Десятый ассистент Антона Андреевича

      Пора брать с тараканов, которые обитают в моей голове, арендную плату. А то что-то они живут спокойно, бубнят и постоянно водят хороводы, лезут с навязчивыми мыслями, доводя меня до состояния лёгкой (на самом деле самой крайней степени тяжести) паники. Я не знала, как дожить до пятницы, постоянно прокручивала в голове всё, что произошло. У меня даже начал дёргаться глаз. Я лезла к Антону и просила его оценить насколько сильно видно издалека, как нижнее веко ходит ходуном. Он, надо отдать ему должное, изображал серьёзное и сосредоточенное лицо, будто вся эта ситуация не комичная. Потом долго убеждал меня в том, что ничего не видно, а я уходила к зеркалу в ванной, чуть ли уже не с ногами лезла в раковину, чтобы рассмотреть глаз поближе. — Может тебе пазлы пособирать? — предложил Антон, когда я решила на ночь глядя, за день до моего отъезда в Самару, разобрать вещи в шкафу. — Ты имеешь ввиду... какие пазлы? — абсолютно серьёзно вопросила я. — А что есть много вариантов? — Антон поглядел на меня с кровати. — А! — протянула я. — Ты про обычные. — А ты про какие? — И я про них, — я обула красные туфли, приподнимая пижамные штаны и пошла по комнате. — Извращенка, — он осуждающе зацыкал. — Простите, я забываю, что вы уже на пенсии и вам в принципе другая разновидность пазлов не интересна, — махнув волосами, сказала я. — Я в тебя сейчас кину чем-нибудь, — Антон уже взял "оружие" в виде подушки в руки. — Угроза! — я быстро стянула с себя обувь, возвращая назад в коробку и присаживаясь на пол перед шкафом. — Ты уверена, что мне не надо поехать с тобой? — вопросил Антон, а я зависла.       Я собиралась нагрянуть к родителям в родной город, чтобы заявить довольно абсурдную вещь — у меня отыскался биологический папа. Причём, как интересно получилось. Если так задуматься, то короткими шажками, я сама до него дошла. Сначала уехала в Москву, потом решила устроиться в Строй-Инвест, здесь вся эта драма с Антоном, которая поспособствовала знакомству с Давидом. — Уверена, я просто хочу, чтобы мне рассказали всё, как есть, — я убрала всё назад в шкаф и захлопнула дверцу, — наверное, пора уже посвятить меня в подробности, — я плюхнулась на кровать, взбила подушку и опустилась чуть пониже, — оставлю тебя одного аж на пять дней, смотри не хулигань здесь. — Приведу тех самых тридцать три красотки из командировки, — отозвался Антон, я повернулась к нему, в открытую начиная хихикать: — Мне потом тебе реанимацию устраивать. Правильно, Антон, развлечёшься с ними, а мне тебя откачивать. — Всё, уходи отсюда, — начиная меня отодвигать в сторону, сказал Антон, делая вид, что он обиделся, — кыш, кыш! — Ой, — я засмеялась, — ай! — я начала бить его по ладошкам. — Я тебя сегодня уничтожу, честное слово. Прекрати. — Только сегодня? — Антон положил между нами скомканное одеяло. — Постоянно. Всегда. И что ты такое придумал? Я замёрзну! — я потянула одеяло за торчащий край, чтобы разложить его назад. — Ты что собралась границу нарушать?! — Антон разыграл удивление, тыкая мне в бок, отчего я дёрнулась: — Да, собралась. Что сделаешь? — Защекочу до смерти. — Слабовато, — я отмахнулась, встала на кровати, переминаясь с ноги на ногу, — мне Серёжа подарил более эффективную вещь, чтобы бить тебя. — Это какое-то предательство с двух сторон, — Антон поднял подушку повыше, усаживаясь на кровати, — ну и что? — А я тебе не рассказывала разве? — Нет, что там тебе за подарки такие дарят? — Хорошие, — я слезла на пол, подошла к комоду, доставая оттуда коробку.       Озвучив торжественно открывание подарка, с громким: "пара-пам-пам", я достала из коробки плётку и с интонацией, как будто я тот самый дядька из парка в одном пальто, под которым ничего, сказала: — Давай на тебе испробуем. — Нет, — Антон быстрее стал разворачивать одеяло. — А это был не вопрос. — Отстаньте, девушка! — он попытался укрыться одеялом, но оно не хотело распрямляться.       Я сделала два шага вперёд: — Да, давай, чё ты ломаешься? Готовь попу. — Да едрид-мадрид, — видимо осознав, что прятаться от меня под одеялом это бесполезное занятие, Антон резко встал и сморщился, — а вдруг бы у меня давление подскочило, ты не подумала? — Я тебя умоляю, — я хлыстнула воздух, — подошёл сюда. — Извращенка какая, — Антон кинул в меня подушку, я засмеялась: — А вот и нет. Дай попробовать, ну разочек. — Отошла! — он залез назад на кровать, слезая с противоположной стороны на пол. — Я буду сопротивляться, имей ввиду.       Я хихикнула и побежала в его сторону, пытаясь попасть хотя бы по ляжке, Антон чуть ли не дугой извернулся, обходя меня стороной, пока я рассекала воздух с характерным "хлысь". — Вот если эта вещь попадёт мне в руки, — пригрозил Антон, — убегай сразу в Африку. — Да что вы говорите? Боюсь, уже валяюсь в обмороке, — я хлыстнула, попадая ему по руке, он выбежал из комнаты, я за ним следом, — ну дай! — Не дам! — Антон быстро сбежал вниз по лестнице, отбегая к дивану. — Я буду в тебя кидать все подушки отсюда, поняла? — Не поняла, — переминаясь с ноги на ногу, я продумывала тактику, чтобы внезапно настигнуть, но умные мысли в голову не лезли, а времечко поджимало. Завтра вставать рано, ехать в аэропорт.       Желание побить Антона было сильнее, поэтому я резко сорвалась с места. — О Господи, — Антон едва успел дёрнуться в сторону, когда я подлетела к нему практически вплотную, — ладно! Ладно, бей.       Сдался? Серьёзно? — Нет, так неинтересно, — я надула губы, — ты должен сопротивляться. — Извращенка с садистскими наклонностями, — Антон изобразил удивление, — хочешь я тебе подыграю? Типа я сопротивляюсь. — Ну-ка, — я в ожидании посмотрела на него. — Не надо, пожалуйста, — замахав руками в воздухе и изменив тональность голоса чуть ли не на писклявую, произнёс Антон, я скривилась: — Ужасно. — Слава Богу, — Шастун выдохнул. — Всё желание бить отпало, — я окинула его взглядом, уже собиралась пройти мимо, как он резким движением забрал из моих рук плётку и многозначительно улыбнулся: — А вот теперь беги. — Да, бляха-муха, — я чуть ли не перевернулась через диван, — так и спину надорвать недолго! — возмутилась я. — Отстань! — Почему же "отстань"? Давай проверим на тебе, насколько качественный и прочный подарок, — Антон перегнулся через спинку дивана, пока я медленно стекла с него на пол. — Вот как всегда, один и тот же конец, — я захныкала, пытаясь подняться, — я хочу что-то с кем-то сделать, в итоге это "что-то" делают со мной. — Пора менять тактику, — Антон внимательно смотрел за тем, как я встала и как сделала шаг к лестнице, попятившись спиной, — ну и куда же мы собрались? — Господи, смени тон, а то как маньяк.       Я резко развернулась и понеслась по ступенькам наверх, врезаясь в открытую дверь лбом на скорости. Произошёл сбой в программном обеспечении моего мозга, я на секунду зависла, пытаясь понять, насколько это больно и как скоро я отойду от шока и у меня начнёт отваливаться лоб. Антон, кстати, вполне спокойно поднялся за мной следом, посмотрел на моё сморщенное лицо: — Дай угадаю, ты поцеловалась с дверью? — Нет, — я показала ему язык. — Тебя бить не надо, ты и сама неплохо справляешься, — подавив смешок, произнёс Антон, подходя ближе и рассматривая мой лоб, — теперь-то спать? — Ну не знаю, — я задумалась, — чувствую, что у меня не закрыта потребность в твоём избиении. — А я думал у тебя память отшибёт, — Антон закачал головой, — странно, — и после сказанного, мне прилетел несильный удар плёткой по ягодице, я изумлённо ахнула: — Эй! Я вообще-то покалеченная, меня надо жалеть, а не бить!       И побежала в комнату, быстро запрыгивая на кровать и натягивая одеяло до носа. Антон засмеялся, подошёл к комоду. — Хорошая вещь, буду иметь ввиду, — он положил плётку в коробку и убрал в ящик, — только не говори, что ты ещё одеяло не отдашь? —Ну ладно, я не такая ужасная, — я чуть отодвинулась к краю, оставляя небольшой кусок одеяла, — на немножко, чисто для левой ляжки.

