За час до рассвета

26 мая 1978 год Хогвартс Pov. Сириус Блэк Стоя на ступенях между трибун, Блэк кожей ощущал на себе десятки взглядов. Кто-то смотрел с интересом, словно его нахождение именно в этой точке часть шоу. Сквозь какофонию звуков, что плотным коконом окутали юношу, он все же слышал пренебрежительное «Какого дементора он там встал?» «Его что, приложили Конфундусом? Куда смотрят авроры?!» «А я всегда говорила: министерским плевать на нас…»… Было ли ему какое-то до них дело? Нет. Хотел ли он уйти? Да. А мог? Нет. Казалось, с ее последнего взгляда обращенного к нему прошли часы, даже недели… Мародер был готов поклясться, если в эту самую секунду закроет глаза – вновь почувствует на себе прикосновение двух взволнованных небесных озёр. Потревоженная страхом водная гладь пошла рябью, поднимая со дна все то, что хотелось спрятать от посторонних. Очередной порыв ветра на мгновение принес с собой запах лимона и мяты. Её. Волна озноба укрыла его подобно чужому неодобрению, что с каждой секундой становилось все отчетливее, но тут же сменилось теплом на предплечьях. Он замерз. В мае. Губы исказила кривая усмешка, скрываясь посреди огненного вихря рыжих волос Лили Эванс. – Сириус, пожалуйста, – девичий голос звучал глухо, чуть подрагивая, будто его владелица пыталась сдержать эмоции. – Пойдем со мной. Пойдем к нам. Бродяга нахмурился. Нужно было что-то ответить, но все слова комом застряли у самого подбородка. Зеленые глаза ласково очертили застывшие черты юноши. Сумев, наконец, сфокусировать взгляд на подруге, мародер увидел еще не высохшие дорожки слез на ее щеках. В голове вдруг пронеслась непрошеная мысль о том, как быстро Анна Бенуа стала неотъемлемой, важной частью жизни не только для него. Но, как ей это удалось? – Мне тоже страшно, – понимающе кивнула староста, крепче сжимая его предплечья. Алый платок студентки академии Колдовстворец ласково гладил свою новую владелицу по щеке, повинуясь очередному порыву ветра. – Но что мы можем, если даже у мадам Мороз… – гриффиндорка, оглянулась через плечо, находя взглядом колдунью. Женщина стояла чуть позади собравшихся в небольшой полукруг мужчин. Все успели спуститься с постамента, приблизившись к трибунам. Вот, Альбус Дамблдор, не переставая улыбаться, подобно своей студентке, оглянулся. Многочисленные подвески на серебристой бороде покачнулись в такт произносимым волшебником слов. Мороз, не отрывая внимательного взгляда от Харфанга Мантера, чье лицо уже приобрело землистый оттенок, ответила односложно, явно не желая продолжать разговор. Резко сорвавшись с места, в пару шагов оказалась по левую руку от главы Дурмстранга. Женская кисть аккуратно обвила предплечье болгарина. Пара коротких слов Бартемиусу Краучу, безуспешно пытавшемуся вывести мужчину на разговор и новообразованная пара уже отступала к ближайшему входу в шатер чемпионов. Фривольный жест колдуньи, вызвавший недоумение на лице Харфанга, виделся со стороны лишь проявлением светской вежливости, на поверку оказался единственным спасением от позорного падения последнего. Они смотрели друг на друга безотрывно, словно ведя молчаливый диалог. Гриффиндорка, прочистив горло, обернулась, прерывая затянувшуюся паузу. – Что мы можем, если даже у Мороз, кажется, не все под контролем? Позволив себе ответить на объятие подруги, мародер отрывисто вдохнул, снова ощутив знакомый аромат лимона. Усмешка стала глубже, болезненнее. Шелк алого пламени ткани прикоснулось к подбородку, сорвав с губ юноши отрывистый выдох. Руки непроизвольно сжались в кулаки. – И что? – выдохнул он, мягко отстраняясь. – Предлагаешь просто стоять и… Что? Ждать? Лили, я не могу. Ладонь девушки накрыла успевшие побелеть костяшки друга, по-матерински понимающая, поддерживающая улыбка сделала практически детскими и без того мягкие черты. Часто-часто заморгав, она отошла на шаг, легко потянув его за собой. – Никогда, – покачала головой Эванс. – Я лишь предлагаю поговорить с друзьями… Вместе вы придумаете нечто потрясающее, как всегда. В конце концов, мы же не можем, так сказать, заглянуть внутрь и посмотреть, что там происходит… Блэк, позволивший себе поддаться на уговоры, вновь замер. Серые глаза расширились, словно настигнутые внезапным озарением. – Лили! Ты! Ты! – парень вдруг подхватил девушку, принявшись кружить, не обращая внимания на удивленные и возмущенные возгласы. Удивительным образом избегая падения с узкой лестницы, гриффиндорец, казалось, вот-вот взлетит. – Ты гений! И как я сам не додумался?! Как-как, да потому что я идиот, как же еще? – Сириус Орион Блэк! – Лили уже не сопротивлялась, но тон обещал все муки мира. – Сейчас же отпусти меня и расскажи, что ты придумал?! Плутовски подмигнув, брюнет уже бежал вниз, перепрыгивая через две, а то и три ступеньки. Теперь он знал, как может помочь ей. Теперь у него был шанс. Совсем крохотный, но он ни за что его не упустит. Уже на пути в замок, Блэк вдруг оглянулся. Монолитная темно-серая стена мрачно возвышалась над ними. Молчаливая угроза с каждой минутой обретала все более осязаемые черты. Еще немного, и она обретет голос. Но первой, кто его услышит, будет она – Анна Бенуа. Не сдержавшись, гриффиндорец вдруг показал этой угрозе средний палец, прежде чем вновь сорваться на бег. Легкие горели, во рту пересохло, но в голове снова и снова звучал смех той одной, без кого вся его жизнь теряла смысл. Pov.