Гром и задницы

      Комик-дуэт Азамата Мусагалиева и Дениса Дорохова был глотком свежего воздуха на российской комедийной сцене. Азамат, с его спокойным юмором и интеллигентностью, был идеальным контрастом для взрывного, непредсказуемого Дениса. Их шоу гремело, рейтинги зашкаливали, и все это благодаря бесстрашным выходкам Дорохова.       Денис был на коне. Он мог появиться на сцене в одних трусах и танцевать как заведённый, облить себя краской из баллончика, залезть на люстру, имитируя дикого зверя. Зрители визжали от восторга, а Азамат, наблюдая за этим хаосом со сцены, искренне улыбался. Он понимал, что именно эта безумная энергия, этот абсолютный отказ от рамок и комплексов привлекают публику. «Главное — рейтинги!» — не раз повторял он про себя, с гордостью поглядывая на своего друга.       С каждым новым шоу выходки Дениса становились все более дерзкими. Он уже не просто танцевал — он устраивал целые перформансы, ломал реквизит, говорил несусветную хуетню и, конечно же, ничто не могло удержать его от демонстрации своей жопы. Азамат же продолжал оставаться хладнокровным и мудро комментировал происходящее, как будто это было нормой. Он был уверен, что это всего лишь образ, сценический персонаж, который помогает им зарабатывать.       Но однажды все пошло не по плану. Во время съемок нового выпуска КСТАТИ, Денис, вместо привычного эпатажа, начал вести себя по-настоящему странно. Он ходил по сцене на четвереньках, рычал, запрыгивал на Харламова, пытался лизать и микрофон, и самого Харламого и в конце концов, сорвав с себя штаны, начал бегать по студии и приставать к операторам. Смех в зале начал стихать, сменяясь неуверенными перешептываниями. Азамат, наблюдая за происходящим, почувствовал, как ледяная рука страха сжала его сердце. Это уже не было похоже на игру.       После окончания съемок, за кулисами, Азамат попытался поговорить с Денисом. Но тот смотрел на него мутными глазами и бормотал какую-то бессвязную чушь. — Денис, что с тобой происходит? — спросил Азамат, стараясь говорить спокойно. — ДА ЕТИТЬ ТВОЮ МАТЬ БЛЯТЬ, — проорал Дорохов. — Иди ты нахуй.       Азамат понял, что все зашло слишком далеко. Это больше не смешно. Это не эпатаж. Это не просто сценический образ. Он увидел в глазах друга нечто такое, что пугало его до глубины души. Он вспомнил, как Денис, с каждым новым выступлением, все больше и больше терял связь с реальностью, уходя в этот свой безумный мир. Азамат всегда думал, что это игра, но теперь он понял, что Денис по-настоящему вжился в этот образ, растворился в нем.       Впервые за все время их совместной работы Азамат почувствовал не гордость за их успех, а жгучий стыд за то, что он, движимый рейтингами и деньгами, закрывал глаза на очевидные проблемы друга. Он понял, что Денис нуждается в помощи, и что ему нужно срочно что-то предпринять, пока не стало слишком поздно. Безумие Дениса перестало быть смешным, а вид его голого очка уже всех заебал. Его жопа стала криком о помощи. И Азамат, как настоящий друг, должен был на него ответить.

***

      Безумие Дениса набирало обороты, как разогнавшийся локомотив, сметая все на своем пути. Каждый его выход на сцену превращался в опасную игру с самим собой и окружающими. Он мог внезапно начать кричать на зрителей, пытался раздеться догола, залезал на осветительные приборы и кричал, что он «сын солнца». И все это сопровождалось потоками нецензурной брани, от которых у Азамата немели уши, и его голой сракой, от которой у Азамата текли глаза.       Азамат наблюдал за этим спектаклем ужаса и абсурда, и в его душе росло чувство отчаяния. Он не понимал, как его лучший друг, человек, с которым он делил хлеб и радости на протяжении двадцати лет, мог так ебнуться. Денис, тот Денис, которого он знал — пускай и ёбнутый, но в меру, куда он делся? Перед ним был какой-то бесноватый персонаж, который, казалось, стремился уничтожить себя и все, что им дорого.       Невыносимость ситуации достигла своего пика, когда во время съемок очередного выпуска Денис, набросившись на реквизит, начал швыряться стульями в декораторов, крича, что они «слишком серые», и сосался с Ивлеевой, заставляя её оголить жопу. Азамат понял, что дальше так продолжаться не может. Он должен что-то предпринять.       Он набрал номер Эльвиры, жены Дениса. Она, уставшая и измученная постоянными выходками мужа, подняла трубку с каким-то обреченным вздохом.       — Эля, привет, это Азамат, — начал он, стараясь сохранять спокойствие, — Нам нужно поговорить. Что-то с Дорохом не так.       Эльвира не перебивая слушала Азамата, и каждое его слово отзывалось в ее душе болью и безнадежностью. Она давно заметила, что с мужем творится пиздец, но все попытки поговорить заканчивались скандалами, криками и ебучим оголением жопы.       — Я все понимаю, Азамат, — проговорила она усталым голосом, — Я уже не знаю, что делать. Я пыталась его уговорить обратиться к врачу, но он говорит, что все в порядке, и что шла я нахуй.       — Эля, я предлагаю, — продолжил Азамат, — Если он снова будет упираться и говорить, что в рот ебал лечение, и что с ним все в порядке, мы его принудительно положим в больницу. Я не могу больше смотреть, как он себя и меня позорит, не могу больше видеть его жопу…       После долгой паузы Эльвира ответила тихим голосом:       — Я согласна, Азамат. Это, наверное, единственный выход. Я боюсь за него, боюсь, что он что-нибудь с собой сделает. Боюсь за психику сыновей, которые видят жопу Дениса…       Азамат почувствовал облегчение. Он знал, что это решение далось Эльвире нелегко, но он также понимал, что это необходимо. Они договорились разработать план действий и действовать решительно, когда Денис в очередной раз «выдаст» что-то из ряда вон выходящее.       Внутри Азамата полыхала смесь из отчаяния, злости и беспокойства. Он до сих пор не мог понять, как такое могло случиться с его лучшим другом. Неужели все эти годы дружбы были иллюзией? Неужели он не замечал, что происходит с Денисом, был настолько ослеплен собственным успехом? Эти вопросы терзали его душу, не давая покоя.       