Мы не умеем улыбаться

Кадзуха возвращался домой после небольшой прогулки. В планах у него зайти в квартиру, приготовить ужин, прибраться, встретить мужа и лечь спать. Возле его подъезда на скамейке сидела женщина. Даже издалека она показалась парню смутно знакомой. Подходя ближе, она замечает Кадзуху. И встаёт, направляясь прямо к нему. А Кадзуха вспоминает незнакомку. Это мать его мужа.  — Добрый день? — немного удивлённо произносит Кадзуха.  — Добрый, Кадзуха, — со слабой улыбкой отвечает Эи. — Я хотела зайти… Скар ведь не дома? — На работе.  Женщина поджимает губы и осторожно трёт свои руки, переплетая меж собой пальцы. Кадзуха понимает, чего именно Эи хочет.  — Вы хотели увидеть его? — прямо спрашивает он.  — Да.  — Он просил больше никогда не пускать вас на порог.  Эи закивала. Помнит, слышала об этом.  — Я не хочу втягивать тебя в наши дела, но Кадзуха…— женщина сильно мялась. Она не знала, чего сын наговорил о ней своему супругу, и что этот самый супруг думает о ней. Кадзуха лишь кивает в знак одобрения и словно успокаивает Эи. — Не мог бы ты поговорить с ним? Убеди со мной встретиться. Мне это очень нужно… Теперь замялся Каэдэхара. Скар — человек упёртый. Его будет не так просто убедить даже позвонить своей матери, которую он, откровенно говоря, ненавидит. А вот почему — Кадзуха не спрашивал. Эта тема больна для Райдэна, вот Кадзу и не лезет, не хочет калечить супруга. Он думает недолго, ведь ответ знает наперёд: — Я попробую, но ничего не обещаю.  Честно, и даже безболезненно для Эи. Она подняла на парня голову и улыбнулась чуточку шире. В аметистовых глаза мелькает крохотная надежда. Кадзуха не шевелится, лишь в своей привычной холодной манере произносит: — Если всё получится, то в ближайшую неделю он вам позвонит.  — Спасибо большое…— на грани шёпота произнесла женщина, а глаза её наполнились слезами.  — Не стоит. — Тогда я пойду, — Эи утёрла слёзы. — Спасибо ещё раз.  — Всего хорошего, — намного мягче говорит Кадзуха и взглядом провожает женщину. А потом заходит в подъезд. 