***

      Пока у половины страны нет даже одного отца, мне досталось сразу два. Не знаю, нужно ли благодарить Вселенную за такой подгон или уже заранее готовить носовые платочки, чтобы вытирать слёзы? Не знаю, какую эмоцию выбрать, чтобы правильно отреагировать на сложившуюся ситуацию. Пока я в смятении, запуталась конкретно. Но не унываю. Может быть, когда-нибудь выступлю со стендап-концертом, пересказывая историю про двух отцов огромной аудитории. Хотя в нынешних реалиях "У меня два отца" тянут на пропаганду чего-то запрещённого законом. Не хотелось бы платить штраф, объясняя, что во всей этой истории есть ещё и мать. Одна. Слава богу, что хотя бы здесь таких приколов с раздвоением не может быть.       Антон до последнего настаивал полететь со мной, я предлагала его расчленить и провезти в чемодане, ибо запасного билета на самолёт у нас нет. Он только закатил глаза. Больше предлагать ничего не стал. И славненько. Я уже думала, как буду задавать маме вопрос про папу. Пока мыслей нет. Значит сосредоточимся на полёте. Надеюсь долетим и не разобьёмся по дороге. Будет смешно. Или не очень.       Благо перелёт длился всего полтора часа, за это время я успела почитать какую-то эротическую книжку, где уже на первых десяти страницах главные герои переспали, потом на этапе выяснения отношений — на одиннадцатой странице — у меня пропал интерес к чтиву. Перед предстоящим серьёзным разговором в жизни, лучше прочитать, как кто-то с кем-то поцеловался и придался плотским утехам, чем читать, как они ссорились, кидая друг в друга посуду и выясняя, кто прав, а кто нет. Напрягает такое. Особенно в данный момент. В общем, оставшееся время я потратила на просмотр кино, а там уже объявили о посадке.       Ну хотя бы я не терзала себя мыслями и на том спасибо.       Возле аэропорта меня встречали родители. Мама готова была удушить в объятиях, расцеловывая в каждую щёку, папа уже готов был везти мой чемодан, выхватив его у меня из рук. А потом мы весь путь до дома разговаривали о моей жизни. Я поделилась своими впечатлениями от прошедшего дня рождения и от неожиданных подарков. Конечно, реакция на машину была ожидаемой. Я и сама не до конца осознаю, что в Москве у меня есть МОЯ машина, такая, какую я всегда хотела. И это не сон, и я не сошла с ума.       Мы заехали в супермаркет за едой, я вновь очутилась в знакомых ныне местах. Соскучилась ли я по городу? Нет. По родителям — да. Даже тогда, когда я уезжала, единственное, что удерживало меня — мама с папой. Я не представляла, как буду жить без них одна, так ещё и в другом городе. Но человек ко всему привыкает и я уже немного смирилась с тем, что между нами расстояние и нет возможности видеться чаще. Пока родители выбирали рыбу, я написала сообщение Антону.

Вы:

В отличие от тебя, пишу сообщение сразу. Я доехала)))

      Ответ не заставил себя долго ждать. Антон: Чувствую нотки сарказма и отсылку на командировку Вредничать ещё рано

Вы:

Уже давно пора, а то слишком спокойно живётся)))

Антон: Кошмар какой

Вы:

Да, на старости лет тебе проблемы

Антон: .................. Я промолчу.....

Вы:

Антон

Антон: Да?

Вы:

Обманщик

Ну вот же, ты не молчишь

Антон: Мне лень искать смайлик, который закатывает глаза. Но знай. Здесь смайлик, который закатывает глаза. Невыносимое ты создание. Надо было ехать с тобой, я так и знал.

Вы:

Уже привёл тридцать три причины твоей преждевременной смерти?))))))))

Антон: Да, уже развлекаемся. Не переживай, сердце не прихватит!!!!!!!!

Вы:

Бубубу

Антон: Что за вредная чакра открылась, не понимаю???????????????

Вы:

Ещё больше вопросительных знаков

Антон: Что с тобой делали в самолёте? Почему ты перевозбужденная такая??