Азамат решил не медлить. Он знал, что каждая минута промедления может стоить Денису еще одного шага в пропасть, а миру ещё одноо испанского стыда. После разговора с Эльвирой он собрал всю свою выдержку и решимость и отправился к Денису в гримерку. Дверь была полуоткрыта, и оттуда доносился громкий смех, сопровождаемый какими-то непонятными воплями.       Азамат осторожно постучал и вошел. Комната была в полном беспорядке: разбросанная одежда, смятые сценарии, бутылки с водой, валявшиеся на полу. Денис стоял у зеркала, держа в руке расческу, и изображал Даню Милохина, напевая фальшивым голосом.       — Денис, нам нужно поговорить, — произнес Азамат, стараясь говорить спокойно и ровным тоном.       Денис резко обернулся, тряся русыми кудряшками, в его уебищных глазах мелькнуло какое-то маниакальное веселье.       — О, Аза-браза, — проорал он, размахивая руками, — Я тут как раз репетирую свой новый номер! Ты только посмотри, какая харизма, какая экспрессия! Ебать, я талантище!       Азамат скривился от этого крика, сузив узкие узкоглазые глаза. Его глаза были узкие. Он знал, что это не разговор. Он должен быть настойчивым. Он сузил узкие глаза.       — Дорох, перестань маяться хуйнёй, это серьезно, — сказал Азамат, шагнув вперед, — Я хочу поговорить о твоем поведении. В последнее время ты ведешь себя… неадекватно.       В тот же момент, Денис переменился в лице. Его глаза, до этого сверкающие каким-то безумным огоньком, налились гневом.       — Чего блядь? Это я-то неадекватный? — заорал он, размахивая руками, как мельница, — Да етить твою мать, все нормально со мной! Это вы все тут вокруг тупые жопы, ничего не понимаете! Я гений, я творец, а вы… вы просто серая масса!       Азамат попытался перебить его, но Денис не давал ему вставить ни слова. Он продолжал кричать, его голос становился все громче и резче.       — Что тебе не нравится? — вопил он, — Я делаю шоу, я даю людям эмоции! А ты что, блядь? Ты сидишь тут, как зануда, и критикуешь меня! Ты завидуешь моей славе, да, жопа ты казахская завистливая?       Азамат молчал, наблюдая за этой вспышкой ярости. Он видел, как в этот момент разум Дениса окончательно помутился, и он начал терять связь с реальностью.       — Нет, Денис, — наконец сказал Азамат, повысив голос, — Я просто волнуюсь за тебя. Я твой друг, и я не хочу, чтобы ты себя разрушал.       В ответ на это, Денис выбежал из-за зеркала, и с диким криком бросился к Азамату. Он подбежал вплотную и начал трясти перед ним голой жопой, громко хохоча, выкрикивая нелепые фразы, и прихлопывая себя по ягодицам.       Азамат отшатнулся, пораженный этой выходкой. Он ожидал чего угодно, но только не такого позора. Он почувствовал, как гнев поднимается в нем. Ему хотелось схватить Дениса и встряхнуть его, но он понимал, что это бесполезно. Его друг был на грани безумия, и разговорами ему уже не поможешь.       С глубоким вздохом, он отступил назад. В его глазах застыла смесь отчаяния и решимости.       — Ладно, Ден, — произнес он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, — Я все понял. Мы еще поговорим.       И, развернувшись, он вышел из гримерки, оставив голожопого Дениса танцевать и выкрикивать ругательства в одиночестве. Азамат понял, что его опасения подтвердились. Денис нуждается в помощи, и ждать больше нельзя.       Гул шоссе и ритмичное постукивание дворников по лобовому стеклу сливались в единый раздражающий фон. Азамат, уставший и подавленный, мчался на своем автомобиле по трассе, пытаясь хоть как-то отвлечься от удручающих мыслей. Он только что уехал со съемок, где в очередной раз стал свидетелем безумных выходок Дениса, и теперь ему казалось, что он вот-вот сойдет с ума.       Вдруг зазвонил телефон. На экране высветился номер Вячеслава Дусмухаметова, главы телеканала ТНТ. Азамат тяжело вздохнул и нажал на кнопку ответа, предчувствуя недоброе.       — Алло, Вячеслав? — проговорил он, стараясь придать своему голосу спокойствие.              — Азамат, блядь, ты где, жопа ты казахская? — заорал Дусмухаметов, и его голос, казалось, звенел даже сквозь динамик, — Ты видел, что этот дебил Дорохов опять учудил?       Азамат тихо застонал. Он уже понял, куда клонит разговор.       — Да, Вячеслав, — ответил он, стараясь быть вежливым, — Я был там.       — Ну, вот и заебись, — не унимался Дусмухаметов, — Ты передай этому долбоебу, что он, блядь, уволен! Нахуй! Пусть пиздует отсюда, пока я ему эту его голую жопу к ебеням не порвал! Как он посмел, сука, в зал совещаний, блядь, ворваться, да еще и с голой сракой! Это уже ни в какие ворота, нахуй, не лезет! Пусть валит нахуй!       Азамат замолчал, пытаясь переварить поток матерных слов, извергнутых Дусмухаметовым. Он понимал, что Вячеслав не шутит. Выходка Дениса, который, в очередной раз потеряв связь с реальностью, ворвался в зал совещаний канала, размахивая своей жопой, окончательно переполнила чашу терпения руководства.       — Вячеслав, ну может, мы… — попытался возразить Азамат, но Дусмухаметов его перебил.       — Никаких «может», нахуй! — прорычал он, — Этот еблан достал всех! Пусть теперь со своей голой жопой идет по миру! И ты, Азамат, сука, следи за ним, если не хочешь, чтобы тебя тоже отсюда выперли! Ясно тебе, блядь?!       С этими словами Дусмухаметов бросил трубку. Азамат с тяжелым вздохом отбросил телефон на соседнее сиденье. Все рухнуло. Их совместное творчество, их карьера, все было разрушено безумием Дениса.       Он съехал на обочину, остановил машину и просто опустил голову на руль. Его плечи содрогались от бессильной злости и отчаяния. Он чувствовал себя виноватым за то, что не смог уберечь Дениса от самого себя, за то, что позволил его безумию зайти так далеко.       Он достал из бардачка бутылку коньяка, которую приготовил на вечер, чтобы немного расслабиться после съемок. И, недолго думая, начал пить прямо из горла, запивая горечь потери горечью спиртного. Он пил и плакал, проклиная и Дениса, и Дусмухаметова, и свою собственную бессильность. И чем больше он пил, тем сильнее ему казалось, что выхода нет. Мир рухнул, и все, что ему оставалось, — это напиться и забыться.

