Yes, daddy?

Как сыр в масле. Да, именно так описывали окружающие жизнь Джисона. Хотя вряд ли он бы с этим не согласился. Конечно, были свои минусы, но плюсов было определено больше. Насколько больше, что минусы будто и исчезали. Их было легко игнорировать, учитывая, что он действительно жил, ни в чем себе не отказывая. Спрашивается, откуда у сопляка, как он, такие деньги? Джисон обычный студент продюсерского, едва ли совершеннолетний, без работы, но с кучей амбиций и юношеским максимализмом. Ему девятнадцать и у него за спиной из своего собственного, разве что гитара и пара альбомов Day6. Волосы в ярко-синий и пирсинг на брови характеризуют весь его образ. Он слегка дерзкий и полный гормонов, подростковые прыщи всё ещё периодически дают о себе знать. Своенравный бунтарь. У такого, на первый взгляд, только клубы на уме. Девчонки, флирт, дешёвая выпивка. Так откуда у такого простачка Форд GT40? Молния прямиком из мира гоночных фильмов. Маленькая утопия из Пятого Форсажа, по страстному желанию самого Хана выкрашенная в ярко-красный. Почему у этого парня бриллианты Сваровски в ушах? Небольшие серьги-гвоздики, ставшие ещё одним атрибутом его подросткового бунтарства. И как, чёрт возьми, он может пить исключительно "Карамельный Макиато на кокосовом, с тёртым шоколадом, пожалуйста"? С каких пор он стал таким разборчивым? Да и кого вообще будут волновать такие мелочи, когда степендии студента едва ли хватает на проезд? Но Хан Джисон не был бы Хан Джисоном, если бы не был таким. Друзья смеются и называют его извращенцем, в шутку, конечно, но за дело. Ведь не может быть простой студент таким богачом, ничего для этого не сделав. Не с серебряной ложкой во рту родился, как говорится. Всё дело в шарме. В очаровании, которое Джисон излучает, будто солнце свет, когда ему это нужно. И в его скрытых способностях убеждения. По крайней мере, в последнее активно верят его друзья. А ещё говорят, что ему просто повезло. Повезло, конечно. Повезло встречаться с бизнесменом. Красивым бизнесменом. Красивым богатым мужчиной. Чану под сорок, и в его возрасте у мужчин уже есть жена и дети. А у него есть мальчишка-подросток со скверным нравом. Но едва ли ему нужно больше, пока этот мальчишка целует его лучше, чем кто-либо другой на свете когда-нибудь мог. Бан Чан владелец крупной компании, добившийся всего в этой жизни самостоятельно. Ему тридцать девять, и при желании он может сойти Джисону за отца. От него пахнет пряным Том Фордом и богатством. Рослый и мускулистый, он больше Джисона почти по всем параметрам. Но они не против. Кого это волнует, когда они оба имеют то, что хотели. Все довольны, это главное. Друзья, конечно, стебут Джисона за наличие "Папочки", но ему на это плевать, пока в кармане лежит карта с безлимитом, а дома ждут с вкусным ужином и отменным сексом. Джисон вовсе не против называть Чана папочкой, особенно зная, как это тешит его самолюбие. Ему нравится давать своему папочке то, что ему нужно.

