Мы не умеем улыбаться

Это «Какого чёрта ты кровью плюёшься?!» отдалось в голове Кадзухи жутким эхом. Он пытался вспомнить, где и как допустил оплошность. Неужели забыл кровь смыть? Или Скар где-то увидел его? Вопросов слишком много, но чётких ответов на них совсем нет. Муж стоял где-то у двери и продолжал возмущаться. У Кадзухи сильнее заколотилось сердце. Он чувствовал себя странно, подавлено и… виноватым. Такого чувства по отношению к кому-либо он уже много лет не испытывал. Парень ощутил, как тошнота подкатывает к горлу, но он сохранял самообладание как мог. Он не хотел давать заднюю. Не мог исключительно из принципов.  —…а ты ещё и куришь с этой хернёй своей! — крики Скара доносились лишь обрывками до ушей блондина, который сидел совершенно неподвижно. Он не хотел видеть сейчас мужа. Но и прогнать его он не мог, не имеет права. Райдэн даже не замечал, как его крики становились громче. Уже болело горло и к следующему дню парень явно посадит голос, не в состоянии говорить. Вокруг него ничего на данный момент не существовало. Только он и его неподдельная агрессия.  Но он случайно бросает взгляд на Каэдэхару, а тот голову склонил, со всей силы сжимая дрожащими руками комод.  И руки его тряслись просто неистово.  Скар замолкает.  — Извини, — уже достаточно сипло и виновато произносит он. Скар испугался. Очень сильно испугался себя и состояния супруга. Он ведь… впервые накричал на Кадзуху. Нет, было конечно дело, но теперь они… не чужие люди друг другу. Далеко не чужие. — Я… я не хотел. Честно… Райдэн слышит тяжёлое дыхание мужа и сейчас он всем богам молился, чтобы не довести его. А его по-хорошему необходимо успокоить, но темноволосый до жути боялся сейчас подходить к Каэдэхаре. У Скара вмиг руки хватил тремор, а в горле застрял ком. Он медленно выдохнул и потянулся к креслу, что стояло в углу комнаты.  — Давай спокойно поговорим? — предлагает парень, ставя кресло возле кровати и сев на него. Голос его предательски дрожал. Кадзуха будто не двигался. Он сидел спиной к мужу и продолжал сжимать посиневшими пальцами комод. В спальне с каждой секундой становилось душнее. Скар уже теряет всякую надежду на прощение Кадзухи, но тот неожиданно выпрямился и пересел на постель прямо напротив Райдэна. Тот захлопал глазами, а потом его сердце пропускает удар. Впредь он будет мягче. Блондин выглядел неприлично бледно и помято. Но трясти его перестало и это не могло не радовать. Райдэн опустил взгляд и осторожно взял холодные пальцы Кадзу в свои тёплые ладони. Затем чуть наклоняется, чтобы поцеловать их и сжать крепче.  — Я погорячился, — шепчет Скар, опаляя холодную кожу горячим дыханием. Кадзуха чувствует в груди что-то тёплое, что-то родное. — Прости. Пожалуйста.  А блондин прощает, сам ведь эту кашу заварил. Райдэн оставил ещё несколько поцелуев на ручках парня, затем отстранился, но не отпустил. Его синие глаза смотрят прямо в красные глаза напротив. Они, супруги, как огонь и вода. Только наоборот. Скар вспыльчивый и во всех смыслах горячий, а Кадзуха холоден и безразличен ко всему живому, кроме своего огня. Кадзуха прикрыл на пару секунд глаза и сделал глубокий вдох, затем выдох.  — Кадзуха, — ласково зовёт парня муж, — я молча выслушаю тебя, ты только сам не молчи больше. Я каждый день переживаю за тебя. Сильно переживаю.  — Хорошо, — говорит блондин, незаметно кивнув. — Обещай адекватно реагировать на всё, что я расскажу тебе.  — Клянусь.  Каэдэхара собирается с силами, понимая, что начать придётся издалека. Из прошлого, которое парень по сей день отчаянно пытается забыть и перестать видеть в кошмарах. Он опустил взгляд на свои руки, которые Райдэн держал и гладил.  — Тебя интересует конкретно моё здоровье, но для начала мне стоит рассказать немного о себе, чтобы плавно подвести к нужной теме. Ты ведь не возражаешь? — поднимает взгляд на мужа.  — Конечно нет, ты что? — вскидывает хмурые брови Скар, случайно сжав пальцы блондина сильнее, чем нужно. У него всё внутри болезненно сжимается от ожидания. Кадзуха вновь вздыхает и наконец-то начинает. — Прозвучит странно, но ты не единственный, с кем меня расписали ради бизнеса.  И у Скара немой шок на лице застыл.  Разумеется он был не зол, а очень удивлён подобным заявлением. И если сейчас Кадзуха говорит об этом, значит это играет важную роль в его нынешнем состоянии?  — У тебя был муж? — Да. Был, — парень делает акцент на последнем слове. И Райдэн понимает, что Каэдэхаре не просто больно говорить об этом… Ему противно.  Противно до нового тремора конечностей.  Скар снова подносит ручки парня к своим губам и просто касается их. Его взгляд нежен, добр, спокоен. Эти жесты значили: «Если тяжело — не говори». Но Кадзуха скажет только потому, что Скару это нужно знать. А точнее, Кадзухе нужно, чтобы Скар знал. Спокойнее станет двоим.  — Мне было девятнадцать. Молодой и очень наивный. Ко мне подошёл отец и сказал, что нам нужно поговорить. Рассказал о том, что дела идут не очень и чтобы как-то улучшить положение, мне нужно расписаться с одной шишкой, это был партнёр отца. Но он так же сказал, что если я против, то он сам выкрутится.  Повисла тишина. Райдэн молчал, как и обещалось. Он уже догадался о том, что Кадзу согласился.  — Но я всё равно согласился, чтобы отец не дай бог не погряз в кредитах и прочем. И моё согласие стало началом конца, как говорится.  Кадзуха громко дышит. Перебирать это всё в голове тяжело и больно. Но и Скар никуда не торопился. Любопытно конечно, но если блондин откажется продолжать — ничего страшного не произойдёт, вселенная не взорвётся.  — Обойдёмся без имён, но ты мог слышать об этом человеке. Это был взрослый мужчина около сорока. Не мой типаж, но он проявлял странную заботу по отношению ко мне и меня это, понятное дело, зацепило. Поначалу мы никак не контактировали, но потом мы стали чаще видеться, ведь он приезжал к нам домой. Потом и общаться стали, он нахваливал меня, а я стоял и краснел. И вот, он пригласил меня на ужин, а потом предложил переехать к нему, мол в его квартире слишком одиноко и пыльно, а ещё он очень скучает по домашней еде. Кадзуха стиснул зубы и сжал руки в кулаки. Скару на секунду стало больно, но он сидел и смиренно ждал продолжения.  — И снова я согласился. Углубляясь в воспоминания, блондину становится не очень хорошо. Болит голова и тяжелеет дыхание.  — Мы хорошо уживались. Я убирался в его квартире и готовил, а он делал мне разные подарки и порой возил по ресторанам… — Постой, — прерывает его Скар, что закусил губу. Блондин посмотрел на мужа, но взгляд его ничего не выражал. — Он был для тебя… чем-то большим? — Нет, — прервали темноволосого на полуслове. — Я сам не знаю, что испытывал к этому человеку. Он не был мне безразличен, но и об отношениях с ним я даже не думал.  — Извини, обещал же молчать, — неловко смеётся Скар, но Кадзу лишь головой мотает, мол «Всё в норме».  — И вот, он как-то вернулся с работы очень злым, я полез к нему с расспросами и объятиями. А он накричал на меня и по рукам ударил. Не сильно, но было неприятно. Я утром подошёл и спросил, всё ли нормально, но меня снова послали. Я расстроился и даже заплакал. И с того дня его отношение ко мне резко изменилось. Он больше ничего не дарил мне, не спрашивал как я и перестал хвалить мою еду. Он перестал выпускать меня из квартиры без него и я целыми днями только убирался и готовил, вот только потом это никто не ел. Я очень уставал, но мне некогда было расслабляться. Если квартира не блестела, то меня ждала порция самых унизительных оскорблений. Если ему что-то не нравилось, он без колебаний мог взять меня за волосы и опять пустить что-то колкое. А так же я не имел права ничего говорить своему отцу, иначе не жить ни мне, ни ему. И я