Кто не прав

***

«Сыночка отец лучше аслан будет в москве 15 апреля встреть люблю мама» «Когда осв?» «Я простудился. Ужасно себя чувствую. Думаю о тебе». … «Это Коля :)» «За воду многовато в этом месяце вышло, Тим. Фигня какая-то, надо пересчитать» Тимур никому не ответил, закрыл мессенджер и взглянул на часы. Снова раньше приехал. Он вышел из машины, быстро окинул взглядом улицу — никого, и вволю потянулся. И тут же пожалел об этом, потому что рубашка выбилась из брюк. Тихо ругнувшись, он как мог, заправил ее обратно, разгладил рукава пиджака и с досадой отметил, что манжеты чуть истрепались, ну что за ужасное качество. За неряшливый вид запросто могут снизить рейтинг. Тимур взглянул на сверкающую чистотой машину, аккуратно убрал платком грязную каплю с капота. Снова посмотрел на телефон. Еще две минуты. «Повторим? ххх», — высветилось на экране. Он смахнул оповещение и убрал телефон в карман. Модный жилищный комплекс, весь из кирпича и темного металла, был словно погружен в сон, хотя на часах не было еще девяти. Редкие окна светились, слышен был только отдаленный, приглушенный парком шум шоссе. Из ворот неуверенной походкой вышла девушка на каблуках. Тимур чуть напрягся, подумал, что клиентка. Но она прошла мимо, даже не взглянув в его сторону. Он посмотрел ей вслед, в туфлях ей явно было неудобно, она шла, не разгибая коленей. Тимуру вспомнились обезьянки из цирка, которых он видел в детстве. Они очень похоже смешно ходили в туфлях на задних лапах. Тут из ворот вышел высокий юноша и стремительно подошел к такси. Тимур, спохватившись, открыл ему дверь. Вот это удача, настоящий первый сорт. Ради таких встреч Тимур и вложил все деньги, что дал отец, в лизинг Мерседеса Е-класса. Потому что даже десять минут провести рядом с парнем, у которого все схвачено и все в этом городе получилось, — это шанс, и это урок. Тимур аккуратно закрыл за юношей дверь, сел на свое место, уточнил адрес и завел машину, стараясь наполнить свои действия достоинством и значительностью. Пассажир не смотрел на него, из изящного клатча он достал крошечную золотистую коробочку, затем вторую, чуть побольше. — Можно свет включить? — спросил он Тимура, и они встретились взглядом в зеркале заднего вида. Тимур кивнул, отметив, какой умелый макияж у юноши: легчайшая дымка на веках и чуть подведены ресницы. — Не слепит? Я всего на минутку. — Нет-нет, пожалуйста, сколько угодно, — Тимур постарался убрать акцент. Дурацкие русские «о» ему все равно не удавалось менять на «а» в нужных местах. Надо было не лениться и чаще включать аудиокниги, как ему советовали старшие. Юноша на пассажирском сиденье открыл обе коробочки. Одна из них оказалась пудреницей с зеркальцем, а вторую Тимур разглядеть не мог. Он отметил, что яркого лака на ногтях у юноши не было, и губы, кажется, лишь чуть были тронуты бальзамом. Это все надо запомнить. Брови у него были особенно хороши: густые, взразлет. Как этого добиться, интересно. С бровями Тимур особенно мучился. Может быть, так умеют делать в дорогих салонах? Надо не пожалеть денег и сходить куда-нибудь в крутое место. Брови ключ ко всему, это ясно. Тимур бросил критический взгляд на свои — слишком тонкие, слишком аккуратные. Но что делать, не трогать их пару месяцев, пока отрастут? И ходить таким неухоженным? Его брови, если дать им волю, еще и предательски срастались на переносице. Тимур их стеснялся и от усердия часто перебарщивал с прореживанием. А вот ведь как широкие брови могут стильно выглядеть! Этот парень, наверное, и не