Светильник для души

Я ловко переступал между столиками, балансируя на подносе с двумя тарелками пасты и бокалом красного вина. Ресторан «Венеция» в пятницу вечером был полон, шумный гомон посетителей сливался с ароматом свежеиспеченного хлеба и итальянских специй. Я, как опытный официант, знал каждый поворот зала, каждую неровность пола, как свои пять пальцев. Я подошел к столику номер семь, где уже ждала его постоянная гостья, элегантная дама в черном платье. В этот момент дверь ресторана распахнулась, и внутрь вошел мужчина лет тридцати. Высокий, статный, с острыми чертами лица и взглядом, полным уверенности. Он был одет в строгий костюм темно-синего цвета, белая рубашка безупречно выглажена. Мужчина окинул зал оценивающим взглядом, остановился у стойки администратора и что-то спросил. Я слышал лишь пару слов: «Бронь», «Петр». Администратор кивнула, взяла меню и повела гостя к столику у окна. Столик был пустым, как будто специально ждал его. Я заметил, что мужчина сел спиной к окну, словно хотел спрятаться от любопытных глаз. Он внимательно изучал меню, не торопясь с выбором. Я подошел к столику номер восемь, где сидела молодая пара, оживленно беседуя. Я ловко расставил приборы, долил воду в бокалы и, сделав легкий поклон, отошел. Взгляд мой ненароком снова встретился со взглядом гостя у окна. Мужчина словно почувствовал, что за ним наблюдают, поднял голову. Наши глаза встретились на мгновение, и я почувствовал странное волнение. Я не мог объяснить, что именно его так заинтриговало в этом незнакомце. Я ловко расставил перед ними тарелки с пиццей и салатом «Капрезе», почти не задевая висящую над столом люстру из муранского стекла. Пара, заметив меня, улыбнулась. Девушка, с огненно-рыжими волосами, собранными в небрежный пучок, спросила о составе соуса для пиццы, и я, подробно описав все ингредиенты, чувствовал себя настоящим экспертом по итальянской кухне. Я любил свою работу, любил этот шум, этот аромат, это постоянное движение. Это была моя стихия. Тем временем, мужчина за столиком у окна, Петр, как понял я от администратора, сделал заказ: телячьи отбивные с трюфельным соусом и салат «Цезарь». — Извините, а как можно к вам обращаться? — я заметил, как напряглись плечи Петра, когда он заказывал. Казалось, каждое слово дается ему с трудом. Он выглядел напряженным, его взгляд постоянно скользил по залу, словно он чего-то ожидал или кого-то боялся. — Илья, — ответил я, — Хорошо, Илья, принесите мне пожалуйста бутылку красного вина — Я кивнул, и ответил, что в течение сорока минут все будет готово. Когда я принес Петру вино и блюда, тот едва заметно кивнул, не отрывая взгляда от окна. За окном проносились машины, светофоры мигали разноцветными огнями, жизнь города бурлила за стеклом, а за столом сидел человек, погруженный в свои мысли, словно отгороженный от всего мира невидимой стеной. Я, поставив бокал, застыл на мгновение, но Петр уже вернулся к изучению меню. Я вернулся к своей работе, но Петр не выходил из головы. Что-то в нем вызывало интерес. У меня так бывало — есть клиенты, которые вызывают интерес, парень любил изучать личности людей. Поэтому паралельно работе учился на психолога. Степендии что бы прожить месяц было очень мало. Я снова взглянул на мужчину — тот внимательно изучал винные карты, его пальцы нервно барабанили по столу. Казалось, он ждет кого-то. Внезапно, в ресторан вошла женщина. Невысокая, стройная, с каштановыми волосами, собранными в тугой узел. Она была одета в строгое серое платье и выглядела так же напряженно, как и Петр. Она окинула зал быстрым взглядом и направилась к столику Петра. Когда она подошла, Петр поднялся ей навстречу. Их беседа началась с короткого, напряженного обмена фразами. Я, пронося мимо поднос с десертами, увидел как женщина передала Петру небольшой конверт. Я услышал только оброненное слово: «Гарантии…» Я почувствовал, что стал невольным свидетелем чего-то важного, чего-то, что выходило за рамки обычной пятничной суеты ресторана «Венеция». В этот момент я понял, что обычный вечер превращается в нечто большее, чем просто работа. — Ну ты же прекрасно понимаешь, что я не связываю наши отношения с работой. Елена, будь добра, со своими планами и рабочими моментами я разберусь сам. Тебя это не