***

— Я дома, — слышится из коридора родной голос не менее родного мужчины.  Кадзуха вытирает полотенцем руки и выходит к Скару. Целует его в щёку, а затем и Скар его целует в ответ. Легко и немного щекотно. Кадзуха взял у мужа пакет и заглянул в него. А там, помимо продуктов из списка, две бутылки крайне фешенебельных напитков.  — Что празднуем? — спрашивает Кадзу, подняв голову на супруга. Он уже разулся и сейчас снимает куртку.  — Просто день хороший, — пожал плечами Райдэн, повесив на крючок свою куртку. — Все работали, никто меня не бесил… почему бы не выпить? Кадзуха понял, что сегодня он даже не заикнётся насчёт Эи, потому соглашается со словами Райдэна. А он подходит ближе.  — Боже, я так скучал, — шёпотом тянет Скар, обняв Кадзуху.  — Я тоже скучал, — честно отвечает Кадзу, положив подбородок мужу на плечо. — Ужинать будешь? Молчание. Скар выгнул бровь в полном недоумении.  — Странные вопросы задаёшь, — с неким скепсисом сказал Скар, даже нотки сарказма пронеслись.  — Ну мало ли, — закатил глаза Кадзуха, на что Райдэн пустил смешок. Кадзуха знает, что Скар будет ужинать всегда, но всё равно каждый раз спрашивает его об этом. Заботится. И Скару эта забота по душе.  Обняться они ещё успеют, а вот насладиться горячим ужином вряд ли, потому Скар умчал переодеваться, а Кадзуха накрывать на стол.  Они поели, поговорили, Скар сам вымыл всю посуду, и Кадзухе это показалось неким задабриванием, будто подлизаться хочет. Райдэн, конечно, может мыть посуду и прочее, но Кадзухе привычнее это делать самому. А у Скара, на самом-то деле, никакой цели нет. Просто избавил мужа от одной домашней заботы, не более. Потом он открыл бутылку. Заморачиваться особо не стали с бокалами и прочим, просто разлили алкоголь по своим кружкам. Скар принялся за банан, а Кадзуха за персик.  Время пролетело быстро, на часах десять вечера. Одна бутылка опустошена; другая, недопитая, отправилась в холодильник; головы трезвые. Половина фруктов съедена. Скар в этот вечер очень много говорил. И смеялся. Кадзухе от его смеха становилось очень тепло. Хотелось самому улыбнуться. Но он лишь внимательно слушал увлекательные истории из студенчества Скара. Эти годы в его жизни были достаточно красочные. Потом Кадзуху разморило, началось лёгкое головокружение. Скар заметил сразу и предложил таблетки. Но Кадзу отмахнулся, ведь это дело рук алкоголя. Ими было принято решение пойти потихоньку укладываться.  Только в голове у Кадзухи что-то щёлкнуло, когда они переместились в спальню.  Потому он и не пьёт. Быстро пьянеет почти от любого количества алкоголя, и сейчас, на не особо соображающую голову, хотелось ближе, резче, горячее. Кадзуха готов, но предоставит ли ему всего себя Скар? Скар сел на противоположную от изголовья сторону кровати и стянул с себя футболку. Его тоже малость разморило от количества выпитого. Элемент одежды он закинул на кресло в углу. Кадзуха прибьёт за разбросанные вещи. Но явно не сегодня. Он встал напротив Скара, а тот поднял на Кадзу голову. Смотрит с прищуром. Кадзуха кладёт холодные ладони на горячие плечи мужа, а того дёргает от контраста температур. Касания Кадзухи к коже нежные, робкие, изучающие. Скар безмолвно наблюдает. Его потряхивает от холода чужих рук. Потом лёгким толчком Кадзуха опустил мужа на локти и залез сверху. А потом они переместились к изголовью.  Затем поцелуй, отсутствие одежды, касания…

***

Скар стонет в свою ладонь, кусая её. Стоны заглушены, глаза от возбуждения слезятся и закатываются. Кадзуха скачет на его органе и дико тащится. Свободная рука Скара, помогая двигаться, сжимает бедро Кадзухи до багровых пятен и боли в собственных пальцах. Ещё пара движений, и оба почти синхронно кончают. Кадзуха в попытках отдышаться и перестать стонать опёрся на широкую грудь мужа, а тот придерживает его за талию. Руки трясутся, волосы липнут к лицу. Кадзу прикрывает мокрые глазки и осторожно слезает с мужа, укладываясь рядом. Кладёт голову вместе с ладошкой на горячую грудь. Скар до сих пор громко дышит, потому что его взяли и трахнули. Но он обнимает Кадзуху за плечи.  — Это было великолепно, — на одном дыхании протараторил Райдэн. Внизу живота ещё остался приятный спазм, и ничего с ним не поделать. — Трахай меня почаще.  — Смотри не подсядь, — звучит как насмешка со стороны Кадзухи, но в его словах прячется истина. Дышал он уже ровно, прикрыл глаза и поглаживал влажную грудь Скара. А он к его лбу тянется и целует невесомо. А потом Кадзуха потянулся к его губам. Ленивый поцелуй растекается теплом по всему телу, а в животе приятно колит до дрожи в коленях.  — Намёк на продолжение? — интересуется Скар, когда чужая ладонь стала опускаться ниже.  — Кто знает.  Райдэн невольно представил, как Каэдэхара снова седлает его. Смотрит пристально, водит холодными руками по его горячей груди. Ёрзает, выбивая из него блаженное мычание. Потом целует, и снова пелена страсти…  Но Кадзуха обнял мужа крепче, намекая на здоровый сон, а не продолжение разврата. И Скар это принял. Ему хватило пары секунд, чтобы угомонить свои грязные мысли и настроиться на ощущения. Кадзуха уже тихонечко сопит ему в грудь, щекоча тёплым дыханием. Атмосфера их спальни резко переменилась. Если до этого она мысленно пылала всеми оттенками красного, то теперь она переливается успокаивающим зелёным или голубым, как их не горящая лава-лампа. Но Скар чувствует какие-то наваждения. Ощущение, что Кадзуха хотел ему что-то сказать. Не сейчас, так в течение этого вечера. Но раз не говорит, значит, не так это и важно? Скар не знает и гадать не хочет, потому засыпает беспробудным сном. 