трогает их вовсе. Жаль, не спросишь вот так напрямую. Во Владикавказе он бы спросил, а тут, в Москве, так не принято. Тем временем юноша опустил безымянный пальчик в коробочку поменьше и, глядя в зеркальце, плавным движением нанес на скулы блестки, очень небрежно, но очень точно, при этом он красиво изогнул длинную шею и слегка приоткрыл пухлые губы. Тимур, не отрываясь, смотрел на него, забыв о дороге. Юноша захлопнул зеркальце и быстро перехватил его взгляд, взмахнув пушистыми ресницами. Тимур испуганно отвел глаза. Да, он точно кое-чему сегодня научился. Фотографы еще не разошлись, когда Мика подъехал к галерее. А ведь он специально опоздал, чтобы избежать встречи с ними. Оставалось надеяться, что без Праже они им не заинтересуются. Мика попросил водителя остановиться чуть дальше и, опустив голову и не глядя по сторонам, попытался незаметно проскочить. Почти сработало. Некоторые из фотографов уже лениво покуривали, его узнали не сразу. Но едва он дошел до лестницы и оказался на свету, один из фотографов, что стоял ближе всего ко входу, разглядел его как следует и тут же навел камеру, из солидарности крикнув остальным: «Мика!» Вспышки моментально ослепили его. Мика устремился к дверям. Внутри галерея была ярко освещена, незамысловатые картины Сени темными прямоугольниками выделялись на стенах, людей было очень много, шум людских голосов окутывала завеса расслаивающейся негой музыки Праже. У входа его ждал охранник Алеша, он подмигнул Мике и, умело отодвигая мощным плечом толпившихся гостей, увлек его за собой. — Как дочка? — спросил Мика, держась за спиной Алеши. — Выздоровела? — Ага, уже ходит в сад. Как будто и не было ничего. — Отличные новости! Алеша провел Мику сквозь толпу, окружавшую Праже, профессиональным взглядом окинул помещение и встал неподалеку. Праже ни с кем не разговаривал и ни на кого не смотрел. Художник Сеня на огромных платформах то и дело жеманно дотрагивался до Праже и старательно выгибался, позируя. Напротив них стоял парень с камерой, а девушка, густо накрашенная и в прозрачном топе, держала в руке микрофон. Мика остался чуть поодаль, дожидаясь, пока закончится съемка. Но Праже увидел его и широко улыбнулся: — Мика, — он протянул руку в его сторону, приглашая подойти. Девушка-репортер толкнула локтем оператора и он тут же перевел камеру на Мику. Сеня, чтобы снова привлечь внимание к себе, громким голосом произнес, помахав вытянутой вверх рукой: — О дива! Ты наконец пожаловала! Привет! Мика подошел к ним поближе, Праже сразу крепко взял Мику за руку и легонько боднул его лбом в плечо. Сеня, и так высокий, а на огромных платформах на голову выше остальных, картинно чмокнул Мику в обе щеки. Камера продолжала работать. Сеня, повернувшись к оператору, звонким голосом сказал, указывая на Мику: — Это самая красивая девочка Москвы, дорогие друзья! Официально! Когда-нибудь я уговорю ее мне позировать! — и он рассмеялся, призывно запрокинув голову, обнажая горло. Девушка репортер направила микрофон к Сене и спросила: — Вы вдохновляетесь своими друзьями? — О, конечно! Все мои друзья сегодня здесь! Я так рад всех видеть! — Сеня снова приобнял Праже. — Я уже думал, что ты не придешь, — Праже отстранился от Сени и Мика аккуратно увлек его в сторону. — Я сказал Джону, что немного опоздаю. Не хотел встречаться с фотографами. К ним тут же семенящей походкой, деловито расталкивая людей локтями, подошел Нарциссо, личный ассистент Праже: — Мика. Было бы лучше, если бы ты появился раньше. Праже еще должен произнести