В объятиях твоего вздора

      Некоторое время спустя Чонин вышел более уверенным и менее благоухающим зефиками, сразу же обнаруживая все свои чемоданы открытыми.       — У тебя есть нормальная одежда? — всё ещё пытаясь осторожничать, спросил Кристофер. — Да, целых восемь чемоданов, — на полном серьёзе ответил ему Чонин, продолжая вытирать волосы, пахнущие уже шампунем мужа. — Иди сюда, поговорим, — ласково проговорил Кристофер, предчувствуя тяжёлый разговор и пытаясь набраться терпения.       Хотя, какое уж тут терпение? Пройдёт пять минут, и рядом с альфой течный омега начнёт благоухать зефирной фабрикой международного масштаба в самый сезон производства.       Чонин сел рядом, сразу начиная ёрзать, близость альфы давала о себе знать, и чувствовал он себя крайне неуютно. Но, видимо, от усилившегося аромата альфы, боль в животе утихла, и сбегать он пока не торопился.       — Чонин, понимаешь, наши родители решили объединиться в одну семью с целью оставить компанию неделимой и отдать её нам, а потом и нашим детям, — начал Кристофер.       — Детям? Да иди ты, знаешь куда? — Чонин вскочил и хотел выбежать из комнаты.       Кристофер, ловко удержал его за предплечье, ощущая ладонью нежную кожу, заставил сесть обратно и продолжил:       — Как выяснилось, мы истинные, рано или поздно, ты это поймёшь. Твоё тело уже это поняло, как мы видим.       Кристофер приложил палец к его губам, не дав заговорить, когда Чонин только открыл рот в попытках внести свои коррективы:       — Так вот, к чему я веду, что за одежду ты носишь? Как руководитель компании, я буду вынужден посещать приёмы и деловые ужины. Там обязательно присутствие супругов. — он сделал многозначительную паузу, подбирая слова, стараясь не обидеть мужа, — И твой «стильный образ» нужно поменять на что-то более сдержанное.       — Я не буду носить брюки со стрелками! — категорично заявил Чонин.       — Можешь не носить, сейчас такое разнообразие одежды, это не проблема. Но будь добр, вот этих вот колготок я на тебе больше видеть не должен, ты же не танцор балета, — объяснил Кристофер.       — Мы так не договаривались! Ладно, на приёмы можешь купить мне что-то другое, но только на приёмы! — ответил омега с претензией в голосе.       — Чонин, ты же понимаешь, что вот это, неприлично? — Кристофер указал на натянувшиеся спереди лосины, — Тем более, когда у тебя течка. Не все альфы так благородны, как ты думаешь, и этим ты подвергаешь себя опасности.       Чонин покрылся стыдливым румянцем, понимая, что его состояние заметно альфе и привлекает не только взгляд, и потянув верхнюю часть одежды вниз, ответил:       — Я могу покупать футболки подлиннее.       — Никаких футболок и лосин! Твоя незамужняя жизнь закончена, нужно вести себя прилично и одеваться подобающим образом, — аккуратно наставлял Кристофер, прощупывая почву и желая узнать, как далеко можно зайти в воспитании великовозрастного детёныша Янов.       — Или ты соглашаешься, и я ношу то, что ты хочешь, только по вопросам твоей работы, или ты ходишь туда один, а я сижу дома в трусах, — Чонин снова подошёл к чемодану и вытащил из-под кучи лосин коробку с запасом жевательной резинки.       Кристофер шокированно вытаращил глаза: ни один нормальный человек столько жвачки за всю жизнь не сжуёт.       — Ладно! Только вот ещё: ты там молчишь, пока не закончишь учёбу, и не научишься разбираться в бизнесе, — аккуратно указал Кристофер мужу.       — Я закончил учёбу, — ответил Чонин, открыв одну из упаковок и высыпав в рот все розовые подушечки разом.       — Зефирка, это не многовато? — спросил Кристофер, всерьёз опасаясь за здоровье супруга, — учитывая состав этой розовой дряни, ты испортишь поджелудочную.       — Не многовато, папироска! — язвительно передразнил его Чонин, пытаясь разжевать все подушечки с видом кошки, грызущей сухой корм.       — Что? — искренне удивился Кристофер.       — Что слышал! Раз ты начал называть меня в честь моего аромата, получай взаимность. Сам же говорил, мы истинные, — громко захохотал Чонин.       — Папироска в отличии от зефирки звучит грубовато. Ты не мог бы выбрать другое слово? Мы через неделю переезжаем в Бахрейн. Это страна, где население в основном шииты, и грубое обращение к альфе не принято, — объяснил Кристофер.       — Хорошо, мой любименький муженёчек, — съязвил Чонин, специально на манер куклы хлопая длинными ресницами и снова садясь рядом.       Кристофер серьёзно посмотрел на него:       — Вот так хорошо. И в следующий раз выбирай тон поласковее. Хотелось бы побольше нежности от такого красивого омеги, как ты.       Чонин что-то пробурчал себе под нос, отвернулся в смущении и полез к изголовью кровати на четвереньках.       