МОЯ ЖИЗНЬ — УЖАСНАЯ СКАЗКА

Холодный и теперь мрачный номер, белоснежная постель и девушка посреди неё. Она сидела, обхватив колени своими дрожащими руками. На руках, обхвативших колени через одеяло, виднелись красные следы от пальцев, ранее сжимающих её белоснежное тело. Чёрные волосы растрепались и свисали на её лице, не сумев прикрыть опухшее и красное лицо, слёзы, боль и обиду в глазах... Она боялась шевельнуться и сделать резкое движение, боялась разогнуть худые ноги, которые, прижимаясь к телу, приглушали боль... Ей было страшно находиться в этом номере, в этом отеле. Всё пространство как будто исчезло, и сейчас существовали только боль и страх.... Она смотрела в пустоту. В голове не было никаких мыслей, не было ничего, кроме отчетливого чувства боли и ненависти... Хоа слышала за стеной звонкие быстрые удары капель воды о поддон душа — от этого ей становилось ещё хуже. Она одна, и никто её не защитит; никто её не смог защитить и уберечь... Чувства бессилия и опустошенности полностью поглотили её. С ней ужасно поступили: растоптали, закопали, убили её честь и достоинство. Не пожалели и уничтожили морально, оставили навсегда след этой ужасной ночи... Мраморные простыни были скручены и сжаты, не закрывая и половины матраса. Посреди постели ярко выделялись красные пятна, недавно пропитавшиеся через ткань... Благодаря им Юнги уничтожил невинность и чувственность девушки, но взамен получил ненависть и неприязнь, недоверие и отвращение... Черное платье, туфли, подушки – всё разбросано по комнате. Набрав воздуха и в очередной раз всхлипнув, девушка попыталась сделать нерезкое движение, чтобы встать, но боль внизу живота будто током сразу же ударила по всему телу, не давая возможности сделать какое-либо движение. Она тихо айкнула от боли и снова схватилась за живот бледной рукой. Слёзы продолжали стекать по щекам, не переставая. Безумно больно, страшно и непонятно, что делать дальше... Теперь девушка поняла, какой Юнги на самом деле: он страшный человек, жестокий, ужасный, безжалостный. Чувство ненависти к нему росло с каждым сигналом боли и становилась всё сильнее и сильнее. И она не чувствовала ничего больше. Не сумев встать с постели, Хоа медленно сдвинулась на середину кровати и уснула, всё так же прижимая ноги к телу. Одна, дрожащая, не защищенная и обиженная, посреди большого номера... *** УТРО Юнги сидел за круглым столом со своими друзьями — они завтракали. Гостей было в половину меньше, чем вчера, но зал всё равно был полон людей. Играла спокойная, классическая мелодия, однако кому-то всё равно не удавалось расслабиться. — Ты как-то напряжен. Что-то случилось? — подметил Минхёк, когда Юнги начал постукивать костяшками пальцев по столу. — Вы вчера так неожиданно пропали, не дождавшись окончания праздника. Я подумала, у вас что-то случилось и вы уехали, — Джио, обладая удивительной женской способностью, которая называется «шестым чувством» или по-другому «интуицией», чувствовала, что между Юнги и Хоа вчера что-то произошло. — Но сотрудник отеля сказал, что вы отправились в свой номер. Вы поссорились? Почему не вместе? — Хоа просто немного нездоровилось, ничего серьезного, — коротко ответил парень. — Я уехал сегодня ночью из отеля и только вернулся, поэтому ещё не был в номере. Возможно она забыла про завтрак — я отправлю за ней, — как только парень посмотрел в сторону и хотел поднять руку, чтобы позвать сотрудника отеля, к нему подошла молодая девушка из персонала и, извинившись, что отвлекает, обеспокоенно обратилась к Юнги: — Господин Мин! Госпоже Ли плохо! — Что случилось? — парень резко вскочил, отчего посуда на столе пошатнулась и содержимое бокалов, вылившись, испачкало белоснежную скатерть. — Госпожа пару минут назад вышла из ванной и ей стало плохо! Меня позвали горничные, так как не знали что