молчал, потому что он угрожал мне, а я ребёнком ещё был, только выпустился, но боялся и ревел ночами хуже младенца. Отец либо совсем идиотом был, либо этот ублюдок знатно запудрил ему мозги, раз тот жил и ничего не подозревал. Здоровье у меня уже тогда было не железным и с каждым днём я выглядел и чувствовал себя всё хуже, и этот упырь каждый раз начинал «Какого чёрта ты не следишь за собой, урод?». Мне хватало и от его друзей, которые не упускали момента пустить в мою сторону самую пошлую шутку. Я ощущал себя до невозможного грязным и униженным, но мог только давиться этим. Я забыл, когда в последний раз улыбался и вообще чувствовал себя хорошо. Я превратился в прислугу и мальчика, которого порой можно чем-нибудь огреть.  Скар слушал Кадзуху с саднящей болью в груди. Он столько пережил… хотелось обнять его и заставить забыть весь кошмар, что произошёл с ним в юности. Это тяжело, но это нужно сделать, чтобы спокойно и счастливо жить дальше. Но ещё больнее Райдэну было от фразы «Я забыл, когда в последний раз улыбался». Он когда-то улыбался. Наверное, нежно и лучезарно, и глазки его горели озорным огоньком жизни. Скар не видел улыбки мужа, но чувствовал её. Но всё равно хотелось узреть её собственными глазами, а потом снова сцеловать с мягких вишнёвых губ. Каэдэхара же всё это время смотрел куда-то вниз, но не на Скара. Тот всё же отпустил пальцы Кадзухи и переместил руки на его коленки. Блондину вдруг стало так спокойно… но его мужу от продолжения рассказа явно станет не очень. Кадзуха опёрся ладонями на постель, чуть подавшись назад. Затем осторожно поднимает голову, а вместе с ней пустой, умиротворённый взгляд на Скара.  — А потом он меня изнасиловал.  Скар замер. Замерло и его сердце, и время. Кадзуха произнёс это до безобразия спокойно, непринуждённо. Будто в этом ничего нет. И Райдэна напугало именно это.  — Что?..— дрогнувшим голосом спросил темноволосый.  — Он изнасиловал меня, — всё так же легко повторил Каэдэхара, склонив голову вбок. — Два раза. Когда он сделал это во второй раз, я был пьяным. И пить я перестал с того самого дня. Но я продолжил жить с ним, поскольку отец оставил меня на его попечительство и совершенно не знал, что со мной там происходит.  Внутри Райдэна смешалось слишком много чувств. Боль, злость, обида и сожаление. С ним такое сотворили, а он так спокойно говорит об этом? Немыслимо! Но Скар не может знать, что у мужа в голове.  — Но однажды мы поехали к отцу по важным делам. Я выглядел ужасно и это было сложно не заметить. Он попросил меня остаться, но тот ублюдок отнекивался как мог. Но всё же он уехал без меня, перед этим придушив и бросив: «Будешь языком молоть — убью и тебя, и папашу твоего». А потом отец спросил, в порядке ли я, потому что заметил на мне синяки и в целом мой нездоровый вид. И я не выдержал. Разревелся и рассказал ему всё. Он посидел, помолчал, а потом вышел из квартиры, закрыв меня в ней. Я умолял его остаться со мной, но он не послушал.  Кадзуха замолчал, чтобы перевести дыхание. Говорил он вкрадчиво и размеренно. Хотелось слушать его голос, но не данный рассказ… Скар чувствует, как его накрывает. Он хочет ударить кулаком в стену. Зачем? Ему больно и обидно за Кадзуху. Он ведь живёт с этим и ни с кем об этом не говорит почти шесть лет. Хотя, откуда Райдэну знать, говорил ли тот… но он всё равно внимал каждое слово мужа, ему не хотелось ни одной детали упустить. Ему важно знать, что произошло с Кадзухой на самом деле.  — Тебе явно интересно, получил ли этот человек по заслугам, — произнёс блондин, осторожно разминая шею. Скар кивнул. Блондин выдержал паузу и продолжил. — Да. Отец убил его.  У Скара сердце ещё быстрее забилось.  — И когда я об этом узнал, я лишь сильнее разревелся и разозлился. Мне ни в коем разе не было жалко этого ублюдка, я ревел потому, что знал — отца посадят. Но не посадили. Я в подробности не вдавался, мне было уже всё равно. Я был вдребезги разбит. Отец, конечно, отвёл меня к психотерапевту, мне выписали антидепрессанты. Те самые, которые ты нашёл. Но лучше я себя не ощущал. А потом я вдруг подумал, что если бы не отец, ничего бы со мной не произошло и я спокойно жил бы дальше. Я начал обвинять его во всём, мы долго ругались, потом у меня закончились все силы и я закрылся в комнате. С того момента мы и перестали тепло общаться. И я знаю, что ты сейчас хочешь сказать.  Скар вопросительно посмотрел на мужа, ведь ничего не собирался говорить.  — Или же подумал об этом, — добавляет парень. — Я знал, что виноват сам, ведь у меня был выбор отказаться. Но я не хотел верить в это, поэтому было проще переложить ответственность. Но сейчас я признаю свою вину. И я бы хотел извиниться перед отцом. Хотел. Но не могу. Ты должен понимать, о чём я.  Райдэн понимает, сам же чувствовал подобное. Гордость не позволяет. А ещё очень сложно подобрать нужные слова спустя столькие годы обиды.  — Сколько бы я не ходил к специалистам, ни один не помогал мне. И я принял крайне отчаянное решение. Я подавил все свои эмоции и оборвал все связи с людьми, с которыми когда-то был знаком. Я больше не хотел и не мог доверять людям, надеялся исключительно на себя. И это совсем немного помогло. Мне было проще стать холодной сукой, чем быть плаксивым мальчишкой с вагоном психологических травм. Я, можно сказать, замкнулся в себе. Появились вредные привычки, я постоянно лежал в кровати, меня совсем ничего не радовало. Через год я переехал в соседний город и жил там до нашего с тобой знакомства. После всех ужасов прошлого, мои болячки, понятное дело, стали прогрессировать. Я хоть и потерял всякий интерес к жизни, но я лечился. Вернее, не лечился, а сдерживал всё препаратами. Я не скажу, чем зарабатывал на жизнь, но денег мне всегда хватало и все мои лекарства не абы какие, а очень даже дорогие. Особенно те антидепрессанты. Я принимаю их более шести лет просто потому, что с ними спокойнее. Знаю, это небезопасно, но я привык. Снотворное принимаю, грубо говоря, с рождения, ведь ещё тогда меня мучали одни кошмары. С возрастом они перестали приходить, сменяясь сбитым режимом и плохим сном. Что-то я заговорил тебя… ты ведь совсем другим интересовался.  Скар мотает головой, мол «Всё хорошо, мне интересно». Сейчас лицо Кадзухи выражало что-то похожее на досаду. Ему бы подошла смущённая улыбка.  — У меня рак лёгких и есть вероятность, что головного мозга.  И после услышанного все опасения Скара подтвердились. Он прикрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь угомонить свой тремор со сбитым сердцебиением.  — Ты догадывался, — сделал вывод Кадзуха и муж закивал.  Скар не искал в интернете по симптомам, ведь походили они на обычную простуду. Но узнав про кровяной кашель — в голову ещё в самом начале разговора закрались мысли об онкологии. И сам Каэдэхара только что это подтвердил. Но у него есть ещё заболевание и, скорее всего, не одно… но Райдэна больше напряг тот факт, что со своим недугом его муж умудряется курить как паровоз. Это не только вредно для здоровья, в его случаи курение совершенно противопоказано. На этот счёт Скар мог лишь голову ломать.  А Кадзуха сидел и думал, стоит ли говорить мужу об ещё одной своей болячке. Если расскажет… его реакцию будет сложно предсказать, но он явно не обрадуется. И Скару есть чего опасаться, находясь в близости с этим человеком.  — Скар, — позвал он парня и окинул того пустым взглядом. — Я болею кое-чем ещё и это… намного серьёзнее. И я могу представлять угрозу для твоего здоровья, поэтому завтра ты обязан сходить в больницу. И боюсь, что после услышанного ты не сможешь смотреть на меня, как на парня.  Скар только и успел вымолвить «Что?», как супруг продолжил: — У меня ВИЧ.  