в момент, когда они столкнулись на лестнице понял и принял реальность такой какая она есть, то бросил бы ту треклятую женщину на безмерное ожидание, и повалил бы младшего на пол, стискивая в объятьях и удушая поцелуями.       Свободной рукой парень откладывает маску на небольшой столик рядом с диваном, продолжая тереться о партнера. Их слюна перемешалась, их тела почти стали единым целым, и воздух стал общим. Они словно боролись: кто первым оторвется дабы глотнуть воздуха, наполнив легкие. И Хенджин побеждал раз за разом, поцелуй за поцелуем. Ему словно вообще не нужен был воздух, тот казалось мог целоваться несколько часов подряд. Младшего это бесило, ему не хотелось быть слабым, но если он перестанет этого делать, то отключится не от перевозбуждения, а от нехватки воздуха. В паху пульсация учащается вместе с каждым новым биением сердца, а в кармане на ногу давит тюбик. Хочется воспользоваться им прямо сейчас, не теряя не минуты, но старший, словно прочитав эти мысли предумышленно замедляет трение и наконец то заглядывает в глаза парня. В них было столько тепла, удивления, а вместе с тем и страсти. Он хотел поцеловать эти глаза, и маска больше не становится преградой. Феликс успевает зажмурится, а затем чувствует теплую кожу на своем веку.       Оторвавшись, Хенджин говорит и так очевидную вещь. Настолько банальную, насколько это возможно, но от его хриплого голоса младший чуть ли не плавится:       — Ликси, трахни меня.       Это лучшие слова в мире, произнесение только для него одного. В мире только один Хенджин и Феликс, которым суждено быть вместе, один под другим.       Парень хочет продолжать целоваться и одновременно освобождать себя от одежды, но Хван качает головой и хищно улыбается, прямо как на своей визитке. Он расстегивает пуговицы жилета и рубашки, но не снимает чужую одежду. Любуется, чередуя взгляды от голой груди до озорных глаз. Специально медленно проводит пальцем по коже, заставляя Феликса с нетерпением ждать продолжения. Его руки были холодными, но парню внизу казалось, что они были, горячими, словно раскаленные угли, сейчас проводящие дорожки по его телу. На губах все ещё играет вкус Хвана, и хочется, что бы этот вкус навечно остался с ним, а лучше, что бы сам хозяин этого странного, необъятного вкуса остался с ним навечно. Он, не давая старшему продолжать водить по коже, снова притягивает его к себе, губами сближаясь с его. Пока он пытается все сделать быстро, темноволосый делал это настолько лениво медленно, специально заигрывая с ним, что хотелось увеличить скорость его движений в полтора, а то и в два раза. Каждые несколько секунд Ли отрывался от партнера, пытаясь заполнить легкие воздухом хоть на мгновение. Хван, устав от этого, прошептал:       — Ликси дыши. Лучше конечно носом, — наклонившись к нему и облизнув кончик этого самого веснушчатого носа, посоветовал он. Феликс откинул голову чуть назад, руками блуждая по телу старшего. — Представь себе такую картину — мы целуемся, хотя как целуемся: ты засасываешь меня, и дышишь носом одновременно, прикинь! Такое тоже возможно. Попробуй, может тогда не придется тебе заставлять меня ждать, — нарочито шмыгает носом он.       Феликс снова смотрит на него, и желает начать возражать, но видит, как мужчина начал медленно снимать тонкую ткань безрукавки через голову, и откидывав её в том же направлении, где сейчас томилась куртка. Слюны во рту становится слишком много, а сглотнуть мешает ком в горле. До этого жадный взгляд теперь становится хищным — таким же как у его хёна. Рука неспешно проводит по прессу, по соскам, спине, плечам и пальцам, словно сканируя и исследуя каждый участок голой кожи. Ни одного лишнего волоска, все гладко, ровно, впало.       Хван сидит не двигаясь, явно наслаждаясь что его клиенту, другу, коллеге, и одновременно его парню, так нравится рассматривать его. Теперь он хоть отчасти доминант, и это его первый опыт, что бы клиент, пусть и неосознанно, позволил себе стать чуть ли не «течной омежкой». Поглаживая плечи думает, насколько хватит Ликса, который сейчас еле сдерживал слюни при себе. Тот словно верная, дружелюбная собака после возвращения хозяина, хочет вылизать его лицо, тело, всего его. Хоть это и немного мерзко, но ему льстит такой взгляд в котором нет места жестокости, усмешки и собственного превосходства. Он силой поднимает подбородок парня, заставляя оторвать взгляд от его тела, и шепчет тихо-тихо, так, что в соседнем углу комнаты не услышишь, что он произносит.       — Трахни меня, Ликси. Хотя… — он тянет, наблюдая за тем как на него смотрит тот, чье имя было произнесено в таком контексте. Почему бы не продолжить уже наступившую игру «заставить Феликса пустить слюни»? — Может, мне назвать тебя господином, как назвал час назад? Или тебя больше заводит полное имя? А хочешь, под тобой я буду стонать как последняя шлюха? Пожелаешь — могу и папочкой назвать. Выбирай — я могу все.       — Вот именно, ты всего лишь шлюха, потому ты не можешь ничего. Я твой хозяин, я купил тебя, и я буду трахать тебя до потери пульса, — чеканит Феликс, отчего-то слишком смелея. Их обоих это заводит, и оба это знают. Он нежно сжимает ладонью грудь мужчины; игры играми, а делать хёну больно он не способен.       После этих слов они почти слетают с катушек — поцелуи, тяжелее выдохи Ли, который не может привыкнуть дышать носом, корявые пальцы, неудачно пытающиеся расстегнуть ширинки штанов — их верные спутники на ближайшую ночь. Так же как и приглушенная музыка, доносящаяся за стеной и теплый свет ламп, делающий бледную кожу чуть желтее. На этой самой коже появляются влажные поверхностные отметины от зубов Ликса. Он кусает его, нежно, старается не причинить боли, как делала добрая половина клиентов. Напомни младшему о том, кем работает Хенджин и чем занимается, тот бы все равно не стал действовать грубее. Больше всего он следов оставляет животе и руках — подрабатывать на выходных не получится; нельзя, что бы клиенты видели его с засосами. Иначе еще, не дай бог, ревновать начнут, да и после того, что его парень явно хочет с ним сделать нужно будет отдохнуть. Его набухшие соски Ликс ласкал исключительно кончиками пальцев и языком, ведь это достаточно чувствительная зона. Хенджин хочет поболтать, но осознает, что говорить (ну или по крайней мере отвечать, внятно или нет, уже не важно), ласкать его и — господи боже! — дышать одновременно у Феликса не выйдет, поэтому жалеет его, пока что держа язык за зубами.       Дабы снять брюки и обувь, старшему приходится вставать с уже мокрого тела и ждать, пока Феликс корявыми пальцами сделает нужное. Секрет: получается не очень, а потому Хван, успокаивая и напоминая, что у них в запасе ещё почти три часа, помогает. Тот заметно нервничал, и все только из-за полуголого танцора, а по совместительству и проститута рядом. Послышался характерный звук удара метала о пол, и ещё чего то похожего. И хозяина не волнует то, что в карманах были и телефон и ключи от дорогой машины; если это разобьется или поломается, то немного постаравшись, он сможет купить их вновь. Единственное, что на данный момент было важным это то, что там находилась смазка, которая нужна им прямо сейчас. Он мягким, наигранно командирским тоном, приказывает что бы мужчина достал от туда тюбик, не забыв в конце добавить волшебное слово.       — Знаешь, какое самое волшебное слово для меня? — задает вопрос Хенджин, не отводя взгляда от друга, одной рукой растягивая кожаные штаны. Встав в плотную, он отвечает на собственный вопрос. — «Хён».       Он снова садится на колени, но только для того, что бы рукой до медленно дотронутся до чужого члена. Большой, красивый, массивный и прекрасный, прямо как обладатель. Рукой слабо поглаживая по стволу, целует парня, пока тот продолжает лапать голого Хвана. Феликс языком хочет проникнуть в его рот, пытается, увеличив напор, недовольно сводя брови, когда мужчина отрывается от него, сильнее двигая рукой по твердому члену. Через ещё мгновение обе руки танцора сжимают талию, точно так же, как сжимал его Ли. Он с ним играет, медленно, неспешно, как кошка с пойманной, полуживой мышкой, и наслаждается, наслаждается, наслаждается. «Хён» — единственный относительно громкий в комнате звук за последние минуты.       — Да, Ликси? — послушно спрашивает тот хорошо поставленным голосом. На вопрос о том как называть партнера — «господином» или по имени ответа не прозвучало, потому он использует уже давно привычное для обоих наречение. Видит, как в глазах напротив, уже не скрытых под маской, загорается не то что огонек, а целое бушующее пламя сотканное из возбуждения и страсти.       — Можно войти в тебя?       — А ты знаешь правила моего использования? Что можно делать, что нельзя, а не то, вдруг ты нарушишь какой то пункт, и мне придется жаловаться. Ликси, ты мало того что меня потеряешь, так и к клубу больше доступа иметь не будешь.       — Да… просто дай мне сделать это… — его член ноет от прерванных ласк, пульсирует чуть ли не до боли.       Пока один говорил на полном серьезе, волнуясь и переживая за предстоящий процесс, второй шутливо поднимал градус страсти и жара их тел одновременно. Хотя его слова к слову «шутка» не имели ничего общего; это не было смешно, зато заводило очень хорошо и качественно. Это и есть работа Хвана — качество и профессионализм обязательны, как и умение правильно соблазнять клиентов. И по реакции парня напротив было ясно, что у него это получается причем очень быстро и эффективно.       — Ликси, ты хочешь что бы я прыгал на твоем члене или ты разложишь меня на столе? А если так, то на живот, что бы ты мог сжимать мою задницу, или лучше на спину, что бы ты даровал мне поцелуи?       — Ты слишком… много говоришь… — шепчет Ли снова целуя его, на этот раз не пытаясь протолкнуть внутрь язык. Перспектива получить едкую реакцию на свои слова была заманчивой, но не такой, как покусанные алые губы напротив. Сколько раз Хенджина целовали в эти губы и сколько искусывали их до крови? После прижимается своим лбом к лбу второго и держа за затылок, заглядывает в глаза, и за чужую голову держится, так, словно за спасательный круг, дабы не утонуть в них.       Ли скидывая рубашку, укладывает парня на стол на живот, и сам рукой проводит по позвоночнику, останавливаясь на заднице. Стоит к дивану почти в плотную, так, что подколенными ямками упирается в него. Старший приспокойно лежит на столе, немного раздвинув ноги для лучшего обзора. Мужчина укладывает подбородок на сложенные вместе руки на столе и вглядывается в черный экран напротив, в котором слабо видно отражение стоящего за ним Ликса. Тот волновался. Парень сжимает одну ягодицу, затем другую, и кажется, забывает как дышать. Почему такая задница томилась в узких штанах, вместо коротеньких шорт? Хенджину бы подошли кроткие шорты, или даже юбочки. Он бы не не отказался, а сто раз согласился на это посмотреть, это увидеть, и это потрогать. Ему подошло бы все, совершенно все. Снова фантазии чуть не уносят его далеко-далеко, но Ли не желая терять времени и упускать реальность буквально из ладони, одной рукой берет тюбик, весь вечер дающий о себе знать, и щелкает крышкой. Хенджин от резкого звука слабо вздрагивает, на что младший успокаивающе поглаживает его, проходят от поясничных позвонков до копчика. Кожа здесь была даже ещё бледнее, чем на тех же руках, которые он совсем недавно покрывал поцелуями, и на которых уже остались следы зубов. На пальцах чувствуется холодная склизкая масса, и верхний, рукой отодвинув ягодицу, медленно входит внутрь. Палец флегматично проскальзывает до самой костяшки, а Хван, кажется, даже не замечает этого. Феликсу гнусно, от того, что друг спокойно, ни на секунду не напрягаясь может принять в себя палец, а все из-за работы проститутом.       Второй палец входит так же легко и беспрепятственно, третий точно также. Младший ощущает слабые пульсации внутри друга и несколько раз войдя и выйдя до конца, достает теплые пальцы. Хенджин что, реально не почувствовал в себе целых три пальца?! Парень смотрит на свою руку, для лучшего обзора покрутив ею. Затем сложив три пальца вместе, по коже пробегает холодок. Большая толщина у сложенных вместе трех пальцев. Если тому было даже не неприятно, то Феликсу представить страшно, какого размера предметы были в его друге. В него самого что бы засунуть один нужно будет пыхтеть как паровоз, а в хёна вошло целых три, причем так легко. Конечно, разница между их сексуальным опытом была кардинальной, но от этого сердце не переставало обливаться кровью, все еще перекачивая ту слишком быстро. Пальцы на, уже разгоряченной коже старшего сжимаются, а тот все еще молча продолжал лежать, кажется довольный своим положением. Размазывая по голому члену смазку (успев извинится за это перед хёном), он вдруг слышит слишком странный вопрос, заданный настолько, насколько это максимально возможно, безмятежно:       — Ты хочешь, что бы я стонал? — эти слова были произнесены, кажется даже, с долей горечи и разочарования, но старший быстро берет себя в руки, и последующие слова становятся более холодными: — Мои стоны льстят некоторым клиентам, думающим, что они делают все как надо, и, что мне все очень приятно. Они, можно сказать, почти самоутверждаются за мой счет.       