Сказочные на всю голову

«Как–нибудь разъебётся» — дивиз Нетти по жизни. Да, она инфантильна, но при этом, пожалуй, по–своему мудра. «Делай то, что можешь, с тем что имеешь, Алик, и не парься по пустякам». — Как–нибудь разъебётся — сказала Нетти, когда бросила все свои дела и впервые пошла с ним на собрание анонимных алкоголиков, чтобы он по пути снова не завернул в бар. Они пили бесплатный кофе, угощались маффинами, и Нетти делала вид, что это и были её планы на вечер, что обстановка её не угнетает, что трагичные истории людей сидящих с Альбертом в одной яме решаемы, и тем более решаема его. Она ни на секунду не выпустила его руки, развалившись на дешевом складном стуле, и со скукой разглядывая уныло окрашенные стены кризисного центра, время от времени сжимая его ладонь крепче, чтобы напомнить что она всё ещё рядом. — Как–нибудь разъебётся,солнце — утешала его подруга, когда он заявил, что снова проебал работу, что не справился даже с ролью охранника, потому что случился рецидив, и напившись он проспал двое суток, как жалкий кусок дерьма. В тот день она обзвонила всех своих знакомых и уже к вечеру нашла ему новую работу. — Как–нибудь разъебётся, родной, обещаю, — пальцы Нетти забрались Альберту в волосы. Она притянула его в свои объятия и измученные последующими тремя месяцами после похорон, они просто уснули на диване, как брошенные, беспомощные дети. А рядом в открытых сумках, лежали теперь уже ненужные Роуэну вещи, которые они хотели отвезти в фонд помощи, но так и не нашли в себе сил избавиться хотя бы от половины. Кто о ком заботился? Нетти была не способна сделать себе бутерброд, чтобы ничего не сжечь или ни порезаться. На её рабочем столе всегда толпой стояли кружки с кофейный ободком и бледно–бежевой помадой, ведь зачем их мыть, если можно налить кофе в новую? Она могла заблудиться в метро, могла уехать в незнакомую часть города, но когда всё действительно посыпалось, именно Нетти стала той движущей силой которая выталкивала их обоих со дна. Альберту казалось что он подвел её. Ведь это они с Роуэном всегда заботились о ней. Это Роуэн взял традицию ездить по выходным к ней в гости и готовить еду на несколько дней. Это Альберт бесконечно ворча, собирал со всех поверхностей квартиры кружки, и грозился выкинуть все до единой, и оставить ей только стакан для воды. Они так привыкли к этому. Забота друг о друге за десяток лет стала настолько обыденной, что многие вещи они делали на автомате. Нетти, в свою очередь, с лёгкостью решала все финансовые задачи, и её вклады в отпуска и путешествия были самыми ощутимыми. Альберт с Роуэном удивлялись отчего она до сих пор ютится в однокомнатной квартире, имея вполне приличный заработок, на что она отвечала расхожим и романтичным: «Какая разница какие на тебе кроссовки если ты шагаешь по Парижу?» Впрочем, квартиру она всё-таки поменяла, и купила себе практически такую же по метражу однушку, только рядом с ними. А потом завела дурацкую привычку писать Альберту: «Пошли покурим?». Роуэн смеялся, говорил ещё годик и она к ним переедет, но вместе с тем, с заездом Нетти в соседний дом, будто бы всё встало на свои места. Даже не смотря на всю свою прилипчивость, у Нетти было какое-то особое чутьё на людей, на их эмоциональное состояние. Она всегда была раздражающей паутиной в углах чистого жилья, но эта паутина волшебным образом появлялась только тогда, когда в жилье становилось много мух. Её участие в браке Роуэна и Альберта, хоть никогда и не обсуждалось, но было довольно значимым. И когда они на двенадцатом году совместной жизни, внезапно, упёрлись в какой–то кризис, Нетти, будто чувствуя атмосферу между ними, быстро взяла всё в свои руки. Альберт с Роуэном тогда много ругались, ссоры, конечно, не длились долго, но их стало больше, и из них, иной раз, мог состоять весь день. — Брось, Алик, как–нибудь разъебётся, такое бывает когда одиннадцать лет живёшь с человеком нос к носу. Люди друг друга бесят, разве не в этом вся