касается. — женщина подняла брови, и у меня было такое ощущение, что она сейчас лопнет от возмущения. — Раз так! Значит, нам надо расстаться! Ты никогда не ставил меня выше работы, значит, я тебе не так важна. Официант, счёт! — крикнула она. Я обслужил женщину за соседним столиком и принес счёт. Мужчина положил несколько купюр, больше, чем нужно. Я ожидал когда он выйдет из-за стола, что бы убрать грязную посуду, как Петр резко махнул рукой, что бы забрать телефон, и недопитая бутылка вина полетела в мою сторону, разбившись и облив мои брюки и рубашку. Я сразу же присел и стал в салфетку собирать осколки. — Черт, сегодня действительно не мой день! Извините, я заплачу́ — он начал доставать купюры, и протянул одну мне, пятитысячную. — Нет-нет-нет, не стоит. Вы и так положили в счёт больше положенного. — я начал оправдываться, но мужчина буквально «впихнул» мне в руки купюры. — Илья, я в этой ситуации виноват, и готов заплатить. Возьмите, это вам. Я скажу девушке на ресепшене, что это только моя вина. Всего хорошего, досвидания! — улыбнулся он мне, и я стоял в ступоре какое-то время, но потом собрался с мыслями и окончил смену, обслужив пару-тройку посетителей и убрав столики. Я ушел в комнату для персонала, и зашёл в раздевалку, закрыв её на ключ. Как же я устал… Безусловно, я очень любил свою работу, посетителей, но я постепенно выгорал. Свинцовый жилет с логотипом ресторана будто давил на грудь, словно упрекая за каждый пролитый сок, каждое забытое блюдо. Я ненавижу этот запах — смеси кофе, жареной картошки и дешевого дезинфицирующего средства. Он въедается в одежду, в волосы, в кожу. Несмотря на то, что наш ресторан не был каким-то супер дорогим, туда приходили важные особы. Например, такие как Петр. Сегодня он дал мне пятитысячную купюру, это вся моя степендия и третья часть от зарплаты. Хоть какая-то хорошая новость за сегодня. Я снимаю жилет, бросая его на стул в раздевалке. Свободная футболка с выцветшим рисунком кажется спасением. Джинсы, которые я ношу уже третий год подряд, — единственное, что напоминает мне о настоящей жизни, о жизни вне этих четырех стен, наполненный непрерывным стуком тарелок и натянутыми улыбками. Я смотрю в зеркало. Усталый взгляд, темные круги под глазами. Всегда усталость. Каждый день одно и то же: бешеный ритм, вечно голодные клиенты, крики повара, который считает себя шеф-поваром от Бога. В метро, битком набитом людьми, я чувствую себя еще более потерянным. Лица, равнодушные и заспанные, мелькают перед глазами. Все они куда-то спешат, у каждого свои заботы, свои мечты. А я? Я просто Илья, официант из ресторана «Венеция», который едет домой в душную комнатушку в общежитии. Сквозь толпу пробивается запах пота и дешевого одеколона. Кто-то кашляет, кто-то слушает музыку в наушниках, кто-то просто молча смотрит в одну точку. Я чувствую себя частью этой серой массы, потерянным винтиком в огромном механизме. В вагоне метро я вижу отражение своего лица в стекле. В нем нет ни искры, ни надежды. Только усталость и тревога. «Что я делаю?» — спрашиваю я себя. «Куда я иду?» Я не знаю ответов. Я просто еду домой, к пустой комнате и холодной плите. И завтра все повторится. Снова этот запах, снова эти лица, снова эта пустота. Может, что-то изменится, но в это я не особо верю. Тихонько открыл дверь, стараясь не скрипнуть. В комнате было темно, только слабый свет луны проникал сквозь занавески, создавая причудливые тени. Костя, мой сосед по комнате, уже лежал в кровати, читая что-то на планшете. — Привет, — тихо поздоровался я. Костя оторвался от экрана и кивнул. — Привет. Как дела? — Нормально. Просто устал — вздохнул я, снимая с себя рюкзак и стараясь не шуметь. Я уже мысленно готовился ко сну, но сердце стучало, будто бегало марафон. Весь день я думал о том разговоре, который произошел вчера на факультете. Профессор говорил о предстоящей сессии, о том, что она будет очень сложной, и многие могут не сдать. Немного меньше, но думал о Петре, и чем он меня зацепил. Костя заметил моё беспокойство. — Что-то случилось? — спросил он. Пожалуй, он был единственный кто беспокоился о моем состоянии. Я пожал плечами. — Просто… сессия. Боюсь не справиться. — Ты же хорошо учишься! Не переживай, — попытался успокоить меня Костя, его слова от слова