Анна Бенуа Держаться больше нет сил. Она не помнила себя. В который раз бежала, не разбирая дороги, гонимая безотчетным ужасом словно ретивый жеребец суровой плетью жестокого хозяина. Дыхание давно сбилось, хриплым эхом отражая каждый шаг. И в это конкретное мгновение ей было все равно кто или что мог показаться из очередного поворота. Сварог свидетель, еще немного и она помутится рассудком. Сойдет с ума. Не выдержит. Не сможет. Не справится. Не найдет выход. Никогда больше не увидит рассвет. Никогда не прикоснется к нему. Не увидит улыбку. Не скажет, как сильно любит… Едва успевающий сфокусироваться на чем-то взгляд снова и снова падал на собственные руки. Кровь. Они все еще в крови. Стены. Узкие коридоры. Поворот. Еще поворот. Окончательно обессилев, припала спиной к стене. Не заметила, как сползла вниз, оказавшись на холодной, сырой земле. Что-то больно врезалось в ногу. Где я? Безразличие. Дыхание, едва коснувшись груди, с громким хрипом выходило наружу. Губы потрескались. Нестерпимо хотелось пить. Обожженные ладони вдруг что есть сил стукнули плашмя по земле. Зашипев от боли, она поднесла их к лицу. В полумраке открывшиеся раны, щедро припорошенные песком, выглядели ужасающе. Изящные кисти аристократки, казалось, никогда не будут прежними. Мягкая кожа навсегда покроется грубыми рубцами, широкими полосами шрамов – вечным напоминанием ожившего кошмара. Да. Именно так она бы назвала третье испытание Турнира Трех Волшебников. Оживший кошмар, сошедший со страниц не детских книг. Пальцы нащупали глянцевую поверхность медальона. Из глаз тут же потекли слезы. Резким движением сорвав украшение с шеи, убрала его в потайной кармашек кожаных ножен. Неизвестно с чем еще предстоит столкнуться, а потерять или не дай Мерлин повредить драгоценный подарок хотелось меньше всего. Усталость. Боль от полученных ран. И дикий, протяжный вой. Голодный. Вновь всплыл в памяти, смешиваясь с улыбкой Сириуса. Что он сказал? Какими были… его последние слова? Зажмурившись, заставляю себя вспомнить. Вспомнить. Серые глаза. Любовь. Беспокойство во взгляде. Но улыбка, всегда широкая, белоснежная, будто бы даже легкомысленная. (Хотя почему «будто бы»? Мерлина ради, это же Сириус Блэк!) И ладони. Теплые. Знающие о ней все. Ему не нужно стараться, чтобы прикоснуться к ее душе. Зачем, если она, Анна Бенуа, готова отдать ее просто так? Тонкие, сбитые в кровь, пальцы сгребали землю, пытаясь удержать мгновение. Хотелось пить. Второй рукой потянулась к поясу, в надежде найти хоть что-нибудь. Холодная пустота и горечь разочарования. Его давно не было. Дрожь. Земля дрожала, будто от чьих-то тяжелых, быстрых шагов. – Надо встать, Аня… Вставай. Знакомый голос тихим, едва различимым шепотом коснулся уха. – Мадам? Глаза распахнулись. Но никого рядом. Только опостылевшие до зубовного скрежета стены. А сверху лишь маленький, словно украденный, клочок неба. Равнодушно-серый. Как и все вокруг. – Ты бредишь, Аня, – горькая усмешка тут же заставила болезненно скривиться. Из раненой губы вновь потекла тонкая дорожка крови. – Но вставать действительно надо. Но как, если совсем нет сил? Снова шаги. Еще ближе. Кто-то или что-то совершенно точно был за ближайшим поворотом. Ноги не слушались. Сил едва хватило, чтобы подняться, тут же пошатнувшись. Никогда прежде она не ощущала себя настолько опустошенной. Сломленной. Обессиленной. Побежденной. Зачем ей все это? Для чего нужны были все эти испытания? Победа? Сомнительная победа во имя еще более сомнительных целей. Да никогда ей не был нужен ни этот турнир, ни этот сраный кубок. Никогда! Чей-то смешок. Короткий. Насмешливый. Женский. Совсем близко. Ощутив болезненный толчок в плечо, шатенка вздрогнула, сбрасывая оцепенение. Как долго она стоит здесь? Как долго безотрывно стоит, глядя в противоположную стену? Шершавая поверхность, сплошь испещренная маленькими, тонкими, витиеватыми трещинами, так похожими на линии, что начерчены на ладони человека. Но, если на ладони написана наша судьба, о чем рассказывают эти линии? Быть может, они уже знают, чем закончится это испытание? Вой. Теперь переполненный предвкушением скорой победы. Торжества. Пронизывающий до самых костей. Вой, от которого сердце, сжимаясь, в ужасе пропускает удар. Шорох сбоку. Бенуа оглянулась лишь мельком. Лишь для того, чтобы заметить движение. Едва ли она успела хоть что-то разглядеть, но и без того испуганному разуму короткого шевеления было достаточно, чтобы адреналин вновь застучал в ушах, заставляя уставшее тело двигаться. Я думала, что никогда не смогу сделать еще один шаг. Но посмотрите! Страх летел впереди, безуспешно разгоняя полотно тумана. Отчаянное, отчаявшееся желание выбраться. Выбраться. Выжить. И снова крик. Теперь явно человеческий. Сплетаясь с тем, холодящим кровь воем, превращался в самую страшную мелодию из всех возможных. (Вас когда-нибудь мучали кошмары? Поздравляю. Именно так начнется Ваш первый, тихий ужас.) Бежать. Бежать на крик. – НЕТ!!! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ НАДО!!! Знакомый голос раздался уже совсем близко… Но откуда? И кто, кто из парней мог так отчаянно… – Стюарт… Остановившись, чемпионка прислушалась внимательнее. – КТО-НИБУДЬ!!! Точно Акерли. Шаг. Но… откуда? – ПОЖАЛУЙСТА!!! Смех. Смех. С м е х Удивительный танец Торжества Безумия. Шатенка вновь бежала. Бежала вдоль стен, царапая подушечки пальцев об острые, мелкие выступы, снедаемая физической потребностью прикасаться. Чувствовать, что все это по-настоящему. Не сон. Не бред. Не плод разыгравшегося воображения и уставшего рассудка. Ощущение преследования не оставляло. Казалось, кто-то неотступно следует, повторяя каждый ее шаг, вторя дыханию. И, если остановиться хотя бы на мгновение… Это станет концом. Последним, что она увидит. Услышит. К чему прикоснется. И словно все, что было до – иллюзия. А любовь, дружба – чья-то жестокая выдумка. Никогда не было тепла гостиной львиного факультета. Нет лимонного пирога и облепихового чая. Насмешка. Выдумка. Сказка, чтобы удержать на плаву ее волю, сдержать от безумия остатки рассудка. – СТЮАРТ!!! Казалось, стены лабиринта обладали собственной волей. Коридор сужался, угрожающе нависая над чемпионкой. Ему явно не хотелось, чтобы она нашла когтевранца. Но… Почему? Ведь, это лишь испытание для школьников! Разве кому-то из них могла угрожать реальная опасность? – ПОМОГИТЕ!!! С каждым шагом голос парня слышался все отчетливее. Очередной поворот. Не успев затормозить, она резко врезается в… растение? Толстые, длинные ветви, оплетая друг друга подобно хищным змеям при виде жертвы, вдруг ожили, уже прикоснувшись к щиколотке волшебницы. Мягкие, живые, н а с т о я щ и е листья оказались глянцевыми наощупь. Улыбка. Несмелая, неловкая… Осторожно коснулась измученного лица. Мышцы отзывались неохотно, но пальцы уже крепко ухватили широкий лист, крепко сжимая в ладони. Послышался глухой звук треснувшего пополам листа. Пылающее лицо припало к шуршащим, баюкающим ветвям, вдруг напомнив о доме. О лесе, сжимавшем в теплых, безопасных объятиях Академию Колдовстворец. – Аня, уходи… И вновь голос. Лишний. Чужой. Зачем он здесь? Все ведь так хорошо. Спокойно. Наконец, она нашла что-то живое среди каменного холода. Хотелось дышать полной грудью. Хотелось… Но почему так тяжело? Листья шелестели как от ветра. Но… Среди высоких стен не может быть ветра. Разной толщины и длины ветви медленно, но неотвратимо оплетали ее тело, превращаясь в кокон, сковывая грудь, живот, прижимая друг к другу стройные девичьи ноги. Она больше не могла пошевелиться. Она не могла дышать. В узкую щель между веток чемпионка увидела её. Вновь услышала хохот. Веселье с примесью безумия. – НЕТ!!! ПОЖАЛУЙСТА! НЕ НАДО! Бенуа увидела когтевранца. Увидела, как Лихо медленно приближалось к семикурснику. Уже празднуя собственную победу, чудовище в образе прекрасной девы улыбалось, с упоением впитывая страх своей жертвы. Окруженная пламенем десятков свечей, она медленно протянула руку вперед, стремясь прикоснуться… Шатенка видела, как женскую руку сменяет обтянутая потрескавшейся кожей костлявая ладонь, а пальцы отращивают длинные, заостренные на концах когти. Растение вновь зашевелилось. Одобрение. Предвкушение скорой победы витало в воздухе. Боль. Резкая. Всепоглощающая. Кажется, или я только что слышала хруст собственных ребер? Акерли уже не мог говорить. Его лицо плотно сжимали тонкие ветви, вынуждая смотреть в глаза приближающейся смерти. Остекленевшие от ужаса глаза неотрывно следили за каждым движением чудовища. – Наконец-то… – выдохнула она, когда тонкие когти, разрезая листву, прикоснулись к юноше. Пролилась первая кровь. – Смотрите-ка, да ты еще невинный… Как хорошо для меня и как, должно быть, печально для тебя. Попытки Анны пошевелиться заставляли мстительное растение сжиматься лишь сильнее. Все тело болело, в голове шумело от недостатка кислорода. По щекам вновь потекли слезы, хотя к тому моменту казалось, что сил для них попросту не осталось. Женщина стала действовать смелее. Опьяненная обретенной вновь властью, она протянула вторую руку, нарочито ласково оглаживая то место, где должно быть плечо волшебника. – Хочешь, я подарю тебе это? – вдруг спросила она, улыбаясь еще шире. – Хочешь, я покажу тебе что такое наслаждение… Прежде чем съесть… Что?! Только сейчас Бенуа смогла оторвать взгляд от существа, оглядываясь вокруг, настолько это