прелесть? Любить? Бесить? Ты бы не наматывал сейчас сопли на кулак, если бы вы были друг другу безразличны. А раз вы так паритесь, а я по секрету тебе скажу, что Роуэн тоже париться, не задерживали его вчера на работе, он у меня пиво пил, и так же как и ты, бесконечно ныл, вы — это по–прежнему вы, просто период такой, — сказала ему Нетти во время очередного их «перекура». На самом деле они просто каждый вечер гуляли. Бесцельно наворачивал круги вокруг их домов и болтали о всяких пустяках. Альберту это казалось необходимой прогулкой с собакой. Каждый раз одеваться и тащиться на улицу было лень, но когда ты уже вышел, а Нетти как ребёнок радуется встрече, даже если они уже виделись утром, невозможно было не любить эти прогулки. Он не хотел чтобы ей было одиноко, он выслушивал и просто заботился о ней. Так же думала и Нетти. Отрываться от писанины всегда было отпугиванием музы, но в соседнем доме Альберт, они наверняка с Роуэном опять поцапались, и ему нужно выговориться, чтобы не тащить всё это снова в дом, в семью, в постель. Но когда ты уже на улице невозможно было не радоваться, глядя как хмурая складка между бровей разглаживается, как вечно поджатые губы начинают слегка улыбаться, и как сварливый, занудный голос приобретает смешливые нотки. Она не хотела чтобы он справлялся в одиночку, она выслушивала, и просто заботилась о нем. Друг другу они никогда своих умозаключений по поводу этих «собачьих» прогулок не выдавали, а потому, каждый день ходили курить. В какой-то момент Альберт с Роуэном очень близко подошли к неприятному слову «развод», и в этот момент Нетти включила такую сказочную дуру, что у них буквально не осталось времени на ссоры. «Эй, парни, прикиньте, кажется у меня пробки выбило. Никак не могу понять, что конкретно нужно поднять у щитка, чтобы свет включился. Ещё и телефон садится, метнитесь ко мне, ну пять минут делов–то. У меня в квартире гремлины и мне страшно». Закатив глаза на женскую беспомощность они с Роуэном отложили на время очередную перепалку и отправились спасать подругу от гремлинов в её голове. Альберт ворча поднял вверх два самых очевидных переключателя, обвел их маркером, и засобирался было домой, но Нетти вспомнила, что у нее «чисто случайно» есть упаковка пива. Растолкав их по разным углам дивана она в наглую втиснулась между ними, прекращая любые споры, вручила всем по банке, и включила первый сезон какого–то нелепого ситкома. Уже через час они хмелели и смеялись, а через три, во вполне благодушном настроении, собирались с Роуэном домой. И на удивление Альберта, пока они пересекали короткую подъездную дорожку, Роуэн снова подсунул руку ему под локоть, чего не делал уже очень давно. Пробки у Нетти «выбивало» всю неделю. Сообщения всегда приходили именно в те моменты, когда стены их уютной квартиры сотрясались от очередных криков и ругани. Разумеется, они с мужем быстро догадались что происходит, и уже на третий такой визит сами захватили с собой упаковку пива. Она вклинивалась между ними, делала так, чтобы на тесном диване они оказывались максимально далеко друг от друга. Уже через час Альберт понимал, что хотел бы смеяться вместе с мужем, ловил поверх плечей Нетти такой же тёплый взгляд, и думал о том что инфантильная дурочка оказалась умнее двух взрослых мужиков. Нетти их «развела» заполнила всё их личное время одной собой, не давая ни секунды продохнуть от её общества. У неё то пробки, то краны, то она выдергивала кого-то из них, отдельно от другого, в кино и на прогулки. У неё нашёлся тысяча и один способ отдалить их друг от друга, но сделав при этом каждого из них настоящим рыцарем, спешащим на выручку принцессе. И уже через пару месяцев войны за их семью, которую она храбро вела в одиночку, Альберт с Роуэном поняли, как на самом деле друг по другу соскучились. Подруга чутко уловила перемены настроений и деликатно испарилась, пропадая со всех радаров. То рукопись горит, то автограф сессия, то её похитили инопланетяне (зная Нетти они даже не