Феликсу в груди почти что физически больно. Если, а точнее когда они будут парой, он запретит ему работать здесь. Это не дело! Он не сможет терпеть человека мазохиста; только так можно назвать человека, который занимается проституцией, особенно если это мужчина. Особенно, если этот человек слишком много повидал.       — Хён, прошу тебя, получи удовольствие от этого секса. Я не клиент, который будет трахать тебя до потери пульса, — (Хван усмехается. А кто пару минут назад говорил обратное?) — Я хочу доставить удовольствие в первую очередь тебе… и если тебе что-то не нравится, то говори, — от былой смелости не осталось и следа. Он не хочет, что бы Хён страдал или чувствовал себя некомфортно из-за него.       — Хорошо. Входи.       И Ликс входит, медленно, до самого конца, придерживая одной рукой старшего за ягодицу. Грудью практически ложится на теплую спину, рукой упираясь в столешницу, входит до конца. Чувствует, как под ним вздымается и опускается грудина старшего, сейчас прочно прижатая к стеклу, которое -очень не к месту — имеет возможность треснуть. Только этого сейчас не хватало. Но стол выдерживает их двоих, даже не скрипнув. Ликс дышит глубоко, умеренно, стараясь успокоится, твердя себе, что он делает все правильно, иначе Хван подал бы знак. Наполовину выходит только для того, что бы снова толкнутся внутрь. Он распухшими губами покрывает кожу поцелуями, оставляя все новые влажные дорожки по спине, по пояснице, и крестцу. От поцелуев по последнему месту, Хенджин выдыхает и по его коже бегут мурашки. Толчки медленные и равномерные, Феликс хочет доставить максимальное удовольствие партнеру, и потому ласкает и спину как можно нежнее, воздушно прижимаясь губами. Дыхание под ним становится быстрее, когда Ли поднявшись ещё выше, начинает языком ласкать острые ушки. Языком проводит по ушной раковине, одновременно покусывая мочку, в которой блестела серебряная сережка-гвоздик. Хван напрягается сильнее, немного сжимаясь. Дураку понятно, что Ли нашел его «зоны», причем, неожиданно для себя, быстро. Он ожидал чего угодно, только не крестца и ушей. А ведь наверное клиенты не ласкали того в таких местах, будучи уверенными, что возбуждение Хвану это не придаст. А ведь они ошибались, очень сильно ошибались. И ведь его мнения наверное даже не спрашивали. Ему просто заплатили деньги, потрахались, клиент кончил, все, следующий. Наверное так и есть, и о чувствах Хвана клиенты вряд ли заботились. Интересно, хоть кто-то кроме Ликса кусал его за ухо, и поглаживал спину, пока входил в него? Нет, конечно, нет.       — Молодец, хорошо… — говорит старший, громкостью гранича с шепотом. — Нашел мои эрогенные зоны. Быстро.       Феликс снова делает толчок, наваливаясь телом на танцора, облизывая ухо. Гладил по загривку, растормошивая волосы. Даже не смотря на все его действия, его хён не стонал, только лишь тяжко вдыхал и выдыхал (скорее всего это было из-за нахвалившегося на него Феликса, потому тот немного приподнялся). Возможно потому что именно так он выражал настоящее возбуждение, немного замкнуто и скованно. Может просто устал от этих наигранных стонов. Через пару минут ласкания ушей и аккуратных толчков, старший неожиданно начинает говорить, а Феликс останавливаясь, начинает стыдится своих действий.       — Ликси, я уверен ты задаешься вопросом, почему я не стону, отвечу: ты не попадаешь по простате. Потому твои толчки бесполезны, и пока что лишь прикосновения пальцами и языком доставляют мне кайф.       