Яблоневый сад.

Непрерывный надоедливый писк аппарата, исходящего где-то справа от меня, заставляет промычать что-то невнятное и непонятное. Я пытаюсь открыть глаза, но мои веки настолько тяжелые, что я просто застряла в темноте, ничего не видя. У меня было ощущение полета, так как кровать, на которой я лежу, настолько воздушная и мягкая, что я проваливаюсь. Первая мысль, которая пришла мне ум, почему я жива? Я же вроде падала с большой высоты? Мой разум точно искажен. А может это просто был сон? И на самом деле госпожа Ян жива, а брат находится рядом со мной? Жгучая боль разнеслась в области живота. Я подношу руку, чтобы уменьшить боль, но чувствую, что что-то тянет меня за руку. Я распахиваю от страха глаза и вижу, что она подключена к капельнице. Я осматриваюсь вокруг, чтобы узнать, где я нахожусь. Комната очень большая, чистая и ухоженная, в которой многочисленное количество декора и предметов интерьера, гармонично смотрящихся друг с другом. Я вспоминаю все события, которые происходили со мной, а именно: пытка на электрическом стуле, побег по яблоневому саду, выстрел в спину и падение в пропасть. От нахлынувших воспоминаний, я морщусь и пытаюсь подняться, облокотившись на спинку кровати. В мою дверь входит парень около 25 лет в белом вычурном медицинском халате и в маске, которая прикрывает его губы и часть носа. Его телосложение было крайне опасное и мощное; его пепельные волосы были уложены в разные стороны, в хаотичном порядке; его глаза медового цвета на секунду замерли на моем лице, внимательно изучая его; рассеченная бровь слегка изогнулась, бросив недовольный взгляд на открывшуюся дверь. — Нам надо поговорить, — блондин с родинкой под глазом зашел в комнату, вальяжно прошелся и остановился передо мной, прожигая своим взглядом, в то время как врач сжал его плечо, сквозь зубы произнося это предложение. С серьезным видом они скрылись с моих глазах, выйдя за дверь и громко хлопнув ей. Я отцепила капельницу от руки, небрежно бросив иголку на тумбу, и максимально близко подошла к белой двери, прислонив ухо, чтобы услышать их разговор. — Зачем она тебе? — низкий голос врача слегка прикрикнул на блондина, — отпусти ее, Хван. — Она ценный товар, — отчеканил Хван, — пока заказчик ее не увидит, мы не можем избавиться от нее. — Хван, она маленькая девочка, зачем ты издеваешься над ней? — серьезным тоном пригрозил врач. — Бан, она слишком любопытная, у меня прямо руки чешутся пристрелить ее, — с этими словами дверь распахнулась, больно врезаясь в мой лоб. Я запищала, хватаясь за красный участок кожи, который жег мой лоб. — Говорю же, слишком любопытная, — он достал пистолет, из которого в меня выстрелил вчера, и начал надвигаться на меня. Я в испуге спряталась под стол, стоявшим рядом с высоким окном, закрывая дыру стулом. Но Хван небрежно оттолкнул его, доставая меня за волосы из моего укрытия. Он слегка откинул меня так, что я упала на колени перед Баном, не в силах встать. Я почувствовала тяжелое железо на своем затылке и мощную руку, которая не давала мне ни привстать, ни пошевелиться. — Хёнджин, это уже слишком, — Бан схватил руку блондина, удерживая ее в другой стороне от моего затылка, — перестань. — Отпусти меня, не мешайся, — тяжело дыша, выговаривался Хван, сильнее сжимая мою голову, — Чан, знай свое место. Бан Чан оттолкнул боса от меня, закрыв мое тело своей фигурой. Хван недовольно окинул нас взглядом и с глухим ударом о стену скрылся за дверью, оставляя нас одних. — Спасибо, — еле слышно я прошептала слово благодарности и начала вставать, оперевшись на вытянутую руку своего спасителя, придерживаясь за живот. — Отдохни пока, хорошо? Ты потеряла много крови, стресс тебе не на пользу, — он дал мне успокоительное, уложив обратно в мягкую кровать, и с сожалеющим видом