удивились, что для неё это серьезный аргумент, чтобы отменить встречу). И пока Нетти сделала «Пуф» они с Роуэном утонули в очередном медовом месяце. Так всё и разъебалось. Иногда Альберт ужасно злился на такую её безответственность, но не мог не согласится с какой-то удивительной мудростью этой позиции, которая в действительности спасла его брак. Поэтому когда сам Альберт рассыпался в пыль, и безуспешно пытался снова стать тем самым её рыцарем, он ругал себя за то, что так её подводит. Подводит, но так отчаянно нуждается в её заботе, и тех сверхспособностях которые Нетти открывает внутри себя каждый раз, когда они оказываются в кризисных ситуациях. И вот сейчас, поворачивая ручку двери своего похоронного бюро, он ничего не желал так сильно как насмешливого голоса подруги. — И это разъебётся, Алик, ты главное не налажай, я люблю тебя. Голос в голове был не просто далеко, не просто в другом городе, куда можно было бы написать, он был в параллельном мире, и вряд ли Пинстаджем с этим справится. И от этого осознания грудь сдавило невыносимой тоской, но вместе с этим, плечи расправились, и Альберт уверенно толкнул дверь. Он разъебётся, ведь так говорит Нетти. Сорок пять.

***

На что он, блять, надеялся входя сюда без пятнадцати? Что каким–то чудом обнаружит Альберта в подсобке (откуда бы ей быть, в похоронном то бюро?), который приложился башкой о продуктовый стеллаж (а ему откуда быть?), вырубился, и не заметит как его словно мешок с картошкой выкинут через портал? Он ещё наивнее Нетти, стыдно должно быть верить в сказки когда тебе под сорок. И тем не менее он надеялся. Его встретило прохладное помещение, отделанные сайдингом под красное дерево стены, пара уютных диванов, и кофейные столики с аккуратными стопками рекламных буклетов. Обстановку дополняла эффектная брюнетка явно индийского происхождения, которая закинув ногу на ногу, в нетерпении покачала на стопе туфлю. Если бы Альберт не знал где он находится он бы подумал что это свадебное агентство, настолько влюблённо вспыхнули глаза стройной, одетой в строгий деловой костюм, женщины. Еще одна бизнес–леди, не много ли их на одно захолустье? А ещё сразу стало понятно что между ними ничего не кончено, и информация Айлы явно нуждалась в обновлении. — Мер Мехта, добрый день! — трещотка тут же взяла ситуацию в свои руки. Интересно, а Альберт из этого мира спит тоже с каблуком в заднице? — Вы так устало выглядите, нельзя же так, нужно давать себе отдых, — голос Айлы сочился таким высококачественным ядом, что даже глухой бы услышал. Интересно что это? Видимо показное безразличие жены к его любовнице где-то сбоило. Уязвленная гордость? Собственничество? Или всё-таки любовь к мужу? На сколько Альберт понял, у таких как Айла не бывает полумер. Так что тут, скорее всего было намешано всё и сразу. — Работа сама себя не сделает, Айла. И тем не менее спасибо, что приняли меня в нерабочее время. Правда я вас жду уже минут десять, ну да ладно, думаю, наш констебль уже никуда не спешит. Альберт едва сдержался чтобы не фыркнуть. Ну и нравы нынче в глубинках. Настолько циничный юморок даже ему был не под силу. Айла тем временем пожала протянутую руку, хищно вглядываясь в глаза меру, но в притворной скорби опуская уголки губ. — Увы, Эсми. Арчи уже везде успел, и раз ушёл, значит все свои дела здесь закончил. Ужасная потеря, но он в лучшем мире, — голос Айлы звучал как по методичке. Альберт почувствовал легкую дрожь в правой руке. Слишком свежи были воспоминания того дня, когда он сам сидел в таком вот бюро. Как невидящим взглядом изучал каталоги, обивки, бесконечные цифры напротив каждой предлагаемой услуги. Как принимал такие же вот пресные соболезнования от администратора, которое тот произносил на дню раз по десять, от чего со скучающим видом осматривал клиентов и прикидывал сумму предполагаемой выручки. Как дёргалась от каждого произнесённого слова Нетти, будто от пощечины, задыхаясь и едва сдерживая слезы. Как он бездумно крутил кольцо на