было возможно. Широкий резной стол из темного дерева раскрытая на его поверхности массивная шкатулка, свечи на железных подсвечниках по обе стороны и зеркало, мерцающее в полумраке у самых ног когтевранца. Зеркало. – Я покажу тебе истинное удовольствие, – продолжало Лихо, отступая на шаг. Ладонь опустилась на собственное плечо, медленно стягивая длинное одеяние. – Твоя душа вознесется, подарив мне все… ммм… – костлявая длань приблизилась к ее рту, позволяя неестественно-темному, длинному языку слизать капли багровой крови на ее кончиках. Зажмурившись от удовольствия, женщина причмокнула пухлыми губами. – Сто пять лет оставшейся тебе жизни. Негусто, конечно, но твоя невинность… – темные глаза алчно блеснули. – Лучший подарок… Пусть ты и не девчонка, но я и не обещала съесть именно девчонку… Лишь чемпиона. Остатки дыхания сорвались с губ. Если Стюарт Акерли сейчас умрет, то это будет… Её вина. Кто-то призвал Лихо, чтобы убить её, Анну Бенуа. И черта с два это было частью испытания гребаного турнира! Нет. Она не может позволить. Нет. Нет. НЕТ! Кровь в жилах забурлила, закипая. В ушах вновь зашумело, но то не было слабостью или страхом. В ее жилах просыпался огонь. Всего однажды девушка ощущала нечто подобное и тогда ее было кому спасти, но сейчас… Сейчас надеяться не на кого. Стало нестерпимо жарко. Она слышала крик. Был ли то ее собственный? Никто не скажет наверняка. Но вокруг был огонь. Янтарные всполохи покрывали тело чемпионки подобно второй коже, окутывая все, к чему она прикасалась. Поток воздуха насильно ворвался в легкие, что обрели долгожданную свободу. Бурная зелень вокруг словно бы отступала, боязливо сжимая остатки того, что еще мгновение тому должно было стать саваном чемпионки академии Колдовстворец. Забрать ее жизнь и отдать… другой. Женщина остолбенела лишь на долю секунды, в следующее мгновение припав к когтевранцу, прячась за его спину. Теперь юноша смотрел в глаза своей соперницы. Но стало ли в его взгляде меньше ужаса? (Едва ли.) – Стой на месте или он умрет! – властно крикнуло Лихо, угрожающе приставив к горлу Акерли острые как бритва когти. Шатенка сделала шаг, окончательно освобождаясь от плена обожженных листьев. Огонь не погас, все еще покрывая девичье тело, не позволяя причинить вред своей владелице. – Да делай ты с ним что хочешь, – бросила Бенуа, равнодушно поведя плечом. – Я иду вон туда, – девушка медленно указала на узкий проход в самом углу. – И только попробуй даже вздохнуть в мою сторону… Я слышала, что ты сказала. Существо, хищно оскалившись, прижало оплетенное ветвями тело Стюарта к себе еще сильнее. Резко кивнув в сторону выхода, оно безотрывно следило за каждым движением шатенки. Шаг. Шаг. Шаг. Тишину прерывали лишь шелест возмущенных листьев и хриплое дыхание самой чемпионки. Тело, словно налитое свинцом, отказывалось подчиняться. Она знала – если позволить себе слабину сейчас – они оба умрут. Вот так, бессмысленно и жестоко. Подарив монстру возможность ублажить собственные прихоти. Разрешить ненасытной, проклятой некогда душе забрать их годы жизни. Тем самым обрекая десятки людей на неминуемую смерть от ее руки. Ведь Лихо никогда не останавливается. Ведь Лихо всегда голодно. Шаг. Шаг. Во рту пересохло. – Быстрее! – шикнуло Лихо, щелкнув неестественно длинными клыками. Хмыкнув, Анна остановилась, обернувшись в ее сторону. – Как скажешь. Падая на колени, она слышала, как истошно заорало создание. Понимание пришло к существу слишком поздно, чтобы успеть сделать хоть что-то. Окруженная пламенем, ладонь чемпионки прикоснулась к холодной глади зеркала в резной раме. Встречаясь с огнем, оно треснуло на десятки осколков, ломая кровавую лестницу. – НЕТ!!! Тело женщины, оторвавшись от своей несостоявшейся жертвы, конвульсивно дергалось в страшных муках, заставляя конечности выгибаться под самыми неестественными углами. Образ прекрасной девы спал подобно утреннему туману, являя глазам чемпионов тело давно высохшей старухи. Обтянутый дряблой, темно-серой кожей скелет издавал жуткие звуки. Роскошные темные волосы сменились на лысеющий череп с редкими седыми прядями, разлетающимися во все стороны как от ветра. – Гори-гори ясно, чтобы не погасло, – напела шатенка, не отрывая взгляда от создания. Скелет обуяло янтарным пламенем. Несколько секунд и все, что осталось от нее – пепел и клочок серебристых волос. Тяжело поднявшись, Бенуа подошла к когтевранцу, выставив руки вперед. – Не бойся, хорошо? – осторожно произнесла она, не решаясь прикоснуться. – Я постараюсь не сжечь… То есть, не обжечь тебя, ладно? Никакой реакции. Чемпион продолжал неотрывно следить за ее руками. – Стюарт! – громче позвала Анна. И, дождавшись зрительного контакта, повторила. – Я буду очень, очень осторожна… Моргни, если понял. Секунды ожидания показались бесконечным. Он будто…раздумывал? Прежде чем медленно моргнуть. Ладони девушки бережно, едва-касаясь, прошли по телу Акерли. Уже