Лапами вверх

Виталик бы возможно перегрыз ему горло, перегрыз бы эту гнилую ярёмную вену, как только услышал, что Вадим странно просящим голосом просит его подождать в надёжном месте. Утро в этот раз начался не с кофе. Виталик взбрыкнул, кинувшись на выход из квартиры, на что Вадим, схватив его, мягко надавил пальцами в область шеи. Виталик тут же отключился, тяжелея в руках Вадима. — Когда-нибудь кто-то из нас двоих первым прикончит кого-то. Это лишь вопрос времени, любовь моя! — усмехнулся Вадим, затаскивая бессознательное тело Виталика на диван. Нужно позвонить тому, кто постережёт ценную добычу до возвращения Вадима, а пока — намечается поездка за город. *** В ангаре полутьма, только пара лампочек Ильича светят в том месте, где подвешен за руки, словно на дыбе, вор. Мужчина чуть младше Вадима, но сейчас выглядит стариком. Лицо полусинее от побоев, засохшая кровь грязью прилипла к коже лица. Люди Вадика уже хорошенько отделали жертву. Вадим подходит к таращившемуся в ужасе на него мужчине, с глумливой ухмылкой на лице. — Недальновидно ты поступил, Севочка! Ох, недальновидно! Вадим игриво провёл пальцем по щеке дёрнувшегося от него мужчины. — Ну и чё тебе не хватало, дебила кусок? — взгляд Вадима в раз сделался жёстким. — Было же всё — бабы, бабло! Нет, ты на чужое хайло разинул! — Ради бога! — просипел Сева, умоляюще глядя прямо в глаза Вадиму. — Пожалей, Вадим, будь ты человеком! Не губи! В первый раз… я… я квартиру продам! — исступлённо зашептал Сева, голос пропадал. Видимо, пока его били, орал, посадив голосовые связки. На кровоподтёки на лице было страшно смотреть, но только не Вадиму. — Вадя… Вадь… пожалуйста!.. — скулил Сева. — Я всё отработаю! Всё! — Конечно-конечно! — иронично согласился Вадим. — Сейчас и отработаешь! Нож Вадим заготовил заранее. Достав его из кармана, нажал на кнопку. Острое лезвие выскочило моментально, заставив Севу позорно завизжать. — Деньги ты конечно потратил мальца, но ничего. Сейчас я компенсирую недостачу бабла твоим, сука, телом! — Вадя! Вадь! Ну, ради бога! Пожалуйста! Не надо! Голос эхом разнёсся в пустом помещении. Вадим, садистски улыбнувшись, провёл лезвием по разодранной рубахе мужчины. Ткань рубашки треснула, разойдясь в стороны. Вадим не стал медлить, теперь с нажимом давя лезвием по коже Севы. Сева снова заверещал, задёргавшись как от тока. Кожа закровила тёплыми струйками. В паху Севы на брюках образовалось тёмное пятно, мужчина обмочился. Удовольствия не было. Ничего не было. Надо было проучить, больше ничего. Вадим не маньячил болью посторонних людей, он был зациклен на одном человеке. Маньячная тяга была только к Виталику. — А-А-А грх… — хрипло орал Сева, силы пока ещё не покинули его. Вадим сосредоточенно, недрогнувшей рукой разрезал грудину своей жертве. Резалось плохо, это ведь всего лишь нож. Истошно вопя, Сева молил о чём-то сквозь рыдания. Лицо превратилось в страшную маску, слюна текла уже непроизвольно, глаза мужчины сделались безумными от накалившейся боли. Вадим резко резанул тело почти до паха. Лезвие рвано расчерчивало утолщённую кожу на животе, кажется, всё тело мужчины пульсировало от накатывающей боли. Кровь пачкает Вадима, и ему кажется, что он перепачкан с ног до головы. От страшной боли Сева стонет в голос, и Вадим представляет на его месте другого. Член начинает подниматься. Но ведь Вадим не маньяк! Он — не маньяк!!! Воняет знакомо — дерьмом. Сфинктер ануса расслабляется, и Сева опорожняет желудок. Вадим чуть морщится. Это не Виталик, но ведь он хотел узнать, как это — кончить в рану… Предбрюшинный жир кроваво-жёлтый, Сева висит на вывернутых запястьях, закатив глаза. Вадим не знает, жив он или нет, и как вообще может стоять член от этой мерзости? Но можно пофантазировать… Вадим режет тугие верёвки с рук трупа, теперь уже точно трупа. Сева гнилой грушей валится на щербато-бетонный пол. Вадим, дроча налитой член, наводит его на распахнутую рану на животе, прикрывая глаза. В голове Виталик, его искривлённое от боли лицо. Его личный ад. Вадим дрочит резко, вспоминая заброшенный дом. Ещё чуть-чуть… выдохнув через нос, мужчина кончает в разрез на мёртвом теле. Как это — кончить в резаную рану? Теперь Вадим знает — никак. *** Виталик снова беснуется в истерике, колотя кулаками в запертую дверь. Здесь нет окон, но есть раскладушка и вкусная еда. Его тюремщик не разговаривает с ним, молчит, не реагируя на отборный мат, слетающий с губ парня. Ему хорошо платят, чтобы он стал глухим и слепым. Виталик без сил падает рядом с раскладушкой, обнимая себя за колени. Плохо. Теперь он вечный узник, пока… пока смерть не разлучит, да? Виталик безумно хохочет. Ничего, его мальчик подождёт. Труп Севы уберут, выкинув в какую-нибудь речку, а ангар почистят. Сейчас Влад. нужно в Питер. Часть денег возвращена, другая окупится квартирой Севы. Это легко сделать, особенно Вадиму и его партнёру. Влад… Владик. такой нежный мальчик! Хороший. А ведь Вадим где-то в глубине души любил его. Но то безумие, которое захлёстывало с Виталиком, не шло ни в какое сравнение. Виталик — окаянная, пленительная жертва, которую хочется трахать и резать. Теперь в Питер! *** В Питере серо и хмуро. Как обычно. Вадим, не предупреждая юношу о приезде, тихо вошёл в квартиру, звякнув ключами. Обувь на месте, значит Влад дома. А где же ещё… В небольшом дачном посёлке у Вадима домик на продажу. Зачем он его приобрёл, сам не знает. Нужно побыстрей продать. За дачным посёлком начинается лес. По осени грибочки, охотники. Лес переходит в густой. Это хорошо. Влад спит в общей постели, разметав руки по сторонам. Щёки чуть красноватые, рот полуоткрыт. Милый. Как было бы славно, остаться рядом навсегда! Только болезнь по имени Виталий не излечишь никакими лекарствами. Вадим, не снимая пальто, садиться рядом с спящим юношей, нежно проведя пальцем по горячим губам. Влад тут же открывает глаза. — Вадим? — глаза смотрят мутно, даже непомытые, после сна, напоминают травяную зелень с карими крапинками. Иногда они почти тёмные. — А чего ты не сказал, что приедешь? Я бы встретил тебя! Рывком садится на постели парень. — Да зачем? — ласково смотря на не проснувшегося любовника, спрашивает мужчина. — Приехал и приехал! Зачем тебя беспокоить? Влад мягко улыбается, глаза светятся тёплой зеленью. — Влад, я домик кстати приготовил, прежде чем приехать. Помнишь? Дачный. Влад кивнул. — Поедем сейчас? — Прямо сейчас? — глаза Влада округляются в изумлении. — К чему такая спешка? — Не знаю, — пожимает плечами мужчина, — вдруг захотелось оказаться на природе вместе с тобой. Растопим печь, а по дороге ещё продуктов купим. М? Мужчина смотрит с любовью, и от этого взгляда внутри Влада пружинит от возбуждения. Он любит Вадима почти с самой первой встречи. — Ладно! — потрясённо отвечает Влад. Обычно таких вот порывов мужчина себе не позволял. Всегда собранный, серьёзный, а сейчас вдруг неожиданная романтика… — Я только кофе попью и поедем. А ты разденься, чего в верхней одежде сидишь? — Конечно, — соглашается мужчина. — Вместе кофе попьём, потом в магазин заедем. Он припал губами к мягким