Друг Сэнри (черновой вариант)

29 мая 1946 года, город Токио, муниципалитет Кодзимати, район Касумигасэки, отдел БМК окружной прокуратуры, 14:00 Прошла ровно неделя, как я с головой ушёл в расследование кражи, и пять дней с момента императорского радиообращения. Чем я занимался всё это время? В основном терпеливым обмозговыванием, но кое-где мне всё же подвернулось разжиться полезными сведениями. К трём часам дня двадцать четвёртого мая я принёс личное дело Аоки-сан в столичное управление полиции. Попросил криминалистов снять потожировые следы с обложки и страниц, а также сопоставить с образцами, оставленными на штендере и ключах. По завершении изысканий был составлен подробнейший отчёт, в котором нашлось место ответам на животрепещущие загадки: выяснилось, что к папке — внешним и внутренним её составляющим — прикасались две молодые женщины. И это наглядно демонстрирует — дамы наши не имели никакого отношения к переноске самодельного предупреждающего аншлага, поскольку все узоры, найденные на досках, однозначно принадлежали мужчинам. Почти та же история с ключами. Единственный женский отпечаток на них не совпадает ни с одним из папочных. Если предположить, что владелицы оных Аоки-сан и портная, можно временно вычеркнуть первую из моего воображаемого списка подозреваемых. Пожалуй, не стану слать и радиограмму в Нагою. Связисты и так крутятся как белки в колесе, чего их дополнительно гонять из-за моего ничем не подкреплённого идефикса. Проворачиванию похожего фортеля с Дейзи-сан — под выдуманным предлогом потребовать любой предмет, до которого дотрагивалась управляющая (личное дело «онрё» не сгодится, поскольку составлялось оно напрямую владельцем), а на деле совершить те же манипуляции: определить показавшийся узор и сравнить с уже имеющимися — препятствует причина, изложенная мною в кабаре после получения ключей. Подозреваемая, являясь барышней неглупой, поймёт, что образцы её подушечек уже в материалах дела и вещицу, соответственно, попытаются проверить на дактилоскопической экспертизе. Чуя приближающуюся опасность, она быстренько слиняет под крыло могущественных гангстеров, не успею я и вызвать наряд полиции. Было бы куда легче, выдай нам бутылки газировки голыми руками и умей мы добывать потожировые следы из волокон ткани и ломтей хлеба, но, увы и ах, обстоятельства сложились не в нашу пользу. В криминальной истории Японии тактика внезапного исчезновения проходящего по делу подозреваемого не инновационна: угодившие в неприятности с правоохранительными органами исполнители поручений ОПГ залегают на дно у своего заказчика, и стоит шумихе слегка притихнуть, как им выписывают путёвку на другой конец страны с бумагами на новое имя. В конце концов, за недостатком улик, дело переходит в разряд так называемых «висяков». Тогда арестовать менеджера заранее на основании своих подозрений? Рано. Во-первых, столь бесчеловечным и заскорузлым практикам не место в обществе, вставшем на путь исправления ошибок прошлого. Никто не имеет права лишать свободы человека, руководствуясь сугубо своими личными желаниями. Во-вторых, мы до сих пор не знаем, на кого предположительно работает менеджер, её ценность и какая реакция последует от такого неприкрытого демарша. Чёрт, я и имени-то её не знаю, чего тут и рассуждать! Не исключаю, что, поступив необдуманно, стану катализатором кровавой бойни. Авторитет прокуратуры и правительственных структур в целом начал увядать после войны. В наши дни головорезам из бандформирований плевать, кто ты, хоть сам премьер-министр или даже Дуглас Макартур, помноженный на Господа Бога, ради выгоды они не остановятся ни перед чем. Как по мне, дождаться отчёта следователя, чтобы понять, против кого ведётся игра, затем пригласить Дейзи-сан на «дружеский» разговор второго июня, и пока она находится под надёжным присмотром полицейских, отнести в управление, например, карандаш, которым она расписывалась, или стакан, из которого она отопьёт воды — пока что вариант самый безопасный. Надеюсь, мои намерения не раскроют. Будь я на все сто уверен в том, что противостоит мне простая воришка, не постеснялся бы пойти в полное наступление и перевернул бы её канцелярию вверх дном без раздумий, как и полагается в подобных случаях, а потом бы уже разбирался, кто в этой истории жертва, а кто виновник. Но когда тебя вот-вот заглотит рыба покрупнее, приходится извиваться ужом на сковородке, искать обходные манёвры. М-да… Вот тебе и следственная работа. Боишься решительных действий. С этими мыслями я возвратился в прокуратуру. Вечером того же дня я вспомнил, что в компетенцию Ниномии-сэнсэя входит и дактилоскопирование. Если приглашение криминалистов для процедуры сулит огромный риск раскрытия, а взять у господ плёнку, кисточку и порошок — целый гераклов подвиг мира бюрократии, порождённый нехваткой вышеназванных товаров, то, возможно, парочка наборов завалялась у профессора? Но… куда их применить? Автомобиль Сугиямы-сана весь день охраняется в казармах Харди или гараже с кодовым замком, не подступиться. Ключи тоже там. У усадьбы, ровно как и в кабаре, много ненужных глаз. Конечно, вчера мне повезло и в гримёрную никто не заглянул, но будет ли такое везение нескончаемым? Была не была. Решив попытать счастье, я телефонировал в Токийский университет, и меня ждало разочарование: с начала сего года резко возросло число краж и разбоев в Токио, а вместе с ними и спрос на магнитные и немагнитные порошки, прозрачные ленты и даже обыкновенный