вышел из комнаты. Через несколько часов в мою комнату вернулся Хван, который был полон решимости превратить мою жизнь в сущий ад, из которого мне точно не выбраться. — На кой черт ты меня вчера спас, если все равно собираешься убить? — я в порыве гнева бросила в парня свою подушку, но промахнулась, так как он слегка отклонился вправо. — Ты мне еще нужна ради денег, лютик, — говорит он, ухмыляясь и ближе подходя к моей кровати. Чем дольше на его безупречном лице находится эта улыбка безумца, тем сильнее мне хочется уничтожить его, — это бизнес. — Сумасшедший псих, — я огрызнулась на него так сильно и жестоко, что он покраснел от злости, а из его ушей точно пошел пар. Вероятно, никто его так не называл прямо перед его лицом, едко выплевывая оскорбления, но я не могу не нагрубить этому упырю. — Ты действительно бесстрашная, — он грозно засмеялся, присев на край кровати рядом с областью моего живота. Он кладет свою тяжелую руку прямо на рану и надавливает на нее как можно сильнее. Мгновенная адская боль вспыхивает там, где моя свежая рана. Мои руки прилипли к его ладони, пытаясь убрать ее с моей раны, но попытка не удалась. А Хван сильнее и сильнее надавливал на выстрел, слегка крутя свою руку. Я истошно закричала, не в силах больше сдерживать слезы и крики, вырывающиеся наружу. Он не давал мне сделать и вдоха, сильнее придавливая мое тело к кровати. Он одним резком движение отпустил мою рану, разглядывая свою руку, которая была полностью в моей крови. Я не могла распахнуть глаза, зажатые болью и страхом, словно прямо на глазное яблоко насыпали тонну соли, которая никак не отходила. Хотелось кричать, рыдать и раздирать все, что вокруг. Хотелось сойти с ума, потерять всю память, потерять мозг. Остаться мертвой оболочкой, простым бездушным телом, которое не знает о боли. Хочется просто умереть без следов и улик. Спустя минутной боли, она постепенно начала утихать, оставляя только легкий неприятный осадок. Посмотрев на рану, я была повергнута в ужас. Из-под белых бинтов сочилась бордовая жидкость, капая на белоснежные простыни и паркетный пол. Я пыталась остановить кровь, аккуратно приложив свои руки и зажимая рану, но кровь брызгала намного сильнее, чем до этого. — Тебе небольшой совет, — он замялся на секунду, наиграно потирая подбородок, когда я беспомощно пыталась сделать вдох без боли, — никогда больше не оскорбляй меня! Он приблизился ко мне вплотную, поставив две руки от моего тела, удерживая свой вес на них. Наши носы почти соприкоснулись, а его глаза невольно упали на мои губы. Я почувствовала непреодолимое желание дотронуться до его пухлых губ, но он больно укусил меня за нос, расплываясь в ехидной усмешке и мгновенно вставая с моих бедер, отодвигаясь от кровати. Я вздрагиваю от легкой боли на носу, слегка морщась. Ну и сумасшедший! — Бан, поменяй ей повязку, — он громко выкрикнул, а после спокойным шагом вышел из комнаты. Запыхавшийся врач проскочил сквозь блондина, бросив на того строгий и недовольный взгляд. Пододвинув пластиковый стул на колесиках и нацепив перчатки, он достал один из металлических предметов хирургии. — Главное расслабься и успокойся, — он спокойно проговорил, подняв мою одежду и осматривая рану. Для начала он стал убирать засохшую кровь вокруг раны, стараясь ее не задевать. Посмотрев на стол, на котором был металлический латок, я увидела большое количество ваты, окрашенной в алый цвет. Также вокруг стояло много баночек и колбочек с разными медицинскими растворами. — Бан, помоги мне выбраться из этого места, — я, прокашлявшись, умоляюще взглянула на парня, но он не ответил. Он был слишком сосредоточенно поглощен процессом. Поджав губы, я напряглась и открыла рот, чтобы повторить свою просьбу, но сильная боль заставила вместо этого вскрикнуть. На