***

Проходит пару дней. У Скара все эти дни было отличное настроение, и Кадзуха своей просьбой (вернее, просьбой матери Скара) никак не хотел портить мужу настроение. Его редко можно видеть с улыбкой до самых ушей, а сейчас такая удача подвернулась! Но Кадзуха всё же хотел знать, почему Скар так яро пытается отгородить себя от матери. Это не его дело, знает. Да любопытство сильнее. К тому же, Кадзуха ему своих скелетов показал, а Райдэн молчит в тряпочку. Так не пойдёт, так дела в их маленькой семье не делаются. Доверие — важная составляющая здоровых отношений. Все проблемы необходимо прорабатывать, обязательно нужно разговаривать друг с другом. Эти двое несколько лет на месте топтались, а теперь отрабатывают.  Решено: Кадзуха подойдёт к мужу и спросит прямо.  Так и случилось. Скар вышел из душа и пришёл на кухню за кофе. Кадзуха гонял чай с печеньем. Райдэн быстро заварил бодрящий напиток, опёрся бёдрами и свободной рукой на столешницу и сделал глоток. Не морщится даже от неимоверной горечи. Привык, ему нравится.  — Маму твою видел на днях, — внезапно выдал Каэдэхара.  Скар мог бы поперхнуться, но вместо этого только нахмурился.  — Где? — спрашивает Скар.  — Во дворе. — Чего хотела? — Тебя увидеть.  Райдэн вскинул брови, зависнув на пару секунд. Потом отвис и продолжил пить кофе. Кадзуха ничего особо не ждёт, но попытаться стоит. А у Скара внутри всё резко сжимается. Он знает, что Кадзуха хочет спросить, эта тема его тревожит. Скар отвернулся, чтобы вымыть пустую кружку, а Кадзуха воспользовался моментом и спросил: — Какой у вас конфликт? Скар сжимает край столешницы и глубоко дышит. Кадзуха же затаил дыхание. Скар… злится? — Ну пойдём, — на выдохе сказал Райдэн, потоптался ещё секунду на месте ушёл в сторону спальни. Кадзуха неторопливо последовал за мужем.  Они сели на кровать. Кадзуха видит, как задрожали руки у Скара, и как он начинает постепенно терять самообладание. Кадзуха кладёт ладонь ему на колено. Скар опустил глаза ниже и смотрит за тем, как робко сжимаются пальцы мужа на его коленной чашечке.  — Легче станет, правда, — ласково шепчет Кадзуха.  Да не станет. Сколько бы Скар не пытался говорить об этом с кем-то — не помогает, ему не легче. Сейчас тоже легче не будет. Тогда зачем говорить? Просто успокоить Кадзуху? Скар не знает и не хочет делать одолжений. Сказать, что он не может — не может. Сказать, что не хочет — не хочет. А что он может и чего хочет? Вопрос останется открытым надолго.  — Почему всё так сложилось? Почему ты ненавидишь Эи? — голос Кадзухи тихий, ласковый, успокаивающий.  — Я скажу всего одно, а ты сделай выводы, — пробурчал себе под нос парень.  Скар сделал вдох, затем выдох и произнёс: — Она хотела дочь, — пауза. — А получился я.  Сердечко Кадзухи пропускает болезненный удар. Ему кажется, что он подумал о том самом. И Кадзухе нечего сказать, потому что он хоть и подумал, но до конца не может понять, в чём дело. Скар смотрит в пол и пытается дышать ровно, не зареветь и не начать задыхаться от злости вперемешку с обидой. Скар мог ничего не говорить, Кадзуха поймёт, но он всё равно продолжил монолог: — Растила меня как девчонку. Платья носил, волосы были длинные. Меня это не устраивало, потому что я понимал, что я парень, что Эи делает что-то неправильное. Но когда я начинал всё отрицать, она злилась. Сильно злилась. Часто била меня, сама в истерики уходила. Она не то, чтобы внушала мне кто я, а просто злилась, что у неё родился сын, а не дочка. Она меня ненавидела, а я не понимал почему. Потом стал ненавидеть сам.  