пальце, пропуская практически всё мимо ушей, и лишь изредка выныривая из своей оглушённости. На что-то поддакивал, на что-то отрицательно качал головой, до сих пор всё было в тумане. Жизнь — такая безжалостная сука. Этот Альберт мог быть кем угодно, хоть грёбаным продавцом обуви, но будто в насмешку оказался владельцем похоронного бюро. Места, порог которого Альберт больше никогда не хотел пересекать. Когда покойный муж покинул его ночные кошмары, в них пришла Нетти. И в этих снах он передавал уже её лучшую фотографию администратору для лазерной гравировки на памятник. Он остро услышал секундную стрелку часов над входом, и с каждым её движением руки тряслись всё сильнее. Найт чувствовал прилив новой, свежей боли, которая была уже сто раз проработана, отпущена, и спрятана в самые глубокие уголки сердца, но теперь приветливо оттуда выбиралась, сдавливая сердце стальной хваткой. Затылок покрылся холодной испариной, в глазах слегка поплыло. — Альберт, вы в порядке? — рука Эсми застыла в воздухе, она выжидательно подняла брови, слегка оскорбленная отсутствием ответного рукопожатия. — Вы схуднули, последние дни были сложными для всех нас, но я не думала что трагедия заденет вас так лично, — Мехта слегка выделила последнее слово, явно вкладывая в него, какой-то понятный только им двоим смысл. Краем глаза он увидел как Айла закатила глаза, он был с ней полностью солидарен. Чтобы тут не происходило ему и самому надоела эта драма. — Не переживайте, мэр Мехта. Он у меня всегда такой, не с той ноги родился, — вклинилась между ними его жена, настойчиво отодвигая руку Эсми в сторону. — Дайте нам одну минуту, пожалуйста. Не дожидаясь ответа Мехты Айла уже подхватила мужа под руку и повела в сторону выхода из зала. — Да что за хрень с тобой сегодня?! Соберись уже, — слегка привстав на носки шипела она ему в ухо разъярённой змеей. — Я…прости, кхм…мне что-то похерело… — Нам всем похереет, родной, если эта фригидная сучка останется не довольна нашей работой, — она подвела его к двери служебной уборной. — Иди взбодрись, умойся и приведи себя в порядок! — уперевшись Альберту в лопатки Айла затолкнула его в туалет, громко захлопнула за ним дверь, и напоследок железно отчеканила, — У тебя две минуты. Альберт казался себе ужасным бараном, всю ночь (или весь день?) его толкают в какие–то судьбоносные двери, а он лишь покачивается на волнах этого безумия и ищет в себе силы не сойти с ума. Пятьдесят

***

В книгах Нетти всегда всё происходит в последнюю секунду. В последнюю секунду рыцарь спасает принцессу, в последнюю секунду протягивается товарищеская рука спасающая друга от падения в бездну, и лишь на смертном одре шепчутся признания в любви. Герои Нетти никогда не несут груз ответственности за свои поступки, им нечего терять, они либо умирают, либо у них карт-бланш на лояльность читателей, ведь они же были на волосок от смерти, и в тот момент не было другого выбора. И вот сейчас Альберт снова сетовал на судьбу. Ему волшебную последнюю секунду она не выписала. Будь это так, он бы просто не думая надел бы своё кольцо на Альберта и не терзался бы сомнениями. Подгоняемый страхом и паникой он вообще едва ли продавался бы взвешиванию своего поступка. И не мучался бы потом совестью, понимая что у него не было времени на размышления. Но у него есть десять минут. Целых десять блядских минут. На самокопание, на то чтобы ощутить вес своего решения, на то чтобы потом всю жизнь слушать писклявый голосок совести. Вот он — Альберт. В смысле этот Альберт. Действительно приложился головой, судя по всему об раковину, когда умывался. Как в херовых сказках. Что? Почему? В этой истории сюжетных дыр было больше чем в книгах Нетти. Возможно двум одинаковым людям действительно нельзя одновременно находится в одном мире, и когда Альберт сюда попал, его двойник просто рухнул как подкошенный где стоял. А может просто удачное (удачное ли?) стечение обстоятельств? Альберт вглядывался в такое знакомое, и одновременно такое