делать, потому что она сидела на полу в коридоре и плакала. Как бы мы ни старалась уговорить её встать, госпожа отнекивалась и просто всех прогнала, — растерянно говорила девушка, стараясь как можно тише. — Поэтому я решила сообщить об этом Вам! Юнги бросил хлопковую салфетку на стол и, заметив, что Джио тоже подорвалась с места, намереваясь проведать Хоа, сказал ей оставаться с мужем, а сам ускоренным шагом направился к выходу. ... Говорят, что утро вечера мудренее... Когда, казалось бы, вчерашние проблемы чудным образом начинают быть не такими большими, появляются более разумные идеи для каких-то дел, а обиды забываются... Однако такого чуда с Хоа не произошло. Напротив... Ей стало ещё хуже от осознания, что всё произошедшее вчера оказалось не плохим сном — в комнате царил всё тот же беспорядок. Горничные здесь ещё даже не были, потому что на часах было только около семи утра. В этот раз Хоа удалось встать с кровати, хотя она боялась снова почувствовать ту боль, которая была ночью, но сейчас было намного легче. По пути в ванную комнату девушка надела своё чёрное платье, валявшееся на полу, не застёгивая его. Неуверенным шагом она открыла дверь и направилась к зеркалу. Ей было страшно посмотреть и увидеть себя в отражении: увидеть то, каким стало её тело после прикосновений Юнги. Подойдя к зеркалу, девушка медленно прошлась взглядом по своему внешнему облику. Нерешительным движением руки она дернула платье, которое сразу же соскользнуло с её хрупкого тельца. Увидев себя... она не поверила; зрачки расширились, а по телу пробежала дрожь. Её руки были покрыты красными пятнами — свежими синяками. Так произошло, потому что Юнги крепко держал её руки в тот момент, когда насильно целовал и рывками подтягивал к себе, едва она успевала хоть немного выскользнуть из-под его тяжелого тела. Болели даже рёбра, потому что когда он снимал с неё платье, то сильно прижимал талию к кровати, чтобы из-за боли Хоа переставала сопротивляться. Ужасно... Безжалостно... Хоа безмолвно закричала, опускаясь на коленки, нервно приложив руку ко рту, чтобы не издать какой-либо звук. Всё, абсолютно всё тело подвергалось насилию со стороны её мужа. Слёзы снова подступили и девушка заплакала, смотря на своё отражение. «— Чудовище! Монстр!» — только это было в мыслях. Ванная наполнилась до самых краев, и Хоа медленно погрузилась в неё. Как только она попыталась лечь на спину, боль резко ударила по всему телу, ведь даже на спине были следы безжалостной ночи из-за царапин на теле, которые сделала девушка сама себе, в истерике убирая руки Юнги. Она снова сморщилась, чтобы не заплакать, набрала воздух в легкие, сдерживая слезы. Хоа начала медленно тереть тело мыльной мочалкой, пытаясь смыть с себя следы прикосновений монстра. Спустя полчаса времени Хоа сидела в ванной неподвижно, смотря в одну точку, думая обо всём, что с ней произошло за такой короткий период времени. Как её жизнь в один миг изменилась: день рождения, договор десятилетней давности, встреча с будущим мужем, свадьба, медовый месяц и безжалостный муж. Как много изменений и как мало сил, чтобы всё это суметь выдержать. Как ей жить после случившегося? А что, если теперь Юнги будет поступать так каждый раз, не считаясь с её мнением и чувствами? От этого становилось ещё страшнее... Прошло ещё около часа, и девушка вылезла из ванной. Она неловко надела белый халат, висевший на вешалке. Совсем измученная и уставшая, обессиленная, ей было сложно даже завязать тоненький поясок на талии. Не расчесав волосы и не сделав макияж, как поступала раньше, вышла из комнаты и медленным шагом направилась в гардеробную, чтобы переодеться. Но как только она сделала пару шагов, в голове всё сжалось, и в глазах появились черные точки. Она сморщилась от боли и схватилась рукой за голову. В глазах всё обретало