Кто не прав

— Ну-ну, шшш, — прохладная ладонь коснулась его лица, — все позади, мой поверженный демон, теперь все будет хорошо…

***

Он точно помнил день, когда пообещал себе разбогатеть. 16 марта 1991 года. Мороз тогда отступил и снег противной черной кашей чавкал под ногами. Дул пронизывающий ветер, забираясь под тонкую синтепоновую куртку. Ему было тринадцать лет. Тощий, неловкий, на затылке волосы торчали вихром, а над губой проглядывали дурацкие первые усы. Они с матерью несли две огромные посылки, которые передала бабушка из деревни в Ростовской области. Отцу, научному сотруднику подмосковного НИИ, не платили зарплату уже полгода, матери, воспитательнице в детском саду, тоже практически ничего не платили. В некоторые дни ел он только в школьной столовой, потому что дома есть было нечего или не на что купить. Отец пытался подвязаться таксистом, но его чуть не прибили те, кто застолбил район раньше него. Вернувшись домой с фингалом и без шапки, отец не повторял больше подобных попыток. И думал уйти в «бизнес» то к одному знакомому, то к другому. Но пока он решался, их бизнесы лопались, либо сами знакомые куда-то исчезали. Мать ночами вязала, у нее была старенькая вязальная машинка, работала она аккуратно, быстро, и кое-что получалось продать через подругу на рынке, но это были такие копейки, что все равно ни на что не хватало. Спасали только передачки из деревни. Бабушка отправляла им все: картошку, яблоки, лук и свиное сало, муку и гречку, крутила варенье, кабачковую икру, заворачивая банки в тряпье и газеты. Если бы не эти посылки, они бы голодали. Поэтому Артемий нес коробку с чрезвычайной осторожностью, он знал, что ее содержимое семья растянет на неделю. Путь от почты до их дома был не близкий и проходил через необжитые пустыри и железнодорожный мост. Они шли почти по колено в грязи, то и дело спотыкаясь. Еще можно было пройти внизу вдоль дороги, но там практически не было обочины, грязь летела из-под колес, машины опасно мчались навстречу. В мороз по утоптанному снегу ходить с поклажей было куда легче. Но в такую оттепель на железнодорожном мосту идти по шпалам, по большей части скрытым снежной кашей, было невыносимо. Ноги проваливались в дыры между шпал, синтепон куртки предательски скользил по гладкой коробке из ДСП, ладони онемели. Он попробовал перехватить коробку поудобнее, прислонил ее к железному пруту, заменявшему забор на мосту, но споткнулся, руки, словно чужие, обмякли, и посылка с грохотом упала с моста на проезжую часть. Красный «москвич» отчаянно гудя, едва не врезался в коробку. И вот Артемию уже пятьдесят пять, но спустя все эти годы он помнил со всей ясностью лицо матери и выбившуюся у нее из-под платка прядь. Помнил, как она осела, пачкая пальто в грязи, как беззвучно заплакала. А он все смотрел вниз на ту коробку, и казалось ему, что будто она была живая, а теперь стала мертвая, и разметавшиеся по проезжей части тряпки — это ее руки. Вот тогда он и поклялся себе разбогатеть. Он сидел рядом с мамой и все повторял, захлебываясь: «Я тебе „Тойоту“ куплю, мам, вот увидишь, клянусь». Не сразу, но у него получилось. Он довольно быстро разгадал секрет. Важны не деньги, а власть, которая суть влияние на людей, а она образуется из связей и информации. Необязательно быть сильнее или наглее. Этими качествами он, интеллигентный мальчик из хорошей семьи, не обладал. Но он был терпелив, он умел слушать и выделять главное, он умел чувствовать момент. Потихоньку он оказался там, где был сейчас, на посту генерального директора одной из крупнейших инвестиционных компаний в стране, в самой сердцевине власти и денег. Но не важно, где он был сейчас, важно только то, что он мог упустить в будущем. Та коробка была его шансом, который он выронил сам. Больше он ничего не упускал. На коммутаторе зажглась лампочка. Секретарша завела свое обычное:«артемийалекса…», но он нетерпеливо ее прервал: — Лим подошел? Пусть заходит. Беседа предстояла деликатная, поэтому он вышел из-за стола и расположился в кресле, указав вошедшему молодому человеку на диван напротив. Он внимательно посмотрел на Мику, тот казался спокойным и слегка отстраненным, ничего необычного. Вероятнее всего, он еще не знает. — Выпить что-нибудь хочешь? Кофейку? Чаю? Бульон есть костный, пьешь такой? Мика в ответ лишь с улыбкой покачал головой. Артемий слегка прочистил горло, и от него не укрылось, что Мика стал внимательнее, видимо, почуял его волнение. — Слышал что-то летом про затонувшую яхту на Лазурном берегу? — издалека начал Артемий. — Едва ли больше строчки в новостях. — Тебя не удивило, отчего о какой-то яхте упоминают в новостях? Мало ли тех яхт тонет по всему миру. Мика пожал плечами. Артемий продолжал: — Яхта была непростая. На ней погибли очень важные люди. И один из них имел прямое отношение к нашей компании. — В самом деле? — Максимилиан Дамм, наследник Леонарда, главного акционера «Блэквотер», был в числе погибших. В ответ Мика посмотрел на Артемия долгим и внимательным взглядом и медленно кивнул. — Собственно, из-за этого я и хотел с тобой поговорить. — Артемий выдержал паузу, пряча эмоции за привычной строгой сдержанностью. — Максимилиан интересовался Россией постольку поскольку, бывал здесь редко и совершенно нас не трогал. Сам же Леонард от активных дел давно отошел, свои акции он передал сыну в управление. А теперь место Максимилиана займет другой. — Кто же? — Феликс. Младший брат. — И это плохие новости? — О да, — Артемий, понимая, что не справится и выдаст волнение, поднялся и подошел к окну. — Этот субчик и у отца-то поперек горла. Что уж говорить о нас. — Вы предполагаете, что он может навредить компании? — Дело не в этом. Феликс, скажем так, далек от бизнеса. А унаследовать ему, как ты понимаешь, предстоит не только Российские активы, но и что-то покрупнее. Леонард хочет его пообтесать. И выбрал для этого «Блеквотер». — Артемий замолчал, обдумывая, в какую сторону повести дальнейший разговор. Бросок костей. Каждой фигуре своя правда. Стоя спиной к Мике, он отчетливо чувствовал его напряженное внимание. Артемий решился. Он медленно вернулся на свое место, грузно сел и, облокотившись о колени, произнес: — Старика смещают, Мика, Феликса назначат генеральным директором. Но мы еще повоюем. Я собираю знамена.