Ступор. Затем осознание. Он с большой вероятностью заражён. Но сейчас это не имело никакого смысла.  — Прости. Об этом не принято говорить, но ты обязан был знать, — чуть тише говорит Кадзуха, опуская взгляд. — Меня заразил тот ублюдок.  От этих слов стало куда больнее. Райдэн сжимает руки в кулаки и стискивает зубы. И он ничего не может поделать, никак не заберёт всю боль Каэдэхары себе. От этого хотелось кричать. Но Скару очень интересно, как его муж нашёл в себе силы заключить брак по расчёту во второй раз? А Кадзуха словно читает его беспокойные мысли и говорит: — Интересно, как я снова вляпался в брак ради бизнеса? Скар кивает.  — Всё просто, — блондин кашляет, затем поднимает глаза на супруга. — Я с отцом не общался, но он писал мне и приезжал ко мне домой в другой город. И вот, тогда он снова приехал ко мне, сказал что да как, я снова обвинил его во всех своих бедах и послал, но он сумел убедить меня.  Скар затаил дыхание.  — Он сказал, что ты меня не тронешь.  У темноволосого кольнуло сердце. Эта фраза значила слишком много для двоих. Но Райдэн и мухи не обидит, хоть и выглядит отбито, а вот Кадзуха не мог верить словам отца и снова влезать в неприятности.  — Он ещё фразу бросил: «Я полностью уверен в этом человеке. Больше, чем в себе», — добавил блондин. Муж смотрел на него, хлопая своими сапфировыми глазами. Красивые. — Я почти поверил ему, но мне нужно было время. Потом я вновь согласился и знаешь… не пожалел.  От этих слов на душе у темноволосого вдруг стало так тепло… Кагэхару доверял ему, как никому другому и всеми силами пытался убедить в этом сына, что теперь… он ведь тоже доверяет ему? — Отец доверяет тебе. Мне хоть и было тогда плевать на всё, но в этот раз он своих слов на ветер не бросил. Я знаю, ты сейчас испытываешь только жалость ко мне, но не жалей меня, я все эти пути избрал сам, меня никто… Скар неожиданно поднял взгляд на Кадзуху и положил ладони на его холодные щёки. Затем приблизился губами к его губам. Они были очень близко, но поцелуем здесь и не пахло. Райдэн просто касался чужих губ своими. Каэдэхара видит и чувствует, как по щеке его мужа скатилось что-то влажное и солёное.  — Кадзуха, я люблю тебя. Лю-блю. Слышишь? — дрожащим шёпотом молвит Скар.  Этого мгновения он ждал год, а совсем скоро и два стукнет. Это был тот самый миг на те самые три слова, которых Райдэн боялся хуже огня. Он обязан был сказать сейчас. И он смог. Он наконец-то смог. Внутри всё горело жарким пламенем, а сердце забилось быстрее и очень сильно билось о грудную клетку, словно действительно выпрыгивает из груди. Скар безумно счастлив, что спустя столько времени сумел признаться Кадзухе в своих чувствах.  Он стиснул тело блондина в своих крепких объятиях и уткнулся носом в плечо. И заплакал. По-настоящему, громко и горько. Слёзы не касались его щёк уже очень много лет. А во время просмотра той «Кикиморы» просто глаза заслезились, не более. Кадзуха впал в лёгкий шок, но не осознал, что Скар плакал. Его так крепко, так тепло обнимали, так… по-родному. Максимально точное определение. Затем блондин чувствует, как намокает его футболка в районе плеча и это его отрезвляет.  — Эй! А ну перестань реветь! — больше взволнованно, чем раздражённо произнёс Кадзуха. И голос его дрогнул. Но Райдэн обнял его лишь крепче и Кадзуха лишь сильнее заваливался назад.  Но в итоге он тоже не выдержал.  Горячие слёзы коснулись и его щёк.  Он забыл про них и другие эмоции на пять лет. Кто же знал, что именно их он так скоро прольёт из-за объятий и ласковых слов своего мужа. Отец действительно не ошибся. Скар его не трогал. И Кадзуха позволил себе робко обнять его в ответ, упав вместе с ним на мягкую кровать. Носом блондин уткнулся в тёмную макушку, что пахла свежими цитрусами и чем-то терпким. Шмыгнув, он тихо, только для Райдэна — что не слышал ничего, кроме сердцебиения Кадзу — ответил: — И я тебя, Скар.