речь, Тамара подведет вас к спонсору, поулыбайтесь там. Мика, как ты умеешь, ок? А то наш гризли сегодня не в духе. И потом можно уезжать. — Нарциссо говорил быстро, с интонацией, не терпящей возражений, при этом постоянно вертелся и почти не смотрел в глаза собеседникам. Мика его едва выносил, и знал, что это взаимно. — Кто такая Тамара? — спросил Мика. — Вон та старуха в лиловом, — Нарциссо сделал неопределенный жест в толпу. — Хозяйка галереи. Они с меценатом нам заплатили. Мика. Я могу на тебя рассчитывать? И Нарциссо отошел от них, приветствуя кого-то из гостей. Он никогда не стремился задерживаться возле них дольше необходимого. — Прости, — Праже казался потерянным и грустным. — Что-то случилось? — Мика нежно взял его лицо в ладони и внимательно посмотрел в глаза. — Без тебя было плохо, не знал, придешь ли. Скучал. Не хотел сюда ехать. Ты не звонил. — Ну что ты, Прошка, вот я, здесь. Праже нравилось, когда Мика называл его так, по-русски, он слегка улыбнулся, но улыбка все равно вышла грустная. Музыка стихла. В глубине галереи кто-то кашлянул и деликатно постучал по бокалу. Нарциссо подлетел к ним сзади: — Идите, ну же! — Дорогие друзья, огромное спасибо за то, что вы пришли сегодня, — начала хозяйка галереи, оглядывая примолкшую толпу гостей. — Семен Брайт действительно невероятно яркий художник и очень запоминающийся персонаж. Мы рады приветствовать его новую выставку «Символы тела» в нашем пространстве. Мика подвел Праже поближе к говорившей женщине. Официант предложил им шампанское. Оператор снимал их крупным планом, девушка-репортер направляла микрофон в их сторону. Гости рассматривали их и перешептывались. Мика отчетливо услышал кусок чьей-то недостаточно тихо оброненной фразы: «… он по фоткам казался выше». Праже стоял понуро, опустив глаза, Мика боролся с желанием уйти отсюда подальше и побыстрее. Рядом вновь возник неутомимый Сеня и снова облепил Праже. Тамара продолжала: — Особую благодарность я хочу выразить доброму другу нашей галереи, Георгию Борисовичу Короткевичу. Георгий Борисович, без вас ничего бы не состоялось. Чуть в отдалении, выделяясь скромным свитером среди разряженной толпы, стоял мужчина средних лет, он смущенно улыбнулся в ответ на слова галеристки. — Также хочу поблагодарить любимого всеми нами гениального рэпера Праже за то, что он почтил нас своим присутствием… — гости вокруг дружно закричали и захлопали, — и подарил возможность наслаждаться сегодня его музыкой! — Она идеально подходит к моим картинам! — воскликнул Сеня и, изящно наклонившись, чмокнул Праже куда-то в ухо. Мика заметил, как Праже от этого сжался. — Пару слов, Праже! Просим! — Тамара подчеркнула сказанное настойчивыми аплодисментами, ее поддержали гости. Оператор еще ближе подошел к ним, лампа на камере грубо высвечивала морщинки и усталые мешки у Праже под глазами. Он слабо сощурился и отвернулся. Репортерша сунула ему в руку микрофон, он привычным жестом взял его и поднес близко к губам, словно отгораживаясь им от всех. И тихо произнес, глядя в пол: — Эээ… круто быть здесь. Вы все крутые. Поклонимся искусству. Оно защищает нас от разума, который нас губит, — он опустил микрофон. Гости окружали их плотным кольцом, аплодировали, что-то громко говорили, снимали их на телефоны, никто не собирался расходиться. Мика с облегчением увидел, что Алеша стоит неподалеку и, встретившись с ним взглядом, беззвучно произнес «Помоги». Алеша вывел их из толпы. — Теперь можно ехать? — спросил Мика и оглянулся в поисках Нарциссо, но того нигде