Вы:

Я читала эротическую книжку

Но там ничего интересного

Хотяяяяя

Может и интересно

Антон: Тогда всё понятно, вопросов нет. У кого-то взбушевались гормоны — Даш? — мама позвала меня из другого отдела, а я и не заметила, как увлеклась перепиской с Антоном, зависнув возле прилавка со специями.       Из супермаркета мы выходили с тремя огромными пакетами, наполненными доверху. Я снова вернулась к какому-то напряженному состоянию. Разговор про Давида должен состояться. Сегодня, завтра или в ближайшие два дня. Иначе потом я уеду, а спрашивать такие вещи по телефону довольно странно.       Я решила немного абстрагироваться. Иначе, моя голова точно скоро взорвётся или как минимум сверху повалит дымок, сообщая, что моим мозгам требуется перезагрузка. Я уже подумала о том, что зря отказалась от компании Антона. Может быть, так было бы лучше. Но я уже здесь, поэтому ничего не изменить. — Твои бабушка с дедушкой соскучились, может быть, сходим к ним завтра в гости? — вопрошает мама, когда мы садимся в машину. — Да, конечно, — отзываюсь я. — Ах да, пока не забыла, — мама лезет в бардачок и достаёт оттуда свадебное приглашение, — твоя двоюродная сестра выходит замуж послезавтра, поэтому, если не планируешь идти, лучше заранее придумай отговорку, иначе твоя бабушка проест нам всю плешь, когда мы завтра придём. — О, нет, — я жмурюсь, качая головой, — только не это. Наверное, я составлю вам компанию, мам, всё равно делать нечего, я приехала повидать тебя и папу, будет странно, если я останусь дома. — Ну, хорошо, — она улыбается, — а чего Антон не приехал?       Это я злюка-гадюка сказала ему сидеть дома и ждать тридцать три причины для своевременной кончины, а сама укатила сюда, потому что у меня есть важный разговор, который я пока не хочу начинать. Мы толком не пообщались, не провели даже вечер вместе, поэтому я просто улыбаюсь и отвечаю первое, что приходит в голову: — У него командировка, важные контракты и всякое такое. — Поняла, — отзывается мама.       По приезде домой, мы с мамой зависаем на кухне за готовкой моего любимого яблочного пирога, я с удовольствием нарезаю яблоки на слайсы, а мама занимается тестом, достаёт форму, пергамент и рассказывает мне, как она на работе получила грамоту и премию за выслугу лет, а ещё её пообещали повысить. Папа в этот момент находится в зале, я слышу отголоски работающего телевизора, но он не принимает участие в готовке. И почему-то эта мысль больно отдаёт в грудной клетке, я даже не замечаю, как съезжает нож и я немного царапаю кожу, но не глубоко. Маленькая полоска с сочащейся кровью появляется на среднем пальце левой руки и я шиплю от неожиданности, отдёргивая руку. — Даша, — мама качает головой, включает воду и подзывает меня к раковине, — ты чего? Осторожнее надо. Давай я дорежу яблоки, а ты пока помешаешь тесто? — Нет, всё в норме, — я отмахиваюсь, сама уже подходя к раковине и подставляя палец под тоненькую струю воды, — я просто задумалась. — У тебя всё хорошо на работе? С Антоном? Никаких проблем? — вопрошает мама. — Да, всё отлично, — отзываюсь я, промакивая ладони бумажным полотенцем и выбрасывая его в мусорное ведро. — Слушай, ты не обращай внимания на отца, он после работы не в духе, — мама будто читает мои мысли в данный момент и оправдывает такую отстранённость папы.       Так, Даша, мы же решили двигаться на позитиве. Я чуть встряхиваю головой, поправляю волосы, улыбаюсь: — Я так и поняла.       Потом меня отпускает. Если так подумать, папа был таким всегда. Я его запомнила именно отсутствующим. К чему сейчас разводить эту драму? Зачем я вообще зациклилась?       Дабы не допустить больше ранений пальцев, я сосредоточенно смотрю на яблоки и слежу, чтобы нож ненароком не съехал. Мама начинает рассказывать про некоторых своих коллег, мы смеёмся, мне вмиг становится легче, я расслабляюсь. Мы придаёмся воспоминаниям, кухня вновь наполняется нашим смехом и я чувствую такое тепло внутри, которого не испытывала уже давно. Вот она — моя родная мама — и будто всего остального не существует. Не имеет значения и холодность папы, и даже наличие в моей жизни другого отца — биологического. Сейчас это просто ничто. Мама обнимает меня, я утыкаюсь носом в её плечо, вдыхаю любимый аромат её духов. И меня окончательно отпускает. Даже если разговор случится, то я уже буду спокойная, не на эмоциях, спрашивать всё, что меня интересует.       Готовый пирог остывает на столе, следом в духовку отправляется рыба и картофель, я жую сухарики, слушаю маму и уже жду, когда смогу отведать яблочный пирог, по которому так скучала.       Папа приходит, когда мама зовёт за стол обедать. А я молчу. Ну вот. Снова начинается. Я внезапно цепляюсь за историю про поход с друзьями и начинаю рассказывать, просто для всех и вот уже мне снова хорошо. — Больше ни за что не пойду в поход, — я морщу нос, — такие развлечения явно не для меня. — Ну да, такое должно нравиться, — мама усмехается.       Вечером мы садимся с мамой в моей комнате, где всё осталось таким же, как в тот день, когда я уезжала. Даже плакат с Серёжей Лазаревым на стене так и висит нетронутым. Когда-то я по нему сильно фанатела, мечтала выйти замуж и родить детей. Мама мои фантазии поддерживала, конечно, ссылаясь только на существенную разницу в возрасте, но я отмахивалась и увереля её, что любви — все возрасты покорны.       Мы с мамой полночи просто разговариваем, вспоминаем прошлое, говорим о будущем, а потом я незаметно для себя засыпаю, просыпаюсь уже утром следующего дня.       Я, конечно, люблю бабушку и дедушку, но каждый раз выходя из их квартиры, чувствую, будто меня нехило так покатали на эмоциональных качелях и ещё сверху скинули бетонную плиту, чтобы окончательно добить. Бабушка очень токсичная. И всегда такой была, просто в детстве я не предавала этому значения. Ты можешь рассказывать ей о том, как круто устроилась в жизни, что у тебя наконец-то всё супер, но вместо слов хвальбы и радости, можно услышать, например: "Ой, что-то у тебя прыщи вылезли, ты наверное злоупотребляешь сладостями?". Ну и всё в таком духе. Дедушка предпочитал отмалчиваться, становясь тенью бабушки.       Поэтому не зря мама вчера предложила мне сразу придумать отговорку, если я не планирую идти на свадьбу двоюродной сестры. Иначе бабушка выебет, да именно выебет все мозги своими причитаниями о родне, о том, что я не должна отказываться от родственников, и боготворить должна их при каждом удобном случае. Поэтому мне бы в любом случае пришлось согласиться идти на праздник. Терпеть не могу свадьбы. Можете меня сразу убить. Я разрешаю. Тем более, что накануне мама рассказала, что сестра делает свадьбу в кредит, не имея нормальной и стабильной работы, а её будущий муж бывший наркоман, с нехилой такой историей похождений по девушкам и женщинам разных возрастов. Не осуждаю, но не понимаю когда делают свадьбу, залезая при этом в долги. Но это Бог с ним, как говорится. Свадьба будет с выкупом и всей этой пиздовасией возле обшарпанного подъезда, с перевёрнутой кверху-раком мусоркой и плевками на подходе. Потом соль, каравай и слезливые сцены прощания, как будто молодожёнов провожают в последний путь или на расстрел, короче меня заранее тошнит.       Прежде, чем мы зашли в квартиру к бабушке и дедушке, я выдохнула и перекрестилась, не мешало ещё запастись святой водой, а то мало ли, какие бесы полезут. Бабушка обнимала меня, не желая отпускать, но всё же отпустила, чтобы я могла разуться.       А потом меня завалили вопросами. Почти залезли в мою интимную жизнь... Или не почти. Мне пророчили умереть старой девой. А ещё бабушка очень сильно озабочена моей маткой и что в моём возрасте обязательно нужно иметь под боком мужчину для здоровья. Получается, на мой остеохондроз каким-то образом может повлиять член? Ничего себе. Обязательно передам Антону, что он спасает меня от смерти. — Донечка, тебе ведь уже на третий десяток, — причитает бабушка, пока я, подставив ладонь под подбородок, пытаюсь всё же переварить, насколько лечебный и целебный в этой жизни хуй и какая вообще зависимость между, например, больными коленями и членом? Если по ним ударить им, как молоточком, может быть, сразу же пройдёт? — Ты в Москву свою укатила, а могла бы здесь замуж выйти и порадовать нас детками. Вон, Ваня с твоей школы, чем плохой был? — Он алкаш, — отозвалась я, всё еще сосредоточенная на члене.       Уж лучше думать о члене, чем всерьёз воспринимать всё, что говорит бабушка. — Мама, она уже взрослая девушка, сама может решить, что ей надо, — папа заходит в зал, мама где-то на кухне помогает дедушке измерить давление, — что ты в самом деле на неё накинулась? Ей не десять лет. — Подожди, Вадим, — она отмахивается, — Ванька до сих пор один. — Баба, — я оборачиваюсь к ней, — он алкаш, он шире меня в два раза, у него три подбородка, а ещё он агрессивный и может подраться, когда пьян. Мне надо дальше перечислять? — Мужчина должен быть чуть красивее обезьяны, — хмыкает бабушка. — С чего бы вдруг? — я скрещиваю руки на груди. — Красивых мужчин полно. Если бы они все были чуть красивее обезьяны... То, как минимум, на лицо бы друг от друга не отличались. А у нас как видишь, вокруг полно разнопёрых, на любой вкус и цвет. — Ты слишком зациклена на внешности. — О боже, — папа закатывает глаза и садится между мной и бабушкой, — мама, я умоляю, Даши не было столько времени, а вместо того, чтобы узнать, как она живёт и что в её жизни происходит, ты начинаешь её терроризировать вопросами о мужчинах, прости Господи — членах, и детях. Можно же просто спросить как у нее дела.       Я уже открываю диалог с Антоном и пишу ему сообщение.