Кадзуха слушал Скара, затаив дыхание. Говорил он тихо, с хрипотцой, грозясь перейти на шёпот или вовсе замолчать. Кадзу понимал, что это не конец и хотел дослушать. А мужу его всё труднее держаться. Внутри что-то раскалывается на части.  — Я никогда не слышал от неё добрых слов в свой адрес. Она кричала лишь об одном: «У меня нет сына». Ей нужен был образ хорошей и примерной девочки, которая любит свою…— Скар запнулся. Он уже много лет зовёт мать по имени. Но в лучшем случае он с Эи на «вы». Договаривать он не стал, поскольку Кадзуха и так поймёт. — Эи видела только мой образ дочери, который сама создала. Меня же самого она не замечала. Когда я стал подростком и стал более или менее думать головой, я перестал в её жизни существовать. Мы просто жили в одной квартире. Не разговаривали, нас ничего не связывало. И тогда меня накрывало. Мне было страшно от того, что я что-то к ней чувствовал несмотря на то, чего натерпелся в детстве. Я истерил, я хотел получить хоть немного её внимания. Она прекрасно слышала, что я говорил с ней, но она, сука, не реагировала. И даже когда я ползал у неё в ногах и умолял хоть о каким-нибудь взаимодействии со мной… она только и повторяла, что меня она не знает, что сына у неё никогда не было.  Слушать Райдэна становилось всё труднее. Кадзуха не мог себе даже представить, насколько человек должен быть больным, чтобы всю жизнь не замечать родного ребёнка… Эи была слишком предана своим убеждениям, а Скар просто попадал под её горячую руку.  И сейчас он снова не выдерживает этих воспоминаний.  По щекам побежали слёзы, а дыхание спирает.  Стискивает зубы и сжимает пальцами колени.  — Я хотел себя кастрировать, — еле выговорил Скар. — Чтобы она не ревела ночами и была счастлива.  Райдэн закрыл лицо руками и горько заревел. Больше Кадзуха от него ничего не дождётся. И не нужно. Он всё уже понял. Рукой он осторожно гладит мужа по спине. Молчит. Скару нужно выпустить это из себя. Накрывало его недолго, через пару минут всхлипы стали тише, Скар поднял голову, посмотрел на Кадзуху красными глазами и задал всего один вопрос: — Зачем ты это начал? У Кадзухи в изумлении поднялись брови и кольнуло сердце. Скар же не совсем это имеет ввиду? — Я зарыл это дерьмо глубоко в себе, и тут ты решил в нём покопаться. Я вспомнил это всё из-за тебя. Зачем тебе это знать? Твою мать, зачем?! Скар сорвался на крик.  Крик, полный ненависти, обиды, режущий слух и заставляющий сердце колотиться быстрее, а мозг не понимать, что вообще происходит. Скар не кричал на Кадзуху, не смотрел на него так, будто прикончит прямо сейчас. Скар не злился на Кадзуху, не ненавидел его.  Глаза забегали по лицу и телу Скара. Зацепиться совсем не за что. Райдэн молча встал и вышел из спальни. Кадзуха проводил его взглядом, а потом пошёл за ним.  Скар убежал ни в кабинет, ни в ванную, а начал куда-то собираться.  — Скар…— потянулся к нему муж, когда он уже надел куртку.  Он достаточно сильно отмахивается от нежных рук Каэдэхары и молча выходит из квартиры.  А Каэдэхара так и остался стоять в коридоре с не утихающей тревогой в груди. 