Парень чувствует, как на щеках снова появляется красный цвет, на этот раз от стыда. Так и хочется остановится и забыть это как сон с не очень хорошим началом, восхитительной серединой и кошмарным концом. Стыдно… нет, конечно, это его первый секс с мужчиной, но что бы обложатся настолько, что даже по простате партнера за несколько минут не смочь попасть… феерично просто. Парню стыдно, что он тратит их общее время, что так подводит, и что, кажется, не лучше клиентов хёна, которым главное было получить свое удовольствие. Хван просит «освободить его задницу», что Феликс делает слишком резко и быстро, тут же извинившись и плюхнувшись на кожаный диван позади. Член пульсирует, требуя продолжения. Танцор разворачивается, садясь задницей на стеклянную столешницу, и смотрит на партнера, который сейчас нервно ерзает, точно не зная чем себя занять. Тот наклоняется и него целует его в губы, успокаивая. Мягко проводит большим пальцем по его скуле, и мирно улыбается. Он правда не ожидал, что его, обычно веселый Ликс будет чувствовать себя так пристыжено из-за его слов. Он не хотел этого. Лучше бы Хенджин вообще не портил атмосферу, давая другу насладится действиями. Но его нотки «драма-квин» опять выскальзывают наружу.       — Ликси, все хорошо, это не твоя ошибка. Я тебе помогу, хорошо? — он использует самую добрую улыбку из своего арсенала, и парень напротив ответно, все еще немного смущенно, улыбается. Говорил хён так спокойно и умиротворяюще, будто речь идет о погоде.       Младший кивает, на что получает следующие указания:       — Одним пальцем войди в меня.       Он желает снова намазать их смазкой, так как добрая её половина осталась на черном стекле стола, за который он переодически придерживался, но мужчина отвечает, что это не обязательно. Тот придвигается к краю и садится на копчик нежели на саму задницу, так, что бы его отверстие было в легком доступе. Атмосфера в этой комнате между ними меняется чуть ли не каждое мгновение, и такие перемены можно сказать интереснее, чем если бы у них просто был трехчасовой секс. Введя палец, он слышит следующую команду:       — Теперь надави на стенку в сторону моего живота.       Получается найти только со второго раза, но когда все-таки получается, господи, он прям видит, как перед ним на столе тает его парень. Он немного поддается вперед, руками опираясь в стол. Оказывается, простата была не так высоко, как предполагал Феликс. Ему снова стыдно, даже не смотря на то что он мужчина, он не знал такой базы.       — Молодец, теперь все должно получится лучше, — на выдохе произносит Хван и смотрит в темные глаза ниже.       Ли решает немного поиграть с ним, потому, придвигаясь чуть ближе к краю дивана он пальцем поглаживает зону, на которую указал танцор, оставляя поцелуи на красивых кубиках. Кажется, его губы уже давно распухли, но он не замечает этого недоразумения, продолжая «массаж». Руку он опускает на живот, поглаживая, и делая точно так же, как недавно делал темноволосый, сидя на нем. Пальцами проводит по влажным кругам, не поднимаясь выше живота. Сверху слышится поддерживания и рваные охи и вздохи, а тело под ним медленно подрагивает. В последний раз надвив на простату, он вытаскивает палец из друга, и снова берется за свой член, умоляя судьбу, дабы сейчас он смог попасть в нужное место в чужом теле.       Медленно входит, и пока он это делает, Хван закидывает ноги на его плечи. Гибкость конечно в этой позе не нужна, но младший все равно удивляется и восхволяет старшего. Те смыкаются где то за шеей. Первый толчок, и танцор напрягает мышцы рук, до этого спокойно упиравшиеся в черное стекло под ним. Не сказать никак по другому, кроме как: Феликс попадает точно в цель. После указаний ему стало легче действовать, и дрожь под ним становилась все более неконтролируемой. Каждое удачное движение таза было равно тихому, тяжелому не то выдоху, не то вдоху партнера. Ли самому это нравится, ведь внутри так тепло и приятно, что останавливается не хочется. Плохие мысли с хорошим замыслом. Воздух становится густым и тяжелым, сейчас труднее вздохнуть, чем даже когда они только начали целоваться, но он заставляет себя дышать.       