чужое лицо. Чисто выбритый, какой-то по трогательному пухлощёкий, волосы на строгий пробор уложены гелем. Что представлялось Найту сомнительно модным решением, с учетом того, что у них у обоих уже намечалась лысина. Такая же светло-голубая рубашка как у жены, на силу заправленная в идеально отглаженные брюки, натягиваемая приличным пивным брюшком. Альберт фыркнул. Он не считал себя особым красавцем, но как этот ловелас собрал себе комбо из мэра, трещотки Айлы, и, видимо, констебля, оставалось для него загадкой. Парень явно с сюрпризом. И тем не менее это его жизнь. Заменить одно кольцо на другое, и отправить героя-любовника покорять Сильверпорт на словах не кажется такой уж непосильной задачей. Но на деле это чья-то разрушенная судьба. И это решение коснётся и Айлы, которая ему по-своему, отдаленно симпатична, и Эсми, и возможно ещё огромного количества других людей. Он до сих пор не знает есть ли у него дети. А если есть, то что он собирается делать? Как он вообще собирается здесь жить? Будет играть роль примерного семьянина, и хорошего папаши прячась по кустам от любовницы? Чудесно. Как он собирается искать Роуэна будучи участником самого странного любовного многоугольника в который ему доводилось быть впутанным за всю его жизнь? Или разведётся? Похерит всё что с таким трудом выстраивал этот Альберт и отправится в вольное плавание по безумной деревеньке? Что тоже просто только на словах, потому что с таким солидным и дорогостоящим бизнесом их с Айлой будут разводить не один месяц. Или просто вернётся? Махнет рукой на предложенный судьбой шанс, наденет кольцо на себя, и пускай тут как-нибудь всё разъёбывается без него. Весь этот любовный бардак, все эти похороны, вся эта чужая, нахер ему не нужная жизнь. Может действительно стоит вернуться? Посмеялись и хватит. Как бы он себя чувствовал если какой-то придурок прогулялся бы в его реальность, и просто выгнал бы его из неё? От Нетти, от Роуэна. Но с другой стороны, не будет ли трусостью даже не попробовать? Он ведь не такой человек. Да, он по–своему хороший парень, но он не безгрешен. Сколько людей вот так вот терзались бы судьбами незнакомцев, когда им дали шанс вернуть своих людей? Где же его последняя секунда на которую можно переложить ответственность за решение которое он принял? А он его принял. Даже не истратив всех своих десяти минут. Возможно, не такой уж он и хороший парень? — Прости, дружище, — Найт подошёл к лежащему на кафеле Альберту и похлопал его по плечу, — там о тебе позаботятся, обещаю. Там есть девушка с чудесной жизненной философией, поверь, пережить её наличие в своей жизни намного труднее, чем путешествие в другой мир. Он снял с чужого пальца крупное обручальное кольцо, и немного помедлив, и перекатив в руке знакомый шершавый металл своей истёртой, бесценной железяки надел её на бледную, теперь пустующую полоску кожи. Пару мгновений ничего не происходило, и Найт уже было подумал что дура пикси засахарила себе леденцами все мозги, но уже в следующую минуту воздух в уборной заискрился и затрещал. В глаза ударило яркой вспышкой, Альберт рефлекторно поднял к лицу ладонь, а когда убрал прежнего владельца похоронного бюро больше в уборной не было. «Вот и всё» – пронеслось в голове, без дополнительно вытекающих из этого мыслей, что входило в это «всё», Альберт и сам не знал. Но это было не всё, это – было начало. — Альберт, ты идёшь? – кажется Айла до сих пор стояла за дверью уборной, вот же прилипчивая баба. Это у него карма такая что ли? — Иду. Найт глубоко вдохнул и вышел из уборной. Так началось его вторая судьба, которую ему придется всю скроить заново. Он никогда себе не простит, если после всего пережитого у него не получится. Айла выглядела до ужаса раздражённой. Она сверлила взглядом своего мужа, и едва сдерживалась чтобы не закатить глаза на такое безответственное отношение к работе. Супруг никогда не отличался серьёзностью и практичностью, да и верностью тоже. Этот сраный брак давно трещал по швам.