***

Первым делом, отойдя от ситуации, Кадзуха позвонил мужу. Только его телефон завибрировал в комнате. И после этого стало по-настоящему страшно. Но Кадзуха сохранял самообладание как мог. Он знал, кому можно будет позвонить примерно через полчаса.  Ожидание было томительным. Кадзуха места себе не находил. Чаю несколько чашек выдул, холодный душ принял, кухню перемыл, сходил покурить. И когда прошло нужное количество времени, Кадзуха написал Тарталье.  Выяснилось, что Скара у него нет.  У Кадзухи началась паника.  Он довёл близкого человека, который в своём беспамятстве может сделать с собой что угодно. Но Кадзуха терпеливо ждал, ведь может, Скар ещё явится к Рыжему.  Так и произошло.  Кадзуха этой ночью не спал, не мог спать. На часах третий час ночи. Парню пишет Тарталья. Увидев уведомление от него, руки Кадзу задрожали, а сердце забилось быстрее.  Райдэн пришёл к Тарту к часу в уже не самом трезвом состоянии. А сейчас он валяется у друга дома в самые сопливые сопли. Рыжий написал так поздно, потому что Скар не мог успокоиться. Кадзуха вздыхает. Просит следить за Скаром. Тарт и не оставил бы его. Ещё спустя час Кадзуху отрубило. Телефона он не отпустил.  Утром Скар домой не пришёл. В обед тоже. Под вечер Кадзуха снова написал Тарталье. Скар до сих пор у него пьёт. Кадзуха трёт переносицу и еле держит телефон. В груди с того вечера засело что-то тяжёлое, давящее и болезненное. Скара хочется увидеть и обнять. Что он вообще чувствует сейчас? Злится ли на Кадзуху? Хочет ли его видеть? Вопросов накопилось много, но ответов на эти вопросы пока нет. Кадзуха уже и сам хотел напиться, чтобы не чувствовать вину за срыв Скара. Но он лишь бродил по всей квартире, чередуя крепкий зеленый чай и сигареты. Если тупо вгонять в себя всё это, а не наслаждаться, то отвратительно. Но как-то расслабиться он не мог. Все мысли забиты Райдэном.  Эта ночь также оказалась бессонной. Кадзуха спустя полтора часа бесцельного лежание и игры в гляделки с потолком стащил с кресла плед, заварил чай и вместе с ноутбуком заперся на балконе. На улице дождь, дует тёплый ветер. Кадзуха курит третью сигу за пять минут. Мозг отказывается спать, а сердце болезненно колит уже который день. Он думает о Скаре и никак не может вникнуть в суть сериала, который смотрит. Кто-то кого-то ревнует, ненавидит; кто-то с кем-то спит, а кого-то убивают. Кадзуха смутно понимает, что включил какой-то дешёвый индийский или турецкий сериал. Да всё равно как-то. Может, уснёт от такой нудятины. Но уснул он лишь под утро и проспал до позднего обеда.  Ощущал себя Кадзуха сегодня ровно так же, как три года назад. Будто его депрессия и апатия вернулись с новыми силами ломать его нервную систему. Но Кадзуха взял себя в руки. До Тартальи он не дописался, дозвониться тоже не удалось. Кадзуха от своей беспомощности ударил в стену кулаком. На лице, впрочем, не было ни намёков на боль или что-то подобное. Он просто рухнул в кровать от бессилия. Сигареты кончились, чай в горло не лез. В квартире становилось неуютно. За почти четыре года ему чьё-то присутствие в этой двушке стало родным. А ведь до этого обожал одиночество. Но сейчас гробовая тишина давила на барабанные перепонки. И заглушить это всё было невозможно.  Кадзуха проснулся к ночи. Проверил телефон, выпил успокоительного. От Рыжего тишина. Кадзуха кинул телефон на кровать, а хотел бы в стену. Да держится ещё. И жалко технику. И деньги. Кадзуха зашёл в кабинет Скара. Он хотел осушить все его запасы коньяка. Но передумал. Вместо этого он допил вино из холодильника. В глазах потемнело, а голова пошла кругом. Когда Кадзуха вернулся в кровать — начали летать вертолёты. Но уснул он быстро.  Вот уже обед. Кадзуха ощущает себя ещё хуже. Аппетита нет, курить нечего. Скара тоже нет рядом.  — Сука, — обречённо роняет Кадзуха и точно так же роняет голову на стол. Об этот стол хотелось биться. В голову лезли уже самые печальные развития событий. Кадзу отрубился. Сил выносить это с каждым часом становилось труднее. Он скучает. 