Вы:

Оказывается твой член лечит

Антон: Что?

Вы:

Ну мне бабушка заявила, что член помогает от всех болезней

Даже от моего остеохондроза

Мне тебя стоит благодарить?

Антон: Даже не знаю, какую эмоцию использовать

Вы:

Вот и я не знаю

Антон: Я смотрю у тебя там весело

Вы:

Я бы хотела, как в школе попросить тебя меня забрать домой пораньше, а то я не вывожу

У бабушки это надолго

Антон: Забрать пораньше, чтобы помочь вылечить твой остеохондроз?))))

Вы:

Какой кошмар

Хотяяяяя

Я не против, тут должен быть смайлик, который смотрит на тебя загадочно или подмигивает

Антон: Это ты между прочим не захотела, чтобы я с тобой ехал

Вы:

Ладно, было бы неплохо, если бы ты тоже был тут

Я завтра иду на свадьбу к сестре

Укради меня оттуда, пожалуйста

      Я убираю телефон, подмечая, что папа и бабушка уже спорят о чём-то другом, но хотя бы внимание с меня переключилось, я бы не выдержала, если бы следующий разговор зашёл о детях и на меня бы плотно с этим всем подсели. Бабушка упомянула свадьбу сестры и поинтересовалась, собираюсь ли я на ней присутствовать. Потом мне поставили сестру в пример, что она остепенилась в отличие от меня. Я промолчала. Ну да. Куда уж мне, как говорится. В общем, после посиделок у бабушки и дедушки, все были вымотаны, но у меня теперь стояла другая задача: купить платье или что-нибудь другое, чтобы пойти на свадьбу. — Мам, надеюсь, ты составишь мне компанию? — вопросила я, когда мы уже садились в машину. — Котик, я бы с удовольствием, но я пообещала выйти на работу сегодня, на несколько часов, — озадаченно отзывается мама, — может быть, ты будешь мне фотографировать варианты, которые тебе попадутся и я помогу с выбором? — Эх, ладно.       В общем, в торговый центр я иду в полном одиночестве. Даже поговорить не с кем. Я залетаю в первый магазин, прохожусь между рядов с одеждой, но ничего не нахожу и так весь первый этаж. У меня уже нет желания что-либо искать, я готова пойти в одних спортивных штанах и толстовке. А лучше вообще не идти. Сто процентов ещё эти конкурсы дурацкие будут.       Терпения мне. Терпения!!!

