Лапами вверх

— Виталь!.. Лови мяч! — темноволосая женщина, стоявшая по щиколотку в воде, бросила Витале надувной синий мяч. Звонко рассмеявшись, мальчик кинулся к мячу, чтобы подхватить его. В воде было трудно бежать, и он со смехом упал животом в морскую воду. Позади раздался весёлый смех папы. Долгожданная поездка на море: пустые ракушки, красивые камушки, прямо у кромки берега бесконечно-лазурного моря. Виталик не успел потрогать ладони матери, тёплые ли? А глаза отца? Такие же, медово-карие?.. Смех родителей удалялся, в ушах раздавалось только хриплое, заунывное бульканье. Очнувшись, он не сразу вспомнил, кто он такой, а вспомнив, забился в истерике, пытаясь содрать с себя бинты. Глубокая рана закровоточила, и прибежавшая в палату на шум медсестра, схватилась за голову. Выбежав в больничный коридор, отчаянно крикнула на помощь проходящих мимо врачей. Не смотря на почти смертельную рану, его пришлось удерживать с силой, испуганная женщина в это время ставила успокоительный укол тонко визжащему пациенту. Виталик часто впадал в забытье, только ненадолго приходя в себя. Но сейчас это сонное состояние было ему на руку. Когда юноша после почти месяца бессознательной прострации пришёл в себя, то просто молчал, уставившись в потолок, не отвечая на вопросы приходящего к нему каждый день следователя. Сотрудник милиции всё же поведал Виталию, что найденная рядом с ним тётка была мертва. Виталик и сам не мог понять, что она делала в том доме? И кто, тот мужчина. Конечно он рассказал, что видел этого мужика в своём подъезде. Нетрудно было пробить личность. Вот только мужчины, бывшего сидельца, с такими данными не существовало в природе. Следователю приходилось признать, что он нихуя не может понять, какого лешего в заброшенном доме оказалась опекунша юноши, и почему, ради ёбаной матери, этот извращенец трахнул пацана с намерением убить? Ограбление? И убил ведь почти его. Только непонятно каким чудом пацан выжил! Повреждённые внутренние органы сделали Виталия инвалидом. Внешне это был обычный пацан. Только таблетки, успокаивающие боль из-за телесного повреждения, придётся пить всю жизнь. Физическая работа была недоступна. А то, что внутри Виталика был ад, никакими лекарствами уже не исправить. — Зато в армию не заберут! — напоследок ухмыльнулся следак, сам себя потом мысленно убивая за это не раз. Пустые от боли глаза парня наверняка будут стоять перед лицом мужчины до конца жизни. У него тоже был сын… ГОД СПУСТЯ Квартира, счёт, сломанный человек — моральный калека и съехавшая на этом фоне кукуха. Можно пережить? Оказывается — да. Пустая, больная оболочка по имени Виталик поступил-таки в кулинарное училище. Гораздо позже, чем хотел, обстоятельства не позволяли. В психдиспансере всё же пришлось полежать. Виталик смотрел на себя со стороны. Он есть. Но он мёртв. Следователь рассказал про звонок в скорую. Зачем эта мразь позвонила туда? Для чего? Сейчас бы сдохнуть. ПРОСТО СДОХНУТЬ, БЛЯДЬ! Воспалённые, дикие глаза, смотрящие в темноту комнаты, закрылись. Виталик в очередной раз забылся в кошмаром бреду. Блядина… кончи для меня! Он двигается в нём рвано, член хлюпает в крови, Больно! — Сука. Прекрати… Виталик прикусывает губы в кровь. —Ради бога, прекрати. Виталик чувствует, чудовищу нравятся всхлипы, его трахает не человек — зверь. Но обомлевший юноша постепенно понимает, что сам двигается навстречу монстру, подаваясь бёдрами вперёд. Задыхается от тяжести навалившегося на него тела, и… хочет ещё, и ещё! — Ещё. ещё. Виталик сам не узнаёт стонущий голосок, это… это его голос? Член стоит, ему так хочется, чтобы тот, кто сейчас рвёт его тело на части, дотронулся до него. Выкрикнув, Виталий широко распахивает глаза, одновременно садясь на смятой, влажной от пота постели. Тяжело дыша, смотрит в темноту. Сколько времени? Неужели эта темень никогда не растает? Мокро… нет, он не обмочился. Липко в паху. Виталик