***

      Прошла неделя, тягучая и мрачная, словно бесконечная ночь. За это время безумие Дениса расцвело пышным цветом, превратив его жизнь в сюрреалистический кошмар. После увольнения с ТНТ он, словно дикий зверь, укрылся в заброшенной даче, подальше от цивилизации и пытался найти там своё «истинное я».       Вместо того, чтобы прийти в себя, он окончательно потерял контроль. Его дача превратилась в съемочную площадку его жопы. Денис завел YouTube-канал с лаконичным и красноречивым названием — «Жопа Дениса». Там он выкладывал, как он сам говорил, «шедевры», а по сути — отвратительные ролики, где красовалась его голая пятая точка, а сам Денис издавал нечленораздельные вопли, танцевал бессвязные танцы, размахивал руками и кричал, что он «новый мессия, несущий свет жопой».       Интернет-сообщество, как и следовало ожидать, разделилось на два лагеря. Одни в восторге комментировали его выходки, ставили лайки и репостили видео, считая их верхом эпатажа и провокации, а может и наяривали на его жопу. Другие, более адекватные, качали головой и советовали Денису обратиться к психиатру, понимая, кто мог довести Маслякова.       Азамат сидел на репетиции нового выпуска «Однажды в России». Без Дениса, это место казалось каким-то чужим, неполным. Шутки не звучали так остро, импровизации не вызывали былого смеха. Остальные участники шоу, как и он, чувствовали себя потерянными.       В перерыве, Валера Равдин в шутку показал на телефоне новое видео с «Жопы Дениса». Азамат, против своей воли, притянул телефон ближе и стал смотреть. На экране, как обычно, мелькала голая жопа Дениса, мельтешащая в бессмысленных движениях, сопровождаемая его безумными воплями и ругательствами.       В помещении повисла тишина. Все уставились на экран, а потом перевели взгляд на Азамата. На лицах коллег читались недоумение, жалость и какой-то страх. Они переглядывались, качали головами и шептали что-то между собой.       — Ну, совсем ёбнулся, — с грустью произнес Миша Стогниенко, нарушив молчание.       — Да уж, — подтвердил Пташенчук, — А ведь когда-то был нормальным парнем.       После последней фразы раздался закадровый смех.       — Жаль, — сказала Ольга Картункова, покачав головой, — Что с людьми делает слава и алкоголь.       Азамат сидел, опустив голову, и чувствовал, как его сердце сжимается от боли. Он смотрел на экран, где его бывший друг, превратившийся в безумца, прыгал и кривлялся, и понимал, что что-то безвозвратно утеряно. Он смотрел на этот хаос, на эту бессмыслицу, и в глубине души его терзал один и тот же вопрос: «Как мы дошли до этого?». Он знал, что эта трагедия — не только трагедия Дениса, но и его личная трагедия. Ведь их дружба, их совместная карьера, их общие мечты — все было похоронено под горой безумия и стыда. И сейчас, сидя на репетиции, среди людей, с которыми он когда-то смеялся и творил, Азамат чувствовал себя невероятно одиноким и опустошенным. Он понимал, что дальше так продолжаться не может. Что нужно что-то делать, нужно спасать Дениса, пока его безумие не поглотило его окончательно. Но что именно? Как?       Азамат ехал к даче Дениса, сжимая руль до побелевших костяшек пальцев. Дорога казалась бесконечной, каждая минута тянулась, как час. Он чувствовал, что сердце бьется в груди, как загнанная птица, а внутри все сжимается от страха и тревоги. Он понимал, что нужно что-то делать, и как можно скорее, но в то же время боялся того, что его ждет.       Вдруг пришло уведомление на телефон. Кто-то из знакомых прислал ссылку. Азамат, скрепя сердце, нажал на неё. Открылось видео. И он не сразу понял, что происходит. На экране, как в каком-то кошмарном сюрреалистическом фильме, была видна дача Дениса, вернее, ее окна. И из этих окон один за другим, словно ненужный хлам, летели штаны, трусы, и всё, что могло бы прикрыть ему жопу… А между выбросами одежды, из окна высовывалась голова Дениса и громким матерным криком орала: «Етить твою мать! Мне это не нужно! Забирайте, суки!» После чего снова исчезала, чтобы через секунду выкинуть еще какую-нибудь вещь. Видео было снято, судя по всему, случайным прохожим, и в мгновение ока стало вирусным. Комментарии под ним пестрели от удивления до насмешек.       Азамат выключил телефон. Ему стало физически плохо. Он не понимал, как так могло случиться. Как человек, с которым он когда-то был не разлей вода, мог так покатиться на голой жопе на дно. Он почувствовал, как к горлу подступает ком, а на глаза наворачиваются слезы. Он заставил себя успокоиться и, собрав всю свою волю в кулак, припарковал машину возле покосившегося забора.       Он вышел из автомобиля и подошел к калитке. Дверь была приоткрыта, и Азамат, стараясь не думать о худшем, толкнул ее. Перед ним предстала жуткая картина. Дача, которая когда-то была местом отдыха и спокойствия, превратилась в настоящий свинарник. Повсюду валялись обрывки бумаги, грязные вещи, пустые бутылки и объедки еды. Казалось, здесь не убирались уже целую вечность.       