скотч, что не может покрыть ни отечественное положенное на лопатки производство, ни помощь Запада. Ниномия-сэнсэй раздал свои месячные запасы в первых числах мая. Пробовал закупиться на чёрном рынке — не вышло, опередила полиция. Эх… Так уж и быть, пойдём проторенной дорогой… Утро двадцать пятого мая, суббота. Я пребывал в ожидании итогов поиска дактилокарт нескольких неизвестных грабителей, стоявших в авангарде нападения на «Канраку», и рапорта Минздрава о перекрытии Гайэн-Хигаси на противодизентерийную дезинфекцию. Часы точились медленно, словно тягучая карамель. Разбавить невыносимую вязкость помогал попавшийся под руку роман Эрнеста Хемингуэя «Прощай, оружие!». Почему-то в моём издании название решили не переводить на японский, оставив оригинальное «A Farewell to Arms». Ничегонеделанье родило любопытный вопрос: ежели Аоки-сан успешно приняли на обе должности, то должны же были потребовать с неё хоть какое-то свидетельство, удостоверяющее личность. Что ателье, что кабаре — не какие-то шарашкины конторы, куда принимают всех желающих без разбору. Они напрямую связаны с оккупационной администрацией. Рассчитывая узнать об этом подробнее и в случае чего получить в пользование подлинник удостоверения, я отправился побеседовать с портной. Внутри ателье меня охотно просветили: из-за пожаров, вызванных бомбардировкой зажигательными снарядами, многие люди потеряли документы и имущество. Американцы пошли на встречу, и до полного восстановления всех реестров, разрешили сотрудникам самостоятельно указывать свои личные данные. На основании этих «письменных показаний» составляется досье. Таким образом, теоретически швея могла назвать полностью фальшивое имя, город и биографию. Для верности я съездил в Роппонги, и Дейзи-сан, сама будучи наглядным примером изобретённого альтер-эго, сказанное подтвердила. Всё настолько неочевидно, что боишься сделать лишний шаг… Во вторник, двадцать восьмого мая, пришло письмо от регистрационного бюро Сакурадамона. К моему огорчению, ноль совпадений по женскому отпечатку. Значит, соучастница ранее не привлекалась. Навряд ли не наторелый в карманном воровстве гражданский, даже обрабатывая удобного клиента, как Сугияма-сан, и, возможно, воспользовавшись нахождением с ним в очень страстных отношениях, сумел провернуть кражу и подмену столь филигранно. Здесь видна рука мастера, при чём не разу не засветившегося на радаре полиции и прокуратуры. Мужские оттиски пальцев дали более богатый урожай. Как показала проверка, они принадлежат двум рецидивистам-домушникам, орудовавшим по всей префектуре Токио (чуть ли не до посёлка Хикава на крайнем западе). Идентичность следов на ключах и штендере уже окончательно ставит вне всякого сомнения виновность дезинфекторов, которые с огромной долей вероятности работают на крупную бандитскую группировку. Злодей, отпиравший металлическую дверь и деактивировавший датчики, прописан в городе Йоккаити префектуры Миэ, а помогавший установить и перенести конструкцию соратник — в городе Огаки префектуры Гифу. В тот же день я запросил бюро связи разослать радиограммы на адреса прокуратур Миэ и Гифу с прошением приказать местной полиции объявить подозреваемых в розыск и провести обыск их жилищ. Скорее всего, оба грабителя до сих пор терроризируют улицы столицы, и, беря во внимание потери жилищного фонда всех более-менее промышленно важных поселений в весенних авианалётах, домишки те давно развеял ветер. Оттого, по моему мнению, правоохранителей почти точно ждёт провал. Оставшиеся семь ПЖС — один мужской узор пальца на ключе и шесть на дереве — ещё ждут своей идентификации. По всей видимости, первый образец оставил Сугияма-сан, а шестеро других — спешащие на работу граждане. Как бы то ни было, и потерпевшего тоже дактилоскопируем... на всякий пожарный. Утром двадцать девятого числа, спустя семь долгих дней, чиновники Минздрава наконец снизошли до меня своим письмом. Начали с извинений за промедление. Пояснили его тем, что за май месяц к ним поступило 958 отчётов от противоэпидемических штабов по всему Токио, которые не было времени толком упорядочить. Затем подоспела основная часть: тщательное перелопачивание гор документов дало однозначное заключение — с тринадцатого по двадцатое число дезинфекция на Гайэн-Хигаси не проводилась. Нет ни единой записи, подтверждающей отправку санинспекторов. Ожидаемо. Наряду со мной, вопросом перекрытия улицы интересовался ровно один генерал армии США — Стефан О’Мэлли, первый заместитель начальника отдела гражданской разведки оккупационной администрации. Подал запрос он вечером тринадцатого мая, а ответ подоспел к полудню девятнадцатого — через восемь-девять часов после кражи. Раз уж целый генерал вынужден ждать почти неделю, то кому помельче явно не стоит рассчитывать на чудо. И опять господин О’Мэлли… тот самый, кого разыскивала среброволосая. Второго июня обязательно спрошу, знаком ли с ним Сугияма-сан и знает ли янки про сигнализацию в кабаре… Сегодня же у меня в планах прочитать протокол Арисимы-сана, понять, в конечном счёте, с кем мы воюем на этом невидимом фронте, деликатно побеседовать с племянником, ростовщиками и персоналом «Канраку», естественно, не тыкая пальцем на главную подозреваемую. Чёрт его знает, какие у них отношения. Может, её почитают так же, как тибетцы Далай-ламу? И… конечно, предупредить Санэсаду-сана. Разбирать это злодеяние в одиночку, неопытному новичку, всё равно что играть в русскую рулетку с одной пустой каморой.