размытый вид, и тело становилось ватным, она не чувствовала ни рук, ни ног... Во входных дверях виднелось размытое очертание горничных и, опираясь на стену, она медленно скатилась на пол. — Госпожа! Что с Вами? — одна из горничных тревожно подбежала и начала трогать её за лицо. — Госпожа! — увидев на лице слёзы, она запаниковала ещё больше. В ушах всё отдавалось эхом и искажёнными звуками, и чем громче они были, тем сильнее начинала болеть голова. — Позови начальницу, пусть она сообщит господину Мин! — обратилась женщина к своей молодой помощнице. Ещё один человек расплывчато суетился у неё перед глазами, уговаривая издать хоть звук. Так продолжалось около пяти минут, пока в ушах не появился противный писк, отчего Хоа взялась за голову и измученно прокричала, чтобы её оставили. ... Юнги быстро добрался к нужному номеру и обеими руками распахнул графитовую дверь; там он увидел безумно вымотанную и истощённую девушку, лежащую на мраморной плитке в коридоре. За ним сразу же забежали горничные, которые до этого ждали у дверей номера, оказавшись выгнанными Хоа. Быстрым шагом парень подошёл к жене и присел рядом, начав руками убирать волосы с её лица. Чёрные пряди были мокрыми от слёз. Её глаза были закрыты, а на правой щеке осталась не высохшая солёная дорожка, скатившаяся из уголка века. Наверное только сейчас он понял, как много вреда причинил этой девушке, когда взял её на руки, и белая ткань её халата соскользнула с плеча, открыв кроваво-красное пятно. Юнги недоверчиво взялся рукой за мягкую ткань и потянул её ещё сильнее, открывая и другие покраснения. — Чего вы стоите?! — нервно крикнул парень, натягивая рукав обратно. — Уберитесь в номере и скажите, чтобы подготовили мою машину! ... Юнги обнимал Хоа на заднем сиденье автомобиля, чтобы голова девушки не съехала с его плеча. Он тревожно поглаживал пальцем её ладонь, в очередной раз говоря водителю, чтобы тот ехал быстрее. Врач уже ждал их дома, чтобы сразу же осмотреть девушку. — Господин Мин... — доктор закончил осматривать девушку и положил маленький фонарик в карман. — Я так понимаю, это её первая интимная связь? — Да, — уверенно ответил парень со скрещенными руками, опёршись о белый комод. — Её тело и организм не были готовы к половому акту. Падение в обморок вызвано состоянием стресса, а, значит, она была не готова и морально. Сюда добавляются и резкие спазмы в нижней части живота. Однозначно, её психическое, и как видите, физическое состояния заметно пошатнулись, поэтому из-за стресса, который перенёс организм, она может часто терять сознание, так что будьте всегда начеку. Не мне судить, но Вам стоило бы быть осторожнее, — с немалой долей осуждения на лице, врач, лет тридцати пяти, посмотрел на Юнги. — Ваша жена очень молода и красива. Возрастом, как моя сестра и мне, как брату, случись бы такое с ней, непростительно было бы закрыть глаза на это. Госпожа Ли может смело заявить о домашнем насилии... На её руках синяки и она может использовать их, как доказательство. — Поверь, меня собственная совесть мучает не меньше, чем твои слова о том, что я непростительно с ней поступил! — парень раздражённо выдохнул. — Что сделано, то сделано. Если ей станет легче от того, что она пожалуется, то я не буду ей запрещать этого делать. Но станет ли ей от этого легче? Тем более она знает, что её слова будут равны звучанию топота пробегающей мурашки. Мужчина кивнул головой: — Что ж, в течении трёх недель госпожа Ли должна пить успокоительные, которые помогут справиться со стрессом. Но! При условии, что никто и ничто не будет негативно влиять на неё морально или физически... Нужно больше находиться на воздухе и всё это время быть в спокойствии. Она будет у меня под присмотром, поэтому всё будет хорошо, — мужчина встал с кровати и немного понизил голос, начиная говорить