***

      Я в чёрном корсетном платье до щиколотки на тоненьких бретелях, с глубоким декольте, на ногах туфли на шпильке, волосы выпрямлены, на макушке чёрный бант с ленточками, а сверху пришлось надеть кожаный пиджак. А ещё я молилась не простудиться и не замёрзнуть. Над макияжем я сегодня постаралась. Нижнюю слизистую выделила белым, добавила тени, сделала небольшие стрелки, накрасила ресницы так, что они доставали аж до бровей, щекоча сверху кожу, губы накрасила алой помадой. Бабушка уже пророчила мне найти жениха на свадьбе, я убеждала её, что у меня уже есть "жених". Она не верила. Говорила, что его не существует, раз он не приехал.       Короче, я успела ещё до начала свадьбы напиться, чтобы легче переживать этот день.       Выкуп. Я наблюдала за ним издалека. Не хватало ещё закурить, но я таким не занимаюсь. Пока все радостно улюлюкали и двигались вглубь подъезда, я ходила из стороны в сторону возле машины. Эти бесючие ленточки на капотах с цветами так резали глаз, что я кривилась и старалась смотреть куда угодно, только не на них. По моим подсчётам, ещё минут двадцать будет длиться выкуп, а потом мы наконец-то двинемся дальше.       Антон, спаси.       Я была безумно рада, когда мы приехали праздновать в тёплое помещение именуемое столовой. Фиолетовые колонны, белый в чёрную крапинку кафельный пол создавали ощущение, что я попала в кошмар и не могу из него выбраться. Место, предназначенное для молодожёнов, было украшено по всем канонам: сзади первые буквы имён жениха и невесты, украшенные искусственными цветами и зелёными веточками, стол под цвет фиолетовых колонн, по бокам ещё разместили горшки с цветами. Два длинных ряда из столов для гостей и место для танцев и дурацких конкурсов. Я сразу же заняла место рядом с родителями и желала просто покушать и напиться. Всё. Антон не отвечал на мои сообщения, а я ему там всё подробно изложила, даже зачем-то скинула адрес, где будет проходить свадьба.       Не успели рыбку съесть, как заставили на хуй сесть.       Время конкурсов, а я уже готова бежать в туалет и прятаться в тесной кабинке. Я правда уже чуть ли не подскочила с места, но вовремя осела, когда ведущий вопросил, кто желает поучаствовать в первом конкурсе. Точно не я. Меня нет. Я принялась жевать петрушку из салата, склонив голову над тарелкой. Еда была на троечку, за оформление один балл, платье невесты — максимум четыре и то потому что я сжалилась. В программе "Четыре свадьбы" я была бы той самой стервой, кто ставит низкие баллы, но не потому что хочу выиграть, а потому что не хочу излишне льстить и даже малость льстить не хочу. Я пила. Безбожно пила и меня уже даже не смущал конкурс, где надо попой прыгать на шарике, чтобы его лопнуть. Я уже хихикала. Это был нервный смешок. Тут ещё бабушка подогнала какого-то внука своей подруги. Хорошего, молодого, одинокого, а главное БЕЗРАБОТНОГО, который в свои почти двадцать восемь достиг только высокого уровня в играх-онлайн. На этом достижения закончились. Мне пришлось потанцевать с ним, лишь бы бабушка отстала. Да и алкоголь немного смягчил моё желание устроить скандал. Толя — так звали внука бабушкиной подруги, вовсю рассказывал мне, что у него куча бизнес-идей, но работать на чужого дядю он не собирается, хочет сразу открыть дело и работать на себя. Мои уши завяли. Я побежала на своё место, когда закончилась музыка и принялась напиваться ещё больше. Упаси, не приведи к таким вот экземплярам никогда и никого в этой жизни. Все танцевали, веселились, а я ела. Должна же быть хоть какая-то компенсация этого дня.       Когда мне уже конкретно дало по шарам, я отставила бокал в сторону, потирая виски и закрывая глаза. Если абстрагироваться и представить, что я в Москве и в двух шагах от меня тёплая и удобная кровать, то становится невероятно приятно внутри. Жаль, что это всего лишь моя фантазия. Я вздрагиваю, когда чья-то ладонь ложится на моё голое плечо, ведь пиджак я давно сняла, рядом отодвигается стул, чужая ладонь скользит ниже по руке и тут я резко распахиваю глаза, сталкиваясь со взглядом Антона. Слава богу, не Толик! Я-то уже собиралась воткнуть вилку в руку этому мамкиному бизнесмену. Пронесло. И меня от тюрьмы и его от травмпункта. — Антон? — на выдохе вопрошаю я. — А ты как тут? А как? — Ты скинула мне всё вплоть до геолокации, а ещё вчера попросила тебя украсть, — он усмехается, смотря на меня, а потом переводя взгляд на танцпол, откуда выплыл Толик, чёрт бы его побрал, и он уже шёл в нашу сторону, — у, ты уже обзавелась здесь кавалером я смотрю. — О, нет! — я сползаю со стула ниже. — Плохой любовник? — Антон насмехается, его явно забавляет эта ситуация. — Что, даже не спасёшь меня? — я спрашиваю это с такой надеждой, на что получаю отрицательный кивок головой и самодовольную ухмылку: — Нет, я с удовольствием понаблюдаю за этой картиной. — Дурак, — я цокаю и перевожу взгляд на подошедшего Толика, который садится на соседний от меня стул: — Может потанцуем?       Я пытаюсь не кривиться и только качаю головой: — Устали ноги. Не хочу. — Может выйдем на свежий воздух? — настаивает Толик на моем компании. — Отличная идея, — подключается Антон, а я резко поворачиваюсь к нему, недовольно смотря в это наглое лицо, он ухмыляется, — погодка огонь, самое время подышать воздухом. — Там холодно, — обрываю я, смирив Антона осуждающим взглядом, — а у меня только лёгкий пиджак. — Я могу дать тебе свою куртку, — Толя встаёт с места и подаёт мне ладонь.       