Яблоневый сад.

Утром, приняв бодрящий душ, я отправилась на завтрак в столовую, старясь не обращать особого внимания на шашек Хвана, которые при виде меня нервно хихикали и занижали мою оценку. Только я хотела налить себе чашку кофе, как парень, которого я здесь не видела ни разу, остановился, чтобы заговорить со мной: — Говорят, ты бывшая наследница «Brand Finance». — Бывшая? — меньше всего мне хотелось сейчас с кем-либо говорить, но его слова заставили меня ответить. — Да, на место тебе пока встал Ян Гыхек, — очень медленно с опаской проговорил парень, — а, забыл, также говорят, что ты ведьма. — Правда? — я смогла лишь улыбнуться, ведь меня позабавило его предложение. — Да, но честно скажу тебе, ты не похожа на ведьму, ты слишком страшная, — его равнодушный взгляд скользнул вниз по моим мокрым волосам и футболке. — Как знаешь, — я лишь пожала плечами, разворачиваясь, чтобы уйти, но он вцепился в мое плечо: — Из-за тебя скоро кровь прольется. Меня эта мысль насторожила, ведь практически каждый человек, который видеться со мной, всегда говорит, что из-за меня кто-то умрет. Но я ничего больше не ответила, а лишь добавила кусочек сахара в кофе. — Хм, также ты его лишь игрушка, которой он пользуется каждую ночь, — он почесал подбородок, придавая себе задумчивый вид. Зерно горечи проникло в мою грудь. Должно быть, миссия каждого разрушить мое приятное состояние депрессии этим утром. — Это тебя не должно касаться, — старалась вежливо ответить я, но внутри я горела пламенем гнева и злости. В следующую напряженную минуту появился в дверях Хван, и по взгляду его с намеком на насилие, было громко сказано, что он слышал оскорбления в мою сторону. Он сел на свое место, в принципе как и каждое утро, и этот паренек потерял интерес ко мне, ведь вежливо поклонялся Хвану. Я аккуратно намазала джемом тост и старалась игнорировать яркие взгляды блондина в мою сторону. — Мин Чжун, убирайся вон из моего дома, ты уволен, — мой нож для джема дрогнул на секунду, ведь его грозный голос был в ярости. — Зачем ты так с ним? — спокойно спросила я. — Тебе нравится, когда тебя оскорбляют? — прорычал Хван, и его сердитый взгляд был направлен на меня. Я лишь пожала плечами, продолжая дальше увлеченно намазывать джем на свой тост. Мое упрямство ему не понравилось, и он схватил мое лицо и повернул его к себе. Я не сопротивлялась, но и не хотела встречаться с ним взглядом. Зрительный контакт превращал меня в камень, а затем в трещину прямо посередине. — Не перечь мне, — когда он грубо отпустил меня, я вернулась к своей тарелке, пережевывая каждый кусочек тоста. — Мне все равно, что говорит твоя шайка обо мне, — не удержавшись, он всадил серебряный нож в деревянный стол рядом с моими пальцами, — ты что творишь?! Мой голос перешел на нервный крик, ведь пальцы мне всегда нужны в то время, как одним спокойным движением руки весь двенадцатиместный стол накренился на бок, сметая стулья на своем пути. Тарелки и столовое серебро заскользили по дереву и застучали по мраморному полу. Грохот сотряс мои кости, смывая онемение внутри меня горячей волной негодования. Вот и закончился мой завтрак. Мой пылающий взгляд скользнул к блондину, чтобы увидеть, что у него хватило наглости откинуться на спинку трона и поправить пиджак. — Я не могу тебя понять. То ты спишь со мной, то хочешь убить меня. Чертов Хван, разберись со своими проблемами, — огрызнулась я, мгновенно вскочив на ноги. — Быстро села, — мрачно произнес он, постукивая пальцем по подлокотнику своего сидения. — Иди на хрен, Хван, — моя грудь тяжело вздымалась в наступившей тишине. Слишком поздно я поняла, что смотрю ему в глаза, в темные и непоколебимые. Я почувствовала, что превращаюсь в камень. Трещины пронизывали мою решимость, раскалывая гнев и затопляя густые эмоции, которых я не хотела. Боль вернулась в мою грудь так сильно, что слезы прожгли себе путь на поверхность. Я повернулась, чтобы уйти от него через лабиринт стульев, но не дошла до двери. Он схватил меня за запястье и прижал спиной к опрокинутому столу, прежде чем уперся руками в обе стороны, заперев меня. Судя по напряжению в его плечах, он сыт мной по горло. Мне нужен воздух, хотя, когда я попыталась убежать, он меня не отпустил. Ни из комнаты, ни из дома, ни из своей жизни. Его хватка на моей талии была как гранит, твердый, но гладкий на ощупь. Тщетно я боролась, даже когда его запах —такой грубый и убедительный — достиг моего сердца, убеждая, что последнее, чего я хочу, это чтобы он отпустил меня. — Хенджин, — он