Кристофер схватил его за лодыжку и тихонько потянул на себя, как нашкодившего кота, осторожно начиная фразу:       — Ты можешь так не делать? Ну что ты как макака? Сядь, пожалуйста, и вернёмся к вопросу о твоём образовании.       Чонин снова сел, в этот раз, поджав стройные ноги в леопардовых лосинах под себя и улыбаясь, но пытаясь сделать серьёзным свой тон, объяснил свою позицию:       — Да не будет у меня образования. Отстань! У нас есть деньги, я могу не работать, а на приёмах молчать. Тем более, общение со старыми лысыми толстыми мужиками с твоей работы меня вообще не интересует. Фу!       Кристофер пытался построить серьёзный диалог и спокойно, не поддаваясь на очевидные провокации, спросил:       — Ты же учишься, собрался бросить университет?       — Да не, не беспокойся, — со смехом махнул рукой Чонин, — всё уже готово, меня уже отчислили.       — Но твои родители сказали, что… — хотел переспросить Кристофер, придвигаясь ближе.       Но Чонин, вытянув руку, ладонью попытался отгородиться от него, прерывая его попытку сесть рядом и договорить:       — Мои родители много чего сказали, но меня не спросили!       Он снова был серьёзен, или хотел казаться таковым, но на Кристофера эти обманчивые действия уже не влияли, он уже раскусил попытки вывести из себя, заполучить свободу и продолжать тусоваться без какого-либо контроля.       — За что тебя отчислили? — он хотел предложить решить вопрос с восстановлением в университете и решил выяснить причину, дабы понять, как действовать.       Чонин молчал, мялся и улыбался под строгим взглядом мужа.       — Ну? Говори, как есть, родителям не скажу. У нас теперь своя семья, — Кристофер действительно не собирался никому ничего рассказывать и искренне хотел помочь с целью установления доверительных отношений между ними, — к тому же ты взрослый человек, и волен сам решать, без наставлений родителей.       Чонин некоторое время подумал, почему-то было стыдно говорить воспитанному и показавшемуся добрым мужу, но потом всё-таки признался:       — Я плюнул в препода.       Почему-то хотелось доверять супругу, и он решил не скрывать правду, хоть и было совестно признаваться в этом.       — Боже, — вырвалось у Кристофера, он был настолько ошарашен, что не смог сдержаться, — За что?       — Он сказал, что я тупая ленивая омега, — стыдливо объяснил ему Чонин.       — За что он так тебя назвал? — поинтересовался Кристофер.       — Ну, он орал за прогулы, — ответил Чонин, закусывая губу, было неловко говорить правду, но всё-таки внутренне захотелось довериться надёжному супругу, он каким-то волшебным образом располагал к себе.       — А почему ты прогуливал? — продолжал допрос Кристофер.       Тут-то Чонин оживился, сразу стало понятно, почему учёба не задалась:       — Потому, что эта экономика — скука смертная. Синусы-косинусы, пусть родители-коители их сами учат, как сумели меня туда засунуть, пусть сумеют и смириться с отчислением.       Кристофер понимал мужа, но, по его мнению, тот перегибал палку:       — Так, ну-ка прикрой рот, чтоб я о родителях таких слов больше не слышал. — спокойно сказал он, стараясь не выводить истинного на эмоции, — Ты всё равно пойдёшь учиться, нравится тебе это или нет. Чем ты хочешь заниматься?       — Мне фоткаться нравится. Хочу быть моделью, — Чонин откинулся на кровать, начиная позировать, сверкая обтянутыми лосинами ягодицами.       — Это исключено. — парировал Кристофер, когда взгляд упал прямо на аппетитные округлости, — Ты должен интеллектуально развиваться. Можешь быть моделькой в свободное от учёбы время. Я разрешу.       И, конечно, же, слукавил. Если вдруг супруг решит работать моделью, Кристофер сам готов приплатить агентству, лишь бы они ответили, что Чонин им не подходит. Показывать такое восхитительное тело кому попало, да ещё и явно не в закрытой одежде, он не позволит. Он уже ревнует. А что будет через время?       — Будто я спрашивал, — Чонин зевнул.       — И прикрывай рот, когда зеваешь, — ласково сказал Кристофер, дотронувшись до румяной щёчки супруга и повернув к себе, — это тоже неприлично.       Чонин снова заворожённо засмотрелся на пухлые влажные губы мужа, неосознанно приоткрывая и облизывая свои. Кристоферу нравилась эта реакция, омега казался ему привлекательным, и, кажется, это было взаимно. Переместив руку на нежную шею, он слегка потянул Чонина к себе, пока тот отвлёкся на любование.       Молодожёны встретились взглядами. Чонин почувствовал, как вблизи аромат кофе почти перекрывает запах табака, и глубоко вдохнул, посмотрев каким-то, как Кристоферу показалось, влюблённым взором, следом прикрывая глаза.       Альфа, на секунду принюхавшись к ноткам сладкого зефирного благоухания, вдохнул полной грудью и впервые поцеловал мужа.