Кто не прав

***

Феликс помнил, как работал брат. Всегда за столом, аккуратный, четкий. Все бумаги в ровных стопках, все вообще ровно на столе, ручка стальная с синим, он ее очень любил, она у него была с колледжа одна и та же, с настоящими чернилами. Такой приличный, правильный бюргер. В костюме из тонкой шерсти, в рубашке поло по выходным. Они с братом оба не походили на отца. Тот был невысокий, толстый и лысый, всегда румяный, всегда яростный, громкий, потный. Оба пошли в мать, идеальную длинную блондинку, которая жила неравномерной странной жизнью между антидепрессантами и рехабами, и которую оба плохо знали. Возможно, Макс знал мать чуть лучше, отец говорил, что «она еще чутка постаралась», как он родился, а потом взялась за старое. Единственное, что из воспоминаний Феликса было связано только с мамой: как она танцевала в тонком светлом платье на лужайке возле их дома и сама себе напевала что-то, и смеялась, а маленький Феликс смотрел на нее с травы. В остальные годы он видел ее очень редко и никогда наедине. И она почти ничего ему не говорила. Брат тоже мало с ним разговаривал. Он будто бы в один момент решил, что отвечает за все и всех, был настолько серьезен, что казался Феликсу стариком. Даже порой старше отца. Когда Феликс узнал, что брат погиб, первой пронеслась мысль, что он «успел пожить». Хотя разве можно успеть пожить в 38 лет? По ощущениям, брату было все 80. Потом Феликс еще не раз сожалел о той своей первой мысли. Он вообще сожалел о том, что совсем не общался с братом в последнее время. Но это была как будто жалость «наружу», как говорила его Лола. В глубине души Феликс понимал, что они с братом оставались чужие друг другу, и, скорее всего, он презирал Феликса, как и все. Феликс разложил бумаги на столе аккуратными стопками, как брат. Представил себе его сидящим за этим столом. Наверное, сейчас, в мае, на нем были бы светлый пиджак из смеси вискозы и льна и голубая рубашка. Он бы вот так сел. Феликс принял уверенную позу, пошире расставив локти, и просматривал бумаги. Феликс взял верхнюю бумажку из стопки: «Акции предприятия «Вагриус» не размещены на фондовой бирже. В связи с этим при расчете использовалась модифицированная пятифакторная модель…» Феликс положил бумажку обратно. Пожалуй, поиграет в брата потом. Мики не было на работе уже три недели. За это время в «Блэквотере» не то чтобы все улеглось, но, по крайней мере, перестало так шататься. Феликс часто теперь выходил в парк по соседству, садился на скамеечку и подолгу смотрел на небоскреб-парус, представляя его в море. Море сперва штормило, дул сильный ветер, Феликсу было тревожно и гадко. А теперь в коридорах стихло. Прислужники отца заняли крепкие кабинеты с позором изгнанных предателей. Директора сложили флаги и вымолили прощение. Акционеры притихли. А Мика исчез. Феликс вышел на улицу. Стояла необычайно теплая погода, девушки гуляли в по-летнему тонких платьицах. Вот засранки. Феликс проследил глазами за одной миловидной круглолицей девочкой с большим пучком на голове. Румяная, такая вся будто щекотная. Ему такие нравились. Ветер, большой друг Феликса, облеплял платьем ей попу, немножко показывал плотные, ясные бедра. Хороша. В голову лезло разное.

Der Liebesakt muss sie von Grund veraendern Bis zur Entstellung! Mit vermischten Leibern Sein bei den Maennern und sein bei den Weibern Die Koepfe so entfernt wie in verschiedenen Laendern. Zu grosse Scham, dem Mann ans Fleisch zu greifen Zu grosse Lust, es ganz sich zu verkneifen…*

Может быть, позвонить девочкам? Прокатиться с ними на кораблике. Они будут голые бегать по палубе и хохотать, а он… Нет. Это он зажарился на солнце. Столько всего случилось. Он не будет. Но если бы рядом был Мика. Он бы тогда. Тогда бы все было иначе. Феликс в который раз прокрутил в голове последний разговор с Микой. Может, там были зацепки. Но ничего не нашел. Феликсу уже казалось, что он выдумал Мику. Он такой бестелесный нереалистичный, голограмма, а не человек. Феликс уже три раза ходил к нему в отдел. Он подружился со всеми. Он умел, когда было нужно. Иначе как бы он закончил эту треклятую École d’économie de Paris** . Правда, у него был его номер. Но кто звонит по телефону нереиде? Но что ему теперь еще оставалось делать. Феликс покрутился на лавочке. Сел спиной к небоскребу, чтобы он не подсматривал. А потом вообще встал и пошел. Если Мика не появится, долго Феликсова добродетель не протянет. Феликс уже чувствовал, как эта самая добродетель собирается в дорогу, уже надела пиджак. Уже зачесался нос и потекли сопли. Он нашел местечко, где не стыдно. Такой грязный кусок асфальта в самом конце парка. Там никого не было, там была тень, там его не видел небоскреб. Он же не будет отправлять смс. Он же не юнец какой-то. Только четкий сигнал. Я. Тебя. Хочу. Послышались гудки. Сейчас не возьмет трубку. — Алло, — прежний голос, низкий, может, чуть более хриплый. Или это телефон так ему помогает. — Это Феликс. — Да, здравствуйте. Феликс и забыл, что они так и не перешли на «ты». В мыслях он уже рассказал Мике о том, как в семь лет описался на сцене, забыв начало Гайдновского «Менуэта». — Вы где? — ну а что церемониться. Он его начальник. Так бы и взял, так бы и… — Дома. Феликс присел на корточки. Потом встал. Да что же делать? Он вспомнил брата, он вспомнил отца. — Нужно поговорить. — Я… вас не затруднит приехать ко мне домой? Я еще не до конца восстановился после операции. Операции?! В ухе у Феликса забилось сердце. Он был так бледен. Может быть, с ним что-то случилось. — С вами… с вами все в порядке? Нужна помощь? Я не хочу вас беспокоить, собственно, так, пустяки. — Все в порядке. Я буду рад вас видеть. Приезжайте, когда вам удобно. Я сейчас отправлю вам адрес сообщением. — Спасибо. Отлично. До встречи. — До встречи. «Я буду рад вас видеть». «Рад». Феликс шел по теннистой аллее обратно в сторону офиса и крутил это слово так и эдак. Его маленький приз. --------------------------------------- * Сам акт любви быть не обязан праздным, / До извращенья! Так, что при соитии / Мужчин нельзя от женщин отличить и / Их головы — как будто в странах разных. / Огромный стыд — мужской касаться плоти, / От наслажденья искажать свой ротик… Бертольд Брехт. О стыде у женщин. (Пер. с нем. А. Равиковича) ** Парижская школа экономики (фр.)