Memento Mori.

Сокджина забрали ближе к обеду. Чимин плакал, когда прощался с другом. Чонгук был сам не свой. Не было солнечной, детской улыбки. Были лишь нахмуренные брови, недоверчивый взгляд и плотно сжатые губы. Он не плакал, но смотрел так, что у Джина сердце разрывалось. А ещё было стойкое ощущение того, что он что-то упустил. Где-то недоглядел. Потому что не может шестнадцатилетний подросток выглядеть так, словно уже знаком с этим жестоким миром. Он не может знать того, что предстоит его старшему за стенами их привычного мира. — Чонгук-и, ты в порядке? — Сокджин убирает упавшую прядь волос с лица младшего и почти невесомо нежно касается щеки. — А ты? Ты в порядке? — Голос внутри старшего упрямо твердит, что паренёк перед ним не может ничего знать. Но Джин старается заглушить его и заодно свои слишком громкие мысли, твердящие, что нет… может. Сколько бы он ни защищал друзей, от всего не убережёшь. Но ведь он может ошибаться? Может ведь? — Конечно. Меня забирают в семью, как я могу быть не в порядке? — пытается придать голосу нужную твёрдость. — Правда, вас там не будет. Я буду очень скучать. Уже скучаю. — И правда, чего это я? В семью… В семью… — Чонгук словно уходит в свои мысли. — Гук-и, ты меня пугаешь! — Я в порядке, хён! В порядке. И ты тоже будь… — Джин видит, как младший крепко сжимает руку в кулак и накрывает его своей рукой. Никому это знать не обязательно. А некоторым не только нежелательно, но и строго нельзя. В их список входят Чимин и воспитатели. Особенно директор. Потому что сколько бы он Джина ни пытался убедить, что сделает для безопасности парней всё, что сможет, но что-то мало верится. — Я обещаю. Обещаю, что буду в порядке. И что, несмотря ни на что, останусь собой. — Этого достаточно. — Чонгук кивает головой и сжимает такую родную ладонь в своей руке, которая на время расслабилась под нежностью его хёна. Но это только на время. Потому что если кто-то или что-то вновь будет угрожать Джину и Чимину, то ладонь вновь превратится в кулак. И не факт, что «причина угрозы» проживет дольше, чем он до неё доберётся. Хоть теперь у него не будет рядом хёна, он не может расслабиться. Рядом до сих пор остаётся младший брат, которому сейчас всего четырнадцать. — Ладно, парни, как только устроюсь, я найду способ связаться с вами. — Чимин улыбается сквозь слёзы и машет рукой. Чонгук молча кивает и сильнее прижимает брата к себе. Теперь им придётся выживать вдвоём. Но это не так страшно, ведь Сокджин остался совершенно один. *** Джина привозят в огромный особняк на три этажа, рассказывают правила и оставляют в его личной комнате одного до ужина. Джин назвал бы это камерой. И не потому, что она маленькая или с решёткой на всё окно. Нет! Она вполне даже уютная и просторная. Выполнена в тёплых бежевых тонах с элементами розового. Имеется собственная ванная и санузел. Живи — не хочу! Но также от него не скрывают того, что купили, причину и даже цену. Директор запросил за него 1 331 950 000,00 корейских вон. Его не держат в заточении. Джин может свободно передвигаться по дому и двору. Но также без сопровождения он не может выйти за пределы особняка. А сопровождение у него одно: его новый хозяин. Мужчина, что купил его, старше на двенадцать лет. Соответственно, ему 29, тогда как Джину всего семнадцать. Ким Ю Хён строг, но не жесток. И Сокджину вроде как повезло, что его купил именно этот мужчина (если, конечно, принадлежать кому-то, словно вещь, можно назвать «повезло»). Но тут, как, впрочем, и везде, есть две стороны медали. Ким был игроком, где ставкой была чужая жизнь. В данном случае — Джина. Ю Хён обучал и выставлял своих парней на ринг. Бои без правил. Где призом для победителя было время… Время для жизни перед очередным боем. *** Сокджина привезли в подпольный бар в первый раз, так что он не сильно переживал. Сегодня ему не предстоит драться, а лишь увидеть, как это делают другие.(он будет лишь наблюдателем) Но нервы начали напоминать о себе, как только парень увидел первый бой. Первое, что он отметил, — отсутствие какой-либо защиты на бойцах, специальных перчаток или даже бинтов на руках. Дальше — больше! Никаких правил! Абсолютно никаких. Бойцам ломали кости, выбивали челюсти, убивали! Это место напоминало гладиаторские бои, где выживает сильнейший. Были три основных степени тяжести. 1. Самая лёгкая — тебе нужно нокаутировать соперника, ну или нокаутируют тебя! И не обязательно, чтобы соперник потерял сознание. Тут уже тебе решать, кем хочешь быть: слабаком или победителем. Джин твёрдо для себя решил, что слабаком быть не хочет. 2. Средняя — можно сломать парочку (никто не будет против, если больше) костей, вырубить соперника и довести до полуживого состояния. 