знакомый шорох, треск и шипение листьев, объятых огнем. Минута, две, три… Когтевранец, хрипло кашляя, упал на колени, хватаясь за грудь. Длинные волосы закрыли его лицо, не позволяя шатенке увидеть выражение его лица. – Стюарт? – осторожно позвала она. – Стюарт, ты… Ты как? Жадно хватая ртом воздух, парень вновь посмотрел на девушку. – Что ты, мантикора тебя раздери, такое? Бенуа опешила. Поднеся ладони к лицу, чемпионка сжала их в кулак. Пламя, прямо на глазах двух волшебников, утихало, оставляя после себя обожженную кожу. Одежда, в которой была девушка, безвозвратно сгорела. Все, что уцелело – перекинутые через плечо кожаные ножны вместе с волшебным оружием. – Ты… Да ты голая! – воскликнул Акерли, отступая на шаг. Впрочем, в это мгновение не обнаженное тело волновало юношу, а покрытое ожогами тело. Все, чего касался огонь – горело, не щадя даже свою владелицу. – Мать твою, да что это нахрен такое?! Шатенка выглядела испуганной. Чем ниже опускался ее взгляд, тем сильнее ужас искажал тонкие черты. Она не заметила, как когтевранец сорвал с себя окровавленную водолазку, медленно, осторожно подходя ближе. – Вот, надень… – тихо произнес он. – Не можешь же ты… В самом деле… Голой ходить… Приняв подарок, Бенуа, коротко кивнув в знак благодарности, попыталась снять ножны. Очередной крик разрезал хрупкую тишину. Каждое движение приносило с собой невыносимые муки и боль от ран. Каждый миллиметр тела был сломан или обожжен. Сил не осталось. Попытавшись сделать шаг, чемпионка покачнулась, едва устояв на ногах. – Давай… Давай помогу, – едва слышно предложил Стюарт. Недоверчивый взгляд голубых глаз прошелся по оголенному торсу семикурсника. Окровавленному торсу. – Кровь не моя, если что. Девушка кричала, когда он медленно перекинул ее руку через плечо, позволяя найти в нем опору. Ступая босыми ногами по песчаной земле, она чуть слышно ругалась, натыкаясь ступнями на мелкие камешки. Водолазка, отданная Акерли, едва касалась бедер, но могла сойти за излишне короткое платье. – Как думаешь, – Анна вновь поморщилась от боли, когда парень покрепче обхватил ее запястье. – Далеко еще до выхода? Когтевранец усмехнулся. Ножны, которые он насильно забрал у девушки, глухо шлепали его по заднему карману штанов в такт шагов. Непривычный аксессуар то и дело сползал с плеча, норовя упасть. – А он вообще здесь есть? После всего, что с ними случилось, мрачная атмосфера лабиринта больше не производила такого пугающего, гнетущего впечатления. Раненные и измученные, юные волшебники хотели лишь одного – чтобы все это, наконец, закончилось. Несколько минут в полумраке и очередной поворот внезапно закончился дырой в монолитной стене. Стоило студентам ступить внутрь, зажглись волшебные факелы, вынуждая отвыкших от яркого света ребят закрыть лица руками. Театрально выставленные в полукруг факелы освещали каменный постамент в самом центре. А на нем, полыхая синим пламенем, стоял он – Кубок Огня. Замершие от неожиданности чемпионы переглянулись. Воцарилось молчание. Тишину разрезало тихое, утробное рычание. Из полумрака, что не освещал свет факелов, вышло Оно. Существо с телом красного льва, головой человека… Длинный хвост скорпиона покачивался в такт неспешных шагов, когда тот приближался к студентам. Широко зевнув, создание недвусмысленно показало три ряда клыкообразных зубов, прежде чем, внимательно оглядев каждого неестественно-голубыми глазами, замереть у подножья постамента. Чуть слышно чертыхнувшись, когтевранец осторожно начал убирать руку колдуньи, чтобы спрятать себе за спину. – Это еще… кто? – шепотом спросила Анна, болезненно кривясь от каждого движения. – Тише, это мантикора…. – У нее.. человеческая голова. – А то я сам не вижу! – раздраженно ответил он, не сводя опасливого взгляда с создания, сошедшего со страниц учебников. – А вдруг она… Он… Ну не знаю, умеет разговаривать? Рычание раздалось вновь, теперь громче. Утробный звук отдаленно напомнил…смех. – Юная дева умна, – низкий голос существа, вперемешку с тихим рыком, эхом отражался от каменных стен. Когтевранец выступил вперед. – Чего ты хочешь? – Стой! – Бенуа что есть силы ухватила парня за предплечье. – У тебя даже палочки нет! Но Акерли, явно настроенный серьезно, уже приближался к созданию. – Чего ты хочешь? – Отгадай загадку, Чемпион, – словно насмехаясь, медленно произнесла Мантикора, оглядывая юношу. – И я позволю тебе прикоснуться к Кубку Огня. Ибо только Чемпион может победить не только тело, но и разум… Бенуа медленно поравнялась с когтевранцем, но тот сразу же завел ее за спину, не позволяя открыто встретиться с воплощением их финального испытания. – Говори. Очередной медленный зевок, однако, не произвел на студентов никакого впечатления. Взмах длинного хвоста снес ближайший факел. Стало темнее. Ярко-голубые глаза блеснули ярче, словно два драгоценных камня. Меня никогда не было, Меня всегда ожидают. Меня никто не видел И не увидит. И