Тренировка чувств

Первый день в университете — это особенный момент, когда атмосфера вокруг буквально пульсирует энергией и волнением. Представьте себе раннее утро, солнце только начинает подниматься над горизонтом, освещая величественные здания учебного корпуса. Воздух свежий и прохладный, словно предвещающий начало нового этапа в жизни. Студенты спешат по аллеям, обсуждая последние новости и делясь ожиданиями. В воздухе витает запах свежей выпечки из близлежащей пекарни, смешиваясь с ароматом осенних листьев. На лицах новичков видны и радость, и лёгкий страх перед неизвестностью. Старшекурсники, напротив, выглядят уверенными и знающими, приветливо улыбаясь первокурсникам. Внутри главного корпуса царит оживление. Студенты толпятся возле информационных стендов, стараясь не пропустить важные объявления. Голоса эхом раздаются под высокими сводами коридоров, отражаясь от мраморных полов. На стенах висят портреты известных выпускников и преподавателей, напоминающие о великих достижениях и традициях вуза. Аудитории наполняются студентами, каждый ищет своё место, знакомится с соседями по парте. Преподаватели выходят к доскам, их голоса звучат уверенно и авторитетно. В классе чувствуется дух знания и стремления к успеху. Свет проникает сквозь большие окна, создавая тёплую и уютную атмосферу. Между парами студенты собираются в холлах и на лестницах, обсуждают лекции, делятся впечатлениями. В кафетериях кипит жизнь: кто-то пьёт кофе, кто-то перекусывает бутербродами, а кто-то просто наслаждается моментом, наблюдая за происходящим вокруг. Вечером же когда занятия заканчиваются, кампус постепенно пустеет. Остаются лишь немногие студенты, занятые в лабораториях или библиотеках. Тихо шуршат страницы книг, мерцают экраны компьютеров. Атмосфера становится более спокойной и сосредоточенной, будто приглашая к размышлению и погружению в учебный процесс. Первый день в университете оставляет незабываемые впечатления, заряжает энергией и вдохновением на новые свершения. Но только не для него, не для Чанбина. Ранним утром Чанбин проснулся как всегда с тяжёлым чувством в груди. Сегодня его первый день в университете, и он никак не мог успокоиться. Он долго стоял перед зеркалом, примеряя разные наряды, пытаясь найти тот, который скроет его недостатки и подчеркнёт достоинства. Каждый раз, глядя на своё отражение, он чувствовал, как сердце бьётся быстрее. «Почему я не могу быть таким, как остальные?» — думал он, вспоминая стройных парней из социальных сетей. Наконец, выбрав наряд, который был настолько больше него, что как ему казалось, смотрелся неплохо, Чанбин собрался и вышел из дома. Чанбин обладает приятной внешностью, которая привлекает внимание своей естественностью и искренностью. У него мягкие черты лица, которые придают ему одновременно юный и мудрый вид. Глаза его большие и выразительные, с оттенком загадочности, будто они могут рассказать историю каждого пережитого дня. Взгляд его глубокий и внимательный, словно он видит нечто большее, чем просто окружающий мир. Его волосы слегка волнистые, мягко обрамляют лицо, придавая ему некоторую романтичность. Кожа его светлая, почти прозрачная, с легким румянцем на щеках, который появляется, когда он смущён или взволнован. Фигура его немного полноватая, но это добавляет ему определённого шарма и теплоты. В его движениях чувствуется лёгкая неуклюжесть, однако она делает его ещё более очаровательным и человечным. Одежда его проста и удобна, без лишних украшений и модных деталей. Он предпочитает комфорт и функциональность, выбирая вещи, которые помогают ему чувствовать себя уверенно и спокойно. В целом, его внешность излучает тепло и доброту, привлекая к себе тех, кто способен увидеть за внешней оболочкой его богатую внутреннюю сущность. По пути в университет он заметил, как многие студенты идут группами, смеясь и разговаривая. Ему стало ещё тревожнее: «Смогу ли я найти друзей? Примут ли меня?» Приближаясь к главному корпусу, Чанбин увидел толпу студентов у входа. Его взгляд автоматически перешёл на их одежду, фигуры, лица. «Они все такие красивые и уверенные в себе,» — подумал он, чувствуя, как краснеют щёки и потеют ладони. Войдя внутрь, Чанбин сразу направился к информационному стенду, чтобы узнать, где находится его аудитория. Здесь было ещё больше людей, и каждый шаг давался с трудом. Он старался держаться подальше от зеркал и больших окон, боясь увидеть своё отражение. Найдя аудиторию, Чанбин занял место в последнем ряду, надеясь остаться незамеченным. Но вскоре он понял, что его переживания напрасны: большинство студентов были заняты своими делами и никого особо не замечали. Некоторые даже выглядели так же нервно, как и он сам, но не всё было так однозначно. Тут к его столу подошли сразу пятеро. Он просто пытался сидеть тихо, но они всё же нашли причину подойти и это конечно же оказался лишний вес. — Эй, у нас в университете разрешили