***

Альберт допускал редкие секунды мечтаний в тот день когда попал в Белчестер. Пока трещотка гнала его как козла в Бюро, и посвящала в хроники городка, он мог думать лишь о том как снова увидит Роуэна. Какой он здесь? Смогут ли они поладить? Ударит ли молния дважды в одно и тоже место? Или химия и та самая любовь с первого взгляда, над которой всегда стебалась Нетти, акция единоразовая, и в других мирах не работает? Роуэн любил всем говорить что у них была любовь с первого взгляда. Он был очень схож с Нетти по настроению и был бесконечным романтиком. Но Альберт был прагматиком. На первом из свидании, он не предавался романтичным иллюзиям, хотя для Роуэна как раз такая манера поведения была очень свойственна, и он завалил Альберта забавными и неловкими комплиментами. Но сам Альберт сухо подмечал лишь плюсы. Роуэн тихий. Он мало говорит и с ним очень комфортно молчать. Найт любил тихих людей, он сам был немногословным. Но на удивление, гуляя по парку с засунутыми в карманы руками и слегка опустив головы, чтобы лишний раз не пересекаться взглядами, они не почувствовали неловких пауз. Никакого желания срочно забить пение птиц тупым разговором о погоде. Просто молчание, редкие улыбки, короткие беседы. Роуэн был действительно милым. Они были одного возраста, но за всё свидание Альберт не разу не слышал сетований на «придурков» бывших, нытья о разочарованности в любви, и все те вещи после которых хочется сбежать, и больше никогда, нахрен, не перезванивать. Напротив, Роуэн пускался в очаровательные в своей наивности размышления о второй половинке, смотрел на него сияющими глазами, и смеялся над каждой шуткой, хотя Альберт знал, что юмор не сильная его сторона. Роуэн был скромным и сдержанным. Никаких двусмысленных намеков или навязчивых предложений, никаких “случайных” касаний, или других попыток нарушить личное пространство, пока тебя об этом не попросили. Когда они прощались он так же вежливо как и при встрече пожал ему руку и улыбнулся. — Ты классный, а вот кофе дерьмо. Прости, что сразу не сказал, я вообще–то только чай пью. Но ты мне так понравился, что мне не хотелось на первом свидании капризничать. Ты не против, если в следующий раз мы выберем другое место? Честный. Никакого наигранного кокетства, или выкрученого до неловкости флирта. Ему вообще легко давались комплименты. «Ты классный», «ты смешной», «ты добряк», сам же Альберт за всё свидание не смог выдавить из себя ни слова. Непрошенные комментарии относительно внешности довольно красивого мужчины казались ему грубоватыми, ведь никто не просил его об этой оценке. А делать выводы из каких–то личных характеристик он пока не решился. Но Роуэна это ничуть не задевало, казалось его вообще было сложно обидеть. — Извини, — Альберт неловко прокашлялся, — наверно, надо было спросить, что ты любишь. За последний год меня измотал марафон свиданий, кажется я немного разучился испытывать должное удовольствие. Роуэн хохотнул. Смех был приятный, высокий и чистый. — И что? Неужели совсем-совсем никто не понравился? Ты парень требовательный, да? — Ты понравился. Он снова засмеялся. — Какое облегчение, ты был таким отстранённым последние десять минут. Мне ждать звонка? Или я пополню список неудачливых кавалеров? — Я…— Альберт внезапно послал все нахер, — прости, можно? — он сделал небольшой шаг на встречу и слегка наклонился к чужому лицу, давая возможность прочитать свои намерения. — Ну если только ты