не было видно. Праже прислонился к стене. — Алекс, найди Нарциссо, а? Поедем скорее, — сказал он. Алеша кивнул и с высоты своего богатырского роста принялся оглядывать зал. — Ты как? — Мика встал перед Праже, закрывая его от остальных. Праже коснулся его щеки: — Красиво блестишь. Вау. Почти одновременно Мику кто-то постучал по плечу, он обернулся и просиял: — Быть не может! Петенька, ты! Джон, верный менеджер Праже, дожидался их в закрытой лаунж зоне на крыше бара неподалеку от галереи. Они выдвинулись небольшим кортежем в несколько машин, парочка самых упорных из фотографов последовала за ними, но охрана сумела их оттеснить. Праже, как всегда нервный при встрече с папарацци, крепко сжимая руку Мики, быстро прошел внутрь бара. Широкие диваны, приглушенный свет, негромкая музыка и знакомые лица настроили всех на более спокойный лад. Праже расслабился и, обняв Мику, задумчиво кончиками пальцев выводил узоры на его плече. Здесь же был Кеша Кровский — дизайнер, давний друг Праже, который и пригласил его в Москву и познакомил их с Микой. Чуть поодаль Нарциссо настойчиво говорил о чем-то с Патриком, стилистом Праже (Мика не без оснований полагал, что они спят вместе). Тут же был огромный Рей-рей, очень грозный на вид, но на деле добрый и даже в чем-то трогательный музыкант, с которым Праже последнее время много работал вместе. К Рею довольно безуспешно клеилась Марго, крепко прилипшая к ним неказистая трансуха, у которой, впрочем, всегда были при себе самые разные наркотики. Мика оставил Праже и подошел к Пете, который приехал с ними и ждал Мику возле барной стойки. — Едва ты отошел, и бедный котеночек так погрустнел, — подняв брови домиком, изобразил Петя, наблюдавший за их компанией, попивая ром. Мика сел на высокий стул напротив него, заказал коктейль и лукаво улыбнулся: — Зато он потом пишет такую красивую музыку. — Ах ты ж моя сучка, — рассмеялся Петя в ответ. — Учусь у лучших, дорогая. — Мика выразительно посмотрел на Петю, склонив голову. — Не ожидал встретить тебя сегодня. Мне казалось, что ты в Шанхае. — Фигаро тут Фигаро там, знаешь, как у меня всегда. — Как ты жив еще при этих постоянных джетлагах. — Кстати о джетлагах, — Петя аккуратно взял Мику за подбородок и чуть повернул его лицо к свету. — Я везу в Москву твоего доктора Коэна из LA. К концу месяца будет. Запишу тебя? — Считаешь, что пора? Петя придирчиво всматривался в лицо Мики: — Булхорнчик и подтяжечку. Да. Я бы сделал. — Нижнюю в этот раз? — Мика, поморщившись, дотронулся до своей шеи. — Да, детка. Я так и так заставил бы тебя делать, а то, что никуда лететь не надо, это просто подарок судьбы. Мика досадливо вздохнул и отвернулся. — Не дуйся. Сейчас самое время. В галерее Короткевич донимал меня вопросами о тебе. И в числе прочего спросил, цитирую дословно: «А сколько ему? Года двадцать три-двадцать четыре?». — Да ну тебя, — Мика с сомнением покачал головой. — Это он сослепу. — Если сделать сейчас, то потом еще очень долго все будет и-де-аль-но, — Петя снова тронул Микино лицо, — мы победим время. — А что хотел Короткевич? — О, Короткевич — это мелкая сошка. Мика, тобой такие люди интересуются. Но это, конечно, разговор не для сегодняшнего вечера, — Петя покосился на диваны, где сидел Праже со свитой. — Ну, я не свободен. — Мика задумчиво провел пальцами по запотевшему бокалу с коктейлем, который бармен поставил перед ним. — Что ж, когда тебе этот гангста блинг блинг надоест, ты мне скажи, — Петя хитро подмигнул. — Не для него я тебя, мой цветочек, растила.