учиться свиньям, я и не знал! — кричал один из парней, смеясь вместе с остальными. Бин старался притворяться, что его это не задевает, но это было сложно, как назло выбранная сегодня толстовка оказалась розового цвета. Ему было больно слышать эти слова и так каждый день в школе, теперь видимо ещё и тут. — Посмотри на этого толстяка, он занимает сразу три места! — заявил другой парень, вызывая хохот у всех своих друзей. Чанбин же ничего не ответил, лишь пересел ещё дальше, забившись в угол продолжал ждать начала первой пары. Он чувствовал себя как последний никто. Хотел уйти, удрать отсюда и никогда больше не возвращаться. Но Бин решил, что это будет слишком легко, ведь он только сдал экзамены и было бы жаль пропустить эту возможность, учиться на педагога как он давно и хотел. Он продолжил ходить в университет каждый день, продолжая испытывать унижения от сокурсников. Но самое ужасное началось тогда когда они начали физические издевательства. В один из дней, где-то через две — три недели они опять подошли к нему, но уже в коридоре на глазах у всех. Один из них подтолкнул его, чтобы он уронил свои учебные материалы, а другой даже начал жестоко пинать его в живот, а остальные всё смотрели и смеялись не предпринимать никаких действий. Потом к этому насилию присоединилась ещё двое здоровенных сильных парней. Это всё продолжалось ещё около десяти минут, и наконец их оттолкнула подбижавший преподаватель. Компания парней сразу же сбежала, а Чанбин так и продолжил лежать в куче помятых конспектов, полуживой еледышащий и с горькими слезами на глазах, но к счастью всё ещё в сознании. Незнакомый ему спаситель принялся подбирать его конспекты, одновременно интересуясь его состоянием. Чанбин не совсем понимал что происходит вокруг и лишь кивал на все вопросы. Он лишь осознал как пол куда-то испарился, он всё-таки потерял сознание. Очнулся же он в медицинском кабинете от яркого света ламп. — Юноша, не торопитесь подниматься. Лежите, лежите же. — проговорила миленькая тётушка лет пятидесяти с доброй улыбкой. — Да-да, сколько сейчас времени? — Ой, да около двух. — Два! Я проспал около трёх часов? Ой, мне пора на пары, сегодня же зачёт у мистера Пака. — Нет, нет не позволю. Ложись назад. — Но-но как же, мне очень очень нужно. — Нет ничего важнее здоровья, милок. Вырастишь, поймёшь. — Нет нет я не могу — Лежи, как там твоего этого профессора зовут? Какая аудитория? — Пак Ли Сок, аудитория 341. — Сейчас позвоню, а ты лежи. Женщина прошла в другую комнату для звонка. Вернувшись же она произнесла. — Ну вот и всё, я тебя отпросила, потом всё пересдашь — С-спасибо — Ну и хорошо, вот выпей успакаительного и поспи ещё — Угу Чанбин опять провалился в сон. Опять он очнулся уже когда солнце стало клонится к закату. — Вот держи-протянула листок тётушка, обернувшись на его шуршение. — Что это? — Направление в больницу на обследование, я тебе конечно все синяки обработала, но проверить кости всё-таки придётся, и возьми себе больничный хотя бы пока вся эта шумиха не уляжется. — А, а спасибо вам огромное за заботу обо мне, мне уже можно вставать? — Попробуй только аккуратно, если голова закружится или в глазах потемнеет сразу скажи. Чанбин поднялся с кровати и голова как на зло закружилась, он снова сел. — Завтра значит прямо с утра идёшь в больницу, ты меня понял, милок? — Да да я понял, спасибо ещё раз. — он забрал свою сумку. — Больше не болей. — Досвидания. Выйдя из университета, Чанбин медленно побрёл по вечерним улицам Сеула, ощущая, как холодный октябрьский ветер пронизывает его до костей. Глаза его были пусты, а в душе царило ощущение полной изоляции. Город вокруг кипел жизнью: офисные работники спешили по своим делам, влюблённые пары прогуливались, держась за руки, а туристы фотографировали яркие неоновые вывески. Но для Чанбина всё это было чуждым и далеким миром. Его тело болело после недавней встречи с группой сокурсников, которые решили «проучить» его. Синяки на лице и болезненная тяжесть в груди служили постоянным напоминанием о случившемся. Телефон в кармане молчал, потому что у Чанбина попросту не было друзей, которым можно было бы позвонить. Да и семья… Семья недавно исчезла из его жизни, бросив его одного в этом огромном городе. Он свернул на узкую улочку, ведущую к его съёмной квартире. Здесь, вдали от центра города, жизнь текла медленнее, и улицы были менее оживлёнными. Чанбин поднимался по лестнице, стараясь не обращать внимания на скрип ступеней и треск старых досок. Дверь его квартиры была холодной и пустой, как и сама квартира внутри. Войдя, он бросил сумку на пол и включил свет. Комната была маленькой и скромной: старая мебель, дешевый ковёр на полу, книги, разбросанные повсюду. Единственным украшением стен были старые афиши фильмов и концертов, которые он никогда не посещал и вряд ли когда нибудь посетит. Чанбин сел на край кровати и уставился в окно, за которым виднелось ночное