совсем не помогли, но забота грела душу. Это был мой единственный друг. Переодевшись в пижаму, я лег на кровать и включил ночник. Тени от него плясали по стенам, только усиливая моё беспокойство. В голове крутились мысли о предстоящих экзаменах, о том, что если я не сдам, то… что тогда? Я достал телефон, пытаясь отвлечься, но вместо этого погрузился в бесконечную ленту новостей и постов, которые только усиливали мою тревогу. Часы медленно ползли, а сон так и не приходил. Кажется, я провёл всю ночь, борясь с собой, со своими страхами. Утром Костя, как ни в чём не бывало, отправился на тренировку, а я остался лежать в кровати, чувствуя себя разбитым. Сессия висела надо мной, тяжелым грузом, от которого не было спасения. В ресторане я работал с двух часов дня, и до девяти вечера. По утрам же я ходил на пары. Вот и сегодня, я надеваю штаны и водолазку с кардиганом, смотрюсь в зеркало, и выхожу из здания общежития. Морозный воздух щекотал лицо, когда я шел к университету. Я был в лёгкой куртке и пожалел, что не надел что-нибудь потеплее. Зимняя сессия всегда начиналась в самый разгар холодов. В аудитории уже было много народу, все переговаривались, шутили, нервничали. Наши пары были посвящены подготовке к предстоящей сессии, и атмосфера была напряженной. Преподаватель, пожилой мужчина с проницательным взглядом, говорил о важности серьезного подхода к экзаменам, о необходимости повторить весь пройденный материал. Его слова звучали как предостережение, но в то же время вдохновляли на упорство. Я всегда старался учиться хорошо, и сессия для меня была неким вызовом, проверкой знаний. После пар я решил немного прогуляться, чтобы прояснить мысли. Выйдя из университета, я направился к остановке, откуда ехал на работу. Обычно я успевал подработать пару часов после учебы, но сегодня что-то чувствовалось не так. Я шел по тротуару, вслушиваясь в звуки города, когда услышал резкий гудок. В этот момент мир как будто замедлился. Я увидел фары приближающейся машины, яркий свет, который ослепил меня на мгновение. А потом… темнота. Проснулся я от того, как меня били по щекам. Я открыл глаза, и увидел… Петра? Осознание этого пришло мне далеко не сразу. Минуту-две я лежал на асфальте, пытаясь прийти в себя и попытаться понять, что же сейчас происходит. Петр аккуратно меня приподнял, и спросил: — Сможешь подняться? Что болит? — Обратно… — говорил я в бреду, я не понимал, что происходит. — Что? — Перт не на шутку перепугался, и осторожно дотронулся до моего затылка, что бы проверить на наличие травм. К его, и моему сожалению мой затылок был в крови. — В обратном порядке надо спрашивать… Сначала «Что болит?» А потом смогу ли я подняться. — сказал я, перекрыв глаза. — Эй эй эй, давай не отключайся. — он поднял меня на руки, и положил на заднее сиденье машины, подложив под затылок какой-то плед. — Щас поедем в больницу. Машина тронулась, а я опять отключился. Очнулся я уже лежав на больничной кровати. Рядом сидел Петр, сложив руки у подбородка. Я повернул голову на него, и он вздрогнул. — Как ты себя чувствуешь? Я сейчас позову врача, подожди секунду. Он вышел, а спустя секунду вернулся, но вместе с врачом. Последний осматривал меня и что-то черкал ручкой на бумагах. — Вероятно, у вас закрытая черепно-мозговая травма… А так же пару гематом. Впринципе, ничего серьезного, но он госпитализации я на вашем месте не отказался. Тем более, за вас уже заплатили. — Извините, а вы можете выйти на секунду? Я бы хотел с Ильей обсудить один момент…— врач быстро кивнул, и закрыл дверь. — Я найду юриста, и он все нам расскажет… Я хотел очень сильно извиниться перед тобой… Вами. Я заплачу приличную сумму, даже не переживайте… Просто хотел спросить, как мне загладить вину. — Петр вздохнул и стал ждать моего ответа. — Я не буду писать заявление на Вас. И денег мне не надо. — Но как же… — Нет-нет, я и копейки не возьму! Через секунду -две в комнату зашёл врач. — Вот, подпишите пожалуйста согласие на госпитализацию. — Я не буду лежать тут. Я домой поеду, со мной все нормально уже, — я аккуратно встал с кровати, но у меня тут же закружилась голова. Я сел обратно. Врач ещё несколько раз предлагал согласиться, но я не хотел. В итоге, мы оформили больничный, и я поеду домой. Скорее всего, на