дотронулся пальцами до трусов. Сперма. Сжавшись в комок, он тихо заплакал. Господи. он кончил во сне, потому что там его трахал убийца! И он… кончил. Виталика затрясло в истерическом плаче. *** ПОЛТОРА ГОДА СПУСТЯ. ВАДИМ. Делая вид, что не случилось ничего страшного, можно существовать. Сменить данные, оставив лишь имя. Легко. Прийти назад в чужую квартиру, после того, что сделал, поставить чайник на газ. Он обжёг глотку, когда хлебал кипяток. Только потом почувствовал, что больно. Пытаться не думать всё это время о пацане — как же хорошо было в нём! Пытаться не думать о мольбах и криках. Как он дошёл до этого? В какой момент он превратился в сатану? А в мальчишке тесно и мокро, от крови, и запах страха. Ради этого запаха можно убить не раз. Попёрло! Бизнес процветал. Как в ебуче-розовой сказке, блядь! Рыжьё, его мозги, очень охуенные связи со стороны знакомца. Вадим не брезговал «оформлять» живой товар заграницу. Но времена менялись, девки с мальчиками сами уже были не против подставлять свои дырки богатым иностранцам. Кто он? По сути, разновидность сутенёра. Виталий… сколько он перетрахал похожих? Не те! Не тот голос, не тот цвет волос и глаз. Тот хуев ангел сам напрашивался, чтобы его трахали! Сам! Разве можно быть таким… невинно-порочным? Сколько бы ему было сейчас? Почти два года прошло. Основной бизнес был в Питере, где и проживал сейчас Вадим. Но и в том городке тоже была небольшая фирмочка. Обычные шлюхи каких много ездили по домам клиентов. В офисе руководил свой человек, а Вадиму не хотелось и близко к городу подъезжать. А ещё здесь в Питере — он. Его новый мальчик. Не шлюха. Хороший, студент юрфака, умный, красивый. Глаза, волосы… не его. Не Виталика. Влада. С Владом спокойно, размеренно. Секс, нежности, ни толики грубости. Влад не вызывает дикого желания вытрахать его, до выбивания дерьма из задницы. И Вадим даже сделал вид, что поверил — он нормальный человек. Зачем жить прошлым? Перед ним тот, с кем он бы хотел и дальше жить. Он делает этого маньяка нормальным. Для Влада не жалко ничего, только щемящая нежность внутри. — Вита… лик. Ви-та-лик. Любому другому нормальному человеку, вовсе бы не показалось привлекательным раздеребаненное очко с почти вывернутым анусом. Но для Вадима это произведение искусства. Красиво… язык прикоснулся к развороченной дырке, на языке вкус крови и чего-то ещё. Но блядь. это самый лучший вкус. Он, как ебучий каннибал, начинает вылизывать то, что когда-то было привлекательной задницей. Виталик… Просыпаясь, Вадим понимает, что шептал это имя вслух, но Влад спит крепко. От Влада пахнет домом. От Виталика — животной похотью. Вадим хочет, чтобы этот гребаный дом сгорел. Придётся мотаться из Питера в свой родной городок. Офис пустует. Надёжный, казалось бы, человек, исчез с прихваченными деньгами со счета, опустошив «казну» на весомую сумму. Его найдут, это просто дело времени. Лучше бы ему сдохнуть до того момента, когда он окажется в руках Вадима. Жалости к людям нет. Ни к одному. Как это, кончить в резаную рану на теле человека? Вадим усмехается. Надо попробовать. А послезавтра — в городок. Ехать нужно на рейсовом автобусе, свою тачку гонять неохота. Давно он не ездил в автобусах. Вадим абстрагировался от гомона пассажиров своими мыслями. Усевшись в мягкое кресло, Вадим прикрыл глаза, расстегнув сверху пуговицы кашемирового пальто. В автобусе тепло. Апрель морозил словно зимний месяц. Ну ничего, скоро лето. Водитель, выкрутив реле магнитолы почти на всю громкость, никак не реагировал на некоторые возмущения со стороны пассажиров, посмеиваясь в усы. — Полный назад, враки, зависы Злые глаза, кислые лица Выходы, входы, сточные воды Лапами вверх, суки, уроды. Лапами вверх — всё, что осталось. Лапами вверх зайчики-лужи Лапами вверх, спи моя радость, Лапами вверх, кто тебе нужен. — Спи. моя радость. — прошептал Вадим. Хотя бы во сне почувствовать тебя. ангел.