Азамат медленно прошел в дом и замер на пороге гостиной. Он увидел Дениса. Тот сидел на полу, обхватив колени руками, и смотрел в одну точку, покачиваясь из стороны в сторону. На его лице, итак-то уебищном, красовались нелепые черные усы, нарисованные маркером. Точно такие же были у них во времена КВН. А ещё, на его голом заду по-прежнему была его «визитная карточка», как говорил сам Денис. И во всем этом был какой-то отвратительный цинизм.       Денис не обратил внимания на Азамата. Он продолжал сидеть и монотонно напевать, как заезженная пластинка: «Я, я, я… Кокоджамбо… Я, я, я… Кокоджамбо…» И так без остановки. По его изможденному лицу было видно, что он почти не ел и не спал. Его глаза были запавшими и красными, а под ними виднелись синяки. Русые длинные кудряшки спутались, образовав на голове кульдюм, но Денис сказал бы, что главное не на жопе.       Азамат схватился за голову. Увиденное превзошло все его самые мрачные ожидания. Он понимал, что Денис больше не просто шутит, он не играет роль безумца. Он по-настоящему болен, и ему нужна срочная помощь.       Он подошел к другу и присел рядом с ним на корточки.       — Дорох, — сказал он тихим голосом, стараясь не напугать, — Это я, Азамат. Ты меня помнишь?       Денис, казалось, не услышал его. Он продолжал покачиваться и напевать свою дурацкую песенку. Азамат нахмурился, глядя на бледного Дениса.       — Все, Дэн, хватит. Я звоню в скорую, — решительно заявил он, уже тянясь к телефону.       Но Денис будто подпрыгнул от этих слов.       — Да етить твою мать! Куда ты лезешь? — заорал он, лицо его побагровело. — Не понимаешь ты, что ли, прелести голожопинга! Это, блин, как… как освобождение!       Азамат растерялся. Он никогда не понимал страсти Дениса к бегу с голым задом, особенно когда тот болел.       — Какой еще голожопинг? Ты сейчас реально плохо выглядишь, Денис! — возмутился он, пытаясь приблизиться.       Но Денис, словно испуганный зверек, ловко увернулся от его руки. В следующее мгновение он с диким криком бросился к окну, распахнул его и, не раздумывая, сиганул вниз, оставив за собой лишь развевающуюся на ветру голую задницу. Он убегал с голой жопой и орал.       Азамат замер, ошеломленно глядя в пустой оконный проем.       — Ну Дорох, блять… — пробормотал он, выходя из ступора.       Запахнувшись в куртку, Азамат пулей вылетел из квартиры и помчался к своей машине. Он не мог оставить Дениса бегать по городу в таком виде, да еще и больным.       — Ебанутый, — ворчал Азамат, садясь за руль.       Машина взревела, и Азамат, сжимая руль, сорвался с места, полный решимости догнать своего неугомонного друга, пока с ним ничего не случилось. В воздухе еще витал запах домашнего уюта и сумасшедшей бравады, а Азамат уже гнал по улице, надеясь, что Денис не умудрился убежать слишком далеко.              Новогодний выпуск шоу Павла Воли на ТНТ был в самом разгаре. Сверкающие огни, горы конфетти, и толпа нарядных зрителей, потягивающих шампанское, создавали атмосферу праздничного безумия. Павел Воля, одетый в элегантный костюм и с фирменной ухмылкой, как всегда, блистал на сцене. Он отпускал едкие шутки про современных реперов, их крикливые тексты и безвкусные наряды, зал взрывался хохотом и аплодисментами.       И вот, когда Воля особенно смачно высмеивал Тимоти, на сцене вдруг творится нечто невероятное. Из-за кулис, словно безумный джинн из бутылки, вылетает… Денис. И не просто Денис, а Денис в своём фирменном, если это можно так назвать, «наряде» — абсолютно голый. Но это ещё не все! На его жопе красовалось нарисованное лицо Павла Воли, слегка кривое и очень сердитое. Денис начал трясти этой «картинной галереей» из стороны в сторону и во всё горло орать: «Я я я кокоджамбо! Я я я кокоджамбо!»       В зале повисла гробовая тишина. Зрители, с бокалами шампанского в руках, замерли, словно окаменевшие. Кто-то подавился игристым, кто-то выронил мандарин. Всеобщее оцепенение сменилось шоком и недоумением. Кажется, даже конфетти перестали падать.       Лицо Павла Воли, обычно такое ироничное и циничное, теперь выражало крайнюю степень остолбенения. Сперва он просто смотрел, раскрыв рот, на пляшущего Дениса, а потом… потом в его глазах начал разгораться настоящий гнев. Щёки Воли побагровели, брови нахмурились, а губы сжались в тонкую ниточку. Он не мог поверить в происходящее.       — Что… Что, собственно, тут происходит?! — прошипел он сквозь зубы, сжимая микрофон так сильно, что, казалось, он вот-вот треснет.       В этот момент в зал, как ураган, влетел запыхавшийся Азамат. Его глаза, расширенные от испуга, метались по сцене, пытаясь понять, что тут, собственно, за чертовщина. Он опоздал. Опоздал, чтобы предотвратить этот сюрреалистичный кошмар. Он упустил Дениса!       Павел Воля, преодолев первый шок, двинулся в сторону Дениса, в его глазах горела ярость.       — Вывести отсюда посторонних! — проревел Павел Воля, его голос был полон возмущения. Лицо его горело гневом, и казалось, что он вот-вот взорвется.       Но Азамат, который только что вбежал в зал и наблюдал за разворачивающимся пиздецом, вдруг просунул голову между Волей и танцующим Денисом.       — Я сам, Паш. Я сам, — проговорил он, стараясь сохранить спокойствие в этом хаосе. Он знал, что если сейчас вмешается охрана, будет только хуже.       Азамат рывком схватил Дениса за руку, пытаясь увести его со сцены. Но Денис, под впечатлением собственной выходки, не собирался так просто сдаваться. Он вырывался, крича во все горло: «Тусим на ушах! Тусим! Кокоджамбо!» и продолжал свои нелепые танцы, при этом активно тряся Волей на голой жопе.       Зрители же, оправившись от первого шока, начали ликовать. Они были уверены, что это все — часть новогоднего шоу, тщательно спланированная импровизация. Громкие аплодисменты и радостные крики наполнили зал. Азамат, пытаясь не обращать внимания на этот бред, изо всех сил старался дотащить Дениса за кулисы. Он заламывал ему руки, пытаясь хоть как-то обуздать этого бесноватого.       Пока Азамат, с трудом, удерживал Дениса, он одной рукой пытался натянуть на него штаны, которые предусмотрительно схватил по пути. Но Денис, словно юла, вертелся и изворачивался, не давая ему ни малейшего шанса. Штаны то и дело соскальзывали, делая и без того комичную ситуацию еще более абсурдной.       Сцена превратилась в настоящее цирковое представление: Азамат, потный и красный, пытался справиться с Денисом, который вопил «Кокоджамбо» и крутился, как заведенный волчок, а зрители в восторге хлопали и кричали, уверенные, что наблюдают за гениальным номером от Павла Воли.       Павел Воля, стоявший на сцене и наблюдавший за этим трешем, все еще был в состоянии грозного оцепенения. Он не понимал, что происходит, но, судя по ликованию толпы, ему приходилось отчасти играть свою роль. Он лишь изредка делал гримасы крайнего недовольства, но не вмешивался, видимо, уже перестав пытаться понять логику происходящего.       Наконец, Азамату удалось, с огромным трудом, запихнуть Дениса за кулисы. Натянув на него штаны, он, тяжело дыша, посмотрел на него.       — Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! — проговорил Азамат, стараясь сдержать раздражение.       Но Денис, счастливо улыбаясь, ответил лишь:       — Круто же было, правда?              — НЕТ БЛЯТЬ НЕ КРУТО       За кулисами царил хаос. Азамат, утирая пот со лба, пытался привести в чувство Дениса, который все еще пребывал в эйфории от своего «выступления». Но Денис лишь смеялся и повторял: «Кокоджамбо!».       Внезапно в гримерку ворвались двое санитаров в белых халатах, сопровождаемые озадаченным врачом.       — Вызывали? — спросил один из них, оглядывая погром и слегка запыхавшегося Азамата.       Денис замер, как будто его ударили током.       — Какая бригада? — пробормотал он, его глаза округлились от ужаса. Постепенно эйфория отступала, сменяясь паникой.       — Бригада скорой помощи, Денис, — ответил Азамат, вздыхая, — Я же говорил, что вызову, если ты будешь продолжать в том же духе.       Денис резко дернулся и попытался сбежать, но санитары проворно схватили его за голую жопу.       — Нет! Нет! — закричал он, сопротивляясь, как дикий зверь. — Я не больной! Я здоров как бык! Я просто тусил на ушах! Да я же это… Это же все шутка была!       Денис, отчаянно пытался вырваться. Он с ужасом наблюдал, как санитары тянут его к каталке.       — Азамат, етить твою мать! Ты совсем что ли охуел?! БЛЯТЬ, ДА ОТПУСТИТЕ, ЕТИТЬ ВАШУ МАТЬ! Зачем? Зачем скорая? Я же не больной!       Он продолжал вырываться, осыпая Азамата отборным матом, перемешанным с воплями отчаяния. Азамат лишь беспомощно разводил руками. Он понимал, что Денис сейчас в панике, но он же не мог позволить ему дальше бегать голым по городу, да еще и после этого представления.       — Тихо, Дэн, тихо, — пытался он успокоить друга, — Это для твоего же блага. В больнице тебя осмотрят и отпустят, обещаю.       Но Денис не слушал. Его охватила настоящая истерика.       — Ты меня подставил! Ты меня сдал, пидор! Я тебе это не забуду, Азамат, етить твою мать, я тебе клянусь, блять! — кричал он, пока его пристегивали к каталке. — Выпустите меня! Я не псих! Я просто люблю голожопинг!       Санитары, привыкшие к подобным реакциям, молча закатили каталку с кричащим и матерящимся Денисом в машину скорой помощи. Двери захлопнулись, и машина с мигалкой и сиреной умчалась прочь, оставив Азамата стоять в гримерке в полном смятении.       Азамат посмотрел на свои руки, чувствуя себя виноватым идиотом. Он хотел помочь Денису, но кажется, сделал только хуже.       — Ну что, Дэн, — пробормотал он себе под нос, — теперь туси на ушах в больничке.        Он тяжело вздохнул и поплелся обратно к сцене, где, вероятно, Павлу Воле все еще требовалась хоть какая-то помощь, чтобы довести это сумасшедшее шоу до конца. Азамат понимал, что этот Новый год он точно запомнит надолго.