3. Тяжёлая — вот тут уже проигравшего ждала только смерть! — Смотри внимательно, Джин-и. И не смей отворачиваться! Смотри, слушай, запоминай! — Ю Хён стоял у парня за спиной и шептал на ухо. — Следи за реакцией своего собственного тела, контролируй его. Не позволяй другим увидеть свой страх. Присмотрись во-о-н к тому бойцу. — Мужчина указал на высокого парня в хорошей форме, с кипельно-белыми волосами. «Хосок!» — Джин с трудом сдержался от порыва крикнуть родное имя, кинуться вперёд и прижать к себе. Этого парня он узнает везде! Лишь кулаки сжались, выдавая его состояние. На что Ю Хён только усмехнулся. Ему не нужны были слова. Реакция Джина сказала сама за себя. Невозможно так реагировать на незнакомого и ничего не значащего для тебя человека. А мужчина между тем продолжил. — Тебе нужно пересечься с ним, попробуй подружиться. А самое главное — научись у него тому, что он умеет. Я долго наблюдаю за этим парнем. В свои двадцать два он уже стал приемником своего хозяина и после его смерти продолжил его дело. «Что? Его Хосок?! Его солнечный, добрый Хосок по своей воле варится в этом…» — Почему он? — Придав своему голосу непринуждённости и незаинтересованности, поинтересовался Джин. Ему бы не с хозяином тут общаться, а увести друга куда подальше и уже у него самого всё узнать. Но ещё рано. Нельзя! — Он первоклассный боец. Тебе не помешает его опыт. — Это приказ? — усмехнулся Ким. За тот месяц, что он живёт с Ю Хёном, тот показал, что не надо попросту бояться его. И позволял вот такую вольность. Но только Сокджину. А тому, похоже, это позволение и вовсе не сдалось. Парень не из тех, кто прогибается под кого-то. Ему просто необходимо выжить, как и обещал Чонгуку. А после забрать их из этой прогнившей системы. Лишь бы успеть. — Совет. Иди к нему. — Мужчина подтолкнул младшего к Хосоку, пока тот освободился и не был занят очередным боем. Блондин сидел на краю ринга, свесив ноги и поставив наполовину опустошённую бутылку воды рядом. Увидев движение в его сторону, нахмурился и сжал губы. Он не припомнит этого парня в списках самоубийц и своих многочисленных врагов. Джин прошёл мимо и легонько толкнул стоящего на его пути качка. — Куда прёшь? Не видишь, тут люди стоят! — вмиг ощетинился качок, но был заткнут парой слов. — Уймись, Винс. Паренёк случайно. Так ведь? — Сзади подошёл брюнет и, похлопав Джина по плечу, рассмеялся. За ним рассмеялись и остальные. Только Хосок ещё больше нахмурился и неотрывно смотрел на парня, который был ему смутно знаком. Джин скинул руку незнакомца и сделал шаг в сторону уборных, посмотрев на Хосока. Но рука вновь вернулась на место и предупреждающе сжала. — Не торопись. Откуда ты? Кто твой хозяин? — Плечо немного оголилось, из-за чего стала видна тату, которую ставили всем купленным. У каждого была своя. — Ким Ю Хён? — насмешливый и заинтересованный взгляд прошёлся сверху вниз, оценивая. — Пусти! — Джин дёрнулся, избавляясь от сильной руки уже второй раз за последние десять минут и поворачиваясь к незнакомцу, позволяя рассмотреть себя более детально. И, судя по взгляду, тому понравилось то, что он увидел. — Прекращай, Джун. Ты его в мыслях поди уже разложил на всех поверхностях. — Хосок смотрел на сжавшегося паренька, который, наверное, из-за стресса и не понимает, что выглядит слишком напугано, а не как себе представляет — смело и непринуждённо. Словно и не он сейчас стоит в кругу незнакомых бойцов. Или же будто бы он постоянный посетитель подобных мест. — Хочешь, чтобы поделился? — Намджун знает про ориентацию друга и постоянно стебёт его. — Пошли, отведу в уборную. Смотреть жалко. — Хосок увёл Джина в сторону уборных. Ким Ю Хён смотрел за всем со стороны и восхищался талантом Сокджина. Возможно, он был немного напуган, но не настолько, как показал остальным. «Что ж. Умничка, Джин-и. Правильный подход». Парни заходят в уборную, и Джина резко толкают вперёд, грубо и болезненно впечатывая в стену. — Какого, Ким-мать-твою-хрена-Сокджин, ты здесь забыл?! Скучно стало?! Приключений захотел?! — орут на парня, а тот лишь глаза закрывает и жмурится от прострелившей спину резкой боли. — Я серьёзно, Джин-и! Что ты тут делаешь? — голос смягчился, а в глазах бесконечный страх и боль за родного человека. И немного отчаяния: не уберёг. Хосок вначале думал, что ошибся. Не хотел верить. Но, услышав родной голос, перестал отрицать очевидное. Это его Джин. Его друг, которого он не видел слишком долго. — Ты хоть о Чимине и Чонгуке подумал? — В первую очередь. Иначе меня бы здесь не было. — Как они? И что это значит? — Они в порядке. Если бы я сбежал, то они были бы первыми на «усыновление». — Мразь! Какая же он мразь! — Хосок злился. В первую очередь на себя, что поверил этому ублюдку. Хотелось раскроить этой мрази череп. Ну, это он всегда успеет. — Директор обещал сделать всё возможное, что бы их не забрали. — Эта тварь напиздела тебе, Джин-и. Также, как и мне. — О чём ты, хён? — Он тоже обещал мне, что защитит тебя. Парни проговорили очень долго, пока у Джина красным не загорелся браслет. Значит, хозяин вызывает. А ещё в браслете был датчик слежения, и снять его мог только тот, кто надел. По крайней мере, ему так сказали. — Мне пора, хён. — Береги себя, Джин-и. Я что-нибудь придумаю. Обязательно. — Хосок обнял друга, а после проводил до выхода, где в машине его ждал Ким Ю Хён. — И ты себя, хён! Уже в машине Ю Хён, положив руку парню на плечо, шепнул: «Я знаю, что Хосок твой давний друг. Это тебе на руку. Но больше ничего от меня не скрывай». Сокджин лишь кивнул, не в силах что-либо ответить. А ведь не укажи мужчина на Хосока, то Джин сам вряд ли заметил его. Джин отрубился ещё на полдороги до дома. Слишком много всего произошло в последнее время.