Игра на возражение.

Люстры лязг, мигалок вспышки, шаг, удар и тьма

Неудачно встала фишка — выпала тюрьма.

«Монополия» — Монеточка.

Свет. Свет, что освещает всё вокруг, хотя казалось бы — здесь, итак, достаточно ярко, что видно буквально всё, как на ладони: блеск вспотевшего лба, дрожащие от предвкушения руки, сбитое дыхание и четкий взгляд. Фишка. Фишка в тех самых дрожащих руках кажется явно до жути маленькой и мелочной, хотя: шаг влево, шаг вправо — расстрел. На эту минуту мир сужается до чёртовых атомов, въедаясь в мозг небольшой черешневой косточкой, что будто пробивает череп насквозь. И душно. И сухо во рту, но даже виски сейчас — враг его чёткости и ясного сознания. Но ясное ли оно, когда, кажется, что ещё секунда и мир либо рухнет без предупреждения, либо станет подобен раю на земле? Тоже не ясно. Но это чувство любопытства, что может погубить, уж слишком манящее. Поэтому, даже не опуская взгляд, мужчина в сером костюме разворачивает перед собой три карты: три пятерки разных мастей, что красиво блестят на зеленом столе. — Трипс… Всё тот же мужчина в сером костюме выдыхает, но даже в этом небольшой вздохе слышны крохи надежды, что мелькают перед глазами, как красные надувные шары. Уверен ли он, что выиграл? Возможно, но невероятно. Взгляд его прикован к другим рукам, что спокойно держат четыре карты. Везение. И удача. Только везение и удача сейчас играют с ним в огонь и воду. Но интрига висит, и висит достаточно долго, отчего раздражение на чужом лице теперь читается больше, нежели некий еле слышный страх. Но… — Каре. Мир рухнул. Быстро. Жадно, и до мелкой частицы. — Спасибо за игру. Улыбка. Серый костюм смотрит на тупую и мерзкую улыбку, которая слегка вылазит на чужом лице напротив. И рука, что со злостью — вероятнее отчаянием — падает на стол, сбивая все фишки, слишком уж громко звучит в, оказывается, итак, пустом зале. Это была игра один на один, тет-а-тет, без малейшего шанса на переигровку. Одна игра, и, видимо, на выживание. Фишки с неприятным стуком летят на плиточный пол, отскакивая и, некоторые, словно дразня, прикатываются поближе к ногам проигравшего. — Ты свободен, Хёнджин. Иди. Мы не будем играть во второй раз, и ты сам на это согласился. — Блять, так не может быть! Ты, чёртова сука! Ты не можешь выигрывать каждый, ебанный, раз! Стул того серого костюма отлетает дальше, где-то передвигая валяющиеся зелёные и красные фишки. Теперь тут грязно и дубовый ободок покерного стола, что так сильно сжимается пальцами, фантомно трескается в униженных руках. А ведь только недавно в них были чьи-то «счастливые» карты. — Это покер. И ты знаешь, что я играю честно. — Да ты… — чьи-то колени неприятно наседают на пол. — Умоляю… — шмыг. — Я прошу тебя, прошу ещё одну игру… Тихий смешок с уст напротив вырывается сам по себе. — Нет, Хёнджин. Это не моя проблема. Ступай. Но вот чьи-то шмыги слышатся лишь сильнее, перерастая в самое настоящее рыдание. Истерику, судя по тому, как Хёнджин в — том самом — сером костюме звонко падает ещё ниже, чуть ли не разбиваясь об тёмный кафель комнаты. Ладонь бьёт кулаком по плитке, даже не обращая внимание на то, насколько пол всё-таки жёсткий для такого, насколько всё-таки жизнь в миг стала ничем и рухнула. Но рыдания долго не продержались, ведь того, кто невнятно бормотал что-то вслед, ровно уводили два огромных парня.

Игра окончена.

— Не место тут соплям. Слабак. Мужчина смотрит на фишки, что невнятно валялись на полу: смешно, насколько люди падки, когда имеют зависимость. Готовы на что угодно, лишь бы получить своё, получить тот долгожданный дофамин от игры, от чувств и ощущения всей власти в одних лишь двух руках, что могут ровняться лишь простым разноцветным картам. Две карты, три карты — но если удача сегодня не твой напарник, можно прощаться со всем, что имеется в твоих карманах. Хотя и для некоторых Госпожа Удача, буквально спутник жизни. Да, Чо… — Чон Чонгук. Поздравляю. Победитель смотрит на дверь, что закрывается неспешно и мужчину, вошедшего внутрь этого карточного бардака. Мин Юнги. — Да ладно тебе, Юнги, будто впервые выигрываю. — В покере — нет, а вот билет в суд — вполне. Чонгук хмыкает, но встает из-за стола. Белоснежная рубашка, что была небрежно закатана по локоть, уже слегка помялась и не выглядела столь хорошо, как раньше, но это не имеет, как минимум, значение сейчас. Он смотрит на блондина и опускается локтями на стол: носок лакированных дорогих туфлей со скукой подметают разбросанные жетоны. — И я советую тебе как можно скорее искать адвоката. — Адвоката? — Адвоката. Тебе ведь говорили, что твои игрушки тебя однажды погубят, но ты не слушал. А знаешь, что стоит появиться тебе в суде — крах всего будет. — Не бузи. Это даже звучит смешно, чтобы на меня кто-то подал в суд. Нет таких невинных овечек в этой сфере, Юнги. И вновь хмык, а меж пальцев красиво крутится карта. Пиковая дама. — Волки в шкуре овц зато существуют. Все документы есть у Марии. Заканчивай здесь восторгаться собой и выдвигайся в офис. Я и Бам ждем в машине. И уходит. Больше и несмотря на спокойного Чонгука, который лишь вновь невнятно хмыкает. — Волки в шкуре овц. Конечно. Видимо, в этот раз не везде Госпожа Удача встала на его сторону.

Но это пока…