***

Джисон хлопает дверью, заходя в дом и на ходу снимая кроссовки и куртку, сразу же направляясь в спальню. Он слегка напряжён. Зимняя сессия не щадит никого. Чан валяется в постели, наслаждаясь отпуском да и в целом жизнью. – Как дела, малыш? - он лениво переворачивается на бок, подкладывая руку под голову. - Тяжёлый день? Как твой экзамен? Джисон хмурится, стягивая рубашку, и кивает. Он ложится в кровать, даже не думая одевать футболку, и подкладывается Чану под бок. – Четвёрка. - выдыхает он. – Ну, это очень хорошо, правда? - Бан ласково улыбается ему, оглаживая мягкие черты лица. - Устал? Джисон согласно мычит, подаваясь вперёд к нежному касанию. Он трётся щекой о ладонь и целует большой палец старшего, прикрывая глаза. Его руки ложатся на талию Чана, оглаживая его бок под просторной футболкой. – Хочешь расслабиться, малыш? - мурчит Бан довольно, притягивая лицо Хана, чтобы нежно зацеловать его губы. – Да, папочка... - шепчет Джисон и хватается за футболку на груди старшего, втягивая его в настоящий поцелуй. Скользит в его рот своим языком, дразнится, играет с чужим. - Пожалуйста... — Нетерпеливый, как всегда, - впопыхах привстает Чан и начинает избавляться от одежды с усмешкой на губах, откидывая её небрежно на пол. Хан сидит, приоткрыв рот, заворожённый своим мужчиной. Он кое-как приспускает свои штаны почти до колен, но не успевает даже избавиться от них полностью, когда Бан седлает его бедра и целует его губы, вплетаясь рукой в его волосы. — Чёрт, я сейчас кончу, - шипит он и заводит руку за спину, скользя ею к своей заднице. — Надо же, а ещё даже не коснулся тебя, папочка, - самодовольно усмехается Джисон, довольный тем, какой эффект производит на своего папочку. Но ему приходится сдержать стон, чуть не давясь собственной слюной, когда он замечает, как старший достаёт анальную пробку. Чёрт возьми! Она все время находилась в его заднице?! — Чтобы не тратить время на растяжку, - объясняет тот и слегка краснеет. Он ждал. — Чёрт, - выдыхает Джисон, зачесывая волосы пальцами. - Боже, папочка... - он почти сияет. - Ты готовился к моему приходу... — Ох... - Бан слегка краснеет. - Ты всю неделю готовился к экзамену, так что я решил, что сегодня после него ты наверняка захочешь... – И ты абсолютно прав, папочка... - Джисон хихикает, но лишь немного, потому что уже через пару секунд слегка шипит, когда тёплая рука оглаживает его член. Его руки непроизвольно ложатся Чану на бедра. Он встречается с тёмными глазами старшего, выдыхая. Жар распирает его тело. — Я начинаю, - предупреждает Хан старший, прижимая краснеющую головку к своему тёплому входу. Джисон успевает лишь промычать, потому что Чан вжимает его лицо в свою грудь, обнимая его за шею. — Черт… - шепчет он, сжимая ярко-синие волосы Джисона в своем кулаке. - Как же… хорошо… Хан скулит, позволяя Бану потихоньку двигаться. А тот растягивает, нарочито медленно покачивая бедрами. Дразнит. Насмехается. И каждое такое неспешное насмехание точно пытка. Всё труднее становится сдерживать себя, чтобы не пригвоздить Чана к кровати, чтобы как следует выбить из него дух. Взбить его, словно пуховую подушку. А Бан, кажется, и сам этого хочет. Заинтересованно прикусив губу, он обвивает рукой его шею и тихо скулит, продолжая двигаться задом вверх-вниз. – Не хочешь поактивничать, малыш? А Джисону только это и нужно. – С удовольствием, папочка... - он сжимает ягодицы Чана, резко толкаясь вверх. Громкие стоны наполняют комнату. Чан закрывает глаза и вгрызаясь Хану в ключицу, подавляя вскрики. – Чёрт, чёрт, чёрт... Малыш... Как же это хорошо... — Встань и повернись ко мне спиной, папочка, - почти приказывает Джисон, и Бан аккуратно разворачивается, вставая на четвереньки. Младший опирается на колени и обхватывает рукой его шею, целуя в загривок. Вторая его рука ложится на широкую грудь старшего, сжимая меж пальцами его сосок. Он знает, что соски – слабое место его папочки. Это тело он выучил вдоль и поперек. Член Чана мило подергивается от толчков, размазывая