Я снова смотрю на Антона, а он забавляется, закидывает в рот виноградинку и пожимает плечами, расслабленно откидываясь на спинку стула. — Даш? — голос Толи звучит очень громко, а я едва не исполняю трюк с вилкой в его руке, вспоминая, что меня ждёт тюрьма, и отступаю от этого желания. — Хорошо, — процедив сквозь зубы, отвечаю я, пока Толя уже идёт в сторону выхода, я смотрю недовольно на Антона. — Давай поспорим, что он захочет тебя поцеловать? — Антон протягивает ладонь, а я вскидываю брови: — Играть вздумал? С чего бы вдруг? — Скучно как-то, давай повеселимся, — он улыбается, — ну? — Я тебе это припомню, — я жму его ладонь, но не отпускаю, — и что дальше? — Ничего, я знаю, что я выиграю, поэтому даже не буду просить с тебя желание, — самоуверенно произносит Антон, отчего я морщусь и отдёргиваю свою ладонь: — Если выиграю я, я буду тебя бить. Имей ввиду. Приехал и ещё издевается! Нет бы спасти от этого дурацкого Толика! А он ещё и сам к нему в лапы подтолкнул. А если он поцелует? Не заревнуешь? А? — Я просто знаю, что ты быстрее среагируешь, чем его губы коснутся твоих, поэтому и не переживаю. — Что с тобой сделали в Москве? — Ты про тридцати три красотки спрашиваешь? — Кусок говна, — я пинаю его по ноге и ухожу, взмахнув волосами, ладно это было менее эпично, чем я себе представляла, потому что я чуть не влетела в отодвинутый стул. — Осторожнее ходи, мне тебя потом в травмпункт везти? — Антон провожает меня взглядом, а я показываю ему средний палец.       Когда я просила его спасти меня, я не имела ввиду это!       До сих пор не могу осознать, что он приехал сюда. Прямо на свадьбу. Хорошо, что все настолько увлечены танцами, что даже не смотрели в нашу сторону. Я вышла в коридор, где столкнулась с Толиком. Он протянул мне свою оверсайзную куртку чёрного цвета, я утонула в ней в прямом смысле этого слова. Мы поднялись на второй этаж и вышли на балкон. Холодный ветер пронизывал насквозь, обдувал голые ноги и забирался выше. Здравствуйте, температура, больное горло и заложенный нос. Я съёжилась. — Ты мне понравилась, — начал Толя, а я подумала насколько хороша идея сброситься с этого балкона.       Чёрт бы побрал эти балконы. — Ага, — отзываюсь я, чуть ли не стуча зубами от холода. — Мне сказали, что ты ещё не замужем, — проложил Толя. — Ага, — я переминаюсь с ноги на ногу. — Может быть, погуляем завтра где-нибудь? — Толик, на улице минус сто буквально, какое "погуляем"? — вырывается у меня. — Я..., — он жмётся, будто бы собирается реально поцеловать меня, чуть тянется в мою сторону, а я резко сдаю назад, упираясь ягодицами в низенькие перила, которые спасают меня от падения с балкона: — Толя, у меня есть парень. И ты его видел. — Но ты со мной танцевала. — Не спала же, — буркаю я, снимая его куртку и вручаю ему, — очень весело, не могу. — Ты просто прикинулась, что это твой парень, да? У тебя нет никого? — Да, я выдумщица, — я открываю дверь и захожу в тёплое помещение, Толя идёт за мной и не унимается, буквально, как моя бабушка тараторя под ухом и пытаясь узнать какую-то правду. Я готова отпинать его. Но больше Антона. И себя. Зачем я пошла? Спасибо большое, водка, вино, шампанское и чей-то ужасный самогон, от которого у меня теперь кружится голова.       Когда я возвращаюсь назад в зал, то все уже сидят на своих местах. А Антона нет. Может это у самогона такой эффект охренительный? У меня галлюцинации начались? Плохо дело. Очень плохо, если окажется, что я разговаривала с пустотой. Дарья Вадимовна или как там меня должно звать, вы сходите с ума. Крыша едет неспеша...       Пришло время торта, я осела на стул, хватаясь за голову, а потом увидела под тарелкой с салатом какую-то бумажку. Взяла её, развернула и увидела знакомый почерк. Антона. Он не галлюцинация. Слава богу. Написал, что ждёт в машине внизу, если захочу выйти. Конечно, хочу. Тут ещё и Толя с лицом, как будто все умерли, сел на стул и начал видимо жаловаться своей бабушке. Время сваливать. Я нагнулась к маме: — Можно я немного сбегу? — Куда? — мама прищурившись, смотрит на меня. — Точно не с Толиком, — я морщу нос, а мама начинает хихикать, — вот не смешно. — Нет, очень смешно, они своего золотого Толика готовы всем уже подсунуть, как просрочку в магазине, — мама прикрывает рот ладонью. — Кошмар какой, а бабушка как будто меня ненавидит, такого предлагать... — Она никого не любит, не переживай, — мама отмахивается, — пошёл бы град размером с картофель, если бы она кого-то в этой жизни полюбила. — Это уж точно, — киваю я. — Возьми, — она протягивает мне ключ от квартиры и от домофона, — с Антоном? — Да. — Планируешь нас знакомить? — О, не думала об этом, — я пожимаю плечами, — надо? — Как хочешь и хочет ли он. Ладно, веселись иди. Мы тут ещё на несколько часов точно застряли. — Я задержусь ещё на один день, — обещаю я и мама улыбается, целуя меня в щёку.       Я убежала в момент, когда все пошли за куском торта. А потом увидела Антона в машине, подлетела, открывая дверцу и быстро включая себя подогрев сидения. — Золушка сбежала с бала? — Антон усмехается. — Я тебя убью, слышишь? — я стукаю его по руке. — Я пьяная ужасно! А ты ещё не спас меня! — Почему же? Ты сидишь здесь со мной, а могла бы там, — он пожимает плечами. — Тьфу на тебя, — я потираю ладони. — Замёрзла? — он открывает гугл-карты на телефоне и что-то ищет там. — Конечно, замёрзнешь, кто в такую погоду так одевается? — на карте появляется маршрут до ближайшего отеля. — Ой, не надо меня отчитывать, — я отмахиваюсь, а Антон перехватывает мои ладони и сжимает в своих. Тепло его ладоней окутывает ледяные мои и я готова даже заснуть в таком положении, — я так и не поговорила. — О Давиде? — Антон растирает мои ладошки. — Угу. — Это сложный разговор, — кивает Шастун, — по-моему лучше сразу открыто говорить, не растягивать, не пытаться ходить вокруг да около. — Я просто не представляю, как это может выглядеть, — я закрываю глаза, — мама, я знаю, что у меня другой папа. — Ну не так. Можно начать со слов, что у тебя есть серьёзный разговор и что ты узнала кое-что важное, а дальше тебе не придётся подбирать слова, я думаю предложения сами построятся, как нужно. — Не знаю. — Я могу быть с тобой в этот момент. — Нет, не надо, — я открываю глаза, — и почему отель? — Чего? — он непонимающе смотрит на меня. — У меня что дома нет? — А, ты про это, — протягивает Шастун, — ты же не хотела меня знакомить с родителями? — Я такого не говорила, — фыркаю я, — поехали, утащу тебя в свою комнату. — Прям утащишь? — Конечно, только не приставай ко мне, а то я за себя не ручаюсь.