губам Влада. Хороший… жаль. *** На даче людей почти никого, не сезон. А в домике печь, поленья с осени ещё заготовлены. Вадим хорошее вино купил, дорогое. Закуски — сервелат, нарезки мясные, фрукты, сок. А самое лакомство — такого нигде не достанешь… Безвкусное, бесцветное… Влад и не поймёт ничего, уснёт просто. Больно не будет. Расстаться не получится — Вадим своё не отдаёт. Внутри плачет злобный дракон. По Владу плачет. Если бы только мог он так любить его!.. Виталика он не любит, нет. Он зависим от этой заразы. Выбор очевиден, но сердце кровью блюёт, Вадим видит это. Внутри знакомо кромсает ножами. Влад весело говорит о чём-то, а Вадим, улыбаясь, кивает головой, молча доставая из пакета продукты. Дома холодно, надо всё же растопить печь. Земля конечно в лесу мёрзлая, но ведь он заезжал сюда загодя. Там никто сейчас не ходит. Два метра уже вырыты. Пока Влад ушёл в кухню топить печь, Вадим достал из кармана пальто небольшой пузырёк. Действительно, жидкость бесцветна. Вино в бокале вишнёвого цвета, на компот похоже. Жидкость отправляется следом. — Влад! Ты выпей пока, согрейся! — громко зовёт его из комнаты мужчина. — А я позже выпью. Влад успел разжечь печку, потирая ладони, с улыбкой входя в комнату. Пар изо рта ещё идёт, в доме не теплей, чем на улице. — О, я и правда замёрз немного! И вино моё любимое! Спасибо! Влад целует Вадима, улыбаясь в губы. — Я люблю тебя. Дыхание пахнет жизнью, пока. — Я тоже люблю! — правдоподобно отвечает Вадим. И не врёт ведь. Он смотрит, как Влад с улыбкой пьёт из бокала до конца. Дракон внутри воет, как подыхающий вервольф. Вадим вспоминает про волчью пару, но Влад к этому не имеет никакого отношения. Его пара не он. Вадим отворачивается, заложив руки в карманы пальто. — Вкусно! — облизывается Влад, ставя пустой бокал на стол. На стекле бокала красный осадок от густой жидкости. Скоро яд начнёт действовать. «Нежный убийца». Странное название, ласковое. У Вадима хорошие связи, достать можно что угодно. — Давай я ещё сейчас фрукты порежу, — безмятежным тоном говорит Вадим, шурша пакетом. — Ты только нож и тарелку с кухни принеси, они там, в столе… Влад замирает сонно. Смаргивает, удивлённо смотря на Вадима. — Слушай… Я что-то. полежать бы мне… Влад моргает, пытаясь усиленно прийти в себя. — На диване холодно, — Вадим с сожалением смотрит на юношу, — но ты ложись. Это наверное так вино действует, да ещё и свежий воздух. Ты ложись, любимый. Печь сейчас нагреется, будет тепло. — Да… Язык еле ворочается во рту, в голове вата, голос Вадима какой-то глухой. Влад не различает интонации. В глазах радужно, но он всё-таки доходит до дивана, бессильно падая животом на холодную поверхность. Вадим знает — ему не больно. Он тихо подходит к бывшему возлюбленному, садясь на корточки возле лица. Красивый, хороший… Господи помилуй… — Прости меня, хороший мой. Я люблю тебя… Влад вряд ли уже что-то слышит, губы парня бледнеют. Быстро. Пар изо рта уже не идёт, сердце остановилось минут пять назад. — Прости, родной… Теперь губы Влада холодные, Вадим навсегда запомнит это, целуя его в последний раз. Слёз нет, но внутри в агонии ревёт Он. По комнате разливается тепло. Нужно собрать всё, ничего не оставлять, ведь домик на продажу. А в лесу хорошо. Летом птицы будут петь, возможно даже на скорбном месте вырастут цветы. Влад любил цветы. В лесу спокойно. Сюда никто не придёт, на свежей земле раскидан валежник. Вадим выливает почти полную бутылку на проклятущую могилу. — За упокой души, солнце. Теперь можно возвращаться — его ждёт Виталик.