***

      Время шло, и новогодний хаос постепенно уступал место суровой реальности. СМИ, как голодные волки, набросились на новость о внезапной госпитализации Дениса Дорохова. Заголовки пестрели кричащими фразами:       «Юморист Дорохов в психушке!», «Новогодний скандал: Звезда ТНТ признан невменяемым!», «Голожопые танцы закончились в психбольнице».       Азамат, сидя в своем кресле с рюмкой водки в руке, читал эти новости с тяжелым сердцем. Каждый заголовок отзывался в нем острой болью и виной. Он вздыхал, залпом выпивал рюмку и наливал еще, пытаясь заглушить мучительную совесть.       Азамат не навещал Дениса в больнице. Ему было просто неловко. Он понимал, что поступил правильно, что Денис нуждался в помощи, но стыд разъедал его изнутри. Как он мог смотреть в глаза другу, зная, что именно он, Азамат, «сдал» его в психиатрическую больницу? Он пытался убедить себя, что это было необходимостью, что он спас Дениса от беды, но голос вины все равно звучал в его голове громче любых разумных доводов.       Работа не приносила утешения. Его пригласили на интервью к Шастуну, где, разумеется, не обошлось без вопроса о нашумевшем новогоднем инциденте. — Слушай, Азамат, а вот скажи честно, — хитро улыбнулся Шастун, — Если бы ты встретил того человека, кто сдал Дорохова в дурку, ты бы ему въебал?       Азамат замер. Слова Шастуна, прозвучавшие вроде бы шутливо, ударили его, как удар под дых. Он опустил глаза и тихо проговорил:       — Да нет, наверное… Не стал бы.       Ему было больно от мысли, что именно он и есть тот «предатель», которого так хочется наказать.       Новогоднее шоу Павла Воли превратилось в вирусный мем. Миллионы людей постили фотографии с голым Денисом и лицом Воли на его заднице, создавали пародии и шутки. Но для Павла это веселье не было приятным. Он ходил хмурым, как туча, и изредка, для вида, читал грустные рэпы, в которых проскальзывала печаль о друзьях, которых больше нет. Он перестал общаться с Азаматом, словно это он был виноват в безумствах Дениса.       «Однажды в России» без Дорохова утратил свою прежнюю изюминку. Шутки казались пресными, а атмосфера на съемочной площадке стала тяжелой и унылой. Азамат чувствовал себя чужим на этом празднике жизни. Ему было горько и обидно от всего: от того, что Денис в больнице, от того, что Воля с ним не разговаривает, от того, что шутки больше не смешат, а на сердце — тоска.       Ночами он долго не мог уснуть, перебирая в голове прошедшие события, и снова и снова задавал себе один и тот же вопрос: «Правильно ли я поступил?». И хотя разум подсказывал «да», сердце продолжало терзаться муками совести. Азамат чувствовал себя словно в ловушке: с одной стороны, он понимал, что помог другу, а с другой — не мог смириться с тем, что эта помощь обернулась таким образом. Он выпивал еще одну рюмку, надеясь, что когда-нибудь ему станет хоть немного легче. Но пока он лишь чувствовал горький привкус вины и безысходности. Рейтинги «Однажды в России» падали стремительно, как самолет без крыльев. С каждым выпуском цифры становились все меньше, и атмосфера на съемочной площадке становилась все более напряженной. Азамат, и без того измученный чувством вины и отчуждением со стороны Воли, буквально кипел от ярости. Он больше не мог сдерживать эмоции и сорвался на коллег, собрав их всех в гримерке. Народ жаждил жопы Дороха.       — Вы что творите?! — орал он, сжимая кулаки. — Шутки ваши хуйня ебанная, играть разучились, энтузиазма ноль! Мы теряем зрителей! Мы катимся в пропасть! Вы понимаете это вообще?       Его голос дрожал от гнева, и глаза метали молнии. Коллеги молчали, стараясь не встречаться с ним взглядом.       В этот момент в дверях гримерки показался Нурлан Сабуров. Он облокотился на косяк и с фирменной ухмылкой произнес:       — Ты же сам сдал Дороха в психушку, теперь пожинай плоды, да не ворчи, не бурчи.       Азамат замер. Слова Сабурова, как ледяной душ, окатили его с ног до головы. В тот же миг укол вины пронзил его сердце. Сабуров был прав, ведь именно его решение привело к госпитализации Дениса, что, в свою очередь, и стало началом упадка шоу. Но тут же, в его голове прозвучал скрежет шестеренок и в голову пришла мысль — «А что он тут вообще делает?». Он уставился на Сабурова, словно увидел призрака.       — Э, слышь, — прорычал Азамат. — Ты чё припёрся, не пойму7       — Я вообще тут мимо проходил, зашел чаю попить, — парировал Нурлан.       Азамат не выдержал.       — Ты слышь, иди нахуй, э — взревел он и, схватив первого попавшегося под руку мужика, вытолкнул Сабурова из гримерки. — Не твоё дело.       Гримерка снова затихла. Азамат тяжело дышал, пытаясь успокоиться. Вдруг за спиной раздался голос Вячеслава Дусмухаметова:       — Азамат, иди ко мне.       Азамат подошел к продюсеру, стараясь выглядеть спокойным.       — Ты прекрасно понимаешь, что шоу загибается. Вернуть Дорохова единственный выход, — спокойно произнес Дусмухаметов.       — Но он же не захочет… — начал возражать Азамат.       — Кто его, блять, спрашивать будет?! — заорал Дусмухаметов, выплескивая накопившееся раздражение. — Ебать, так поговори с ним! Выпишут — не выпишут, но чтобы к этому моменту у нас было с ним устное соглашение. Ты понял?       Азамат молча кивнул. Слова Дусмухаметова, резкие и безапелляционные, прозвучали как приказ. И он понял, что отступать больше некуда. Нужно было действовать. Он должен был встретиться с Денисом. И в этот раз — не чтобы сдать его в больницу, а чтобы вернуть обратно. И, кажется, у него не оставалось выбора. Этот чертов Новый год и все его последствия перевернули все с ног на голову, и ему самому теперь надо было расхлебывать этот хаос.