медленно открыл свои полуприкрытые глаза на меня, — ты правда убьешь меня? Стало так тихо, что можно было услышать, как поют птицы за окном. Рука Хвана коснулась легонько моего лица, а после испарилась, и с резким звуком блондин оттолкнул меня: — Ты моя головная боль. Я аккуратно перешагнула через стул, направляясь к двери, но его дальнейшие слова заставили меня остановиться: — Черт, нет. Я не смогу тебя убить в этой жизни. Если ты даже воткнешь мне кинжал в спину, или же нажмешь фарфоровой рукой на курок пистолета, я не смогу убить тебя. Слова заползли мне под кожу, обвились вокруг сердца, как колючая проволока, и усилили реакцию бегства или борьбы в моих мышцах. Я боролась с желанием убежать, даже когда он сделал шаг ко мне, в его глазах отразилась ярость. Хван подошел еще ближе ко мне, его враждебность обернулась вокруг моего тела, когда его пальцы схватили мое лицо, заставляя прерывисто выдохнуть. — Неужели, ты сама будешь готова убить меня? — у меня перехватило дыхание от гневной уязвимости, которую он позволил мне увидеть. — Хван, я дала себе слово, что если у меня появится возможность убить тебя, я убью, — выдохнула я хриплым голосом. — Я буду ждать, — блондин прижался лицом к моей шее с тихим и спокойным стоном умиротворения.. — Как бы я не хотела этого делать, но ты совершенно заслуживаешь смерти, Хван, — я отстранилась от блондина, собираясь уйти и на последок бросила, — по крайней мере, мне не нужен человек, который зарабатывает на жизнь убийствами невинных людей. Он оказался рядом со мной так быстро, что если бы я хотела убежать, то не смогла бы. — Не надо говорить то, чего на самом деле не знаешь, — он зарычал мне в ухо, прижимаясь мертвой хваткой к моему телу. Дрожь мгновенно пробежала по моему телу. Гнев, смерть госпожи Ян и мое похищение — все это истощало и запутывало меня. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться, когда Хван прижал меня к стене. Хенджин рывком спустил мои шорты и нижнее белье вниз по бедрам, задрал футболку до бедер и одним толчком вошел в меня. Я издала звук наполовину удовольствия, наполовину боли, его рука схватила меня за горло. Я уперлась руками и лицом в стену, пока он глубоко и быстро входил в меня, пока каждый шлепок по моим ягодицам излучал сплошной гнев. Здесь не было никакой интимности, почти никакого удовольствия. Но я приняла его гнев, сердце внезапно решило, что оно нуждается в нем любым способом. Он дернул мою голову назад за волосы, рыча мне в ухо: — Ты не имеешь право обвинять меня. Эти слова прозвучали как проклятие, но тонкая нотка в его голосе дошла до моего сердца, дергая за каждый потрепанный край. Под его яростью скрывался намек на уязвимость. Я обнаружила еще одну слабость. Он был слаб, когда его оставляли позади. Тяжело дыша, мои пальцы скользнули вниз по стене, когда из меня вырвались слова: — Я не обвиняю тебя. — Поздравляю тебя, — процедил он сквозь зубы, — обвиняй, не обвиняй, я все равно не изменюсь. Слово «поздравляю» поразило меня насмешливым грузом уязвимостей: госпожа Ян умерла. Поздравляю… Чонин меня возненавидит, когда узнает, что я сплю с нашим врагом. Поздравляю… Минхо, если мы встретимся, моментально бросит меня, не дав попытку и шанс на объяснения. Поздравляю… От последней правды по моим щекам потекли горячие слезы. Я опустила голову, чтобы блондин не мог их видеть. Хван замер на секунду, прежде чем медленно поднял мою голову так, чтобы мог видеть мое лицо. Покрытые татуировками пальцы схватили меня за горло, развернув и обхватив руками мое лицо. — Я сделал тебе больно? Почему плачешь? — спросил блондин, на что я отрицательно покачала головой. У меня перехватило горло, я просто подняла плечо, прикусив губу, сдерживая внезапное желание зарыдать, но нежность его рук на моем лице сломала меня, как плотину. С грубым звуком Хван прижал мое лицо к своей груди: — Я никогда не встречал девушки, которая плакала бы так сильно, как ты. Ты как водопроводный кран, — он позволил мне долго рыдать у него на груди. Когда слезы исчезли, он спросил, — это из-за Минхо? — Я хочу к нему, — я судорожно сглотнула, — отпусти меня или же Чонина. — Я не могу, — он приподнял мой подбородок, чтобы встретиться взглядом, смахивая слезинку большим пальцем. Со вздохом я открыла рот, но он медленно закрылся от того, что я увидела в его глазах — или, скорее, от того, что он увидел в моих. Его мягкость испарилась, и холодный, бесчувственный взгляд вернулся. Не говоря ни слова, он ушел, оставив меня замерзшей и тонущей под тяжестью отказа.