мои глаза навернулись слезы, а также я впилась ногтями в простынь, стараясь уменьшить боль. Осторожными движениями и, почти не дыша, он перевязывал мою рану, пока я, до боли во рту, сжимала зубами губу и мычала. Не знала сколько точно прошло времени, но, когда Чан победно выдохнул, поняла, что мы закончили. Капли пота стекали с моего лица, а пульс бил все рекорды, казалось, еще немного и я потеряю сознание. Снимая перчатки, парень протянул мне таблетку обезболивающего и стакан воды, настаивая, чтобы я выпила. Я закинула таблетку в рот, полностью доверяя ему, а после залпом выпила воду. — Спасибо, — я нежно взяла его за руку, заставляя посмотреть на себя, и слегка сжала ее, — Чан, ты правда хороший. Помоги мне пожалуйста выбраться, — умоляюще посмотрев на него, я придвинулась к нему ближе. — Прости, я бы с радостью помог тебе, ведь понимаю, что ты ни в чем не виновата, но не могу, — он тяжело вздохнул, подняв взгляд к потолку и виновата промолвил, — у меня нет такой власти как у Хвана. Я тяжело сглотнула, понимающе кивнув. Не знаю, что на меня нашло, но я заключила в крепкие дружеские объятия массивную фигуру парня. — Не переживай, я приложу все усилия, чтобы он тебя не тронул и не причинил никакой боли, — он нежно гладил меня по волосам, успокаивающе подбадривая меня. Отстранившись, я поморщилась от боли, ведь двигаться было тяжело. Он в последний раз бросил на меня сочувствующий взгляд, улыбнулся и вышел из комнаты. Я хочу сориентироваться, чтобы понять, есть ли у меня шанс убежать из этой темницы. Поэтому я нащупываю теплые тапочки и окунаю свои ступни, осторожно поднимаясь с кровати. Посмотрев в панорамное окно, я медленно провожу по нему пальцами, осознавая, что это стекло небьющееся и я не смогу разбить его никакими предметами, так как у меня в офисе в точности такое же. Я захожу в дверь, находящуюся рядом с выходом, понимаю, что это большая красивая ванная комната. Красиво-белый мрамор с толстыми черными прожилками, светлая фурнитура и зеленые растения, свисающие с потолка до самого пола, как лианы. В углу большая душевая кабина со сверкающими стеклянными стенами. А посреди этого помещения расположена большая ванная-джакузи, в которой я бы с большим удовольствием понежилась и расслабилась, отпустив все навязчивые мысли, преследующие меня с самого нахождения в этой темнице, взаперти от цивилизации. Также есть две раковины, в одной из которых душевой набор и розовая электрическая ультрозвуковая щетка. Я поняла, что слишком долго глупо пялюсь на эту комнату без действий, поэтому решаю глянуть в каждый шкафчик в поисках предметов самообороны, но это бесполезно — они все пусты. Здесь ничего нет, что могло бы помочь мне сбежать. Обессилено и расстроено я сдалась, возвращаясь в спальню. Я смотрю на выход, и у меня на ум приходит глупая мысль в том, что вдруг она открыта, вдруг Бан Чан не закрыл ее. Я подхожу к ней, уже обреченная, но, к удивлению, она открывается, когда я поворачиваю ручку в правую сторону. Я просовываю голову в маленькую щель, чтобы оглянуться. Никого нет, лишь один пустой коридор. Это выталкивает меня выйти за дверь и попробовать сбежать из этого места. Я бесшумно крадусь по коридору, чтобы добраться к лестнице и спуститься с нее вниз, ведь наверх прохода нет. Внизу довольно темно, только одна лампочка горит красный цветом, запрещающая туда входить. Я фыркаю, не в силах сдержать свое любопытство. Этот огонек насмехается надо мной, поэтому назло каждому находящемуся в этом доме, я гордо подхожу к двери. Мой живот пульсирует от резких движений, поэтому я хватаюсь за него, чтобы уменьшить боль, что и помогает. Зайдя в дверь, я вижу еще одну лестницу, которая ведет вниз, в полную темноту. Ничего не видно, ничего не слышно, только легкий запах сырости, наверное, это