такси… — Илья! — меня окликнул Петр на выходе из больницы. — Давайте я вас хотя-бы отвезу! С этим я согласился, и мы в полной тишине поехали в общежитие. Дождь барабанил по крыше машины, сливаясь в гул с шумом проезжающих автомобилей. Я сидел на пассажирском сиденье, глядя на мокрый асфальт, мчащийся мимо. Петр, за рулем, был сосредоточен, лишь изредка кидая на меня быстрые взгляды. Мы едва знакомы, но меня что-то к нему тянуло. Он предложил подвезти меня до общежития, и я согласился, недолго думая. В тот момент мне казалось, что ехать с незнакомым человеком в такую непогоду — это плохая идея, но я был уставшим и просто хотел побыстрее оказаться дома. Я плохо помню тот самый момент до больницы, когда внезапно машина резко затормозила, а затем я почувствовал острую боль в боку и спине. Мир словно на мгновение остановился, а потом началось смятение — крики, гудки, свет фар. Я лежал на мокрой дороге, чувствуя, как холод пробирается сквозь одежду. Потом меня кто-то поднял, помогая сесть на бордюр. Голова кружилась, но я пытался сосредоточиться. Петр стоял рядом, бледный и растерянный. Он что-то говорил, извинялся, но я не мог разобрать его слов. Я вынырнул из воспоминаний когда мы остановились у входа в общежитие. Петр заглушил двигатель и воренулся ко мне, растегивающего ремень безопасности. Мужчина открыл порт манэ, и достал оттуда визитку, со словами: — Если что-то будет нужно, не стесняйтесь, звоните. Я перед Вами в долгу. — я смущённо кивнул, ещё раз сказав, что он мне ничем не должен и вышел из машины. Когда я зашёл в общежитие, Костя, мой сосед по комнате, встретил меня с беспокойством. — Что случилось? Ты весь мокрый, бледный, — спросил он, помогая снять с меня промокшую куртку. Я тяжело вздохнул и сказал: — Меня сбила машина. Но все в порядке, обошлось. Костя посмотрел на меня с удивлением. Я видел, что он не верит, но я просто не хотел говорить о случившемся. Все это казалось таким странным, будто сон. Я знал, что мне нужно время, чтобы переварить этот опыт, и пока я просто хотел побыть один. Я всегда любил дождливые вечера. Шум капель, барабанящих по стеклу, казался мне словно успокаивающей мелодией. Сегодня был как раз такой вечер: серое небо, промозглый воздух и бесконечный дождь. Я устроился в кресле с чашкой горячего шоколада, а за окном мир превратился в размытую акварель. Вдруг, словно кто-то щелкнул выключателем, сонливость меня накрыла. Шоколадный аромат смешался с запахом мокрого асфальта, и я почувствовал, как мои веки медленно опускаются. Последним, что я помню, был странный шепот ветра, который казалось, говорил мое имя. Проснулся я в каком-то странном месте. Вокруг меня простиралась бесконечная лужайка, усыпанная цветами невероятных цветов и форм. Цвета были такими яркими, что казалось, будто мои глаза вот-вот лопнут от переизбытка света. По небу плыли облака, похожие на огромные воздушные шары, а вдали виднелся город из кристаллов, сверкающий на солнце. Я пошёл вперёд, ошеломлённый этой фантастической красотой. Трава под ногами была мягкой и шелковистой, а воздух наполнен ароматами неизвестных мне цветов. Вдруг я увидел маленькую девочку с крыльями бабочки, сидящую на цветке и играющую на флейте. Мелодия, которую она играла, была невероятно красивой и грустной одновременно. Девочка заметила меня и улыбнулась. Её глаза были такими же яркими, как цветы вокруг, а голос — звонким, словно серебряный колокольчик. Она пригласила меня сесть рядом и рассказала, что это место — сон, который видит каждый человек, когда его сердце по-настоящему скучает. Я спросил её, почему я здесь. Девочка ответила, что я слишком много думаю и анализирую, а нужно просто жить и радоваться. Она сказала, что в моём сердце есть ещё много места для приключений и чудес. Мы сидели на цветке, слушая музыку ветра и смотря на танцующие облака. Вдруг я почувствовал, как меня кто-то зовёт. Я оглянулся и увидел свою маму, которая стояла у края лужайки. Она улыбалась мне и махала рукой. Я проснулся в кресле, с чашкой холодного шоколада в руке. Дождь всё ещё барабанил по стеклу, но теперь он казался мне не таким грустным. В груди жило тёплое чувство, словно я только что вернулся из невероятного путешествия. Я уснул и увидел странный сон, первый сон, который я запомнил.