***

      Я шарю по стене, нащупываю выключатель и включаю в прихожей свет, тут же сбрасываю с себя туфли и чуть ли не сажусь на пол, опираясь на стену. Антон захлопывает дверь и снимает верхнюю одежду, вешая на вешалку. — Значит, Толик отпадает? — спрашивает Антон, когда я захожу в ванную и смотрю на него через зеркало: — Да, боюсь мы с ним несовместимы ни разу. — Как так? — Вот так, — я развожу руки в стороны, — и ведь пристал со своим Толиком. — Он молодой. — Не намного моложе тебя, ему скоро двадцать восемь, — хмыкаю я, — или я о тебе чего-то не знаю? Может тебе на самом деле сорок два? — Ой, нет, — он усмехается, я подхожу к залу: — Пойдем, покажу тебе свою комнату! Только знай, будешь приставать, на нас будет смотреть Серёжа. — Какой ещё Серёжа? — Антон непонимающе смотрит на меня, а я хихикаю, доходя до двери, открываю её и прохожу вперед, даже не включая свет, сразу же встаю на кровать и тычу пальцем в плакат с Лазаревым, — а! Такой. Таких я не стесняюсь.       С громким выдохом я сажусь на кровати, пытаюсь дотянуться до застёжки на спине, чтобы наконец избавить себя от платья и переодеться в лёгкую пижаму, но руки настолько расслаблены, что у меня нет сил и я просто откидываюсь назад на подушку. — Тебе помочь? — спрашивает Антон, усаживаясь на край кровати. — Хочешь раздеть меня? — голос получается слишком сдавленный, даже немного томный, но это всё из-за того, что я очень неудобно легла. — Сколько же ты выпила? — слышу по голосу, он улыбается. — М, дай подумать, — я чуть привстаю на локтях, — точно была водка, вино и ужасное шампанское, а потом самогон, от которого кружилась голова. Много. Очень много. — Иди сюда, — Антон тянет ко мне руку, я беру его за ладонь, поднимаюсь и оборачиваюсь спиной.       Он легко расправляется с застёжкой и я чувствую лёгкость, свободу, могу снова дышать полной грудью, не сдавленной жёстким корсетом. Его тёплые пальцы проходятся по линии позвоночника, заставляя моё тело отозваться на это прикосновение мурашками, он сбрасывает бретельку с левого плеча, потом с правого. Я прерывисто вдыхаю воздух и шумно выдыхаю. — Пойду купаться, — я встаю, придерживая платье, подхожу к чемодану и ищу там пижаму. — Ты что стесняешься Серёжу Лазарева? — со смешком вопрошает Антон, пока я копошусь. — Да, он смотрит прямо в душу, — я достаю атласную розовую рубашку с коротким рукавом и шортики из этого же комплекта, — это мой первый муж, если что. — Ах, вот оно что, — уже откровенно насмехается Шастун, — хочешь снимем его и уберём? — Какой кошмар, на такой девственной постели! Заниматься такими недевственными делами! — я охаю и шмыгаю по полу в сторону выхода. — Я буду ждать тебя здесь, — смеясь в голос, говорит Антон, а у меня вырывается само собой: — Раздетым? Голым? Ой... В смысле! Хорошо! — Да, раздетым и голым.       Я закрываю дверь в ванную, сбрасывая с себя платье, вешаю его за бретельку на крючок. Не знаю, можно ли так делать, но оно уже висит. Я смываю макияж, сразу чувствуя, как дышит кожа. Потом встаю под струи воды, пару минут ничего не делая и наслаждаясь расслабленным состоянием. Закончив с водными процедурами и надев пижаму, я возвращаюсь в спальню, где меня ждёт Антон, уже развалившись на кровати.       Вот бы кто-то завтра смог за меня поговорить с мамой и спросить про Давида. Зачем я вообще подумала об этом именно сейчас? Ночь, дома никого, кроме нас с Антоном. Можно же расслабиться и просто провести время вместе. Но нет. На меня уже накатило и я начинаю нервничать. Потому что, ночь закончится, наступит утро, день и мне придётся с чего-то начать разговор. Он должен состояться. Я сажусь рядом с чемоданом и складываю туда платье. — Даш? — голос Антона выбивает меня из мыслей. — Ты снова думаешь о предстоящем разговоре? — Угу, — я встаю с пола и пожимаю плечами, — не могу отвлечься. — Я так и понял, ты начала себе под нос бубнить, — Антон садится на кровати и смотрит на меня. — Мне надо расслабиться, — я убираю упавшую прядь волос с лица за ухо. — Что мне сделать? — Поцелуй меня, — я очень быстро сокращаю между нами расстояние и оказываюсь сидящей на коленях Антона.       Он тут же впивается в мои губы, а я с жаром отвечаю, прижимаясь к нему теснее. Мои ладони опускаются на его спину, оглаживая, проводя вверх-вниз. Он спускается поцелуями ниже, оставляя лёгкий поцелуй на подбородке, ласкает шею, чуть покусывая, целуя, щекоча. Я чувствую, как внутри меня разливается приятное тепло, течёт по венам, колет и ноет. Желание растёт в геометрической прогрессии, вмиг выбрасывая из головы все лишние мысли.       Антон расстёгивает пуговицы на моей спальной рубашке, откидывая её в сторону, я освобождаю его от ненужной футболки, отправляя её к рубашке. Он укладывает меня на кровать, снимая спальные шортики, я расстёгиваю пуговицу и молнию на его брюках, утягивая в ещё один поцелуй, оттягивая его нижнюю губу, целуя, покусывая. Мои руки на его плечах.       Он спускается поцелуями на мою шею, целуя ключицы, щекоча ложбинку между грудей кончиком носа, вызывая мурашки по всему телу. Внизу всё накалилось до предела, я словно горю в адовом котле. Эти лёгкие прикосновения, покусывания начинают сводить меня с ума. Он сбрасывает брюки, боксёры, приподнимается надо мной, взгляд Антона блуждает по моему телу, останавливаясь на шее, поднимаясь выше и замирая на глазах. Глаза в глаза. Моя грудная клетка часто вздымается, я чувствую нехватку воздуха и сильное желание. Мне кажется, что такого ещё никогда не было. Моя ладонь обхватывает его член, проводя вверх-вниз, он прикусывает губу, тяжело выдыхая.       Антону не нужны слова, он будто и так всё понимает. Убирает мою ладонь, сплетая наши пальцы, другой рукой раздвигает мои бёдра, примыкает к моим губам, забирая мой выдох, внутри всё замирает и вспыхивает с ещё большей силой. Я издаю всхлип, ёрзаю, Антон улыбается, не торопится, изводит, оставляя мимолётный поцелуй на моей щеке, прикусывает мочку уха и меня совсем уносит из этой Вселенной, куда-то очень далеко. — Ну не мучай, — я нарочно корябаю его спину острыми ноготочками. — А мне так нравится, — он улыбается, даря мне ещё один поцелуй, проводя головкой члена по моим складкам и будто нарочно задевая клитор.       Легкий разряд тока проходится по моему телу, пульсируя внизу живота и я прикусываю нижнюю губу до боли, что действует на меня сейчас ещё больше губительно приятно.       Резкий толчок выбивает из меня весь воздух, я выгибаюсь, мои ладони блуждают по его спине. И ещё один — мы оба издаём стон наслаждения, а мне по-прежнему не хватает воздуха и я не могу нормально дышать.       Меня накрывает так, как никогда раньше. И то ли это действие всего выпитого алкоголя усиливает во мне желание, то ли я действительно расслабилась так, что всё моё внимание сосредоточено лишь на приятных касаниях, поцелуях Антона. Я запускаю пальцы в его волосы, чуть сжимая, целую в губы, двигаясь его толчкам навстречу.       Я отстраняюсь, надавливая на его плечи, желаю оказаться сверху. Он придерживает меня за бёдра, меняясь местами. Я вожу пальцами по его торсу, медленно раскачиваясь на нём. Медленные движения лишь секундная передышка, чтобы растянуть удовольствие. Антон притягивает меня к себе, целуя жадно, требовательно, внутри всё горит, когда он кусает мою нижнюю губу, улыбается в поцелуй, а потом его руки перемещаются на мои ягодицы, он сжимает их, начиная контролировать толчки. И меня вновь уносит куда-то далеко.       Комната наполняется стонами, кровать скрипит в такт движениям, кажется, что все соседи подняты на уши. Но сейчас меня это волнует меньше всего.       Двигаясь резко, он задевает чувствительную точку и приятные ощущения внизу заставляют меня издать стон. По моим венам будто пустили раскалённое железо, которое пронизывает насквозь, оседает внизу живота сначала лёгкой пульсацией, а затем усиливается настолько, что хочется свести ноги. А потом эта пульсация отстукивает в мозгах. В ушах я слышу биение собственного сердца, которое заглушает всё вокруг. Тёплое, нет, жаркое дыхание Антона опаляет мою кожу, я утыкаюсь щекой в его грудную клетку. Он делает ещё несколько ритмичных толчков и выходит, я ощущаю пустоту внутри.       Дыхание приходит в норму. Он гладит мои спину. В моей голове тишина. Наконец-то. Это так прекрасно заглушить кучу голосов в мозгах, которые кричат о надвигающейся проблеме, о каком-то там предстоящем диалоге и всяком прочем.       Бабушка отчасти права была, конечно. Уж точно от болезней членом не вылечиться, а отвлечься и заглушить мысли ещё как можно.