все же, На Меня полагаются все, Кто живет и дышит… Кто я? Стоило последней фразе прозвучать в головах чемпионов, мантикора замерла в ожидании ответа. Немигающий взгляд медленно перемещался от одного чемпиона к другому следя за каждым их движением… …Тем временем… – Сириус! Сириус! – в безуспешной попытке перекричать толпу и остановить мародера, Лили не заметила, как рядом оказался еще один мародер. – А ну стой! Я кому говорю! Блеснув круглыми очками, Сохатый, первым порывом которого было броситься бежать за другом, остановился рядом со своей невестой. – Что случилось? – не отрывая взгляда от быстро удаляющегося силуэта, тараторил он. – Куда он так бежит? Подтолкнув Поттера, староста в сердцах топнула ногой, не скрывая возмущения. – Да откуда я знаю?! Мы говорили, я звала его к нам, сказала, что мы не можем знать наверняка что там происх… Брови парня взлетели вверх. – Милая, ты гений! – уже повернувшись к невесте спиной, прокричал гриффиндорец, махнув рукой на прощание. – А этому придурку оторвет руку по локоть, если я не успею! Ошарашенно моргнув несколько раз, староста могла лишь открывать и закрывать рот, не в силах произнести и слова. – Лили, не волнуйся, – теплая ладонь осторожно коснулась ее предплечья. Мягкая улыбка Римуса Люпина всегда сглаживала даже самые острые углы. – Я прослежу. Она могла лишь беспомощно смотреть вслед трем, уже совсем взрослым, юношам. В такие моменты как этот, Эванс отчетливо ощущала себя лишней в этой странной, но семье. Услышав оклик однокурсниц, она обернулась. Взгляд, словно заколдованный, нашел Питера Петтигрю. Виновато сминая в руках гриффиндорский галстук, он что-то беззвучно шептал, оглядываясь на пустующие места друзей по обе стороны от себя. Словно почувствовав ее внимание, коротко вздрогнул, поднимая голову. Искусанные губы замерли, остановившись на полуслове. Зрительный контакт длился всего несколько секунд, но этого оказалось достаточно, чтобы Хвост вдруг густо покраснел. Очередной выдох будто выбил из него остатки воли, еще сильнее ссутулив и без того сгорбленные плечи. Один. Два. Три удара сердца и наваждение пропало, вновь возвращая ему возможность дышать. Губы вновь зашевелились, Питер встал. Неловко ступая, отступал. Спиной двигаясь в противоположную от нее сторону, он неловко перебирал руками, неизбежно наступая кому-то на ногу, получая тычки в ответ. После очередного толчка гриффиндорец окончательно пропал из вида, задолго до того, как достиг конца. Но Лили не винила его. Скорее наоборот. Сердце полнилось щемящей жалости к человеку, в чьем характера никогда не было… воли? От него не ждешь ни смелости, ни дерзости? Ни подлости. Ведь, даже для предательства нужен характер. И староста львиного факультета давно и окончательно убедилась в полном его отсутствии у, пожалуй, самого странного в компании мародеров – Питере Петтигрю. С тяжелым сердцем садясь обратно на скамью рядом с однокурсницами, Лили Эванс, сжимая между пальцев подарок подруги, молила Мерлина о том, чтобы все поскорее закончилось. Pov.Сириус Блэк. – Фините Инкантатем! Голос Джеймса Поттера оглушающим эхом прозвучал где-то совсем рядом. Сириуса Блэка отбросило в сторону. Спиной ударившись о подножье ближайшей кровати, мародер гневно накинулся на друга. – Какого хера, Сохатый?! Положив ладони на плечи товарища, Поттер серьезно встретил почти обезумевший от страха взгляд серых глаз. – Спокойно, Бродяга, спокойно… – Или ты мне сейчас, блять, же все объяснишь или… Гриффиндорец сильнее сжал плечи друга. – Ты забыл, я неделю назад сам заколдовал сундук, – легко тряхнув друга, громче произнес он. – Если бы не я, тебе бы оторвало руки, идиот! Ну же! Вспоминай! Злость схлынула с Блэка еще быстрее, чем возникла. Подстегиваемый страхом, он старался… Мерлин видит, как он старался обогнать время! Кто знает, через что в это самое мгновение приходится пройтией? – Джим, карта… Блеснув очками, он улыбнулся. – Я знаю... Лили чертов гений, скажи? Бродяга согласно кивнул. Ответная улыбка, не успев возникнуть, погасла. – Карта. Торжественно клянусь, что замышляю только шалость. Друзья встретили Люпина на входе в гостиную. Безуспешно пытаясь отдышаться, он, едва увидев выражение на лицах товарищей, вновь побежал, но уже обратно из замка. Они были достаточно близки, чтобы он с первого раза понял – что-то случилось. Pov. Баглан Уэннели Он понял, что не помнит. Не помнит его. – Малышу одиноко? Снова и снова он слышал этот голос. Снова и снова. Снова и с н о в а. Сначала он пытался бежать за силуэтом. Он пытался бежать за ней. Но призрачный образ всякий раз исчезал, не позволяя к себе приблизиться. Может, это и правильно. Она больше не должна ему доверять. Больше никогда не должна доверять ему. Поэтому вскоре он просто шел за ней. Оглаживая ладонями клубящийся вокруг него туман, блондин медленно шел по коридору. Всегда вперед. Дважды наткнувшись на тупик, он молча разворачивался назад, до