небо, усеянное редкими звёздами. Тишина в комнате была гнетущей. Никаких звуков, кроме редких шорохов ветра снаружи. Ни звонков, ни сообщений, ни голосов. Только его собственные мысли, которые кружились в голове, как мухи над падалью. Он вспомнил, как пришёл сюда впервые, полный надежд и мечтаний. Тогда он верил, что сможет найти своё место в этом мире, завести друзей, построить карьеру. Но реальность оказалась суровой и беспощадной. Университетские будни оказались гораздо сложнее, чем он предполагал, а попытки завести знакомства закончились ничем. Чанбин встал и подошел к холодильнику. Внутри было пусто, тогда он открыл ящик и нашёл в нём то что искал. Он заварил себе самого острого и самого дешёвого из возможных раменов и принялся уплетать его. Одновременно с этим по его щеке покатилась первая слеза, а через несколько минут он рыдал уже навзрыв, заедая горе лапшой. Позже он заварил ещё одну не переставая плакать. Закончив с едой, он сел на кровать и, полностью опусташённый, задумчиво посмотрел на телефон. Разум говорил ему, что нужно продолжать жить, что завтра будет новый день, и что нужно идти дальше. Но сердце отказывалось верить в это. Оно было пустым, как эта комната, как этот город, в котором он оказался совершенно один. Час за часом тянулись минуты, и ночь становилась всё глубже. Чанбин решил лечь спать, надеясь, что завтрашний день принесёт хоть какое-то изменение. Но даже во сне он продолжал чувствовать себя одиноким и потерянным, словно заблудившийся путник в бескрайнем лесу.

***

Раннее утро в Сеуле встретило Чанбина серыми тонами и мелким дождем, который, казалось, проникал сквозь одежду и кожу, добавляя еще больше холода к тому, что уже поселилось в его душе. После бессонной ночи, проведенной в тревожных размышлениях, он с трудом заставил себя встать с кровати. Каждое движение отдавалось болью в теле, напоминая о вчерашнем избиении. Чанбин посмотрел на свое отражение в зеркале. Лицо было опухшим, под глазами залегли темные круги, а губы были растресканы. Он не узнавал себя в этом человеке, стоящем перед ним, олицетворить себя с человеком в зеркале помогала ему лишь его полнота которая никуда не делась не смотря на мольбы её обладателя. Вчерашние события оставили глубокий след не только на его теле, но и в душе. Но сегодня ему предстояло сделать важный шаг — обратиться за медицинской помощью. Он надел старую куртку, которая была единственной тёплой вещью, оставшейся после того как он переехал в Сеул. Телефон в кармане молчал, как и всегда. Чанбин чувствовал себя одиноким, как никогда прежде. Но он знал, что должен идти вперед, несмотря на боль и страх. Выходя из дома, он старался не встречаться взглядами с прохожими. Каждый взгляд казался ему осуждающим, словно все знали, что с ним произошло. Но Чанбин продолжал идти, преодолевая каждую ступеньку лестницы, каждый метр пути. Больница находилась недалеко от его дома, но дорога туда показалась бесконечной. Серые здания сливались в одно целое, а дождь становился все сильнее. Наконец, он добрался до входа. Внутри больницы царила тишина, нарушаемая лишь звуками шагов медсестер и врачей. Чанбин подошел к регистратуре и записался на прием. Медсестра, взглянув на его лицо, предложила ему сесть и подождать врача. Он сел на пластиковый стул в коридоре, окруженный другими пациентами. Некоторые из них смотрели на него с сочувствием, другие просто проходили мимо, не замечая его присутствия. Прошло около часа, прежде чем его вызвали в кабинет. — Войдите — З-здравствуйте — Вы Со Чанбин? — Да это я — Так, рассказывайте что конкретно с вами произошло. Чанбин пересказал всё с самого начала и до конца. — Понятно, значит я вам дам направление на рентген и на анализы. Хорошо? — А д-да, конечно. На обследовании выяснилось что никаких серьёзных повреждений нет и анализы вполне нормальные. — Так я вижу что ничего экстренного у вас слава богу нет, но больничный на две недели я вам всё-таки выпишу, на всякий случай. И ещё не поймите меня не правильно, но судя по вашей проблеме простым лечением тут мы не обойдёмся… — А-а что нужно ещё — Ну для начала я выпишу вам направление к психологу, пока вы не решите все свои проблемы, проблемы с другими решить никак не получится. — Л-ладно. Он вышел из кабинета с чувством облегчения, смешанным с нервозностью от ожидания встречи со специалистом. Хотя физическая боль осталась, знание того, что он сделал правильный шаг, придало ему немного уверенности. Возвращаясь домой, Чанбин вновь шел под дождем, но теперь он казался не таким холодным. В его сознании зарождались мысли о том, как двигаться дальше. Ведь у него будет целых две недели чтобы зализать его физические раны и проработать психологические. Добравшись до дома, Чанбин снял мокрую одежду и лег на кровать. Закрыв глаза, он постарался расслабиться, несмотря на боль. Впереди его ждал долгий путь восстановления, но он знал, что стоит попытаться.