убедительным тоном. — Прошу Вас, не доводите совсем юную девушку до нервного срыва. Она ещё молода, и у неё может сформироваться психологическая травма, если уже не сформировалась... Проявляйте заботу и любовь. В случае ухудшений, её нужно будет отправить в больницу для полного обследования... — врач достал две маленькие баночки таблеток. — Принимать три раза в день по одной из каждой, — ставит на тумбочку около кровати. — Я сделал ей капельницу. Она придет в себя через пару часов. — Спасибо, что так быстро приехал, — Юнги поблагодарил Джимёна и подошёл к нему, дабы пожать руку. — За все десять лет ты ни разу меня не подвел, и в этот раз тоже — я отблагодарю тебя вдвойне. — Как будто у меня был выбор, — Джимён усмехнулся. — Быть личным врачом господина Мин Юнги для меня честь. Чего мы только не пережили... — Ты прав, — он дружески похлопал мужчину по плечу. — И хватит на «Вы». Два года назад, когда в Техасе ты живьём доставал пулю из моего плеча, то так вежливо и аккуратно со мной не обращался... — в ответ на слова Юнги врач засмеялся и ещё добавил: — Тебе придётся очень хорошо постараться, чтобы она приняла тебя... Да и вообще, на тебя это не похоже... Говорил о том, что хочешь жениться на той, которую полюбишь — в итоге женишься и портишь всё сам же. Кругом столько девушек, которые с радостью отдались бы добровольно в твои руки. В чём дело? — Всё не так однозначно... — парень задержал свой взгляд на Хоа. — Да и я не хочу обсуждать свою постель с кем-либо. — Что ж... Ты прекрасно знаешь, как устроены женщины и мне не нужно рассказывать о том, что ты навсегда оставил шрам в её сердце. А сейчас, если позволишь, я ухожу, — он начал собирать медикаменты в большой контейнер. — Мне нужно успеть на операцию. — Спасибо тебе ещё раз. Не буду задерживать, — мужчины попрощались, а к выходу Джимёна провела работница дома. *** За окном слышен звук дождя, на улице стемнело, и видно только очертание луны. Сейчас совсем тихо и спокойно, в теле легкость, и нет боли. На руке чувствуется что-то стягивающее кожу при движении и слегка покалывающее. Медленно открыв глаза, перед девушкой предстала совсем другая картинка... Это помещение было светлым, в пастельных тонах. Хоа посмотрела на свою руку с прикрепленным катетером и осмотрела комнату. Она дома... В своей спальне. Но девушка не помнила, что произошло и каким образом уехала из отеля. В кресле, около кровати, сидела женщина пятидесяти лет: — Госпожа, как вы себя чувствуете? — обеспокоено спросила старшая горничная, О Сарра. Пытаясь вернуться в этот мир и в эту реальность, Хоа выдохнула и сморщилась: — Никак, — еле слышно произнесла. — Ничего не чувствую, совсем не чувствую своё тело... — Не переживайте, это всё обезболивающее... Так будет ещё пару часов. — Разве здесь был врач? Я ничего не помню. — Насколько мне известно, в отеле Вам стало плохо, поэтому Вы с господином Мином вернулись домой. Господин Мин очень... — Пожалуйста, не говорите о нём... — Хоа перебила горничную и повернула голову в другую сторону, давая понять, что не будет продолжать разговор. — Как скажете... — уныло произнесла женщина. — Господин сказал сообщить ему, как только Вы очнетесь, — вставая с кресла, добавила Сарра. — Отдыхайте. — Пожалуйста, не зовите его, — своими словами девушка остановила её. — Госпожа, — работница с жалостью посмотрела на Хоа, — таков приказ и я не могу ослу... Их разговор был прерван звуком открывающейся двери — в комнату зашёл Юнги. Поклонившись, женщина поспешила удалиться, аккуратно проскользнув между дверью и хозяином. В этот момент Хоа оживилась, а точнее — испугалась. И хотя успокоительное давало какой-то эффект бесстрашия и спокойствия, её зрачки всё равно немного расширились. Она снова отвернулась и закрыла глаза, чтобы не видеть Юнги. Парень тихо закрыл дверь и