***

      Когда Дениса, наконец, доставили в психиатрическую больницу, первым делом стерли с его левой ягодицы Павла Волю. Денис сопротивлялся, кричал и упирался, но санитары были непреклонны. Они отмыли его жопу с мылом, словно нашкодившего ребенка, и, казалось бы, на этом все должно было закончиться. Но Денис был неисправим. По дороге к палате он, каким-то невероятным образом, умудрился нарисовать на своей правой ягодице лицо Азамата. Санитары, увидев это, лишь устало вздохнули и, не говоря ни слова, стерли с его жопыи это «художество».       Денис никак не мог осознать, что он больше не на сцене, не на шоу, а в больнице. Он продолжал выкрикивать «кокоджамбо», трясти жопой и пытался танцевать, как на новогоднем шоу. Он представлял себя звездой, купающейся в лучах софитов. Врачи, наблюдая за его неадекватным поведением, пришли к выводу, что он нуждается в немедленной фиксации.       Его привязали к койке, а затем, чтобы «успокоить», вкололи изрядную дозу антижопина и галоперидола. Денис сопротивлялся, как мог, кричал:       — Да етить вашу мать, блять! Я артист! Вы что творите?!        Но его мольбы и проклятия никто не слушал. Его мир начал медленно расплываться, а сознание — погружаться в мутный туман.       И вот, спустя время, Азамат, наконец, решился навестить Дениса. Он медленно вошел в палату, и то, что он увидел, вызвало в нем острую боль. Денис, обколотый антипсихотиками и антижопинами, сидел на койке и смотрел в одну точку. Его глаза были пустыми и неподвижными, в них не было ни капли того безумного блеска, который так пугал и одновременно так притягивал. Он не видел Азамата, не узнавал его. Он был словно в другом измерении, отрешенный и безразличный ко всему происходящему вокруг.       И самое главное — его жопа была в штанах. Штаны! Азамат еще не видел Дениса в штанах так долго. И этот, казалось бы, простой факт почему-то окончательно добил его. Это был уже не тот Денис, которого он знал. Его бунтарский дух, его безудержная энергия, его вечная готовность к приключениям — все это словно выключили одним щелчком, оставив лишь пустую оболочку.       Азамат подошел ближе, осторожно произнес имя Дениса, но тот никак не отреагировал. Он по-прежнему сидел, уставившись в стену, словно кукла, лишенная души. Азамат тяжело вздохнул. Он не знал, как вернуть Дениса к жизни. Но в глубине души он понимал, что должен был сделать хоть что-то. Он ведь не мог просто так оставить своего друга в этом мрачном месте. Он был ему нужен. Даже если зад Дениса был в штанах.       Азамат присел на край койки, стараясь говорить мягко и спокойно, как с испуганным ребенком.       — Дэн, это я, Азамат. Ты меня слышишь? — он медленно произносил слова, внимательно наблюдая за реакцией Дениса.       Но тот по-прежнему не реагировал, его глаза были прикованы к какой-то точке на стене, словно там была разгадка всех мировых тайн. Азамат вздохнул и начал сначала.       — Послушай, Дэн, я знаю, что ты сейчас чувствуешь себя… не очень. И я понимаю, что, возможно, ты обижен на меня. Но я хочу тебе кое-что объяснить, — Он попытался сделать свой голос убедительным и в то же время теплым. — Я вызвал скорую, потому что волновался за тебя. Ты был болен, и ты бегал на морозе с голой жопой, на котррой был нарисован Павел Воля. Ты же понимаешь, что это неправильно, Дэн? Ну, просто посмотри на ситуацию со стороны. Это же ненормально.       Азамат продолжал говорить, стараясь подобрать нужные слова, чтобы достучаться до сознания Дениса. Он рассказывал о том, как переживал за него, как испугался, когда тот выпрыгнул в окно, как старался помочь. Он объяснял, что его действия были продиктованы заботой, а не желанием навредить. — Я просто не знал, что еще можно было сделать. Ты же сам меня не слушал, — закончил он, глядя Денису прямо в лупоглазые глаза своими узкими.       Но Денис по-прежнему молчал, словно не слышал ни единого его слова. Его взгляд был все так же пуст и безучастен. Азамат, чувствуя, как терпение начинает иссякать, замолчал на мгновение, стараясь унять раздражение. Он глубоко вдохнул, пытаясь снова направить разговор в мирное русло, но что-то внутри него сломалось.       — Да бляха-муха, Дэн! — вдруг заорал он, не выдержав. — Ты хоть понимаешь, что творишь, блин? Я тут, как идиот, пытаюсь перед тобой оправдываться! Я, блин, ради тебя тут, в этой психушке сижу, а ты сидишь, как мешок с дерьмом и даже не слушаешь!       Азамат вскочил с койки, его голос дрожал от злости и отчаяния.       — Ты ебанат натрия! Ты своими приколами не только себя угробил, но и все вокруг! Рейтинги упали, шоу пропадает, Воля со мной не разговаривает, а ты сидишь тут, обколотый антижопиками, и ни хрена не понимаешь! Ты же, сука, из-за своих выебонов, меня еще и виноватым сделал, ёбаный рот!       