всё–таки позвонишь. — Позвоню. — Найт мягко коснулся губами скулы Роуэна, и тут же подумал как это глупо. Что он как школьник в самом–то деле? Но год действительно выдался хреновый, последний парень с которым сблизился Альберт оказался женат, и Найт принял решение не форсировать события. Во всяком случае заканчивать первые свидания в спальнях вышло у него из привычки навсегда. И он не хотел снова встречаться с этим предложением, и в глубине души надеялся что Роуэн не предложит ничего подобного. Найт сам себе не признавался, но уже давно, ему хотелось чего-то постоянного, чего-то настоящего. И когда Роуэн действительно ничего подобного не предложил, Альберт испытал одновременно и разочарование и облегчение. Может он понравился мужчине не так сильно как ему самому это показалось? А может тот разделял его позицию касательно отказов от секса на первом свидании, и в Альберте это задело какую-то струнку, поэтому выражение симпатии получилось до неловкого целомудренное. — И всё?! — Роуэн поиграл бровями. — Что ж, теперь я подумаю, ответить ли на твой звонок. Он подмигнул, дружелюбно толкнул Найта плечом и скрылся за входными дверями своей многоэтажки. Но Альберт знал что он ответит. Он уже заранее слышал эту теплую улыбку в будущем: «Ну, привет». И тем не менее Альберт влюблённости не испытывал. Интерес? Да. С каждым новым свиданием он не находил недостатков в предполагаемом партнере и его это…удовлетворяло. Но это точно не то что хочется чувствовать от такого масштабного понятия как любовь. И это тяготило. Роуэн был влюблен по уши, и Найт это чувствовал, в каждом звонке, в каждом ласковом слове, а позже и в близости, и Альберту казалось что он недостаточно прикладывает усилий. Роуэн все эти его внутренние метания тоже чувствовал, но ни разу не поднимал эту тему, Найт был заботлив и нежен и Роуэн довольствовался тем, что ему давали. Глубокая привязанность пришла к Альберту позже, когда они разделили уже не один десяток совместных ночей. Пришла внезапно, и была такой силы, что Найт растерялся. Вернувшись посреди ночи в спальню со стаканом воды, он мельком взглянул на спящего Роуэна, но взгляд за что-то зацепился. Он будто впервые отметил размытый контур пухлых губ, из-за нечетких линий они выглядели даже мягче чем были на самом деле. Светлые волосы разметались по подушке и слегка завились на влажной шее, утром он будет притворно ворчать, потом будет по всей спальне искать свою резинку, чтобы хоть как-то собрать этот белобрысый беспорядок, прыгая на одной ноге, потому что вторая в штанине. А Альберт будет с улыбкой за ним наблюдать не вылезая из кровати. Будет гладить взглядом подтянутую грудь, то и дело натыкаясь на бледно-розовые соски и сглатывая тяжелый ком в горле. Будет скользить глазами за дорожкой мягких золотистых волос, которая становится темнее по мере приближения к резинке боксеров, будет смотреть как в этих волосках на груди застревают солнечные лучики, делая Роуэна каким-то сверкающим и тёплым. С досадой вздохнет, когда шикарная задница всё-таки упакуется в брюки. —Ну что? — как обычно скажет ему Роуэн. — Куда ты там опять пялишься? Где моя резинка? Я на работу опаздываю, из-за тебя я даже чаю не выпил. Альберт с ухмылкой достанет чёрную резинку из-под подушки, а потом пальцем укажет на свою щеку. — Проклятый хитрый лис! — но вопреки наигранному недовольству Роуэн заползет обратно к Альберту в постель и будет губами тянуться к его щеке, а