следующей развилки и сворачивал направо. Только направо. Чувство времени потерялось где-то между поворотов, застыло вместе с его разумом, когда каждая мысль отпечатывалась на стенах этого…места. – Где я? – вдруг остановившись, он быстро закружился вокруг своей оси. – ГДЕ Я?!?!? Что это за место?!?!?! Первые, злые слезы потекли по щекам. Не утруждая себя тем, чтобы их стереть, юноша упал на колени. Стало страшно. Он снова слышал этот смех. Но он не хотел! Не хотел его слышать! – Я знаю!! – что есть силы кричал юноша. – Знаю! Я виноват! Но отпусти-и-и… Отпусти меня, Елена! Упав на бок, он обнял руками согнутые в коленях ноги, приняв позу эмбриона. Лежал и плакал. Опустошенный, потерянный… Но раскаявшийся. Он не знал, как попал сюда. И где это «здесь»? Где отец? Почему он не приходит? Почему не заберет его отсюда?! Совсем как тогда… – Почему… – сквозь всхлипы произнес он, облизывая губы. – Почему… Почему… – Малышу одиноко? Голос раздался совсем, совсем близко. Казалось, волосы на затылке зашевелились, повинуясь чужому дыханию. Резко подскочив, он бросился бежать. Опять бежать. Прочь. Как можно дальше. Чтобы она никогда, никогда его не нашла. Дыхание, вопреки ожиданиям, не сбивалось от быстрого бега. Он что, занимался? Снова поворот. Снова направо. Не успевшие высохнуть слезы и сопли попали в раскрывшийся в удивлении рот, когда юноша на что-то наткнулся, не заметив в сгустившемся тумане. Медленно ощупав… это, попытался обойти. Но нет. Свернутый стог сена расположился вдоль всего прохода. Он мог только перелезть. Мог. Но отчего-то не хотел. Совсем не хотел. – Малыш… Ты больше меня не любишь? Резко обернувшись, он уперся спиной в сухую траву. Глаза в ужасе распахнулись. Она приближалась. Неумолимо. Беспощадно. Такая, какой он помнил. Рыжие вьющиеся волосы, лицо с россыпью огненных веснушек на светлой коже, нос с горбинкой… А эти пухлые губы! О, как он мечтал поцеловать эти прекрасные губы! Она была старше. Красивая, смешливая, она приезжала к ним в гости вместе со своим отцом. А как танцевала! Она так любила танцевать! Казавшаяся ему ангелом, он не смел подойти, совсем еще мальчишка, наблюдал за ней, спрятавшись за углом или в тени деревьев… До этого дня. Лето. Солнце. Они собрались, чтобы отметить начало каникул. Но что-то было не так. Она. Приехала не одна. Она дарила все свои улыбки какому-то… полукровке, что собирал свои длинные волосы в низкий хвост. И танцевала. Тоже для него. В тот вечер. Первое Авада Кедавра, когда он решил сорвать для нее цветы с куста у фонтана. Она больше не улыбалась, увидев бездыханное тело своего жениха. Не улыбалась, когда он сорвал с нее это чертово платье. Не улыбалась, когда он овладел ею, заставляя смотреть в еще распахнутые глаза этого ублюдка. Но он заставил ее улыбнуться. Палочкой вырезал улыбку на ее лице от уха до уха. Заставил посмотреть на собственное отражение в водной глади фонтана. Там ее и нашли. Она рассматривала свое отражение так тщательно, что… вдруг утонула. В тот день отец убил своего лучшего друга, чтобы никто ни о чем не узнал. Но он больше не хотел, чтобы она приближалась. Но ставший осязаемым образ все приближался. Оглянувшись через плечо, блондин решил перелезть через туго стянутый, непонятно для чего брошенный здесь стог сена. – Малыш, ну куда же ты? Уцепившись за один из связывающих стог жгутов, подтянулся. Перекинул ногу, вторую. Не сразу понял, что ладонь больше ни за что не держится. Нет веревки. А ноги утопают внутри ссохшейся травы. Девичий смех вдруг сменило глухое рычание. Ощутив вибрацию под собой, он посмотрел вниз. С тихим шорохом трава зашевелилась, обнажая воронку…зубов. Он не сопротивлялся, позволяя существу утащить себя внутрь. Он не боялся боли. Не боялся смерти. Жалел только об одном. Баглан Уэннели умер, так и не вспомнив его. Не вспомнив свое имя. Pov. Анна Бенуа. Меня никогда не было, Меня всегда ожидают. Меня никто не видел И не увидит. И все же, На Меня полагаются все, Кто живет и дышит… Кто я? Стоило последней фразе прозвучать в головах чемпионов, мантикора замерла в ожидании ответа. Немигающий взгляд медленно перемещался от одного чемпиона к другому… Они переглянулись. – Есть идеи? – спросил Акерли, опасливо покосившись в сторону волшебного существа. – Ни одной. У тебя? – Тоже. Откашлявшись, Бенуа громко спросила: – Сколько у нас попыток? Моргнув, мантикора повела хвостом, снося очередной факел, низко зарычав. – Я поняла, – усмехнулась девушка, сокрушенно покачав головой. – Попытка одна. Когтевранец, вдруг выпрямившись, смерил ее взглядом полным энтузиазма. – Может, ты просто перелетишь? Она скептически повела бровью. – Серьезно? Плечи парня поникли. Но в следующее мгновение вновь поднялись. Поправив кожаные ножны, он недвусмысленно повел плечом. Тут же сзади раздался рык. – Ладно-ладно, – тихо произнес он. – Я просто перечисляю варианты. Шатенка нервно переминалась с ноги на ногу. Ступни окончательно