Он продолжал кричать, сыпая матом направо и налево, чувствуя, как горечь и отчаяние вырываются из него наружу. Ему хотелось трясти Дениса за плечи, кричать ему в лицо, лишь бы тот хоть как-то отреагировал.       — Ну скажи хоть что-нибудь! Пошли меня нахуй, да епте! Хоть какое-то дерьмо из себя выдавь, а то сидишь, как бревно! — кричал Азамат, но Денис продолжал сидеть неподвижно, словно не слышал ни одного из его слов.       В этот момент Азамат понял, что все его объяснения и крики были напрасны. Денис был словно в другом мире, и его невозможно было до него достучаться. Его друг, с его неуемной энергией и сумасшедшими идеями, исчез, оставив лишь пустую оболочку, которая сидела в больничной койке и смотрела в никуда. И Азамат, полный бессилия и отчаяния, лишь схватился за голову и прошептал:       — Ну что же ты, Дэн… Что же натворила твоя голая жопа… Она учинила скандал…       Внезапно, когда в палате снова воцарилась тишина, Денис, словно пробудившись от долгого сна, тихо произнес:       — Я прощу тебя, если ты примешь голожопинг.       Азамат замер. Он не ожидал этого поворота. Какого черта? Как он мог даже в таком состоянии шутить? Но, что-то внутри него щелкнуло. Глупая импульсивная мысль пронзила его разум: «А что, если это последний шанс вернуть Дениса к жизни?»       Глядя на своего друга, который в этот момент выглядел как призрак самого себя, Азамат, готовый на все, вдруг решил, что рисковать больше нечем. Он одним движением приспустил штаны, стоя в палате психиатрической больницы.       — Да заебал… На!       Денис, не веря своим глазам, мигом схватил свой телефон и щелкнул фото. Азамат, стоя с опущенными штанами и покрасневшими щеками, в тот миг выглядел так нелепо и смешно, что смех Дениса, прозвучавший в этой унылой палате, был как бальзам на душу.       Не дождавшись ответа, Денис сразу же выложил это фото в свой Instagram с комментарием: «Когда лучший друг готов на все ради прощения! #Голожопинг #НастоящаяДружба». В тот же момент, когда публикация была отправлена, Азамат схватился за голову, осознавая, что было уже слишком поздно.       Смешанные чувства заполнили его: смех, недоумение и ужас от того, что теперь его задница станет объектом для обсуждений не только среди друзей, но и по всей соцсети.       — Что ты наделал, Дэн?! — кричал он, морщась от стыда.       Но, глядя на улыбающееся выражение лица Дениса, в его сердце что-то растаяло. Он не мог сдержать улыбку.       — Блин, Дорох, прощай рейтинг, прощай репутация, но хотя бы ты смеешься! — наконец произнес он, сдаваясь перед лицом безумия.       Денис тоже оголил жопу, и в этот момент между ними, словно проклятие было снято, вновь завязалась настоящая дружба.

***

      Время шло, и антижопоцилин, похоже, сотворил маленькое чудо. Денис, постепенно приходя в себя, начал отказываться от «голожопинга» как от образа жизни. Врачи, поначалу не верившие в его выздоровление, с удивлением наблюдали, как в его глазах гаснет безумный огонек, а на смену ему приходит разум и спокойствие. Денис вылечился.       Он вернулся в «Однажды в России», но это был уже другой Денис. Он был все еще безбашенным и остроумным, но теперь он научился чувствовать границу между юмором и неадекватностью. Он больше не перегибал палку, и оголял жопу только разв неделю, а его шутки стали тоньше и продуманнее, хоть и не менее смешными. Он вновь стал душой компании, но теперь его юмор не был источником скандалов, а скорее наоборот, поводом для радости.       «Однажды в России» снова начало набирать обороты. Рейтинги снова поползли вверх, и зрители с радостью наблюдали за возвращением любимого артиста. Проект вновь обрел свою изюминку, и теперь все, даже самые скептично настроенные критики, признавали, что Денис — это неотъемлемая часть успеха шоу.       Денис вернулся и в свою семью. Жена, уставшая от его выходок, снова увидела в нем заботливого мужа и отца. Жизнь налаживалась, словно после долгой бури наступал долгожданный штиль.       Азамат тоже был счастлив. Он видел, что Денис вернулся к нормальной жизни, что ему хорошо, что его семья снова вместе. И пусть их с Денисом голые жопы продолжали летать по интернету, превратившись в мем, он понимал, что все это было не напрасно. Он простил и был прощен. Он прошел через все это, чтобы вернуть своего друга.       И вот, глядя на все это, Азамат понимал, что все, через что они прошли, было не просто так. Он выучил урок. Он понял, что иногда для того, чтобы спасти друга, нужно пойти на самые безумные поступки, даже если это значит выставить свою задницу напоказ всему интернету.       Мораль истории:       Иногда, чтобы спасти друга, нужно пойти на самые безумные поступки, даже если это означает на некоторое время утратить контроль над своей жизнью. Подлинная дружба — это когда ты готов поддержать друга даже в самых нелепых ситуациях. А главное — даже самые темные времена можно преодолеть, если не терять веру в друг друга и не забывать о самоиронии.