рукой к своей резинке. Найт перехватит его губы, втянет в глубокий поцелуй и они оба опоздают на работу. Снова. Губы Роуэна во сне призывно открылись. Он был из тех забавных людей кто всегда спит с открытым ртом. А ведь они так живут уже почти полгода. То и дело путаясь кто у кого будет ночевать, бегая по квартирам за вещами, готовя совместные ужины, регулярно опаздывая на работы. Что странным образом волновало их в последнюю очередь. Почему Альберт всё ещё не предложил съехаться? Роуэн же… Его парень завозился во сне, смешно зачмокал губами, и вытянул руку в поисках Найта, но не найдя его, подгреб под себя подушку и на этом успокоился. …совершенство. Гребаное совершенство. Как так вышло? Почему Альберт столько времени не замечал в каком безоблачном и абсолютном счастье жил изо дня в день? Каким уму непостижимым образом можно было не быть в него влюбленным? Как он умудрился пропустить то, ради чего люди живут, когда оно буквально в его постели?! Неожиданное открытие словно выкачало весь воздух из лёгких. Ужасно захотелось его поцеловать. И не просто в губы, а везде. Коснуться губами закрытых век, поцеловать в кончик носа “картошки”, зарыться лицом в волосы наполняя грудь запахом его уже почти выветрившегося парфюма, запахом его солоноватой и прохладной кожи, едва уловимым ароматом цитрусового шампуня. Провести носом по широкому подбородку, коснуться пальцами каждой ямочки на щеках, пригладить взъерошенные об подушку брови, убрать со скулы выпавшую ресничку. Ноги сами понесли его к постели, больше ни секунды не сомневаясь в том что он действительно любит Роуэна, Найт покрыл дорогое сердцу лицо невесомыми поцелуями, задыхаясь от накативших на него чувств. Роуэн завозился и недовольно застонал, но когда разлепил сонные глаза они смотрели на Альберта по-новому. — Вот теперь я просто обязан тебя продинамить, ты испортил все мои планы. Я настроился топить этот лёд годами. — Роуэн звучал так счастливо будто безошибочно понял что именно в этот момент произошло. — Переезжай ко мне. Сегодня же. — Ну если только замуж позовешь. — Позову. — Что ж, я подумаю что тебе на это ответить. Но Альберт знал что он ответит. Он уже заранее слышал нежность в осторожно произнесенном: «Да». — Первый раз такое слышу! — искренне восхитилась Нетти когда Роуэн впервые рассказал ей как просто и естественно всё у них сложилось. Без суеты, без драмы, без витиеватых тропинок судьбы. Их отношения отражали своих обладателей. Не имели бешеного накала страстей, но легко занимались страстным огоньком. Были ровными, но в постоянном течении, что не давало им скучать. Были тихими, но вечерами их квартиру всегда сотрясал хохот, и соседи пару раз подкладывали им под дверь недовольные записки. — И что? Даже не пришлось на пути убить парочку сраных драконов? Офигеть, вы кем, парни, в прошлой жизни были? С первого раза в успешный брак, сказка какая–то. У меня однокурсница уже в пятый раз разводится. — Это любовь, — вырвалась наружу романтичная натура Роуэна. — Мы просто уважаем друг друга, — рядом с ней встала прагматичная и практичная натура Альберта. И вот теперь, спустя столько лет, стало понятно что парочку драконов завалить всё-таки придётся. Судьба прикололась, Альберт был до боли в груди влюблён, а Роуэн его даже не знал. После пары дней пребывания в Белчестере было решено битву с драконами на пару месяцев отложить, по крайне мере до тех пор, пока он не научится жить свою новую жизнь.