то место, где меня в начале держали. Когда я прошла все ступеньки, я услышала душераздирающий знакомый крик, исходящий из одной закрытой железной дверью комнаты. Холодок беспокойства вернулся, свернувшись в животе, когда я заставила свои ноги идти на звук. Я дрожу в ужасе и страхе, но любопытство берет всегда вверх надо мной. Я медленно приближаюсь к единственной открытой двери и застываю в ужасе от увиденного. Ян Чонин сидел на металлическом стуле. Его руки были мертвой хваткой привязаны к подлокотникам тугой веревкой. Его лицо было неестественно черно-синим, а белая футболка вся в крови. Мой желудок скрутило, но смятение и ужас превзошли головокружение, которое пыталось затянуть меня вниз. Бан Чан прислонился к бетонной стене, курил сигарету и со скучающим видом наблюдал за происходящим. В комнате были и другие мужчины, а также одна женщина, которая считала большие долларовые купюры, но я оставила свой взгляд только на Хване, который безжалостно уперся локтями в колени и водил пальцем по острому лезвию ножа. Он что-то тихо шептал Чонину, а его голос был совершенно другим, нежели когда он разговаривал со мной. Он был пропитан тьмой и трепетом; голос, который расцветал от похоти, боли и контроля. Сквозь стук крови в ушах я разбирала его слова, складывая их вместе, как головоломку. Это оживший кошмар. Хван спрашивал, действительно ли Чонину нужен мизинец. Это прозвучало как риторический вопрос, но несколько человек подхватили его, громко рассмеявшись, а женщина передала купюры в руки Бана, наслаждаясь представлением. Мое зрение затуманилось, ужас подступил к горлу, когда Хенджин встал и ударил ладонями по столу, яростно облизнувшись, прикусив нижнюю губу. — И какие же слова будут последними десятипалого человека? — он с усмешкой повернулся к другим зрителям, улыбаясь во все белоснежные зубы. — Тронешь Суджин — и ты труп, — Чонин огрызнулся, зарычав. — Да будет так, — Хван поднял острое лезвие ножа над мизинцем моего брата, но мой оглушающий крик заставил его остановиться. Взгляд блондина остановился прямо на мне, зловеще рассматривая мое тело. Во мне бурлит ненависть и адреналин, поэтому я даже не понимаю, что делаю, а просто быстро подхожу к Хенджину, давая ему ослепительную пощечину, оставляя красный отпечаток от моей ладони. Он точно этого не ожидал, все в комнате застыли, больше не беседуя друг с другом, а удивленно разглядывая нас. Только звучали крики Чонина и надоедливый женский смех. Он стоит высоко надо мной, выглядя как разозленный, но царственный король, готовый наказать того, кто сделал что-то, чего им не следовало делать. Я сглатываю, потому что его лицо говорит мне, что это, наконец, толкнуло его за грань, точку невозврата вместе со мной. — Ох, лютик, ты меня разочаровала, — он яростно испепеляет меня взглядом, ведь мы стоим довольно близко. — Не смей прикасаться к моему брату, — я сквозь зубы кричу на него, повышая на несколько тон мой обычный крик. — Бизнес, бизнес, — небрежно говорит он, как будто это совершенно не имеет значения. Я не успеваю ответить ему, так как его рука обвивает мою шею, а после сжимает ее так сильно, что мои дыхательные пути перекрываются, и мне становится до ужаса тяжело дышать. Я пытаюсь вцепиться в его руку, но он удерживает мое тело стальной хваткой. Пощечина приходит из не откуда, и мое лицо пылает, словно от ожога. Боль, которая взрывается на моем лице, настолько сильна, что мне кажется, что я вижу звезды, плавающие вокруг. — Хван, остановись, — я слышу пронзительные крики Чана, который всего в два шага оказывается около нас, пытаясь разнять жесткую руку блондина от моей шеи. Точечная боль в районе шеи отзывается по всему телу, так как Хван вколол мне какой-то препарат, отчего я закрываю глаза и обессилено падаю на руки Чана.