блестящие капли смазки по его животу. Джисон прикрывает глаза и, откинув голову вверх, набирает темп, отчего звуки шлепков из тел заполняют комнату, эхом отбиваясь от стен. Чан стонет, толкаясь бедрами навстречу. Его губы блестят от слюны, стекающей по подбородку. Его рот не закрывается от вскриков. Он запрокидывает голову назад. — Какой же ты, чёрт возьми, узкий, папочка... - шепчет Джисон, закатывая глаза, каждый раз, когда его член исчезает в анусе Бана. Он резко толкается вперёд, хватая Чана за его кудрявые волосы. — Чёрт, малыш… быстрее, пожалуйста… — О, нет, папочка, я ещё недостаточно расслабился, - фыркает Хан и опускает волосы старшего, со шлепком опуская ладонь на его ягодицу. Он сжимает упругую плоть в руке, оставляя красный след, и повторяет это действие ещё раз, слыша вместе с хлопком плаксивый стон. Чан закатывает глаза, сжимая в руках простыни, шатаясь от каждого мощного толчка. — Боже… малыш… - вздыхает он. Его глаза блестят от возбужденных слёз. Как же, чёрт возьми, он скучал по этому члену в себе. Никто никогда не трахал его так хорошо, как это делает его Джисон. Он чувствует себя таким нуждающимся и нетерпеливым, но ничего не может с собой поделать. Джисон не может совладать с самим собой, продолжая толкаться внутрь быстро и грубо, слыша довольные вскрики и нытье о том, чтобы поскорее кончить. Но он не намерен давать шанс так просто это сделать. Не сегодня. Сегодня Джисон был слишком напряжён. — Твоя дырочка великолепна, как и всегда, папочка... - рычит Джисон. — Кончить... Нужно... Пожалуйста... - мямлит Бан, распадаясь на атомы чистого удовольствия. — Не так быстро, - шипит Хан, обхватив шею старшего, прижимаясь грудью к его спине. Он грязно проводит языком от шеи до мочки уха, слегка прикусывая её, заставляя Чана закатить глаза, продолжая периодически дёргаться от сильных толчков. — Твоя дырочка такая жадная, папочка, - бормочет младший, оставляя на шее собственнические укусы. Его руки сжимают бедра Бана до синяков. Упругая плоть дрожит под пальцами. — Чёрт… я сейчас… прошу, малыш… - Чан сжимается, заставляя Хана шипеть от тесноты. — Ты ведь любишь грязные разговоры, папочка? - он ухмыляется, кусая нижнюю губу. - Любишь, когда я говорю тебе, насколько ты изврашен... — Ч-черт… - Бан сжимается сильнее, пересиливая желание свести ноги. Его руки разъезжаются, заставляя его напрячься, чтобы не утонуть лицом в одеяле. — Ты такой ненасытный, папочка... - Джисон сжимает сосок Чана и скручивает его, слыша очередные всхлипы. Чёрт возьми. Почему это всегда так хорошо? Может, Джисон и извращенец, но это чертовски хорошо. Слишком хорошо, чтобы он когда либо хотел это закончить... — Прошу… пожалуйста… – Ещё рано, папочка... - рычит Хан, вбиваясь внутрь с большим напором, попадая по простате снова и снова. - Я ещё не расслаблен... Бан под ним мычит, руки предают его, заставляя уткнуться лицом в одеяло, пачкая мягкую ткань в слюне. Слезы блестят в его глазах, закатывающихся с каждым новым толчком. Он скулит, всхлипывает, стараясь держаться. Его тело горит, рассыпаясь по крупицам чистого экстаза. — Папочка, разве ты не можешь дождаться, пока твой малыш закончит? - Джисон шепчет с утробным рыком и сжимает член старшего, накрывая его уретру большим пальцем, надеясь, что это хоть немного задержит его оргазм, но тот изливается, выливаясь на простыни, стоило лишь коснуться его члена. — Чёрт, как же тесно, - рычит Хан, чувствуя оргазменное сжатие стенок вокруг своего члена, засасывающее его внутрь. Он кончает, окрашивая горячим семенем нежную плоть, всё ещё дрожащую в конвульсиях. Чан падает на кровать, расплываясь лужицей по постели, а Хан уваливается сверху, тяжело дыша, даже не удосужившись вытащить свой член из чувствительной дырочки старшего. – Спасибо тебе, папочка... - он шепчет, целуя старшего в плечо. - В тебе так хорошо... – Всё для моего малыша... - задыхаясь, мычит Чан, нежно улыбаясь и утирая слюну с подбородка. – Люблю тебя, папочка... – Я тоже люблю тебя, малыш...