***

Просыпается Каэдэхара с ломотой во всём теле. Но куда больше ломило шею. За окном темнеет, в квартире пусто и тихо. Голова снова падает на стол. Почему-то закралось ощущение, что ничего в жизни Кадзухи не менялось. Будто не было в его жизни мужчины, который сделал его жизнь чуточку ярче, чуточку счастливее. Будто Кадзуха не вылезал из своего болота в другом городе. Будто ничего и в этом не происходило.  Но внезапно открылась входная дверь.  И все мысли из головы просто вылетели.  Кадзуха поднялся из-за стола. Ноги не слушались, и он медленно побрёл в прихожую. А там Скар стоит. Стоит и смотрит на него. А потом опускает голову. Его совсем немного шатает. Каэдэхара подходит ближе. Разумеется, он ждал объяснений. Но вслух об этом не посмеет сказать. Скар сам расскажет то, что посчитает нужен. А расскажет ли вообще — решать тоже ему.  Райдэн сжимает и разжимает пальцы одной руки в кулак. Нервничает. Кадзуха хлопает глазами. Молчание угнетает, но что он скажет? Надавит на мужа расспросами о том, где он был два дня? Он хотел. Хотел, но не мог. Не мог ранить ещё раз.  — Прости, что ударил, — шмыгнув произносит Скар, всё ещё не глядя на мужа. — И ушёл.  Скар протягивает Кадзухе букет белых хризантем.  У Кадзухи сердце на части разрывается.  Скар хотел бы, чтоб ему этим букетом зарядили по роже. Он зажмурился, держа дрожащей рукой цветы. Кадзуха принял извинительный презент, а потом крепко обнял мужа.  Райдэн сначала уткнулся лицом в чужое плечо, ещё как-то держась. А потом разрыдался, обняв Кадзуху в ответ. А тот гладил спутанные тёмные волосы, ничего не говоря. Скар пытался что-то сказать, но не получалось. Успокоиться он не мог. Они стояли в прихожей и обнимались. Кадзуха прижимал к себе мужа крепче, а он боялся сломать Кадзуху своими лапами. Когда адски заболела голова и не осталось сил на слёзы, Скар вымолвил дрожащим голосом всего три слова: — Я люблю тебя.  Кадзуха прошептал ему на ухо: — Я тебя тоже.  Кадзуха оставил цветы на тумбочке и повёл Скара в ванную. Потом заварил успокаивающий чай. Потом они пошли в спальню. Спустя два дня Кадзухе стало уютно в темноте этой комнаты. Переодевшись, Скар завалил Кадзуху в постель, обнял и больше не отпускал. Он попросил ещё тысячу прощений и рассказал, что с ним было. Он эти чёртовы два дня беспробудно пил у Тартальи. И ключевая фраза здесь «у Тартальи», а не «с Тартальей». Рыжий только наблюдал за убивающимся другом. Конечно, он пытался образумить Скара, забирал у него бутылку. Но тот снова начинал реветь. Он хотел забыться. Поначалу он злился на Кадзуху, потому что он влез в нечто больное и сокровенное. А потом Райдэн на себя, идиота, разозлился. Кадзуха не виноват, он всего лишь хотел узнать правду и помочь близкому человеку справиться с призраками детства и юности. Но Скар осознал это на следующие сутки и предпочёл не трезветь, чтобы не ощущать себя паршиво. Он хотел увидеть и услышать Кадзуху, но переступить через себя не мог. И не мог показаться ему нажравшимся вусмерть. Тарт мониторил состояние друга, чтобы тот не отбросил коньки раньше времени. Говорил ему, чтобы он вернулся домой и поговорил с Кадзухой, он ведь волнуется. Скар почти не соображал, он только заливал в себя всё самое крепкое и ревел. И всё-таки его чувства к Каэдэхаре Кадзухе оказались сильнее. И Райдэн был этому благодарен. Он взял себя в руки, купил эти хризантемы и вернулся в свою квартиру. А теперь он хочет кое в чём признаться Кадзухе… — Я зарывал воспоминания об Эи потому, что никто не мог помочь мне справиться с ними, мне не становилось легче, когда я выговаривался. Даже Тарту. Но когда я рассказал тебе… да, мне стало хреново, но я потом уже понял, что мне немного легче вспоминать это. Я пьяный был конечно, но я ощутил это… Глаза грозились снова выплеснуть слёзы наружу. Но то ли их не осталось, то ли Райдэну и впрямь уже не так больно думать о прошлом. Кадзу гладил его по голове и шептал слова поддержки, что Скар молодец, что всё хорошо.  — Спасибо, — говорит Скар и через пару минут отключается. А за ним и Кадзуха уснул.  Они проснулись поздним утром и сразу сели есть. Кадзуха что-то очень простое и быстрое сварганил, но это «что-то» оказалось, как всегда, очень и очень вкусным. И во время трапезы Кадзуха подавился от заявления мужа о том, что он собирается позвонить Эи.