***

      Антону удалось убедить меня в том, что я способна начать диалог про Давида и узнать всё, как оно есть на самом деле. Иногда полезно сначала получить хорошую разрядку, а потом поговорить по душам.       Антон уехал под утро, перед приходом родителей. Он ещё раз спросил, нуждаюсь ли я в нём сегодня, в момент разговора с мамой, но я твёрдо решила, что справлюсь сама. В общем, он со спокойной душой уехал в отель, а я осталась дома.       Папа ушёл на работу, мы с мамой были дома. Как удачно получилось, что она решила приготовить мясо в духовке, а я с удовольствием вызвалась помочь, отчищая картофель от кожуры. Проще так, чем посадить маму напротив и начать разговор. — Ма, — я поднимаю на неё взгляд, она "колдует" над мясом, добавляя туда всякие специи. — Ая? — мама поворачивается ко мне. — Давид Шульц. Ты знаешь его? — вопрошаю я, видя, как лицо мамы тут же меняется, она опускает взгляд на мясо и качает головой: — Нет, не знаю таких.       Понятно, пошла на попятную. А я решаю надавить. Вернее, вместо вопроса перейти к утвердительным предложениям. — Я всё знаю, мам, — я продолжаю спокойно чистить картошку, — недавно мне рассказали. Сам Давид. — Что? — я вижу в её глазах неподдельный испуг. — Что тебе рассказали? — Ты только успокойся, — я бросаю картошку в глубокую посудину, а сама подхожу к маме и кладу ладони на её плечи, приобнимая.       Не хватало только, чтобы она разнервничалась и впала в панику. Хотя я сама уже хочу паниковать. — Откуда ты знаешь о нём? — Иронично, но он хороший друг семьи Антона, а Антон от него тащится, потому что Давид его наставник можно сказать, где-то подскажет, где-то поможет, вот.., — я запинаюсь, — Давид не был уверен, что... В общем, я похожа на тебя в молодости и он допустил мысль, что я его дочь и... — Допустил? — Он сделал тест ДНК, — договариваю я на выдохе. — Нет, — она качает головой, — не может быть. — Мам, а почему так вышло? — спокойно вопрошаю я. — Мне просто интересно. — Я просто поверить не могу, что спустя столько лет, — мама качает головой, — я была такая косячница в молодости, честно. Казалось, что я умная и всё делаю правильно. Мы с Давидом... Встречались. Долго. Ну и... В общем, получилась ты. Когда я узнала о беременности, Давид уже уехал, а мне гордость не позволяла позвонить ему и сказать, что так вышло. И я на тот момент... Прозвучит ужасно, я бы не хотела, чтобы ты слышала это от меня, но я позволила твоему папе, то есть Вадиму, ухаживать за мной и мы начали встречаться, он думал, что ты его... В общем, я конкретно накосячила. — Нет, нет, мам, всё хорошо, — я обнимаю её, видя, как глаза самой любимой и весёлой женщины в этом мире наполнились слезами, — мне просто хотелось знать правду и всё. Я думала, что шутка. Не понимала, как такое может быть. Ты тут, а он там... В общем, это всё не имеет значения. — Я его любила, — она произносит так тихо и в этот момент я чувствую, что передо мной стоит та самая молоденькая девушка, неопытная, ещё "зелёная", немного строптивная, со своими взглядами на жизнь, знает и без чужих советов, как правильно делать и что говорить, — прости, Вадим охладел к тебе и я видела это, но ничего не могла сделать. — Мам, всё хорошо, — я целую её в щёку, — в этой жизни нет правильных и неправильных решений, есть выбор и какие-то последствия. Ты же не знала, как всё сложится. Тем более, я сейчас примерно в таком же возрасте, как и ты тогда, и поверь мне, я накосячила за это время куда больше, чем ты, поэтому, пожалуйста, не переживай, Давид тоже тебя вроде того защитил, сказав не винить, — я улыбнулась и крепче обнял маму, — может быть, я и смогу понять папу, что он отстранился от меня, но точно не сегодня и не через неделю.       Вместо того, чтобы обвинить всех вокруг, я впервые осознанно подошла к ситуации, чем удивила даже саму себя. Обычно я действую на эмоциях, а они всецело меня поглощают и затягивают в такой омут, из которого просто невозможно выбраться. Неужели я чуточку повзрослела мозгами? А может это временное явление? Что это вообще такое ваша осознанность?       Мама лишь поинтересовалась, собираюсь ли я общаться с Давидом, а я пожимала плечами, не зная, как вообще себя вести. Но напомнила самой себе — нет правильного или неправильного, есть выбор. И только мне выбирать, как реагировать на происходящее, мне отвечать за свои действия и слова. И никому другому.