Птицы

Нью-Йорк ударяет в спину. Приветливые лица сменяются злобными рожами к тем, кто упал, разбился-утонул, не поднялся. Нью-Йорк это не корпорация и мечты - это дороги, это тысячи огней и призраков, это жестокость, возведенная в абсолюты. Если нет монстра на первой полосе утренней газеты, то его сделают. Второй год мой мир состоит из четырех стен с выходом в интернет, мой район не является безопасным, у меня жалкая конура, скворечник и крики за стенами подтверждают все ужасы мира, в который я сам по свой воле попал. Второй год мой рацион составляет пицца и бургеры, сериалы и документальные фильмы, книги и редкие вылазки на улицу. Меня избегает собственная мать и звонит мне все реже, впрочем, я делаю тоже самое, я откалываюсь и отрекаюсь от самого себя. Второй год я живу на пособие и все мои попытки найти работу безуспешны. Я в полном проигрыше, я ничтожество, которых так много на окраинах мегаполисов. Я был кем-то другим, но теперь почти не вспомнить - ни мечты, ни полеты фантазии и анализа, ни удовольствие от острых бесед, ни то, что я был молодым профессором, которого ждала блестящее будущее, ни эти вечные скрипы библиотечных залов и разговоры за шампанским, перелеты между континентами, преподавание. Я был таким ярким, что когда падал - взорвался. Меня зовут Диаваль, мне тридцать пять - я не женат, я был уволен с позором и полностью разорен. Мне удалось выплатить кредиторам, но теперь я голый, а стены вокруг - мрачный склеп - почерневшие от времени, в маленькой кухни вечно немытый кофейник и слишком мало мыслей, надежд еще меньше. Мне тридцать пять и два года назад я был во всех газетах, а теперь я интересен лишь сумасшедшим, первое время после скандала - моей связи с якобы несоверешеннолетней студенткой мне писали поклонницы, сумасшедшие женщины при ближнем рассмотрении, которые любят писать длинные письма маньякам в тюрьмы. Моя лицо было в газетах. Моя фамилия была в газетах и электронных изданиях. Меня настолько запомнили как «маньяка-насильника», что тот факт, что меня оправдали никого не волновал. Он прошел короткой новостью, а на адвоката, который бы подал иск к штату и к газетам, у меня теперь не было, не было невесты, почти не было матери. Никого - мрак, пицца, сериалы, возможно кризис среднего возраста. Я не надеялся, что мне вновь удастся подняться, но на мое резюме ответила корпорация «Лес». «Зачем им преподаватель философии?» - пришел вопрос в мою голову, когда я завис перед монитором с куском пиццы. Прочитал про них бегло - информационные каналы, документальные фильмы, международная озвучка и крупное подразделение с видеоиграми. Я не увлекался, не играл никогда. В Диавале прошлого было столько жизни, что утопать в другой реальности ему не требовалось, он был красив, молод, харизматичен. Я не верю, в том прошлом был не я. Ответил на письмо от службы кадров. Получил назначенное времени. Меня хотели видеть лично, вместо онлайн беседы. Неопытная девушка, которую обошел скандал над моей личностью? Приду лично, мне зададут пару вопросов и выдадут вежливый отказ. Так было не раз, они всегда вежливые, вместо того, чтобы сказать в глаза: «Мы читали о вас в газетах. Вы - мудак и нас не интересует насиловали ли вы эту милую девушку и даже то, что она была проституткой по вызову. Она же ходила к вам на лекции, а вы ее вызвали и заставили…». Сколько лжи, сколько ужаса. Я возненавидел Нью-Йорк, он не верит правде, он хочет поддержать жалостливых обманщиц… Я вымылся. Завернул чистые темные волосы в хвост. Нашел костюм и направился к сияющей башне корпорации. День был солнечный, как назло…