замерзли. – Лучше думай над загадкой… Несколько минут они стояли в тишине. Акерли помог девушке сесть, привалившись спиной к стене. А сам отошел на несколько шагов, медленно расхаживая вперед-назад. – От твоего мельтешения легче не становится, – зажмурилась Бенуа, откинув голову назад. Медные волосы растрепались, большую часть подпалил ее собственный огонь. Поведя ладонью по ним, она с сожалением взглянула на несколько сожженных прядей. – А прическу-таки придется сменить… Так прошло еще несколько минут. Время в очередной раз замедлилось, каждая минута казалась тягучей словно патока. Уставшие, чемпионы не были способны придумать хоть что-то и теперь, казалось, просто ждали, когда силы хоть немного восстановятся. Вдруг Стюарт подался вперед. Губы растянулись в торжествующей улыбке. Быстро оглянувшись, он вдруг показал ей большой палец, как бы говоря «я догадался, все будет хорошо». – Итак…– голос мантикоры звучал глухо, голубые глаза равнодушно наблюдали за каждым движением юноши. – Твой ответ...? Сделав глубокий вдох, брюнет откинул длинные волосы назад. – Мой ответ – порядок. Мощная лапа смела его одним размашистым движением, словно отогнала мешающую муху. Пролетев несколько метров, когтевранец ударился о стену. Потеряв сознание, упал, подобно тряпичной кукле. – Стюарт! Нет! Не помня себя от испуга, шатенка подскочила на ноги, в попытке подойти к товарищу. – Нужен ответ… – рыкнула мантикора, преграждая путь. Человеческое лицо исказила злобная гримаса, голубые глаза хищно сверкнули. – Скажи ответ. – Да не знаю я ответ, что ты пристал! – в сердцах крикнула Анна, не отрывая взгляда от парня. – Дай пройти! Существо предупреждающе царапнуло землю, выпустив когти из мощной лапы, очертив несколько глубоких полос. Слабый стон раздался у стены, и Анна не смогла сдержать вздоха облегчения. Парень был жив. Повернувшись всем телом к созданию, она сделала медленный вдох, затем выдох. – Повтори загадку, это-то ты можешь? Однако, очередное повторение не приблизило ее к правильному ответу. Зато, дало возможность Акерли окончательно прийти в себя. Покачиваясь, он поднялся на ноги. Из раны на голове текла кровь, и его лицо покрывали новые багровые дорожки. – Ты как? – осторожно спросила девушка, с беспокойством глядя на когтевранца. Он лишь отмахнулся. – На что полагаются все? – медленно произнес брюнет. – Не на «кого», а «что»? Выходит, это не что-то конкретное… Девушка нахмурилась. – Не конкретное? Но на что мы… Завтра! Брови когтевранца взлетели вверх. – Что? Повернувшись лицом к мантикоре, шатенка сделала уверенный шаг вперед. – Завтра. Мы все полагаемся на завтрашний день, хотя никто его не видел и не увидит. Кивнув человеческой головой, мантикора вновь издала рык. На этот раз, удовлетворенный. Как после сытного, вкусного ужина. – Правильно… Можешь пройти. С последним словом, волшебное создание развернулось, чтобы, поведя в стороны хвостом на прощание, исчезнуть в темноте лабиринта, оставив чемпионов вдвоем. Снова воцарилась тишина. Когтевранец, подобрав выроненные ножны, вновь повесил себе на плечо, поравнявшись с девушкой. – Иди, – улыбнулась Бенуа, кивнув в сторону кубка. – Какая разница кто победит, если это значит, что испытание закончится? Акерли скривился как от зубной боли. Осторожно взяв ее за руку, вновь перекинул через плечо. – Мне нахер не нужна эта победа. Они замолчали. Но каждый неотрывно смотрел на Кубок. – Ты спасла мне жизнь, – медленно произнес когтевранец, делая осторожный шаг вперед, вынуждая ее сделать тоже самое. – И что? Наверное впервые за все время турнира шатенка увидела искреннюю улыбку на его лице. – Предлагаю сделать это вместе. – Ты серьезно? Они сделали еще несколько шагов. Каждый приближал их к постаменту. Приближал к свободе. – А похоже, что я шучу? Стюарт медленно вытягивал руку вперед, улыбкой призывая сделать ее то же самое. – Ну же, Анна, мне не нужна эта победа. Каждое движение отзывалось болью. Рука с трудом слушалась, а на открытые раны смотреть было больно и тошно. В конце концов, разве я не заслужила это?! За все, что произошло! За этот год! За все эти шрамы! За всю боль! Страх! Кровь! – Так или иначе, – вновь заговорил семикурсник. – Разве турнир нужен для того, чтобы объединять нас? Подружить и все такое… Ладонь девушки замерла рядом с пятерней когтевранца. Голубые глаза внимательно смотрели на уже бывшего соперника. – А мы… Друзья? Короткий смешок в ответ. – Ты спасла мою гребаную жизнь и дружба – меньшее, что я могу дать тебе взамен… Давай, на счет три. Она согласно кивнула. – Один. По телу вновь пробежала дрожь. – Два. Неужели этот ужас сейчас закончится? – Три. Damnatio Memoriare Услышали чемпионы, прежде чем болезненно-яркая вспышка света ослепила их. Тянущее чувство внизу живота – сознание покинула в конец обессилевших волшебников. Юноша и девушка появились посреди деревянного постамента, и каждый сжимал в руке Кубок Огня. Толпа взревела.