направился к жене. По дороге он захватил небольшое винтажное кресло и поставил его возле кровати. Едва слышное шуршание и Юнги оказался сидящим на дорогой обшивке кресла. — Хоа? — спокойно позвал девушку, но она не отреагировала. — Как ты себя чувствуешь? — в ответ ничего не прозвучало. Девушка натянула на себя одеяло и отодвинулась подальше. Она быстро моргала, чтобы не дать слезам вылезть наружу. — Хоа... — снова позвал, легонько дотронувшись её плеча. — Не трогай! — она в панике отдернула руку мужа, осуждающе посмотрев на него. Юнги по-настоящему жалел о том, что сделал. Хотя на тот момент, когда разум был затуманен ревностью и злостью, а здравый рассудок покинул его, он не считал свои действия неправильными. Но сейчас он не мог показать свою слабость жене, да и понимал, что теперь не имеет смысла оправдываться — назад ничего не вернуть. И всё же, мысли о том, что Хоа тайно хотела с кем-то встретиться, снова возвращали его в прежнюю холодную позицию. Он знал, что если снова даст слабину перед слезами жены — она почувствует себя уверенно, как уже и было однажды. — Хорошо, я тебя не трогаю, — он убрал свою руку. — Если ты забеременела, тогда не переживай — больше я к тебе не притронусь и пальцем. Хоа непонимающе закачала головой, закрыв лицо руками. Слова мужа окончательно добили её. Ни раскаяния, ни оправдания — только обещание больше не дотрагиваться. Она не могла остановить свои слёзы и оттого чувствовала себя очень слабой, хотя ей так хотелось высказаться и обвинить Юнги в содеянном, выплеснуть всё то, что внутри. — А что, если нет?! Если я не забеременела? Ты снова будешь надо мной издеваться?! — проговорила девушка, вытирая руками беспрерывный поток слёз. — А? Тебя совесть совсем не мучает? Даже если я тебе не нравлюсь и нужна только для того, чтобы родить наследника, неужели совесть не осуждает тебя за то, что ты насильно переспал со мной, зная, что я не хотела за тебя замуж, зная, что даже вчера не хотела тебя?! Разве ты не говорил, что не будешь ни к чему меня принуждать? Как? Как ты мог поиздеваться надо мной? — Если бы ты не плела любовные интрижки у меня за спиной, то и сейчас жила бы счастливой жизнью! — чтобы не разозлиться ещё больше и не наговорить лишнего, Юнги решил уйти. — Я не сделала ничего плохого! — в истерике крикнула девушка, когда парень встал с кресла. — Ты не дал мне даже объясниться! Я так много раз просила тебя выслушать меня, но ты не захотел! — Мне достаточно того, что я сам услышал, — он снова намеревался уйти, но Хоа его остановила. — Нет. Я расскажу тебе обо всём и ты будешь терзать себя из-за того, что поиздевался надо мной!  — уверенно произнесла. — Ты ведь знаешь, что мой отец умер? Из-за этого все знали, что меня некому защитить. Я всегда была лёгкой добычей для всех богатых и разбалованных школьников в гимназии. Однако мой друг, Ынгю, был одним из тех, кого в школе уважали, поэтому для меня он был старшим братом и защитником. Последние полгода он учился заграницей и для него было потрясением узнать о том, что я так неожиданно вышла замуж. Разве неправильно встретиться вживую и поговорить с ним, дабы он не переживал за меня? Разве я нарушила что-то из того, о чём ты просил меня? — жалостливо говорила девушка. — Хоа! — неожиданно крикнул Юнги, отчего девушка сжалась. — О каких встречах идёт речь?! Статус твоего мужа в обществе — вот, о чем ты должна думать и переживать! Статус мужа в обществе! — ещё раз повторил парень. — Неужели мне стоит говорить тебе о том, что это стало бы новой горячей сплетней среди людей? Что за глупости?! — разозлённый, он направился к выходу. — Ты не слышишь меня и не понимаешь! И я жалею, что когда-то могла подумать, что с тобой я в безопасности! — шмыгая носом, прокричала ему вслед Хоа. Дверь с громким звуком захлопнулась. Гордость была задета...