Спонтанно, он поднимает старшего, даже не вытаскивая из него член, и садиться на диван, а вместе с тем и мужчина насаживается на него до самого конца, громко вдыхая имя младшего. Прильнув к чужому телу, тот снова оставляет поцелуи на шее и ласкает гладкую кожу нижней челюсти. Феликс стонет, из-за чего шея под языком Хенджина начинает подрагивать. Тот облизывает кадык, прикусывает, слабо сдавливая зубами, словно хищник, смыкающий челюсти на шее очередной жертвы. Ему бы подошла маска волка больше, чем самому блондину. В нем было гораздо больше сходств с этим животным. Ли делает толчок, затем ещё один, ещё и ещё. Танцор выгибается, переставая целовать шею и откидывает голову назад. Волосы закрывают обзор а из горла вырываются славленные стоны; с этим клиентом ему правда хорошо, правда приятно, когда чужие руки шарят по телу в поисках чего то, тебе неизвестного. Новое и новое попадание по простате сопровождается громким выдохом. Он сильнее обхватывает плечи парня, который заставлял Хенджина прогибаться. Он был уверен, что сможет продержатся, час назад был уверен, что очерченной клиент не заставит его испытать удовольствия, но то, как сейчас сочился предэякулят по его члену говорило об совершенно обратном.       Светловолосый чувствуя это, обхватывает член, и начинает ему надрачивать, одновременно двигаясь тазом. Хенджин уже без сил; одновременно происходит слишком много действий. Ему надрачивают, так как он сам себя не ублажал ни разу в жизни; его трахают, так, словно Ли его последний клиент в последнюю смену; его гладят по спине противоречиво нежно, редко царапая кожу так, словно не этот же человек выбивал из него стоны. Феликс так же испытывает слишком много для того, что бы одним предложением можно было бы описать его состояние. Он словно сейчас на сверхстимуляции, где приятное, почти граничит с болью. Грудь парня сжимают, теребя раскрасневшиеся соски, и чужой рот ласкает его шею, и от каждого горячего выдоха толчки становятся все более рваными и неконтролируемыми. Сейчас не осталось ничего, кроме возбуждения, чужих губ и тихих гортанных звуков, наполняющих комнату. Он больше не может держать общение быть аккуратным и нежным, он и так знает, как его хёну хорошо. И в подтверждение этим словами, младший поднимает подбородок танцора, и чувствуя как оргазм окутывает его, отчаянно впивается в приоткрытые губы, словно пытаясь высосать чужую энергию и остатки сил. Долгожданное наслаждение бьет по нему настолько мощно, что перед глазами на несколько секунд останется лишь непроглядная тьма. Из легких он выбивает все остатки кислорода, которого и так не хватало, и теперь Феликс похож на рыбу на суше: ртом пытается глотнуть воздуха. А в это время на нем продолжал прыгать Хван, желая тоже получить разрядку, которая на этот раз должна стать лучшей в мире. Толчки со стороны парня прекратились, осталось лишь движение руки, все ещё теребящей член.       — Ликси, боже… — мычит он, совершенно не останавливаясь и даже не замедляясь, за несколько секунд, до того, как его семя порождает на грудь Ли. В порыве выпячивает грудь, а голову с хрустом откидывает назад.       Успев надышатся тяжелым воздухом, он оглядывает мужчину, взгляд которого через пару секунд становится умиротворенным. Он неровно вдыхает, и поглаживает лицо парня, водя по скулам и щекам, все ещё не желая вставать с чужого члена. Сам Ли наклоняется к чужой шее и аккуратно прикусывает кожу, повторяя действия старшего, и имитируя хищника. Затем, под недовольное бурчание Хвана, просит его слезть с члена и сесть просто на колени. Заправляет прядь иссиня-черных волос за ухо, и с трудом улыбается. Кажется, что каждая клеточка его тела болит, ноет от усталости. Такого секса у него в жизни никогда не было. Он надеется на это же со стороны хёна.       — У нас есть ещё полтора часа, — первым заговорил старший, по новой изучая тело под ним все с тем же интересом. На этот раз действовал даже медленнее чем до этого.       — И ещё несколько у дома, — ухмыляется Ли, облизывая пересохшие губы. Танцор под ним довольно мурчит и придвигается ближе. — А мне придется тебе платить те двести баксов?       — Только если дома не оттрахаешь меня как сделал это только что и не сделаешь мне минет, - заговорчески шепчет старший, толкая парня в грудь, и прижимаясь к нему за новой порцией поцелуев.